Проклятие книжного бога. Город Ирий

Теневой

Проклятие книжного бога. Город Ирий

Глава 5. Добро пожаловать в ОБМ

Когда она очнулась, мир казался чужим и холодным. Пахло больницей, а тело было обездвижено. М не могла встать – слишком много ожогов, слишком слабые мышцы, и ужасная усталость.

Свет внезапно вонзился в глаза, словно острое лезвие, режущее кожу до самой души. Моргание казалось пыткой – один раз, второй… Веки слипались, словно налитые свинцом, а тело гудело болью, будто тысячи ржавых гвоздей вонзились под кожу, не давая ни вдохнуть, ни пошевелиться. Каждое движение было словно удар об стену, но даже попытка шевельнуться оказалась тщетной.

Металл холодный и жесткий впился в запястья – тяжелые наручники, ледяные на ощупь, безжалостно сковали руки, прикованные к железным перилам кровати. Холод полз по венам, наполняя пульсирующей тоской.

Голова раскалывалась на тысячи осколков, сознание плавилось, а губы жгло, будто по ним провели раскалённым железом – они были потресканы, сухие, будто выгоревшая земля под палящим солнцем. Язык казался запекшимся, жестким и пересохшим, а в нос ударял едкий запах антисептика, смешанный с горечью гари.

Палата вокруг казалась чужой и безжизненной. Белые стены, покрытые трещинами и пятнами от старой краски, казались будто бы отдалённым эхом прошлого, выхолощенным и холодным. Сквозь маленькое оконце за решёткой пробивался тусклый свет, но он не согревал, а только усиливал ощущение пустоты и заброшенности. В углу стоял металлический столик с ржавым подносом, на котором лежали стерильные инструменты, чьи формы казались чуждыми и угрожающими.

Воздух был тяжёлым, пропитанным смесью антисептика и чего-то жгучего, почти неуловимого – то ли гарью, то ли страхом, что нависал над этим местом. Непонятное тревожное ощущение, словно время здесь течёт иначе, а стены слушают и запоминают все звуки, в том числе и те, что исходят из глубин сознания.

В полумраке палаты перед глазами мелькали смутные образы – пылающие языки пламени, родные черты матери, колосья золотой нивы и детский смех. Они лились, словно вода через треснувшую плотину, натыкаясь на барьеры забвения и боли.

В углу комнаты стояли двое. Один – в строгой форме, с холодным, неподвижным взглядом, другой – в штатском, но с уверенностью и властностью, которая говорила больше, чем простая одежда. Это были полицейские. Следователь и оперативник. Тени, которые пришли сюда не для утешения, а для решения вопросов, от которых нет спасения.

Один из них сделал шаг вперёд, его тень удлинилась и застыла прямо перед ней. Сердце М забилось так громко, что казалось – оно рвётся вырваться из груди, удары отдавались эхом в висках. Холодный страх прокатился по телу волной.

– Доброе утро, Марианна, – произнёс один из них. Голос – не сочувственный, не враждебный. Просто холодный. – Нам нужно задать тебе несколько вопросов.

М не ответила. Только медленно повернула голову. Боль прошила позвоночник, но она ничего не сказала.

– Ты находилась в доме, который сгорел. Одно тело. Подозрение на поджог.

Он сделал паузу, чтобы посмотреть на неё внимательнее.

– Ты помнишь, как начался пожар?

М молчала. Кольцо на её пальце – кольцо отца – было странным образом холодным. Как будто оно знало, что произойдёт дальше. Но М молчала,не зная с чего начать… что она убила отца? Или с того ,что ей управляют тени? Или со странной надписи на столе?

– Если ты нам не поможешь, ты сама знаешь, как это закончится. Дело серьёзное. Против тебя – всё. Улики. Свидетели. И огонь. Ты одна осталась в живых.

М снова закрыла глаза. Сердце билось как у загнанного зверя.

В этот момент в палату вошла медсестра. Молодая, с гладко зачёсанными волосами, лицо почти кукольное. В руках – лоток с лекарствами.

– Простите, господа, – сказала она мягко, – но пациентке нужно ввести обезболивающее. Очень срочно. Её состояние критично.

Полицейские переглянулись. Один из них кивнул:

– Хорошо. Но мы вернёмся через пару часов.

Когда они вышли, медсестра закрыла дверь.

