Тайна дважды убитой. Следак Её Величества 1

– Как? – орал Дмитрий. – Как?!

Он не мог поверить, что его задержали. Он ведь сбежал! Оторвался. Избил копа. Иванов лишь ухмылялся. Он не собирался вести никаких бесед с задержанным, покуда сердобольные родственники не обеспечат того адвокатом. Фёдору было очевидно, что Дмитрий Горелов – именно тот, кто им нужен. Поскольку гараж был открыт, следователь заглянул туда.

– Червончик на месте, – присвистнув, сказал Иванов. – Ты на этой машинке несчастную Ксюшу убил?

Горелов потупил взор. По его щекам побежали слёзы. Подъехал Макар. С помощью рации, коей была оборудована «Екатерина», вызвали подмогу, доложили об успехе Цискаридзе. Горелов так и стоял, прикованный наручниками к двери своего гаража. Сбежались люди.

– Как? – спрашивал он. – Как?

Иванов ухмылялся. Едва преступник влез на ограждение, Федору уже было понятно, куда он побежит. Старая часть Москвы. Раньше было принято не держать лошадей и повозки подле жилого дома. Специально для них в округе был целый участок, где кучера могли заняться своими животными и каретами.

Гаражи. Больше, чем просто слово.

Лошади уже ушли из городов, но по старой традиции знать хранила автомобили в отдельных гаражах. Огромные помещения с комнатами для механиков и сторожей. Некоторые аристократы даже оборудовали тут тайные места для встреч с любовницами.

Федору лишь надлежало понять, какой принадлежит семье их клиента. Аккуратная постройка. Белые стены, колонны. Четверо ворот – для такого же количества автомобилей. Притаившись за углом, Иванов принялся ждать. И когда раздались шаги Горелова, сразу понял, что чутьё не обмануло. Задержал его одним ловким щелчком наручников. Без ударов и неуместных шуток.

– Берегите силы, молодой человек, – сказал Фёдор. – Они вам ох как понадобятся. И когда придёт ваш адвокат, сообщите ему, что следователь Иванов готов взять явку с повинной.

Глава 11. Ультиматум антимага

В доме отца, как всегда, царила стерильная чистота. Вишневый паркет, надраенный до блеска. Старинные амфоры и скульптуры блестят. Всюду – ни пылинки, ни соринки. В прихожей – портреты именитых предков. И отец, и мать вышли встречать свою дочь в парадную. Двенадцать дня.

Каждый месяц владелец дома устраивал родительский день. Ни в коем случае не в выходной. Он – большой начальник, вполне может позволить себе отсутствовать на службе. На сегодняшний обед прибыла его дочь и сын, последний – в компании супруги и маленькой дочери.

– Здравствуй, Алисонька, – улыбнулся Пётр Сергеевич Иваньков, почти не обращая внимания на Сергея, своего сына. – Душа наша, свет сердец наших.

– Здравствуй, папенька, – ответила девушка и изобразила книксен.

В присутствии своих родителей она всегда вела себя, как прилежная и примерная девушка. Если до отца и доходили слухи о её любовных похождениях, то он старательно гнал их от себя. Сергей хмыкнул. Он протянул отцу руку, они сдержанно обнялись. Потом Пётр принял на руки свою внучку и сделал «динь-динь» пальчиком по носу. Проследовали к столу.

– Давеча сообщили, – объявил Пётр Сергеевич, – что и до нашего государства докатилась мода на всё американское. А потому – решили познакомить вас с экзотикой этого далёкого края.

Сегодня подавали: картошку, нарезанную соломкой и обжаренную в масле. Куриное филе, заботливо панированное и запечённое в духовке. Булки с говяжьей котлетой, соусами и сыром, что полагалось есть голыми руками. Вместо компотов и соков – газированная вода с сиропом «Кола».

– Во дела. – выдохнул Сергей Петрович. – Кабы знал, не надевал бы свой парадный сюртук.

Сергей служил в казначейском управлении и делал определённые успехи на поприще императорских закупок. Сдержанные, но очевидные. Свой новый особняк в престижном районе Подмосковья он приобрёл на собственные деньги. Радовала его и супруга Анастасия, и их доченька Марта.

– Американцы экономят время, – объяснил ему Пётр Сергеевич. – И нам есть многому, чему учиться у них.

– Слыхали ль вы, папенька, – сообщил Сергей Петрович. – Что они своим негритятам собираются гражданские права даровать? Образование, медицина, служба – всё наравне с белокожими.

