Мы с тобой не пара

– Можно просто…

– Сюда, пожалуйста, – не дослушав, девушка развернулась на каблуках и прошла вперёд. Рита двинулась за ней, оглядывая залы. Один из рабочих, увидев её, лукаво подмигнул, а за спиной раздался тихий свист. Она непроизвольно обернулась, встретившись с прямолинейным взглядом. Тот же самый рабочий послал воздушный поцелуй под одобрительные смешки товарищей. Рита скривилась, пожалев, что надела слишком короткие шорты. Но что поделать, если на улице удушающая жара?

В конце коридора брюнетка остановилась, молча указала на дверь из матового стекла и вернулась обратно в зал. Странно, но к ней рабочие не проявляли такого интереса. Либо потому, что она ими руководила, либо длина юбки делала её невидимкой.

Рита задержала дыхание и постучала, но ответа не последовало. Может, просто не расслышала из-за тяжело стучащего сердца? Она потянула дверь на себя.

– Простите…

… и замерла на пороге. Казалось, время остановилось от того, что Рита почувствовала на себе дежавю. Когда-то давно перед её глазами уже было нечто похожее. Тот же человек, другое место, но боль, что кольнула сейчас грудь, была почти такой же, как десять лет назад.

Марина сидела на столе с расстёгнутым жакетом, из-под которого выглядывало кружевное бельё, а над ней нависал Глеб Жданов. Его пиджак валялся на полу, а рука его невесты… Рита, опомнившись, отвернулась.

– Ой… я… я, кажется, не вовремя.

Секунду она колебалась и затем выскользнула из кабинета, захлопнув за собой дверь. Кровь прилила к голове, а в глазах защипало. Хотелось смыться отсюда как можно быстрей и незаметней, но Рита стояла как вкопанная, и от стука в ушах даже не сразу поняла, что её кто-то окликнул.

– Простите, ради бога, – в коридор к ней вышла Марина, приглаживая растрёпанные волосы. – Мой жених нагрянул совершенно внезапно… Я не думала, что вы придёте раньше.

– Ничего страшного, – как можно более равнодушно ответила Рита, стараясь не смотреть на Матвееву. – Если я и правда не вовремя, можем перенести нашу встречу или даже…

– Что вы! Я ещё раз прошу прощения, но не хочу упускать время.

Рита осмелилась взглянуть на Марину, с сожалением отметив, что та ни капельки не смутилась. Улыбка её была чуть искусственной и, хоть на щеках и играл румянец, что-то подсказывало, что он вызван отнюдь не стыдом за случайный вуайеризм. Дверь за ней отворилась, и из кабинета вышел Жданов. На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он с ног до головы оглядел Риту.

– Глеб, – Матвеева обернулась к своему жениху и потянула его за руку. – Ты помнишь Риту Громову? Мы виделись на свадьбе.

– Конечно, – процедил Жданов сквозь зубы и, прочистив горло, добавил: – Жаль, что вы стали свидетельницей…

– Хватит на сегодня извинений, – перебила его Рита, чувствуя раздражение. – Думаю я вас отвлекла от более интересных занятий, так что… лучше мне уйти.

– Постойте, – Марина загородила ей выход. – С моей стороны это непрофессионально, признаю. Но давайте всё обсудим.

– Что обсудим? – спросил Глеб, нахмурив брови.

– В соседнем здании я забронировала столик на двоих, но, надеюсь, они не будут против, если ты к нам присоединишься, дорогой.

– Что обсудим? – повторил Жданов, недобро посмотрев на Риту. Господи, от такого ледяного взгляда на улице наверняка похолодало.

– Я хочу, чтобы Рита была центром моей выставки.

Глеб с недоверием покосился на невесту, но не сказал ни слова.

– Думаю, самое время всё обговорить более подробно, – Марина подхватила жениха под руку с одной стороны, а Риту с другой, и повела их к выходу, по пути бросив пару коротких распоряжений брюнетке, что встречала посетителей. Рита чувствовала, что её ведут на заклание и готова была поклясться, что Глеб испытывал то же самое. Она старалась не смотреть на него, но то и дело встречалась с ним глазами, не видя ничего кроме презрения.