Повернулась к М и вдруг наклонилась к самому уху:

– Если хочешь выжить – не говори больше ни слова. Ты нам нужна.

М едва успела приподнять брови. Что?

В уколе, который медсестра молниеносно ввела в вену, было что-то другое. Что-то, что сразу же начало затуманивать сознание.

Глаза потемнели, шум крови стал глуше. Последнее, что она увидела – белый халат, с которого вдруг что-то капнуло. Красное. Кровь?

И тень – как будто за спиной медсестры вырос кто-то в чёрном.

Перед тем как провалиться в забытьё, она услышала:

– Всё будет хорошо. Мы рядом. Как и были. Всё, что тебе осталось – это принять свою роль.

М очнулась в тишине, которая звенела, как натянутая проволока.

Сначала пришли звуки: капля воды где-то в темноте, глухой скрежет, будто коготь чертил по камню. Затем – тяжесть тела. Оно было словно чужое. Горячее в одних местах, ледяное в других. Она медленно разлепила веки. Мир качнулся, как плохо пришитая занавеска в ветреный день. Потолок был каменным. Неровным, с белыми прожилками, похожими на вены. Он дышал.Или это просто она дышала. В нос ударил запах влажной земли, крови и старого металла. М попыталась пошевелить рукой. Кожа на предплечье тянулась странно – будто бы новая. Ожоги? Они зажили. Но не до конца. Боль осталась – приглушённая, как будто проходила сквозь вату.

Где я…?

Попыталась подняться. Не смогла. Тело не слушалось.

М сидела, облокотившись о стену пещеры, камень под спиной был холодным и неровным. Пальцы дрожали. На ней – бежевая форма, грубая, как мешковина, с нашивкой на груди: ни имени, ни номера. Только пустота. Чужая. Обезличенная. На ногах тяжёлые армейские берцы, будто в насмешку над её обожжёнными ступнями.

Перед ней – два мужчины.

В той же охотничьей бежевой форме. Тела крепкие, лица закрыты очками и масками. Они были – чистыми. Без запаха. Без лиц. В руках – оружие. Один держал пистолет, направленный прямо ей в грудь. Другой – стоял чуть дальше, но смотрел с тем же спокойным, холодным вниманием, каким смотрят на дикое животное, которое могут приручить… или застрелить.

М вздрогнула. Сердце заколотилось.

– Ты очнулась— сказал один, голос низкий, глухой. Как будто говорил не из горла, а из глубокой шахты.

М пыталась заговорить, но во рту пересохло. Казалось, язык стал деревянным.

– Что… что происходит…?

Первый из мужчин шагнул ближе. Он говорил без эмоций, ровным тоном, как будто зачитывал инструкцию из операционного протокола.

– Ты находишься в секторе 4-B организации ОБМ.

Ты была доставлена сюда из госпиталя №19 после пожара.

Состояние: критическое. Вмешательство требовалось немедленно.Теперь ты стабильна.

М попыталась оттолкнуться от холодного камня, но ноги предательски отказались слушаться. Она едва удержалась, скатившись на колени, и резкий вдох сорвался с губ, сбив дыхание на частые, неровные удары.

– Нет… Подождите… Я… Я просто… Я ничего не делала, – голос дрожал, срывался, словно предательски вырываясь наружу страх и отчаяние.

– Твой отец работал с нами, – произнёс второй, его голос был глухим, словно отдалённым эхом через толстое стекло. – Твой отец – Агент T-37. Знак подтверждения при тебе.

Они оба посмотрели на неё, затем один из них указал пальцем в сторону её руки. М взглянула туда, и сердце словно остановилось.

Кольцо.

Серебряный круг, слегка потемневший от времени, но всё ещё сиявший холодным блеском. Оно всегда было с ней – пережило и цепи, и огонь, и ледяной холод одиночества. Оно было последним связующим звеном с прошлым, с отцом, с тем, кем она когда-то была.

– Сними кольцо, – холодно и резко прозвучал приказ.

– Что? – голос срывался, руки непроизвольно затряслись, пальцы задрожали так сильно, что М пришлось прикусить губу, чтобы не выдать всю дрожь.

– Сними кольцо, – повторили они в унисон, без капли сомнения.

М медленно потянулась, дыхание словно застряло в груди. Её пальцы, дрожа и неуверенно, коснулись кольца. Под подушечкой пальца почувствовалась шероховатость – скрытый механизм. Щелчок – и сердце сжалось от ужаса.