– А я всегда говорил, что негры – тоже люди, – с жаром сообщил Пётр Иваньков. – В конце концов, для черновых работ давным-давно пора привлечь китайцев! Вот этих – пруд пруди.

Мужчины стали с жаром обсуждать китайский эксперимент социального строя. После революции, грянувшей на землях бывшей Маньчжурии, к власти пришли коммунисты. Им удалось удержаться на троне, однако же, молодое государство с трудом могло накормить своих подданных.

– Вот и недавно, – продолжал Иваньков. – Что удумали? Бить воробьёв. Глупость! Дикость!

Китайские революционные учёные высчитали, что по вине птиц погибает до десяти процентов урожая. Население убедили уничтожать воробьёв, объявив пернатое существо вне закона. В первый год неожиданная идея показала эффективность.

Урожайность и сбор зерна увеличились на четверть. Но на следующий год расплодившиеся вредители буквально оставили китайцев без пищи. Голод был ужасен.

– Слава богу, Её Милость, Императрица наша, не только накормила этот тёмный народ, – резюмировал Пётр Сергеевич, – но и направила им целые составы воробьёв. Популяция пернатых была восстановлена.

– Это же какие средства потрачены впустую! – негодовал Сергей Петрович, уплетая картофель. Ему понравилось есть руками, это действительно было удобно.

– Императрица дальновидна, – покачал головой глава семейства. – Только представь, ежели все эти голодные китайцы ринулись бы на сибирские земли? Нет, Екатеринушка, славься имя её, величайшая из правителей русских.

Он хлопнул в ладоши. Слуги тотчас же принесли бутылку шампанского во льду. Раздали фужеры, и даже малышке Марте дали какой-то потешный напёрсток в её ручку. Налили напиток. Пётр Сергеевич оглядел свою семью, улыбнулся и произнёс:

– Хоть сегодня мы и не должны были употреблять алкоголь, однако же не выпить за Императрицу – грех. Править ей в веках!

Все чокнулись. Пётр выпил свой бокал залпом, до последней капли. Сергей – тоже опустошил кубок, но с меньшим задором. Женщины лишь пригубили свои бокалы, а Марточка расплескала напиток и весело гугукала. Заговорили о разном. После говяжьих котлет, завёрнутых в булку, пришлось мыть руки. Слуги внесли каждому посетителю глубокое блюдо с чистой водой.

– Прогуляйтесь-ка по дому, – распорядился Пётр Сергеевич, обращаясь к своей супруге, сыну Сергею и его жене. – Мне надобно посекретничать с дочерью.

Главный антимаг Империи, папенька хранил одну огромную тайну. Дело в том, что он сам ни капельки не верил в колдовство. Да, ему довелось лицезреть необъяснимые (пока) явления. Однако же, он считал их проявлением неизвестных законов физики.

Свой секрет, впрочем, он хранил при себе, обсуждая положение лишь с дочерью Алисой, коей доверял. Свою роль министра антимагии он непрестанно подчеркивал:

– Только при мне отказались от позорных практик ушедших эпох, – говорил он. – Утопление, сожжение, побивание камнями. Какая мерзость! Какая дикость, доченька!

Совет Штатов Европы ставил непременным условием для включения России в свой состав отказ от подобных практик. Чтобы навести в этом деле порядок, ещё лет двадцать тому назад Екатерина Третья поставила руководить направлением Петра Иванькова.

Он преуспел. Отказ от старинных практик пыток и сжигания признали успешным. Его личное благосостояние утроилось. Министерство ежегодно делало доклады о том, сколько колдунов обнаружено, обезврежено и направлено на остров Валаам. Усилиями Петра Сергеевича этот клочок суши заселили несколько тысяч человек.

Бороться с темнотой подданых Екатерины оказалось делом более сложным. Впрочем – сие не в его компетенции. «Пусть министерство Просвещения трудится», – говорил Пётр Иваньков. Даже спустя двадцать лет его управления министерством в дальних уголках Империи людей, заподозренных в магии, вполне могли сварить живьём в огромном котле. Особенно в горных районах.

– Есть места, доченька, где власть Императрицы номинальна, – говорил отец. – И я ничего не могу поделать с этой тьмой…

– Отчего же мы говорим о твоей работе, отец, – сморщилась Алиса.

– Я бы хотел забрать тебя к себе в министерство, – сказал папенька. – Сделаешь карьеру. Может даже министеркой станешь!

