Тайна дважды убитой. Следак Её Величества 1

Григорий Грошев

Тайна дважды убитой. Следак Её Величества 1

Глава 1. Тайна следствия

– Разночинец! – кричал властный голос. – Разночинец, ко мне!

У двери кабинета стоял высокий и статный мужчина. Идеально белый костюм, трость с серебряным набалдашником. Выглаженная рубашка. Запонки с драгоценными камнями. Невзирая на запрет, он курил тонкую сигарету, аккуратно стряхивая пепел на пол.

Центральное отделение не знало такой наглости! Дубовый пол ежедневно полировали щётками: начальник был помешан на чистоте.

– Честь имею, – ответил Иванов, не вставая со своего кресла. – Чем обязан?

– Подойдите ближе, разночинец, да возьмите мою шляпу! – потребовал визитёр и притопнул ножкой в дорогой кожаной обуви.

Иванов отодвинулся. Встал. Поправил свой шёлковый галстук, проверил геральдику на кителе. Всё на месте. Личной приёмной у него не было, однако же, визитёры не могли прийти сюда иначе, как по его вызову. Охрана сообщала ему обо всех посетителях и не допускала нежелательных персон. Звонка от дежурного не поступало. Почему?

– Прошу прощения, – произнёс Иванов, глядя на холёного аристократа. – Однако же, произошла ошибка. На допрос я вас не вызывал. Личного приема не веду-с.

– Да как вы смеете! – вскричал мужчина. – Допрос, ещё чего?! Подойдите ко мне, немедленно! Обязан ли я вот так распинаться, а? Шляпа, шляпа. Шля-па. Бери шляпу, псина.

Фёдор с трудом подавил гнев, который закипал в его душе. Он уже видел, как вырывает трость и разбивает аристократический нос на холеной морде холуя. Водит наглеца лицом по полу, собирая пепел, будто пылесосом. Но! Иванов был профессионалом.

К его службе предъявлялись чрезвычайные требования! Вежливость. Выдержка. Сдержанность. Царица не уставала повторять с голубого экрана о том, что государственные служащие – лицо Империи. А потому полицейские должны быть предупредительными и спокойными.

«Последую Её завету», – подумал Иванов. Следователь подошёл ближе, чтобы рассмотреть наглеца. Ничем не примечательный, самый обыкновенный потомственный лентяй. С каким-нибудь высоким званием и должностью. Сладострастные губы. Холёные ручки. На пальцах – модный нынче среди мужчин бесцветный маникюр. Аккуратная татуировка на внешней стороне левой кисти. Потомственный аристократ, уверенный в своей исключительности.

– Ну, берите же шляпу, псина! – не унимался мужчина. – Почто я сам должен себя обслуживать? Я пришёл по важному делу!

Иванов картинно поклонился, принял головной убор и медленно вернулся к своему столу. Тот был расположен прямо у окна. Открыл пластиковый стеклопакет – большая роскошь по тем временам. И швырнул на улицу шляпу, как олимпийский атлет – метательный диск. Головной убор улетел далеко, к оживлённой магистрали, что прошла сквозь сердце Центрального округа.

– Готово, – улыбнулся он и показал на кресло для допрашиваемого. – Ну, присаживайтесь. Чем обязан?

– Да как вы смеете! – вскричал визитёр и принялся топтать ногами, будто ребёнок. – Я – посланник её Величества! У меня чрезвычайные полномочия!

– Чудно, – кивнул Фёдор, встал и приложил руку к сердцу, обратившись к портрету Екатерины Третьей. – Передайте Императрице мои пожелания доброго здравия. Многие лета.

– Неслыханно! – не унимался визитёр. – Какая грубость! Какая бестактность!

Дорогой мужчина в роскошной одежде никак не мог успокоиться. Топал ножками. Орал, что его шляпа стоит дороже, нежели следователь по особо важным делам и поручениям. Что за такой проступок его надлежит разжаловать и сослать на каторгу. Что превосходство аристократии – основа стабильности общества. Иванов молчал.

На крики в кабинет прибежал начальник – полковник Цискаридзе. Некогда подтянутый и поджарый, к своим сорока пяти годам он изрядно набрал вес. Полицейский руководил крупнейшим участком в самом сердце Москвы. И, по слухам, имел доход, никак не соответствующий его заработной плате.

Однако же, императорская семья благоволила Цискаридзе. Учтивый, вежливый, но что ещё важнее – исполнительный. Начальник, способный претворить в жизнь любое поручение. А ещё он неведомым образом мог определить, что где-то страдает аристократ, и тут же примчаться.