Металл медленно раскрывался, словно устрица, обнажая внутри крошечную, едва заметную гравировку: "AG-NO147 / Уровень Δ".

В этот момент М почувствовала, как холодный мороз пробежал по всей спине, заставляя кожу покрыться мурашками. Руки дрожали всё сильнее – пальцы, которые только что неуверенно коснулись кольца, теперь будто отказывались подчиняться. В груди росло тревожное, болезненное ощущение, будто что-то невидимое, но неумолимое, сжимало её изнутри.

Гравировка словно открыла дверь в неизведанное, заставив М осознать, что это кольцо – не просто семейная реликвия, а знак принадлежности к чему-то гораздо более страшному и необратимому. В этот момент весь мир вокруг как будто сузился до этого одного, холодного металла и надписи, что так тяжело ложилась на душу.

– Номер агента, – сказал второй, голос его звучал холодно и отчётливо. – Твой отец был одним из нас. Одним из лучших. Но он… ушёл после инцидента, – продолжил первый, глаза его сузились. – Самовольно. Стер все следы. Мы почти перестали его искать.

Мерцание паники вспыхнуло в груди М, словно огонь, разгорающийся в сухой траве. Её дыхание сбилось, сердце забилось в бешеном ритме – каждый звук казался оглушающим ударом. В голове закрутились мысли, тяжёлые, как камни, – что же это за инцидент? Почему отец исчез, почему стер следы? Она чувствовала, как внутри что-то рвётся, как будто почва уходит из-под ног.

– А потом начались проявления, – первый наклонился ближе, и холод его голоса пробежал по спине. – Не у него. У тех, кто был рядом. Ближайших.

Слова повисли в воздухе, холодные и тяжёлые, словно приговор. М почувствовала, как всё внутри сжалось, и страх – глубокий, первобытный – заполнил её сознание. Сердце будто остановилось на миг, а потом забилось с удвоенной силой. Глаза расширились, губы дрогнули, и в голове застучал тревожный набат: «Что со мной? С кем я рядом?» Её руки непроизвольно сжались в кулаки, ногти впились в кожу – тело будто требовало найти опору, но опоры не было. Внутри разливалось холодное одиночество, и тень отца казалась теперь ещё более далёкой и таинственной.

– Проклятие, – сказал он почти буднично, – не уходит. Оно растёт. Расцветает внутри тех, кто был связан с носителем.

Слова упали на М, как ледяная вода – резкий холод пробежал по позвоночнику, вызывая дрожь, от которой трудно было сдержать мелкую дрожь в руках. В голове всё путалось, сердце сжималось от тяжести этой истины.

– Ты хочешь знать правду, девочка? – другой прошёлся вдоль пещеры, не глядя на неё. – Он знал. И всё равно остался с вами.

Голос прозвучал словно приговор, безжалостно и решительно. М чувствовала, как внутри что-то ломается, как будто фундамент её мира рассыпается в прах. В глазах наворачивались слёзы, но она не могла их выпустить – гордость и страх сковывали грудь.

– А теперь ты – следующая.

Это прозвучало словно обречение, холодный ветер, что пронизывает до костей. Мерцание отчаяния и ужаса сжало грудь, дыхание перехватило, ноги подкосились.

– Это ошибка, – пробормотала она, голос едва слышный и дрожащий, как тонкая нить на ветру.

– Если ты уйдёшь, – холодно произнёс один, – тебя найдём не мы. Оно. То, что отец запустил, когда нарушил порядок.

Страх стал почти физическим – словно невидимая рука сжимала горло, не давая дышать. В голове раздался звон – яркий, пронзительный, как звон разбитого стекла.

– Это не магия, не религия. Это вирус. Только другой природы. Мы не можем вырезать его. Но мы умеем… держать его на поводке.

М почувствовала, как по спине пробежали мурашки, тело охватил холод, а сердце стучало в бешеном темпе, будто предчувствуя надвигающуюся бурю.

– Я не хочу! Я не должна! – закричала М, голос сорвался, наполненный паникой и сопротивлением, слёзы наконец ринулись по щекам.

– Ты думаешь, можешь быть свободной? – прошипел один из них, глаза сверкали холодом бездушной силы.