Ресторан и правда находился совсем рядом и оказался тихим и светлым. Хостес провела их к окну с видом на набережную, дала меню, но из-за напряжения все мысли о еде испарились. Рита чувствовала, как тучи сгущаются над столом, как мрачнеет Глеб, как зябко становится в помещении, и заказала только кофе. Но Марина будто ничего не замечала, не умолкая ни на секунду. Вино, которое она заказала, развязало ей язык, и маска совершенной холодной королевы чуть-чуть треснула. Матвеева то смеялась невпопад, то слишком пренебрежительно обращалась к официантам, попутно рассказав историю их с Глебом знакомства на каком-то пафосном мероприятии.

Сам Жданов молчал, угрюмо рассматривая свои руки. Рита же крутила опустевшую чашку, мечтая, чтобы этот разговор свернул в другую сторону. Слушать счастливые излияния Марины не входило в её планы.

"Я поняла, что это любовь с первого взгляда… Он был так галантен…"

Галантен? При их первой встрече Рита приняла Глеба за извращенца и отвесила ему оплеуху. Он грубо схватил её за талию, выдернув из-под колёс грузовика, который она не заметила, переходя дорогу. Не разобравшись, бросилась на него с кулаками пока не услышала родное "Дура, я тебе жизнь спас". И даже тогда он не выглядел в её глазах героем. Это был высокий растрёпанный парень в дырявых джинсах и вымазанной кетчупом футболке, который больше был похож на бездомного, чем на рыцаря в сверкающих доспехах. Но несмотря на это Рита в благодарность решила угостить его пивом, не подозревая, чем может окончиться вечер…

От воспоминаний тело непроизвольно вздрогнуло.

Марина уже перешла от истории их с Глебом знакомства к идее выставки, поиске помещений, наполняя рассказ незначительными, но подробными деталями, от которых клонило в сон, пока не дошла до главного:

– И когда Венцеславский мне отказал, я подумала, что нужно изменить саму концепцию выставки, – она наклонилась к Рите. – Нужно было что-то дерзкое, непривычное, что-то такое, – она щёлкнула пальцами, – болезненное?

– И тогда ты пригласила никому неизвестного фотографа, – недовольно проворчал Жданов.

Рита бросила на него испепеляющий взгляд, который он проигнорировал.

– Да, я не так известна, как Ли Миллер*, – ответила она, вскинув подбородок, – но, думаю, вы не имеете ни малейшего понятия и о ней.

– Туше, – рассмеялась Марина, пригубив вино.

– Я твой инвестор, – Глеб повернулся к невесте, – и хотел быть уверенным, что дело окупится.

Марина хотела что-то возразить, но Рита подалась вперед, вызывая огонь на себя:

– А вас интересуют только деньги?

Глеб усмехнулся.

– Глупо отрицать их важность.

– Да, глупо, но не всё в этом мире крутится вокруг них.

– И в чём же ваш интерес?

– Изменить этот мир, чтобы такие как вы видели дальше своего носа.

– Такие как я? – Глеб вскинул брови. – Это какие же?

На губах застыло слово "жестокие", но вслух Рита бросила лишь "равнодушные", но даже этого хватило, чтобы уколоть Жданова. Его кулаки сжались, а плечи напряглись, как у хищника перед броском.

– По-вашему я равнодушен? На чём же основывается этот вывод?

– А вы давно читали новости, не касающиеся вашей работы?

– Значит, если я много и упорно работаю, автоматически становлюсь равнодушным к чужим бедам? Я бы поспорил с вами о значении этого слова, – в его глазах вспыхнул огонь.

– Может, мы его по-разному воспринимаем? – парировала Рита.

– Видимо. Вот вы что сделали, чтобы изменить этот мир? Пару грустных фото для газет? Какая от этого польза?

– Если ты и сейчас этого не понимаешь, то не поймёшь никогда.

– Так, может, объяснишь, прежде чем я доверю свои деньги кому попало.

Рита почувствовала, как вспыхнуло лицо.

– Для этого нужно иметь сердце.