– Граф Галунов! – воскликнул Цискаридзе и всплеснул руками. – Какая огромная честь! Отчего же не зашли ко мне, а бросились сюда? Я ожидал вас.

– Только что ваш подчинённый… – произнёс граф, поджав губки. – Швырнул мою шляпу в окно. Можете себе представить?

– От лица всего Её Величества полицейского отделения Центрального округа приношу извинения за бестактность, – отчеканил полковник.

– Двадцать плетей! – потребовал граф и надул губки ещё сильнее. Ещё чуть-чуть и взлетел был, подобно дирижаблю. Внешне аристократ успокоился, но душа его теперь требовала сатисфакции.

Следователь посмотрел на гостя с недоумением и даже с презрением. Мало того, что врывается в его кабинет. Ведёт себя так, будто вся полицейская служба Её Величества должна исполнять его прихоти.

Обзывает псом. Так ещё и требует всыпать плетей! Отдаёт приказы полковнику, что руководит столь крупным участком. Куда только катится Империя?

– Увы и ах, – всплеснул руками высокопоставленный полицейский, – Фёдор Иванов – потомственный аристократ из рода Ивановых.

– Того самого?! – удивился визитер.

– Того самого, – кивнул Генрих. – Таковым, как известно, телесные наказания запрещены.

– Ах вот как? – улыбнулся Галунов. Его гнев внезапно сменился милостью. – Дворянин? Иванов? Неужели тот самый! Тогда инцидент исчерпан. Надеюсь, мы втроём увидим в случившемся лишь забавную шутку, анекдот. Я сам виноват в этом досадном казусе. Представляете, обозвал господина Иванова разночинцем!

И тут же захохотал. Так же подобострастно засмеялся Цискаридзе. Он даже хлопнул себя по тучному боку. Вот мол, какая шутка получилась! Умора. Фёдор оставался серьёзным. Его разум последние недели занимало только одно дело. И эта парочка отвлекала от расследования, которое никак не могло сдвинуться с мёртвой точки.

– Прошу и у вас прощения за свою грубость, – произнёс следователь после паузы. – Мне не стоило отправлять Ваш головной убор в полёт по всей Центральной улице.

– Ах, пустяки, – махнул рукой граф, вытирая слезы от смеха. – Я сей же час распоряжусь, чтобы мне принесли новый.

Он достал из кармана сотовый телефон последней модели и принялся набирать сообщение. Да уж, наука творит чудеса. Каких-то десять лет назад в дверях бы уже стоял посыльный и ждал указаний.

А теперь – холопу достаточно прочитать сообщение. Иванов пока что противился такому достижению науки, как переносной телефон, предпочитая традиционные каналы связи. К тому же, трубки продавались по цене хорошего автомобиля.

– Граф Галунов, – сказал Фёдор. – Её Величества центральный полицейский отдел утопает в работе…

– Намёк понят, – кивнул визитёр. – Я по официальному поручению. Императрица сообщает о том, что расследование… хм, происшествия со Сбитой, Убитой и Похищенной… Взято на особый контроль. На Её контроль.

– Мы работаем день и ночь! – вскричал Цискаридзе. Он сразу понял, о каком деле идёт речь. – Иванов дома лишь спит, да и то не всегда!

Фёдор помрачнел. Да уж, благодаря бульварным газетам история действительно обрела популярность, несоразмерную её масштабу. Сама Императрица заинтересовалась происшествием! Какое-то жалкое ДТП, коих в России каждый день – десятки.

– После таинственного исчезновения тела несчастной девушки Её Величество не может ни спать, ни есть, – с лёгкой улыбкой сообщил граф. – Ей не терпится узнать разгадку истории.

– Всё установим, – пообещал Цискаридзе. – Всех найдём. В установленные законом сроки, и даже быстрее. И сей же час – спецдонесение об случившемся. Так ведь, Иванов?

– К сожалению, даже потомственным дворянам я не могу изложить обстоятельства расследования, – произнёс Фёдор. – Тайна следствия-с.

– Разумеется, – кивнул граф. – Императрица не собирается собою подменять законы. Не для того Её Величество утверждала все эти кодексы, уложения и формуляры. Она лишь хочет предложить всяческую помощь и содействие.

– Конечно, конечно! – воскликнул Цискаридзе. – Сегодня же мы подготовим письмо и отправим Её Величеству…

– В этом нет нужды, – покачал головой Галунов. – Я оставлю свой телефон…

– Вы хотели сказать, номер? – осведомился полковник.