– Отец, – вздохнула Алиса. – Служба мне совсем не интересна. К тому же, твои слова о магии…

– Никому об этом не рассказывай, – улыбнулся отец. – Здравая доля скепсиса во всяком деле необходима. Впрочем, речь не только об этом.

– Слушаю тебя, папенька.

– Алисонька, тебе уж скоро тридцать годиков, – сказал Пётр Сергеевич. – А ты до сих пор не сменила фамилии.

– Но папа…

– Мне то и дело говорят, что женихи за тобою ходят бойкими косяками, – продолжал антимаг Всея Руси. – А ты лишь помыкаешь ими…

– Тебе и не такое напоют, отец, дабы вывести из равновесия.

– Увы, дочь моя, я должен привести тебе ультиматум, – сказал Пётр. – Либо ты идёшь на службу ко мне и принимаешь из моих рук министерство. Либо – выходишь замуж и перестаёшь наводить тень на нашу честную фамилию.

– А если…

– А ежели ты не внемлешь моим просьбам, – произнёс Иваньков, сделав паузу, – я буду вынужден кардинально сократить твоё довольствие. И дом, и слуги, и путешествия – всё на мне. Твоя императорская стипендия, конечно, солидна… Но её даже на прислугу не хватит. Я не ропщу. Я твой родитель, а потому прекрасно осознаю ответственность. Однако же, мы должны приумножать наши силы, а не разбазаривать их попусту.

Алиса побагровела. Она терпеть не могла, когда её попрекали финансами. Даже понимая в глубине души, что претензии папеньки вполне законны.

– Ну же, дочь моя, не сердись, – улыбнулся Пётр. – Я же знаю, что ты влюблена в своего дядюшку. В старшего следователя Императрицы. Да, он чванлив, заносчив, а ещё – бессребреник. Однако же, в мужья годится. И фамилии наши созвучны.

– Никакой он не дядюшка! Мы дальние родственники, – бросила она. – Дальние.

Алиса вспомнила вчерашнюю ночь, вспомнила погружение. Да, Фёдор – слабый маг и отвратительный человек, как бы ему ни хотелось думать иначе. Он годится ей лишь для услады в ложе и для пополнения источника. Почему она помогает ему? Почему столько раз соглашалась погружаться в пучину времён, что выловить в них преступника? Это не любовь, нет. Это страх.

Погружение похоже на сон. В нём она полностью забывает, где она находится и что с нею в самом деле. Она плывет по волнам бурной реки.

Погружение похоже на сон, страшный сон, который ты не можешь контролировать. Вчера, в этом дурном мороке, её сбила машина, а после – изнасиловал юноша. Однако же, Фёдору она сказала лишь половину правды. И нарисовала один портрет. А надобно было два.

Глава 12. Жирная точка?

Почитание Екатерины Третьей, преклонение пред Нею в Империи достигло абсолюта. Нередко жители Соединённых Штатов Европы, СГА и других передовых государств уезжали в Россию. Отказывались от гражданства и получали подданство. Именем Её Величества называли больницы, школы, библиотеки и телевизионные каналы. Назвать дочь Екатериной было хорошим тоном и у аристократии, и у простого люда.

Однако же, имя Императрицы не должно было ассоциироваться с тёмными сторонами жизни государства.

Ни к тюрьмам, ни к острогам не добавляли приставку «Её Величества». Просто – Острог Нумер Восемь Подмосковного округа. Или – Исправительный Дом для впервые оступившихся Нумер Два. Изолятор для подозреваемых в злочинствах Нумер Три. Разумеется, колючая проволока, лай собак и вооружённые люди – это не про Императрицу.

Следователь побывал во всех исправительных учреждениях Московского и Подмосковного губернаторства. Всюду его знали в лицо. Проверяли кладь формально, улыбались и жали руку. Теперь Фёдор Иванов находился в одном из изоляторов Подмосковья.

Новое здание, аккуратный ремонт. Вместо массивных решёток – аккуратные проволочные сети. Следователь ожидал приглашения в комнате отдыха. Таковая была открыта лишь для дворян. Неплохая обстановка, удобная мебель, кофе и чай. У стены стоял большой телевизор. И здесь – тот самый вездесущий сериал про Императорского Следователя.

– Мать честная! – вскричал Иванов. – Что же это за безобразие?!

Внимание его оказалось привлечено не просто так. Сценаристы разыгрывали сюжет Пропавшей, его дело! Вот только в кино Ксения осталась жива. Да и звали её Надеждой. Однако же, параллели были очевидны. Подмосковная дорога, модный по нынешним временам джоггинг.