Серые глаза Глеба сощурились:

– Для этого нужен талант.

– Хотелось бы верить, что он у меня есть, раз твоя невеста обратилась ко мне.

– А ты гарантируешь ей успех?

– Стойте-стойте. Дорогой, – Марина накрыла своей ладонью руку Глеба, заставив его вздрогнуть. – Ты перегибаешь палку. И пока здесь не разразился самый настоящий скандал хочу предупредить, что за мной решающее слово. Мы это обговаривали.

Напряжённое лицо Глеба смягчилось, он даже слабо улыбнулся и в ответ поцеловал свою невесту в щёку. Правда, поцелуй вышел каким-то искусственным, напоказ.

– Конечно, родная. Твоя галерея – твоё решение.

Рита из-за клокотавшей внутри злости совершенно забыла, что между ними находится кто-то третий, и перешла на бесцеремонное "ты", которое Глеб подхватил. Ей отчаянно захотелось ударить это красивое, но холодное лицо, чтобы след от ладони ещё долго горел на его щеке. Мало того, что он усомнился в её компетентности, но и позволил себе высказаться о ней так пренебрежительно.

"Кто попало…"

Кто попало? Ха! Если до этой встречи у неё были сомнения, то теперь отчаянно захотелось согласиться на все предложенные Мариной условия, только бы насолить Жданову. Да не просто насолить, а привести его в настоящее бешенство.

– Так-то лучше, – Марина потрепала жениха по щеке и обратилась к Рите. – Вот что я предлагаю. Вы хотели в Европе поснимать лагеря для беженцев. Как вам такой вариант: полететь со мной в эту среду в Париж? Насколько я знаю, в одном из его районов разросся целый город, а на окраинах и вовсе творится беспредел.

– Вообще я думала про Берлин, – начала Рита. – Но идея с Парижем мне подходит. В его девятнадцатом округе и правда есть палаточный городок.

– Я обеспечу трансфер, проживание, помимо аванса все сопутствующие траты также беру на себя, – продолжила Марина. – И после за мной будет решающее слово в выборе работ для выставки. На всё про всё у нас три недели. Если вы согласны, я подготовлю договор уже к завтрашнему вечеру.

– Отлично, – чуть наигранно воскликнула Рита, с удовольствием наблюдая, как искажается лицо Глеба. – Я вся в нетерпении.

*Элизабет (Ли) Миллер – американская фотомодель и военный корреспондент, одна из первых фотографов, кто снимал освобождение концлагерей Дахау и Бухенвальд

Глава 7

Этот вечер затянулся и, кажется, доставлял удовольствие одной только Марине. Она беззаботно поддерживала едва живой разговор за столом, пока Глеб внутри кипел от одного присутствия Громовой. Они находились друг от друга в метре, но он мог поклясться, что чувствовал исходящий от неё жар, будто солнечное пекло перекочевало в одну женщину и теперь пытало его.

Эта её дерзость, нелепые обвинения в бессердечности, даже наряд – наверняка надела короткие шорты специально. Глеб старался не смотреть на её загорелые ноги, но взгляд то и дело как магнитом притягивался к гладким бёдрам. Приходилось себя одёргивать, чтобы не попасться в ловушку всплывающих воспоминаний, а они как щупальца спрута охватывали его голову.

«– Ах, что ты…

Её губы раскрываются.

– Какая же ты гладкая, – он проводит пальцами по её коже с внутренней стороны бедра, направляясь к самому тёплому месту.

Из её рта вырывается тихий стон, она хватает его руку и направляет глубже…»

Сердце забилось быстрее, и потребовалось усилие, чтобы сосредоточиться хотя бы на пустом разговоре Марины. Что же это? Как он может думать (да что там думать? Представлять!) о таком рядом со своей невестой.

Поначалу Глебу казалось, что Рита не выдержит первая и придумает какую-нибудь нелепую причину, чтобы снова исчезнуть. Но в какой-то момент в ней как будто что-то перещёлкнуло. Она охотно пошла на предложение Марины, с энтузиазмом подхватив идею совместной поездки в Париж, и вот они уже открывают просекко, чтобы это отметить, и поднимают бокалы за успех выставки. Рита скорее из вежливости пригубила шампанское, сам Глеб отказался от алкоголя, но его невеста на кураже выпила половину бутылки и к концу вечера совсем захмелела.