– Нет, телефон, – визитёр протянул полицейскому трубку. – Звоните в удобное для вас время. Сегодня же. И назовите ясно и чётко, в чём вы нуждаетесь для успешного разрешения дела.

– Благодарю за столь щедрый подарок! – воскликнул Цискаридзе и вытянулся в струну, подобрав в себя объёмное пузо. – Служу Её Величеству!

Когда чеканные шаги графа растворились в длинном коридоре, втянутое пузо полковника постепенно приняло обычную форму. Глаза его налились кровью. Руки сжались в кулаки. Конечно, Фёдор был его лучшим следователем. Больше того – товарищем. Человеком, что работал не за страх, а на совесть. Однако же, некоторые выходки подчинённого просто приводили тучного начальника в недоумение.

– Иванов! – прошипел он. – Да будет тебе известно…

– Да, Ваше благородие? – невинно спросил Фёдор.

– Да будет тебе известно… – прошипел полковник. – Известно…

Его гнев куда-то улетучился. Он и сам не мог понять, отчего состояние бешенства растворилось за доли секунды. В задумчивости Цискаридзе вышел из кабинета. Разглядывал новый телефон: настоящее чудо техники. За столько лет он так и не научился ощущать чужое воздействие на своё сознание…

Глава 2. Хорошеет Москва

Иванов тем временем вернулся к работе. Да уж, смерть в результате аварии наступала нередко. Так устроен человек! Создание хрупкое, довольно хилое, если разобраться. Особенно – девушка. Юная девушка. Вместе с заключением судебного хирурга ему прислали фотоснимки погибшей. Жить и жить ещё, что тут скажешь? На вид – ребёнок, лишь год назад получила свой первый паспорт. Требовалось перекурить.

Фёдор достал перламутровую пепельницу, поставил её на дубовый подоконник. Открыл своё дорогостоящее окно из ПВХ. В кабинет тут же влетели звуки Центральной улицы. Москва, конечно, не столица, однако – город безразмерный. Никогда не дремлет. Никогда не останавливается. За это Иванов и любил её.

– Миллениум! – звонким голоском кричал мальчик, продавец газет. – Императорские учёные были шокированы, когда…

– Чем же они были шокированы? – любопытно спросил мужчина в красивом костюме. – Ну, не томи!

Мальчик его внимательно оглядел. Благородный. Аристократ. Такой – точно не огреет.

– Своим открытием, господин, – тоненьким голоском произнёс мальчик. – Двугривенник за новый номер – и всё сами узнаете. Заодно и способ восстановления суставов за счёт соды.

– Соды? – удивился горожанин.

– Так учёные говорят, – пожал плечами мальчишка. – Говорят и пишут.

– Интересно. Держи, без сдачи, – ответил мужчина, подавая газетчику пятьдесят копеек.

Наблюдая за этой сценой из окна своего, Иванов лишь улыбался. Да уж, эти продавцы жёлтой прессы с каждым годом всё изворотливее. Детей нанимают. Тут срабатывает стереотип: ребёнок не может врать. Нужно будет взять на вооружение. Быть может, пригодится во время какого-нибудь допроса.

– Ну-ка, сюда подойди, – крикнул Фёдор. – Бодрее.

Кабинет Иванова располагался на первом этаже. Однако же, это был высокий первый этаж. В таком расположении было очевидное удобство. При желании, Фёдор мог в любой момент выйти в окно. Безопасно для своего здоровья. Раньше его донимал шум улицы, но благодаря новым стеклопакетам это досадное недоразумение осталось в прошлом.

– Слушаю, высокоблагородие, – произнёс мальчик.

– Молодец, – ответил следователь, выпуская клубы дыма. – Ты сам чьих будешь?

– Петька я, сирота, – сказал газетчик. – Живу на попечении дядюшки Серафима.

– В школу ходишь? – спросил Иванов и поморщился от того, как быстро его беседа превратилась в допрос.

– Так точно, высокоблагородие, – ответил газетчик. – По вечерам. Днём вот газеты продаю.

– Говоришь ты красиво, мальчик, – похвалил его следователь. – Кто учит?

– Дядя Борис, что из редакции, – сказал Петька. – Он каждый день со мной занимается.