– Выбор – формальность, – отрезал второй, голос его прозвучал холодно и безжалостно, словно приговор, от которого не уйти. – Ты засветилась. Полиция официально числит тебя выжившей в поджоге с убийством. Мы подчистили за тобой. Один раз. Второго не будет.

Он приблизился, шаги отдавались глухим эхом в пустой пещере. Наклонился, лицо оказалось совсем рядом, дыхание холодным ветром коснулось её щёк.

– Мы знаем, что ты не просила этого. Что не выбирала быть проклятой.

Её сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Казалось, в воздухе повисло напряжение, словно время замерло. Каждый мускул тела напрягся, и пальцы сжали кольцо так сильно, что оно врезалось в кожу.

– Но выбор был сделан за тебя в ту ночь…

Слова упали тяжёлым грузом, и М чуть вздрогнула, словно от удара. Кольцо на пальце словно ожило, стало невыносимо тяжёлым, давило и обжигало.

– Он тоже думал, что сможет уйти. Убежать.

Голос звучал неумолимо, холодно и беспощадно.

– Но проклятие не уходит. Оно уже в тебе.

Внутри будто разгорелся пожар, жгучая боль и страх слились в панике. Её губы дрожали, а в глазах плескалась горькая тревога.

– Если ты уйдёшь, ты не выживешь. Мы не позволим. И оно не позволит.

– А если останешься… Научим жить с этим.

Тон стал ещё жёстче, без права на возражения, как железные кандалы, сомкнувшиеся на её душе.

– Или умри сейчас. Здесь. В этом лесу.

Слова звенели последним предупреждением, от которого не скрыться. В этот миг в её душе разлилось отчаяние и безысходность.

– Выбора у тебя нет. Не теперь.

Медленно, почти невесомо, слова агентов эхом отдавались в пустоте её сознания. М села на холодный камень, опираясь на руки, и закрыла глаза. В голове начинался хаос – пульсирующий, неумолимый, словно море штормило в глубине её разума.

«Проклятие… Оно уже во мне», – подумала она, и холод пробежал по позвоночнику. Но, в отличие от страха, появилась странная искра любопытства.

Что, если это – не просто бремя, а ключ? К чему? К тайнам, которые отец боялся раскрыть? К теням, что шептали ей в темноте? Может, именно это объясняет, почему в последний раз она видела мать – не просто пожар и крики, а нечто куда более зловещее.

В воспоминаниях всплывали отрывки: отец, который всё чаще уходил в запои, говорил о книге – древней, запретной, где будто хранилась сила и проклятие одновременно. Его глаза блестели безумным светом, он шептал о «виновных и искуплении». Почему он в ту ночь, когда пытался убить её, был не самим собой? Может, проклятие сжигало его изнутри, управляло им, словно злой хозяин?

М открыла глаза, и в них застыл страх, смешанный с решимостью.

– Если проклятие уже во мне, – прошептала она себе, – может, я смогу понять, что оно хочет. Может, я не просто жертва… Может, это мой путь.

Тени на стенах пещеры будто откликнулись – шепоты усилились, как если бы приветствовали новый уровень сознания.

Но вопросы остались – кто она теперь? Кем был её отец на самом деле? И кто мать, которую она видела в огне – была ли она тоже пленницей этого проклятия?

Размышляя, М поняла, что страх перед неизвестным не покинет её, пока она не узнает правду – и это знание может стать её силой или её гибелью.

М подняла глаза на лицах, окружавших её, на холодные, но одновременно не без капли сострадания взгляды.

– Я согласна, – произнесла она тихо, но решительно, голос дрожал, но в нём было непоколебимое твердое решение. – Если это единственный путь…

Наступила пауза. Взгляды мужчин встретились, словно подтвердив внутреннюю тяжесть момента.

– Тогда добро пожаловать в ОБМ. Ты – часть нас теперь. И вместе мы справимся с тем, что живёт в тебе.

Вокруг словно взметнулись невидимые тени, расправляя свои темные крылья. М ощутила, как мрак и свет переплелись в одно – холод и тепло, страх и надежда, конец и начало.

Это было начало нового пути, полного опасностей и тайн, но и надежды – надежды на контроль, на силу, на выживание.