Лихач, что сбил несчастную, обесчестил и бросил умирать. Ослабевшая, девушка лежала в больнице и ждала, пока правосудие восторжествует. После успешного разрешения дела Фёдор Иванов уже мог смотреть на это потешное следствие без зубной боли. Напротив, его веселил и сценарий, и игра.

– Выбываем на задержание! – объявил актёр, игравший следователя. – Вооружимся, однако же, применять огнестрельное оружие будем лишь в крайнем случае.

– Так точно, Её Величества Старший следователь! – отчеканил актёр в образе детектива. – Всё-таки, к представителю дворянского рода надлежит проявить толику уважения. Я возьму револьвер, однако патроны сложу отдельно. Дабы не искушать себя и не замарать свою честь перед Её Величеством!

Настоящий следователь такого отношения никогда не понимал. Какая разница, какая кровь течёт в жилах душегуба? Будь он хоть трижды дворянского рода. Этот гонщик стараниями Бориса Липова поставил на уши всю Империю! Даже императрица не смогла пройти мимо. Как и её сценаристы. Служебная машина актёров из сериала прибыла к особняку, облицованному красным кирпичом. Слуги предоставили доступ без лишних разговоров.

– Граф Волконский, – объявил юноше потешный следователь из многосерийного фильма. – Именем Её Величества вы задержаны. До выяснения истины по делу.

– О, нет! – взвыл актёр в образе преступника. – Какой позор! Какая мерзость! Не отмыться мне в веках от такого стыда. Да я и сам собирался сдаваться.

– Но не сдались, – упрекнул его актёр в образе следователя. – Дозвольте зачитать вам ваши права-с, покуда вы будете обдумывать своё признание.

В этом моменте Фёдор рассмеялся. На его памяти никто и никогда не разъяснял права задержанным. Дворяне и сами их знают, а простой люд – на то и простой. Никаких прав, одни обязанности. Иванов настолько погрузился в сериал, что даже не заметил, как дежурный его окликнул.

– Ваше благородие, всё готово-с. Только вас ожидают-с.

– Иду-с, – передразнил его Фёдор. Встал, поправил китель. Пригладил волосы рукой.

Походкой победителя двинулся по бескрайним коридорам в сопровождении дежурного. Для дворян были предусмотрены отдельные камеры и следственные кабинеты. Окна без решёток, мягкие стулья, раковины с водой. За отдельной дверью – унитаз. Федор вошёл в помещение. В кожаном кресле уже сидел адвокат Левако. Он подскочил и бросился к Иванову.

– Ах, какая приятная неожиданность! – произнес он, пожимая руку.

– Полно вам, Серафим Николаевич, – улыбнулся Федор. – Все знают, что сие расследование веду именно я. Вся Империя в курсе. Только что и очередную серию детектива о деле нашем смотрел.

– Однако же, была надежда, что вы не поедете в этот мёртвый дом на допрос лично, – сказал адвокат. – Что отправите молодого следователя, неопытного.

– Дозвольте осведомиться об ордере, – перебил его Иванов. Ему не нравилось панибратство с конкурентами.

Адвокат протянул бумажку, заполненную от руки. Федор проверил название коллегии, фамилию подследственного. Сверил дату. Все корректно. И сей же момент в кабинет ввели задержанного. Он был одет в гражданскую одежду, не в робу. Правда, одеяние было лишено шнурков и молний. Юноша осунулся, спал с лица, хотя со дня его задержания прошли всего сутки.

– Мой подзащитный признает всю вину, – сказал адвокат. – И будет ходатайствовать Её Милость о снисхождении.

– То не в моей юрисдикции.

Преступник после таких слов ещё больше осунулся. Попытался поправить причёску, но его светлые волосы спутались. Однако же, выглядел он неплохо для человека, коему грозила виселица. Фёдор терпеть не мог такой тип молодого дворянина. Богатые родители. Блестящее образование, которое Дмитрий принимал нехотя, как одолжение. Путешествие и по Европе, и по Соединённым Государствам Америки.

– Я расскажу всё, – вздохнул он. – Всё.

Приступили к допросу. Дмитрий сообщил, что он выпивал со своими друзьями в ближнем имении батеньки. Каких-то десять километров от Москвы, рукой подать. Однако же, магазинов в посёлке не оказалось.

И когда водка, вино, джин, кальвадос и другие напитки закончились – решил ехать за добавкой. Кроме того, дамы хотели выпечки.