Зубы свело, словно от боли. Иванов закашлялся. Гляди ты, и тут Борис Липов! Его заклятый приятель. Разночинец и несостоявшийся офицер. Человек, который благодаря газетам и телевиденью сколотил состояние. И глядишь ты, не брезгует мальчиком. Занимается им. Вон, как язык подвесил.

– На, лови, – Фёдор бросил двугривенник, и мальчишка его проворно поймал. – Только номер мне не надо. Ты скажи, что о Пропавшей пишут.

Малыш понял его с полуслова:

– О Сбитой и Пропавшей? – уточнил он. – Говорят, пала жертвой ритуала. Так, де, в нашу Империю вызвали демона. Чтобы бросить вызов Её Величеству. Колдуны голову подняли! Мало их жгли, ой, мало!

– А колдунов уже нашли? – повторил вопрос следователь. – Только если между нами.

– Ой, дядя, – понизив голос, произнёс газетчик. – Если правду желаете знать, так никто и не ведает, где тело и колдуны. Дело тёмное и запутанное! Так сам дядя Борис говорит.

– Ясно, – ответил Фёдор. – А про Миллениум что там, в твоей газетке?

– Учёные говорят, что ровно в двухтысячном году электронные хронометры работать перестанут! – голос Петьки был заговорщическим. – Надобно к механическим возвращаться.

– Всё понял, – произнёс Иванов и потушил сигарету. – Ну, будь здоров, Петька.

– И вы хворым не будьте, благородный дяденька.

Закрытое окно тут же отрезало все звуки улицы. Визит графа Галунова не предвещал ничего хорошего. Одно дело, когда ты – благородный муж, для души работаешь следователем. Фёдор всегда тешил себя мыслью, что он может уйти в любой момент. Помахать рукой. Вернуться в родовое имение и заниматься тем, чем, к примеру, развлекает себя его брат. Охота, балы, мемуары. Боулинг, бильярд.

Но теперь – дело другое. Теперь нельзя в грязь лицом ударить. Как ни крути, Императрица. Окружила она себя, конечно, отборными друзьями. Такие удушат – глазом не успеешь моргнуть. И всё же, за два месяца следствия он должен был признать: дело зашло в тупик.

Подозреваемого – нет. Машины – нет. Хуже того! Даже тело умершей пропало… Конечно, напрямую к делу это не относится, но всё же. Следователь Иванов думал о том, как здорово было бы весь город видеокамерами заставить. Чтобы они писали всю обстановку круглосуточно. Как просто было бы дела расследовать!

Увы, видеокамеры были громоздкими, а ещё – требовали кассет для записи. Их надлежало менять каждые три часа. Новейшая разработка японских учёных позволяла использовать вместо кассет с лентой массивные жестяные диски. На них запись велась беспрерывно и десять, и двадцать часов. Но и здесь были недостатки.

Увы, диски сильно грелись. Установить их можно разве что возле городской бани, дабы теплу не пропадать. В России все довольствовались кассетами. Вся знать обзавелась камерами и записывала на них важнейшие события своей жизни. Свадьбы, крещение, юбилеи и похороны. Конечно, грешно не использовать камеры для сыска.

Но где же хранить такой массив данных? Кто будет менять кассеты? Как и покойный батюшка, Фёдор Иванов мечтал переустроить мир. Лишь усилием воли следователь заставил себя вернуться к работе. Итак, что у него есть. Протокол осмотра. Заключение хирурга. А ещё – несколько свидетелей, которые противоречили сами себе.

Ни одной зацепки.

Иванов дал самому себе ровно двенадцать часов на то, чтобы раскрыть это дело традиционным путём. Если нет – пришлось бы опять прибегнуть к услугам потусторонних сил. К её услугам.

Глава 3. Судьбоносная встреча

Дневная Москва смотрела на детектива яркими вывесками и неоновой рекламой. При Екатерине Третьей многие пуританские обычаи ушли в прошлое. Вот и представительницам древнейшей профессии более не приходилось прятаться на высоких этажах.

Сразу в двух районах Москвы создали специальные зоны, где мужчины, женщины и даже пары могли искать себе любовных приключений. Именно возле такого места шагал детектив. Один источник убеждал его, что ему известно имя водителя. Того самого, что сбил несчастную Ксению. Увы! Небольшой перекрёстный опрос позволил сыщику выявить обман.

– Славик! – кричали путаны, стоя подле ярких витрин. – Славик, на минуточку зайди!

– Это эффективные купцы за минуточку управятся, – бросил Святослав на ходу. – Мне вас троих придётся на день выкупать.

– Ну так купи! – улыбнулась одна из них, блондинка.

