Знак Херувима

Я лишь усмехнулся в ответ. Козёл или нет, но идти против воли хозяина ты не смеешь. Завела мотор и сидишь, ждёшь. А я из принципа спешить ну буду. Нечего было меня бросать на обочине. Про то, как она душила меня, я вообще молчу. Слов нет, одни эмоции.

Наконец докурив сигарету я потушил её в стоящей рядом урне и направился к машине. Усевшись поудобнее я пристегнулся ремнём и обратился к багровой от злости девушке:

– Поехали, красавица.

– Домой? – с трудом сдерживая гнев, уточнила она.

– Верно. Надеюсь, в этот раз мы доедем без происшествий?

Конечно, можно было ещё позлить её, например, сообщить, что мне срочно нужен свежий хлеб, который мы едем искать. Но не стал. Одно дело включить ответку, и совершенно другое – издеваться. Нужно оставаться человеком, что бы не произошло.

Поездка проходила в полной тишине. Рыжая сердито сопела, косилась на меня, но молчала. Правильно.

– Ничего не хочешь мне сказать? – наконец спросила она, когда машина остановилась у моего подъезда.

– Только одно, – отозвался я, выбираясь из салона, – до встречи.

И, захлопнув дверь, направился домой. Сил уже не осталось, даже кофе не помогал: глаза слипались, тело казалось чужим, словно ватным. Переоделся в домашнее и, выставив будильники на смартфоне, рухнул на кровать.

Лежа в темноте стал прокручивать в голове беседу с Батей. Вот же старый лис! Ясно же, почему он хочет найти Алексея. Если этот придурок начнёт говорить, мало не покажется. Пух и перья полетят по всему городу.

Потому Алёшку надо найти, причём это дядя Миша хочет сделать моими руками. Тут тоже всё очевидно. Для своих он заботливый лидер, а по факту решает проблемы за мой счёт. Да и Алису он приставил ко мне не просто так. Есть тут второе дно, зуб даю. Но какое? Что теперь делать?

Ответы на эти вопросы я так и не нашёл, слишком устал. Сон, настойчиво убаюкивал разум, манил покоем и отдыхом. В какой-то момент я перестал сопротивляться: нужно дать себе отдохнуть и пусть весь мир подождёт. Но мир ждать не желал, моё мнение на этот счёт ему было безразлично.

На ночном небе среди россыпи ярких, холодных звёзд сияла бледная луна. Дневной зной отступил, лёгкий ветерок гладил лицо. В траве стрекотали сверчки и цикады, в кроне исполинского дерева ухала сова. А может и филин, кто знает? Такой волшебной ночью самое то лежать на траве, вдыхать запахи леса и любоваться звёздами. А может – целоваться с девушкой, юной и страстной, забыв обо всём.

Где я, чёрт возьми? С одной стороны поле, на котором колосится пшеница, с другой стороны лес, стоящий мрачной стеной. Вдруг краем глаза я заметил в лесу огонёк. Костёр? Только вот стоит ли идти на свет, как мотылёк? Хотя а что ещё делать? Есть другие идеи?

Немного помедлив, я всё же решился и направился к лесу. Вообще, прогулка по лесу – удовольствие спорное. Можно отдохнуть от людей, от города, найти покой на красивой лесной опушке. Сидеть на брёвнышке, слушать пение птиц, а уж если костёр развести да запечь картошечку… Красота. С другой стороны – лесные комары беспощадны. Думаю, они могут выпить небольшую собаку. Весной ещё и клещи. А бродить по лесу ночью – очень плохая идея. Ветки хлещут по лицу, корни прячутся в темноте – об один из них точно споткнёшься. А я ещё и без фонарика. Страшно. Вдруг волки? Или кабан?