Глава 6. Город Ирий

Они медленно спустились к берегу подземного озера, скрытого в самой глубине древней пещеры, словно забытый мир, спрятанный от солнечного света и времени. Вода в озере была непроглядной и темной, почти черной, как будто сама тьма собралась здесь, чтобы жить. Ее поверхность лежала неподвижно, словно зеркало, отражая лишь тусклый, дрожащий свет старых факелов, которые казались жалкими отблесками в этом царстве мрака. Каждый шаг по влажным камням отдавался эхом, словно разрывая тишину, но за этим эхом таилась куда более страшная тишина – безмолвие, наполненное чем-то древним и зловещим.

Перед ними стояла старая лодка, сколоченная из темного, почти гнилого дерева, с мхом, который словно пророс в нее сам по себе, обвивая борта тонкими зеленоватыми нитями. На поверхности лодки, по ее деревянным стенкам, были вырезаны рунические символы – древние обереги и заклинания, что, по словам агентов, должны были защищать путников от тех, кто обитает в глубинах. Но защита казалась хрупкой и жалкой перед тем, что скрывалось под водой.

Они все уселись в лодку. Холод пронизывал до костей – не только от воды и сырости, но от ощущений необъяснимого ужаса, что проникал в саму плоть и кровь. М чуть не задрожала, обхватив руками свои колени, чувствуя, как ладони становятся холодными, словно ледяные перчатки. Её сердце бешено колотилось в груди, словно предупреждая о чем-то страшном, что скоро должно было наступить.

Лодка медленно тронулась с места и покачнулась на волнах мутной воды. Вода вокруг них была непрозрачной и густой, словно густой чернилами растворенной тьмой. Лишь слабый свет факелов отражался в ней, мерцая и дрожа, подобно живым глазам чудовищ, затаившихся в глубинах. Под ногами ощущалась зыбкая поверхность воды, а вдоль стен туннеля, покрытых древними рунами, проплывали темные пятна и очертания. Каждое движение воды отзывалось в душе страхом.

Агент, сидевший напротив, тихо заговорил:

– Этот туннель – древняя тропа между мирами, – его голос был низким и спокойным. – Здесь живут духи и монстры из древних славянских легенд, сущности, которых забыть невозможно. Это не просто мифы – это реальные существа, что охраняют проход и питаются страхом тех, кто осмеливается пройти.

М смотрела на стены туннеля – руны светились тусклым зеленоватым светом, словно дышали собственной жизнью. В каждом символе угадывались древние слова, которые когда-то произносили жрецы, чтобы управлять силами природы. Но теперь они казались проклятием, ловушкой, которая сжимала её разум и душу.

Сначала шепоты были еле слышны – словно ветер сквозь листья, едва различимые и незаметные. Но с каждым километром, пройденным по туннелю, шепоты становились громче и яснее. Слова – непонятные и странные – вкрадывались в сознание, переплетаясь с воспоминаниями и страхами. Иногда они звучали как плач детей, то как смех безумца, а порой – как шепот предательства.

М чувствовала, что разум начинает сдавать позиции. Её голова кружилась, мысли расплывались, словно туманные силуэты в темноте. Она пыталась сосредоточиться, но тени вокруг были живыми. Иногда в мутной воде мелькали неясные очертания, фигуры с длинными черными волосами и безликими лицами, похожие на древних водяных русалок из легенд, которые манили и пугали одновременно.

– Ты слышишь их? – спросил один из агентов, заметив её дрожь. – Эти шепоты – духи, что живут здесь с незапамятных времен. Они питаются страхом и слабостью. Если ты не будешь сильной – они тебя поглотят.

Лодка скользила по воде, и холодный ветер проходил сквозь туннель, словно дыхание самого ада. Временами казалось, что в темноте что-то движется – глаза, сверкающие в глубине, застывшие на мгновение силуэты, что исчезали, когда пытался к ним приблизиться взгляд. Эти существа были частью древней мифологии – темными языческими духами, проклятыми защитниками прохода между мирами.

– Организация, – продолжил агент, – использует технологии, чтобы удерживать этих существ на границе. Они – не просто легенды, они реальные опасности. Мы боремся с ними, но они сильнее, чем кажется.

Шепоты становились все зловещей и настойчивее. М слышала, как в голове словно что-то шевелится, будто тонкая паутина, которая сжимается с каждым звуком. В эти моменты её сознание теряло грани реальности, и она могла лишь цепляться за обрывки собственных мыслей.

– Ты понимаешь, – сказал другой агент, – что если ты потеряешь контроль, эти силы уничтожат тебя изнутри. Эти существа не просто так будут преследуют тебя – они часть проклятия, что живет в твоей крови с отцовской стороны.