Когда ужин окончился, он оплатил счёт и помог встать Марине, которая покачнулась на каблуках и прильнула к нему, глупо хихикнув.

– Что ж, до завтра, – Рита закинула на плечо сумку и, не бросив даже мимолётного взгляда, прошла на выход.

– Аривидерчи, – помахала ей вслед Марина, но поймав осуждающий взгляд Глеба, поправила лацкан его пиджака. – Не будь таким букой. Ты весь вечер сидел угрюмый.

– Зато тебе, смотрю, очень весело, – ответил он напряжённо. – Я подгоню машину.

– Захватим Громову с собой? Она такая душка. Как маленькая дикая обезьянка, да?

– Сама доберётся. Не маленькая.

– Н-н-нет, – одёрнула его Марина и тут же понизила голос. – Ты вёл себя не совсем вежливо, будь хорошим мальчиком.

– Хочешь, чтобы я её умаслил? – Глеб посмотрел в сторону улицы. Рита стояла у входа в ресторан с сигаретой в руке, выпуская изо рта дым. Почему-то эта совершенно обыденная картина показалась такой притягательной и сентиментальной, как из прошлой жизни. Её лицо, наполовину скрытое выбившимися прядями волос, излучало спокойствие, но предательская морщинка между бровей выдавала тревогу.

Марина проследила за его взглядом:

– Просто произведи на неё нужное впечатление.

– Для чего мне это?

– Это нужно мне, – Марина провел пальчиком по его подбородку. – Мы с тобой тандем, мой милый. Мы оба добрые полицейские, так что расположи её к себе.

Глеб нахмурился:

– Что ты задумала?

– Ничего такого, – фыркнула Марина. – Просто постарайся всё не испортить, чтобы она не передумала в последний момент. Ты же хочешь, чтобы твоя невеста получила желаемое?

Её рука незаметно ото всех скользнула вниз и сжала его член. Глеб резко вдохнул воздух и напряг мышцы, но понял, что зря старается. Он ничего не чувствовал – ни возбуждения, ни вожделения.

Это всё она. Близость Риты не давала ему расслабиться и держала в постоянном напряжении. Нет, он не боялся, что она сболтнёт что-то лишнее в присутствии Марины, но действовало на нервы одно её присутствие. Из этого уравнения нужно было что-то убрать, и желательно источник раздражения.

Глеб мягко отстранился от невесты:

– Мы в людном месте, дорогая. Постарайся и ты вести себя как хорошая девочка.

– Ничего не обещаю, – Марина снова хихикнула, но послушно позволила вывести себя из ресторана. – Рита! Мы вас подвезём!

Громова обернулась на крик и хмуро оглядела Марину, поддерживаемую Глебом.

– Спасибо, но я уже вызвала такси, – она метко послала окурок в урну и сунула руки в карманы.

– Я настаиваю. Дорогой, скажи, что мы будем только рады.

Глеб сжал челюсть до боли, но выдавил из себя подобие улыбки:

– Да, моя машина за углом. Где вы живете?

– Не хочу вас напрягать, правда. Спасибо за ужин, но я доберусь своими силами.

Ужин? Глеб про себя усмехнулся. Громова и крошки не съела, не считая чашки кофе и глотка шампанского. Вела себя как бедная родственница. Где тот зверский аппетит, который он помнил, когда несколько бургеров и бутылка колы улетала вмиг, никак не сказываясь на фигуре?

– Мне не трудно, – он указал в сторону своей машины.

Рита огляделась, вглядываясь в погружающуюся в сумрак улицу. На её лице отразилась нерешительность, а ножка нервно отстукивала. Да, точно хочет сбежать.

– Подкинете до Техноложки*? – она прикусила губу.

– Оу, – Марина театрально вздохнула. – Далеко-о-о. Родной, тогда сначала подвези меня. Я совсем что-то… устала.