Идти пришлось долго. Наконец порядком потрёпанный и злой я добрался к цели, которой оказалась небольшая поляна, окружённая кольцом высоких мерно горевших факелов. Видимо их свет я принял за огонь костра. Странно. А ещё – вся поляна была заполнена людьми. Толпа собралась внушительная, она словно потревоженный улей гудела, шумела переговариваясь. Но ничего разобрать я не смог. Ни одного слова. Куда ни глянь, одни мужчины вокруг. Старые и молодые, усатые, бородатые. Разные. Да ещё и одетые в поношенные рубахи с узорами на воротниках, штаны при виде которых на ум приходило слово «шаровары», подпоясанные кушаками. Они все чего-то ждали, я же тем временем окончательно потерял связь с реальностью. По спине пробежал холодок, сердце застучало всё быстрее. Твою мать! Что происходит?!

Надо валить. Тихо, чтобы никто не услышал. Иначе, кто знает, что может произойти? Я уже собирался сбежать, как гул толпы оживился. Что-то происходит.

Тут за деревьями появились силуэты людей, что неспешно шли к толпе. Серая мешковатая одежда, вместо поясов верёвки, капюшоны на головах. Монахи?

Неизвестные вели к центру поляны мужчину – заросшего, бородатого, грязного, с потухшим взглядом. Когда-то добротная, даже изящная одежда давно стала рваньём. Толпа расступилась и я, присмотревшись, увидел куда его конвоируют. Оказывается, в самом центре был сложен большой костёр, рядом с которым стоял массивный, чёрный столб. Он там явно не для декора.

Какого лешего?

Я растеряно озирался, пытаясь понять, что происходит. Ничего. Ответов не было. Лес, тёмной стеной окруживший поляну, толпа, обступившая место казни, да чадящие факелы.

Когда процессия остановилась, один из конвоиров сорвал с него грязную рубаху. Толпа охнула. Всё тело бедолаги было в шрамах, синяках и кровоподтёках, словно из него хотели сделать отбивную. Тем временем другой монах, в отличие от других подпоясанный красной, а не обычной, верёвкой, достал из широкого рукава свиток.

– Слушайте все! Вот перед вами тот, кто в ночи творил тёмную волшбу, да шептал слова змеиные! Сей раб божий душу бесам продал! Светом претворялся, да вёл заблудших во тьму!

Толпа зашумела, забурлила, оглашая ночь гневными криками:

– Сжечь чернокнижника!

– Это он сглазил мою дочь!

– Будь ты проклят, бесовское отродье!

Молчал пленник, слишком был слаб. Если бы не монахи, что поддерживали его с двух сторон – рухнул бы на землю мешком.

– Сознаёшься ли ты, раб божий Сергий в своих злодеяниях? – спросил монах.

Молчал пленник, лишь облизывал сухие, обветренные губы. Монах повернул к нему голову, а потом глянул на собратьев. Один из них взял свободной рукой беднягу за волосы и задрал его склонённую голову, что-то зашептал тому на ухо.

В этот момент я тихо выдохнул ругательство, самое заковыристое из тех, что знал. Наконец получилось разглядеть лицо колдуна… Оно было моим! Какого…

– Даже перед лицом смерти, не желает во грехе он покаяться! – пояснил тот, что обращался к толпе. – Нет ему ни прощения, ни пощады.

Толпа шумела всё громче, требуя крови. Я же стоял потрясённый, не зная что уже и думать.

– Тебе нет места среди людей. Отправляйся в ад, чернокнижник, – уже без пафоса закончил свою речь монах.

Неожиданно, я думал будет длинная речь. Услышав слова старшего, его подчинённые шустро пристегнули цепью пленника к столбу. Один из них надел на шею приговорённого простой нательный крест.

– Да поможет тебе Господь, – чуть тише произнёс старший, – может, однажды он тебя простит.

Затем взял у одного из подручных факел и бросил его в костёр. Языки пламени заплясали на поленьях, жадно расширяя свои владения. А я смотрел как горит… Как горю я?

Меня замутило, голова закружилась, в висках застучало. А потом раздался крик. Боже, сколько в нём было боли! Никогда его не забуду… А затем до меня донёсся запах горящей плоти. И тут мне самому стало жарко так, словно не моего двойника, а меня терзал огонь. За жаром пришла дикая, невыносимая боль.

– Нет! —заорал я что было сил.

В этот самый момент я проснулся, от своего безумного, животного крика.

В нос тут же ударил запах гари и дыма.