Её сердце сжалось. М впервые осознала всю глубину ужасов, которые обрушились на её жизнь. Она вспомнила последнюю встречу с матерью, те странные колосья, что проросли из глазниц, и пламя пожара, который поглотил дом. Всё это теперь обретало новый смысл.

Лодка покачивалась, и холодная вода била по борту, словно предупреждая: впереди нет спасения, только мрак и страх.

М закрыла глаза и попыталась найти опору внутри себя, но шепоты окружали её со всех сторон – они становились голосами из самых темных уголков разума, манили, пугая и обещая безумие.

С каждой минутой становилось всё яснее: она оказалась в ловушке древних сил и современной борьбы, где судьба – это борьба с тем, что живет в ней самой.

Лодка медленно покачивалась на темной воде, а за стенами туннеля не происходило ничего – казалось, они просто плывут, окружённые холодом и мраком. Но в сознании М началось нечто ужасное – тонкая грань реальности стала плавиться, и холодные, липкие тени проникли глубоко в её разум.

Сначала она услышала шёпоты – будто голоса, несущиеся с далёких берегов. Но голоса эти не принадлежали живым. Они были пустыми, бездушными, искажёнными эхо забвения. Словно тысячи губ шептали в унисон, пелена разума разрывалась на тысячи нитей.

– М… М… – звучал голос, мягкий и нежный, одновременно ласковый и жуткий. – Ты забыла нас… Ты одна… Ты с нами…

В темноте пещеры вдруг выросли холодные ветви деревьев – черные, как смерть, их колючие ветви цепляли М за кожу, как будто пытаясь впиться в плоть. Она чувствовала, как от этих ветвей исходил ледяной холод, пронизывающий до костей, и запах сырой земли с гнилью.

Перед глазами всплыли лица – искажённые, покрытые трещинами, с пустыми глазницами, из которых сочилась тьма. Это были лица её матери и отца, но искалеченные, как будто пожираемые чем-то нечеловеческим. Они шептали ей проклятия и угрозы, вырываясь из бездны прошлого.

– Ты не избежишь… – звучало одновременно из всех углов, как хор теней. – Проклятие живёт в тебе. Оно растёт. Оно – часть тебя.

М пыталась дышать, но грудь будто сдавливали невидимые руки. Сердце стучало, сбиваясь в бешеный ритм, а разум тонул в бездонной тьме. С каждым вдохом она всё глубже погружалась в этот кошмар.

Внезапно один из агентов схватил её за руку и тихо произнёс:

– М, это галлюцинации. Они пытаются тебя сломать, но мы рядом. Сосредоточься на моём голосе.

Но голоса и тени были неумолимы. Лодка оставалась на месте, но для М она мчалась в бездну, среди водоворотов и теней, которые рвались к ней с каждой волной.

– Ты должна бороться, – шептал второй агент, – мы включаем защитный генератор.

Он нажал на маленькое устройство на своём браслете, и вокруг М возникла лёгкая голубоватая аура – энергетический барьер, который должен был удержать её сознание на грани реальности. Но всё было слишком сильным.

– Она почти потеряна… – произнёс агент, наблюдая, как глаза М становятся пустыми, блестят безумным светом, а губы шевелятся в беззвучном диалоге с тенями.

– Мы не можем позволить её поглотить… – голос первого стал тверже. – Если она уйдёт сейчас – мы потеряем её навсегда.

М изо всех сил цеплялась за обрывки реальности, слыша, как зов теней всё громче, их голос становится плотным и давящим, как удушающая паутина.

Внезапно она почувствовала, как кто-то мягко коснулся её плеча – это был один из агентов.

– М, вспомни, кто ты. Ты не одна. Мы с тобой.

И в этот момент сознание начало дрожать, как тонкий лёд под ногами. Память всплывала, словно мутные обрывки света: лица, слова, тепло. Её страх и ужас перемешивались с каплей надежды.

Но вокруг всё ещё были тени – они не отступали, они ждали своего часа, прячась в глубинах сознания, готовые вырваться вновь, как только она ослабнет.

Её руки словно расплывались, тело стало чужим, а разум отказывался слушаться. М перестала видеть реальность – её мир превратился в кошмар, где холодная вода медленно обволакивала и душила, где щупальца невидимых созданий щекотали и жгли кожу, втягивая в холодные объятия бездны.