Гелька Свободный Режим

Татьяна Демченко

Гелька Свободный Режим

Глава 1

– Это провал, – я всхлипнула, с отчаянием глядя в зеркало.

Там стояла не я, а какой-то давно не стриженный мальчишка. Две слезы медленно выползли из уголков глаз на мои розовые от расстройства щеки.

Вчера в парикмахерской я была на седьмом небе от счастья. Наконец-то школа закончилась, и мама разрешила мне избавиться от ненавистных «крысиных хвостиков» – моих тоненьких косичек. Новая прическа – стрижка каскадом, до плеч – была просто прелесть! Она очень мне шла. Я выглядела с ней уже не ребенком, а настоящей девушкой. Домой не шла, а летела на крыльях счастья. Прохожие обращали на меня внимание. Еще бы, ведь у меня чуть рот не порвался от радости. Лыбилась во все имеющиеся зубы. А один парень даже обернулся – верный знак, что стрижка моя… нет не так… я (!) с новой стрижкой выглядела ну просто суперклассно.

Вот только счастье оказалось недолгим… Утром я отправилась в поликлинику завершать медосмотр. Тётенька в белом халате толстыми руками грубо взъерошила чудную мою прическу. Копалась долго, с пристрастием, а потом её рот с темными волосками над верхней губой вынес мне приговор:

– Что, вши вывела? А гнид-то полна голова! Если до завтра не уберешь, не подпишу твою карту…

С каменным лицом я вошла вслед за мамой в тот же салон красоты, где побывала вчера. Мастер была уже в курсе, и без лишних слов начала превращать меня в самого несчастного человека на земле. Волосы легкими хлопьями падали на пол, и вместе с ними летела вниз моя подростковая самооценка.

Я только закончила шестой класс, мне было почти тринадцать лет, и я впервые собиралась поехать в детский оздоровительный лагерь. Сначала эта идея, честно говоря, показалась так себе. Я привыкла летом проводить время с бабушкой на даче, а потом с родителями на море. Даже школьные площадки никогда не посещала. А этот лагерь, в который меня хотели «упечь» почти на целый месяц, находился далеко от дома, в одном из южных регионов нашей большой страны – сбежать, в случае чего, точно не получится. Смена длилась три недели – так надолго я еще никогда не расставалась с родителями. Поэтому первая моя реакция на предложение мамы была вполне предсказуемой:

– Не-е-е-т, не хочу я ни в какой лагерь!

Но несколько маминых аргументов сумели меня переубедить.

– Ты только посмотри в окно, Ленок. Погода мрак – дождь, сырость. Даже выходить неохота. Лето у нас обещают холодное. А там все-таки юг, тепло, будете в реке купаться, загорать. Хочешь, новый купальничек тебе купим? Яркий, красивый, а?..

Я скривила губы и, отвернувшись от окна, плюхнулась в кресло-мешок.

– Тебе хочется на даче комаров да мошек кормить? Сама ведь жаловалась, что скучно тебе там. Бабушка делами огородными донимать станет…

На дачу, и правда, не хотелось, что правда, то правда. Бабуля с каждым годом становилась все требовательнее и ворчливее, а гнус и соседский «детский сад», который ходил за мной хвостом, как утята за уткой, все невыносимее. Приедет ли Алинка к своим – это ещё вопрос, а больше мне общаться там было не с кем. Дома хоть компьютер есть, поиграть можно, сериалы посмотреть…

– Познакомишься в лагере с кем-нибудь, друзей себе найдёшь. Весело будет, вот увидишь. Я тоже однажды ездила в лагерь, они тогда пионерскими назывались, и впечатлений получила – не на один год!

Закатив мечтательно глаза, мама начала предаваться воспоминаниям: как пели песни у костра, играли в военную игру «Зарница», ходили в поход, не спали ночами, рассказывая всякие лагерные страшилки, совершали вылазки на запретные территории, а потом получали нагоняи. Рассказала о проделках в последнюю «королевскую» ночь и… даже о первом поцелуе с мальчиком во время прощального костра.

На этих словах мое рассеянное внимание, порхавшее по комнате, как бабочка, присело на ровный пробор над высоким маминым лбом, расправило хрупкие крылышки и с любопытством вытянуло хоботок.

– С этого места, пожалуйста, поподробнее, – уставилась я на маму, вся превратившись во внимание. – Как это тебя угораздило?

Она засмеялась, как будто смущаясь:

– Очень просто, у всех бывает первая любовь. Вот и у меня случилась…

– Ну и?

– Ну и.. поцеловались на прощание.

– А что потом?

– Писали друг другу письма. Хотели снова приехать в тот лагерь вместе на одну смену, но… не получилось.

Мама грустно улыбнулась, а я задумалась: «Может, и правда, неплохая идея?» Я находилась тогда в том возрасте, когда хочется уже общаться не только с подружками, но и с представителями противоположного пола. Подружки у меня были не ахти какие, так, поболтать, время провести. С одной «ходили» в школе, другая была соседкой по лестничной клетке. А вот с мальчиками было ну совсем глухо. В моем окружении нормальных парней точно не существовало (во всяком случае, мне тогда так казалось). А мамины слова давали хоть призрачную, но надежду: а вдруг я тоже, как и она, встречу свою первую любовь в лагере?..