– Однако же, в таком свинском состоянии – и за руль? – осведомился Фёдор.

– Я пил мало, – ответил Дмитрий. – Лишь две рюмки за Её Величество.

Яркие фары «Ауди» освещали путь. Юношу разморило после долгой вечеринки, и он стал клевать носом. На дороге Дмитрий и сбил несчастную Ксюшу. Руль увело в сторону – удар. Сразу понял, что это не лось и не косуля. Человек. Вышел осмотреть её.

– То была роковая случайность… – шептал подследственный. – То, что не должно было произойти ни в коем разе…

Повисла пауза. Адвокат сделал скорбное лицо. Должно быть, в своей голове он прикидывал, как затянуть это дело. Дать народному гневу поостыть. Тогда, глядишь, и виселицы можно будет избежать. Молчал и подследственный. Не хотел переходить к самой пикантной части своего повествования.

– А дальнейшие ваши действия? – спросил Фёдор после паузы. – После того, как из машины вышли. То уже не была случайность?

Юноша тут же покраснел. На лбу у него проступил пот. Сначала он зажал рот рукой, но после – нашёл в себе силы продолжить повествование.

– Я не знаю, что на меня нашло, – сказал он. – Я находился в нервическом расстройстве. Опять же, бессонная ночь. Она лежала под луной, такая юная, такая красивая. Платьице её задралось. Я начал перекладывать девушку, дабы она дождалась медицинской помощи. А дальше… Дальше всё как в тумане.

Фёдор нахмурился. Он терпеть не мог подобные преступления, но по долгу службы был вынужден задавать более чем пикантные вопросы. Как глубоко погружались в пострадавшую? Оказывала ли жертва сопротивление? Пользовали кондом? Как быстро наступила… Разрядка? Где семя? Хорошо, что на допросе не присутствовала машинистка. Иначе они бы втроём со стыда сгорели.

Иванов самостоятельно набрал на печатной машинке текст допроса. Блестящая память позволяла ему запоминать мельчайшие детали. Его проворные пальцы бегали по клавиатуре, извлекая звуки. Тук. Тук. Тук-тук. Тук-тук-тук. Дзинь. Со стороны это выглядело завораживающе, кабы не обстановка. Кабы не преступления.

– Зачем же вы, сударь, бросили несчастную погибать? – задал Фёдор последний вопрос. – Неужто в душе вашей не шевельнулась ни единая струна?

– Шевельнулась, – ответил юноша, и из глаз его потекли слёзы. – Но… Я не смог противиться. Не смог. Полагал, что после произошедшего меня обвинят в умышленном убийстве.

– Так и есть, – кивнул Иванов. – Моё руководство намерено обвинить вас в умышленном убийстве первой степени.

– Мы будем оспаривать квалификацию, – заявил Левако. – Совершенно очевидно, что убийство не было намеренным. Имеет место оставление жертвы в опасности. Однако же, сие нельзя считать убийством.

– Будь я проклят… – прошептал Горелов. – Пусть господь спасёт мою несчастную душу.

В этот момент Фёдору даже стало жалко юношу. Все его дворянские привилегии, вся его жизнь, карьера и будущее рухнули под откос. На что он может надеяться? Только на побег от виселицы. В этом случае – пожизненная каторга, долгие годы забвения. Этот аристократ, яркий представитель золотой молодёжи, не осознал масштаб трагедии.

Высылка из Москвы, долгие годы в остроге – лишь малая часть того, с чем ему придётся столкнуться. Газетчики, разрекламировавшие историю, камня на камне не оставят от личности юноши. А в исправительном доме ему не раз и не два доступно объяснят, почему насилие над всякой женщиной недопустимо. И влечёт лишь ответное насилие, в куда более грубой форме.

– Тогда последний вопрос, – произнёс Фёдор. – Где тело?

– Не имею ни малейшего понятия, господин следователь. Я всеми силами игнорировал эту историю. И лишь от своего адвоката узнал, что тело извлекли из могилы.

Своим сверхъестественным чутьём Иванов понял, что парень не врёт. Впрочем, сия загадка может быть спущена на уровень ниже. В конце концов, виновато ли следствие в том, что какие-то сумасшедшие похищают тела пострадавших?

Иванов перечитал протокол допроса и нашёл его безупречным. Протянул адвокату, который тоже сделал вид, что углубился в изучение документа. На самом деле, лишь тянул время. Оплата ему шла по часам. Добавил от себя несколько строк, указав, что подзащитный осознаёт тяжесть злодеяния и молит Её Милость о снисхождении.