– Не сегодня, – буркнул мужчина.

Сколько лет он топчет эту Москву! Путаны, карманники, самогонщики и прочие, прочие… Вот круг общения его. И нет выхода за пределы этого круга. Когда-то давно ему обещали, что спустя несколько лет работы сыщиком откроется дорога на настоящую службу. В следствие. В министерство. Да куда угодно!

Ему обещали, что он сможет получить дворянское звание. А дети уж точно станут аристократией. Именно ради этой призрачной перспективы Святослав столько лет помогал Иванову раскрывать самые гадкие, самые отвратительные преступления. Но годы шли… Вот ему уже тридцать пять. А по-прежнему – никаких перспектив. А всё почему?

– Разночинец, – услышал он чей-то голос. – Разночинец!

Святослав вынырнул из своих мыслей. Его остановил и держал за руку какой-то детина в дорогом костюме в полосочку. Синяя шаль. Возле него – женщина в коротком платье. Никак, оба – благородные. Что же они забыли в этой зоне пикантного отдыха? Никак, пришли мороженого откушать?

– Слушаю вас, – произнёс Святослав.

– Да будет вам известно, сударь, – начал отчитывать его детина, тряся за руку, – что перебегать дорогу даме, да ещё с кавалером наперерез… Как минимум некультурно!

– Извините благородно, – ответил Слава, поправив шляпу. – Замечтался.

– А как максимум… – продолжал аристократ, тряся сыщика за руку и совершенно не слушая его. – Как максимум – за такое и в неблагородную физиономию получить можно.

Повисло молчание. Святослав аккуратно высвободил свою руку и стал вполоборота к хулигану. Аккуратно приподнял полу пиджака, где хранился его служебный револьвер. Весь Красный квартал остановился и замер, чтобы поглазеть на конфликт сыщика и аристократа. Святослава тут знали все, а детина, должно быть, пришлый.

– Ой, оставь его, Витёк… – прощебетала женщина. Своей интуицией она уже поняла, что ситуация идёт не туда, куда нужно. – Ты же видишь, плебс какой-то. Нас уже ждут. Помнишь, что ты мне обещал?

– Кабы не дама, – произнёс детина и сунул под нос здоровенный кулак. – Уж я бы вас, разночинец, поучил добрым манерам. А-ну, пшёл вон!

Однако же, они упорхнули сами в самое сердце квартала, который здесь называют Фонари. Раз их ждут, значит, они договорились о приёме в одном из лучших местных борделей. Ну или просто арендовали комнату, дабы провести своё романтическое свидание в чарующей атмосфере любви. Здешние заведения предлагали такие развлечения, что дух захватывало.

Святослав был обижен. Разночинец! Подобные эпитеты, увы, не редкость. Эти зазнавшиеся аристократы не упускали возможности пнуть какого-нибудь простого смертного… Впрочем, не это беспокоило Святослава прямо сейчас. Как перед начальником отчитаться? Он ведь надеялся на подвижки в деле.

Сыщик подошёл к телефонной будке, вытащил медяки и начал бросать их в щель для оплаты. Какой-то шутник пририсовал к монетоприёмнику несколько линий, отчего тот стал напоминать женский орган.

– Орёл… – прошептал детектив. – Слышно?

– Ага, – ответил Фёдор. – Что скажешь, Сокол?

– Всё плохо, – вздохнул Славик. – Полёт мой оказался безрезультатным. Приземлился! Ничего не подтвердилось. Ничего нет.

– И даже…

– Тоже не сработало, – произнёс детектив. – Мелкие голуби опять нагадили за шиворот. Отчёт писать?

– А как же, а как же, – выдохнул следователь Иванов. – Тут такое дело…

– Ну?

– Одна очень большая птица заинтересовалась нашим с тобой полётом, – сказал Фёдор.

– Соколица? – спросил Святослав, подразумевая жену губернатора Соколова.

– Хуже, орлица, – буркнул Иванов. – О двух головах.

– Шутите!

– Если бы… Так что летай над Москвой, мой славный Сокол. И отчёты пиши каллиграфическим почерком. Ибо ежели я взлечу, то ты точно приземлишься.

Святослав повесил трубку. Быть может, его начальник, Её Величества старший следователь по важнейшим делам и поручениям, просто шутил. В своей обычной манере. Иванов только выглядел, как бука. На самом деле он был милейшим человеком.