«Напилась ты хотела сказать», – подумал Глеб, открывая переднюю дверь машины. Марина плюхнулась на пассажирское сиденье с глупым выражением лица, которое бывает только у пьяных людей – счастливое и безразличное. Она силилась держать глаза открытыми, но было видно, что сонливость берёт своё.

Рита сама открыла заднюю дверь и примостилась в угол, откуда Глеб не мог её увидеть. Ехать до квартиры Марины было недолго. Она жила в жилом комплексе недалеко от Ботанического сада, до которого было от силы минут двадцать, но показалось, что они ехали не меньше часа. В салоне установилась полнейшая тишина, даже его невеста тихо посапывала под мерное движение автомобиля. В зеркало заднего вида Глеб старался рассмотреть притихшую Риту, но она даже не думала глядеть в его сторону, уставившись на проплывающий мимо вечерний Петербург.

Каких-то полчаса, и он сможет выдохнуть. Довезёт Громову и сам отправится домой или же к Марине, чтобы забыться и наконец-то выкинуть из голову эту… эту…

«– Чертовка! Больно!

Зубки впиваются ему в плечо, а он обхватывает её за талию и усаживает к себе на колени.

– Сам такой, – она притягивает его к себе и с силой целует, упиваясь им. На губах чувствует вкус персика. – А я просто хочу тебя…»

Руки крепче сжали руль. Просто наваждение какое-то. Так не бывает, будто всё это было не десять лет назад, а буквально вчера. Всё – прикосновения, запах, вкус – выныривает из глубин памяти, подвергая его пытке. Нужно срочно избавиться от источника этих мучений.

Глеб притормозил у нужного дома и, выйдя, открыл Марине дверь. Сонная, она с трудом вышла из машины и притянула к себе:

– Спасибо, дорогой.

– Я отведу тебя до квартиры, а Громова пусть сама добирается.

Марина протестующе застонала.

– Я не маленькая, вот моя парадная, – она указала на дверь, за которой ожидал швейцар. – А ты обещал…

– Я тебе ничего не обещал. Я оплачу ей такси.

– Ты что её боишься? – хмыкнула Марина, даже не подозревая как близко оказалась к правде. Да, он боится Риты. Боится того, что она вызывает в нём самые смешанные чувства – от беспокойства до злости.

– Я боюсь, что ты сама не дойдёшь до квартиры.

– Ты такой внимательный, – Марина обхватила его за шею и притянула к себе. Её губы были мягкими и податливыми, но сам поцелуй не всколыхнул ни единого нерва. Глеб ощутил странное давление, будто за ним подглядывают, но открыв глаза заметил лишь небольшое движение на заднем сиденье. Мысль, что Рита наблюдала за ними, отозвалась внутри приятным чувством. Он крепче обнял невесту и будто напоказ впился в её губы. Марина со страстью ответила на его ласки, совершенно не стесняясь возможных зрителей.

Пусть Громова смотрит. Пусть знает, что он ни секунды не думает о ней. У него жизнь и работа, о которых многие мечтают, и женщина, которую желает каждый второй. И она вскоре станет его женой. Пусть Рита поступила с ним как последняя эгоистка, он сумел преодолеть эту боль и забыть, и живёт дальше, не оглядываясь на прошлое.

«Кому ты что пытаешься доказать, болван?»

Глеб, тяжело дыша, отстранился от Марины. Она тоже задыхалась, но выглядела довольной, как кошка.

– Постарайся довезти нашего фотографа без проблем, – Марина на прощание поцеловала его в щёку и нетвёрдой, но быстрой походкой дошла до парадной, дверь которой ей вовремя открыл швейцар. Глеб наблюдал, как она скрылась внутри, и нехотя вернулся к машине.

Заведя мотор, он по привычке кинул взгляд в зеркало и встретился взглядом с карими глазами. Несколько секунд они пристально смотрели друг на друга, но потом Рита отвернулась, так ничего и не сказав. Её молчание было красноречивее любых слов.

– Какой адрес?

– Улица Егорова.

*Техноложка – название станции метро Технологический институт, употребляемое коренными петербуржцами.