Юноша подписал текст, не глядя. Оставался следственный эксперимент. Забегая вперёд, и на нём парень демонстрировал всё безупречно. На станции, где отремонтировали «Ауди», осталось повреждённое крыло. Его помыли, однако же, на внутренней стороне уцелела капелька крови.

Генотип совпал. Ксюша.

После всех формальностей, занявших неделю, Иванов пришёл к убеждению: это он. Алиса действительно погрузилась в события роковой ночи, выудив из них убийцу. Цискаридзе распорядился не возбуждать дело по поводу избиения детектива Святослава. Тому выписали сотню рублей серебром в виде премии и на неделю отправили в отпуск.

И тут читатель, должно быть, зевнёт. Не слишком ли быстрое завершение детективного романа? Где ж это видано, чтобы белое – белое, а чёрное – чёрное? Отнюдь, господа. Ведь мы с вами так и не выяснили, куда подевалось тело. И о каком человеке из своего погружения-сна умолчала обворожительная ведьмочка Алиса.

Глава 13. Безутешный отец

– Вы не смеете! – кричал дюжий мужчина, – не смеете!

– Простите великодушно, проситель, однако в приёме вам отказано, – с каменным лицом отвечал дежурный.

– А я настаиваю… – не унимался посетитель. – Нет, я требую приёма. Сей же момент! Или мне придётся жаловаться в приёмную королевы.

– Королева в Великобритании, – поправил его полицейский. – А у нас, да будет вам известно, сударь, руководит Её Императорское Величество, Екатерина Третья из фамилии Романовых.

Несколькими неделями ранее купец первой гильдии Кирилл Важенов обивал пороги полицейских отделений и других государственных органов. Смерть единственной дочери стала для него непереносимой трагедией. Однако же, она подействовала на него мобилизующим образом. Он не осунулся, не поседел и не постарел. Кирилл ощущал в себе огромную энергию.

– Я – главный потерпевший в деле! – продолжал кричать он. – А узнаю о подвижках из газет. Это неслыханно, неслыханно!

Полицейский закрыл окошко, что вело в «аквариум» – небольшое пространство между отделением, дежурной службой и остальным внешним миром. Мужчина продолжал кричать. Старшина набрал служебный телефон, чтобы спросить совета у Цискаридзе. Даже через закрытое стекло пробивался могучий голос дородного купца.

– Милейший! – сказал дежурный, открыв окошко. – Полно кричать, полно. Его высокоблагородие Генрих Цискаридзе, начальник Центрального отделения, рад выслушать ваши ходатайства. Сей же момент.

– Сразу бы так, – буркнул Кирилл Важенов.

Шагая по парадной части управления, ему хотелось плеваться. Из дежурного секретариата вело две двери. Одна – для простых людей: безудержных пьяниц, домашних скандалистов, карманников, беспризорников. И тех, кто борется с ними: обычных полицейских, без звучных фамилий и родовых гнёзд. Когда-то ему доводилось бывать там. Грязь, пыль толщиной в палец, паразиты и прочие прелести московской жизни.

Была и вторая, для дворян.

Здесь, в парадной части, всё было иначе. Паркет начищен до блеска. В воздухе – лёгкий аромат муската. Из роскошных кабинетов – запах дорогого табака. В сопровождении дежурного Кирилл подошёл к приёмной. Массивная дверь из дуба. Ручки с позолотой. Табличка с надписью «Генрих Цискаридзе» вполне могла бы сойти в Лувре за экспонат современного искусства.

– Извольте здесь обождать, – произнёс дежурный, указав на кожаное кресло, и удалился.

Кирилл присел. За час ожидания ему не предложили ни чая, ни кофе. Ни даже обычной воды из крана. Адъютантка начальника отделения периодически бросала взгляды на купца. Заняться тому было решительно нечем. Гнев его постепенно тоже поутих, сменившись апатией. Наконец, когда его дорогие японские часы отсчитали ровно 60 минут, дверь отворилась.

– Пройдите, – сказал полноватый мужчина. – Валечка, два кофе нам. Вы на сливках будете, сударь?

– Неважно, – сказал Кирилл.

Они вошли в кабинет. Здесь роскошь звучала в каждом предмете обстановки. Дорогостоящие окна со стеклопакетами. Хрустальная люстра. Секретер из красного дерева. Небольшой газон (очевидно, живой!) с лунками и клюшкой для гольфа. Экзотические растения. Шкафы, наполненные раритетными книгами.