И добрейшим. Не из тех, кто стал бы тебя попрекать происхождением и положением. Но, судя по его голосу, он был серьёзен. И делом действительно заинтересовалась та особа, в честь которой зовут примерно сто процентов государственных органов.

Её Величество.

– Где же тебя найти, гонщик, – буркнул он, оглядываясь по сторонам. – Где же ты притаился, насильник-душегуб.

В последние десятилетия Москву буквально наводнили машины. Подумать только! Каких-нибудь шестьдесят лет назад его дед вызывал извозчика. А сейчас, погляди ты, сотни марок. Тут тебе и «Ауди», и «Фольксваген», и «Рено», и американский «Паккард». Какой бы машиной не сбили девушку, следов транспортное средство не оставило.

Всего одна зацепка – протектор шин на обочине. Святослав испробовал все способы, всю агентуру, чтобы обнаружить автомобиль. И – ничего. Призрачный шанс подняться по службе и получить приличное звание таял на глазах. Тогда он решил вернуться в управление. Вновь изучить все документы, что хранились у Фёдора Иванова. Узреть нечто такое, на что он не обратил внимания.

Близился летний московский вечер. С музыкой уличных артистов, холодным разливным пивом, уютными посиделками на террасах кафе. А потом – полежанками прямо на траве, на больших покрывалах с приглянувшимися особами… Ох, Москва, сколько же в тебе любви!

*

В это время в управлении Центрального района шло напряжённое совещание. Следователь Иванов терпеть не мог эти "митинги". Услужливая адьютантка Генриха Цискаридзе в третий раз наполняла чашку Фёдора кофе. Начальник собрал весь наличный отдел, чтобы ещё раз обсудить ход расследования. Следователи, оперативные работники, приставы. Уж очень его взбодрил утренний визит графа.

– Итак, что мы имеем, – говорил полковник Цискаридзе. – Девушку сбили на пригородной дороге Москвы. Доставили в больницу нашего Центрального округа. Пред смертью она лишь два слова вымолвила – обесчестили, убили. Ни внешности, ни описания. Тьфу.

– Угу, – сказал кто-то. – Вот где обесчестили – там бы и расследовали.

– Тишина, – попросил Генрих Цискаридзе. – Изначально мы полагали, чтобы девушку нашу сбили ненамеренно.

– Но нет, – прокомментировал Соловьёв, старший оперуполномоченный. – Сбили её умышленно, дабы обесчестить.

– Над нашей Ксенией надругались – и бросили умирать, – продолжил полковник. – Что она и сделала с успехом в Её Величества больнице Центрального округа. Упокой Господь душу несчастной и даруй долгие лета Императрице.

Тишина. Вся история укладывалась буквально в несколько предложений и документов. Судебный хирург подтвердил, что перед смертью девушку действительно обесчестили. Однако же, злоумышленник не оставил в ней никаких биологических следов. Так и появилось предположение, что гонщик сбил несчастную нарочно. Чтобы удовлетворить свою порочную страсть – да ещё и подготовился к этому.

– Ну а дальше наш знакомый Борис Липов сделал своё дело, – вздохнул Фёдор. – Из банальной аварии сенсацию раздул. Это же надо! До самой Императрицы дошло. Умеет он много шума создать.

– Ага, – поддакивал ему Соловьёв. – Папашу выудил. Рыдать его на камеру заставил. Ручищи здоровенные показывать. А папаша-то непростой.

– Товарищи офицеры! – упрекнул их Генрих. – Есть ли бог в ваших сердцах? Поставьте себя на место безутешного отца. Вы представляете, через что он прошёл, когда его несчастную дочь похитили из могилы?

Опять замолчали. Разумеется, годы службы превратили романтичных юношей в толстокожих мужчин. В глубине души им было жалко и Ксению, и её безутешного отца. Вот только энергии на сочувствие в душах их не осталось.

– Как пропажа трупа может быть связана с насильником? – вслух размышлял Фёдор. – Быть может, его совесть мучит? Или на ней всё же остались следы? Которые мы не заметили.

Предположений было множество. Действительно, спустя несколько дней после похорон девушка пропала из гроба. Никто бы не заметил исчезновение трупа, кабы не бдительный смотритель кладбища. Он обратил внимание, что земля сложена «неаккуратненько». И не поленился сам разрыть могилу, чтобы убедиться в пропаже.

Иванов лично допросил этого человека, но увы. Ничего интересного. И раньше тела с погоста никогда не пропадали. По ночам на кладбище никого: сторож запирает его в девять вечера и уезжает отдыхать.