Так я и согласилась на эту авантюру. А началась она, как вы уже знаете, с настоящей катастрофы. Откуда только взялись в моей расчудесной шевелюре яйца вшей? И куда же тогда подевались те, кто их отложил? Может, они так умело замаскировались, что врач в поликлинике их просто не заметила?.. На всякий случай, мама перво-наперво хорошенько промыла мне голову специальным шампунем от насекомых. Вторым шагом было вычесывание гнид.

Дело это оказалось очень непростое – яйца держались на волосках крепко. Почти до утра просидела я на стуле под ярко горящей люстрой, пока мама орудовала в моей голове сначала бабушкиным частым гребешком, а потом и просто руками, сложив пальцы пинцетом и пропуская через него чуть ли не каждый мой волос. Было больно, но я терпела. Мамины труды и мои мучения увенчались успехом – санаторно-курортную карту мы получили. Но какая мне была от этого радость? Новая короткая стрижка выглядела ужасно, как ни причесывай, ни приглаживай, ни взъерошивай. «Кто на меня теперь посмотрит?» – с унынием думала я.

На следующее утро в настроении хуже некуда я подошла вместе с родителями к заказному автобусу с не сулящей мне ничего хорошего бумажной табличкой: лагерь «Дружба». Папа засунул мой маленький детский чемодан, с Лунтиком, в багажный отсек и потрепал по вихрам:

– Выше нос, братишка.

– Ну, папа! – взвизгнула я, негодуя.

Мама неодобрительно взглянула на него.

– Да ладно, ладно, пошутить уже нельзя, – стушевался отец.

Я села в автобус и, отвернувшись от окна, нахмурилась. Не хотелось даже прощаться – злые слезы вот-вот готовы были вырваться на свободу. Родители уныло потоптались у автобуса и пошли домой – я проводила их краем глаза. Почти сразу на телефон пришло сообщение от мамы: «Ленок, позвони из поезда. Люблю и уже скучаю».

Глава 2

Перед вагоном детей ещё раз пересчитали, устроив перекличку. Из нашего города в лагерь «Дружба» отправлялись семнадцать человек. В наличии было шестнадцать. Одной девочки не хватало.

– Удачина Ангелина, Удачина Ангелина… – женщина с темным каре и двумя строгими морщинами на переносице нервно постукивала шариковой ручкой по папке с документами. Это была наша сопровождающая.

«Вот ведь кому-то и с фамилией, и с именем повезло, – подумала я. – Ан-ге-ли-на – словно гладкие звонкие камушки пересыпаешь из ладошки в ладошку». Меня назвали в честь бабушки Лены, папа настоял. О чем он только думал? В наше время такими устаревшими именами уже никого не называют. «Зато ты одна в классе Елена Прекрасная», – пыталась найти плюсы в папином решении мама. «Ну да, и Несчастная тоже одна», – ворчала я.

Среди столпившихся у вагона детских лиц некоторые были мне знакомы. Рыжий невысокий парень в очках – точно из моей школы. А с одной девочкой мы ходили вместе в детский сад. Звали ее Маргаритой, тоже красивое имя, такое не забудешь. Но внешне, на мой взгляд, она этому имени совсем не соответствовала. Непривычно смуглая на фоне бледных северян, черноглазая и чернобровая – ей бы больше цыганское имя Зара подошло, или Гульчатай какая-нибудь.

⁃ Ну наконец-то, – громко сказала сопровождающая. – Ангелина Удачина?.. Как камень с души!

И тут я увидела Её, белокурого ангела. Девочка в голубом джинсовом комбинезоне, футболке с клубничками и высоких кедах быстрыми шагами приближалась к нам. Мужчина рядом с ней (он оказался таксистом) вез лакированный небесного цвета чемодан с силуэтом эйфелевой башни и надписью «Paris».

– Извините, у нас дома форс-мажор случился, кошка неожиданно начала рожать, – сказала опоздавшая, улыбнулась самой милой на свете улыбкой – с ямочками на щеках, и грациозным движением откинула за плечи свои пышные локоны.

– Ох, надеюсь, с ней и котятами все будет хорошо, – сказала сопровождающая.

С видимым облегчением она поставила последнюю галочку в списке и наконец-то расправила складки озабоченности между бровями.

– Ну что ж, все в сборе. Дети, меня зовут София Владимировна. Запоминаем: София Владимировна. Сейчас я сопровождаю вас в лагерь, там всю смену буду работать воспитателем старших отрядов, и назад тоже поедем вместе… А теперь организованно, друг за другом, не толкаясь, заходим в вагон и занимаем места с первого по восемнадцатое… Ой, первое место не занимать! Это моё!

Я не стала толкаться, вошла в вагон в числе последних, и, надо же, отыскивая свободное место, оказалась в одном отсеке плацкарта с красавицей Ангелиной! Тут же сидела чернявая Маргарита и еще одна девочка – такая же объёмистая, как и её имя – Апполинария. Хорошо, что она сразу разрешила нам называть её просто Полиной, а то бы я, наверное, не выговорила. Ей уже стукнуло пятнадцать, она была самая старшая из нас. – Моему папе в департаменте образования сказали, что «Дружба» – это очень крутой лагерь, – завела словоохотливая Полина заинтересовавший всех разговор. – Он, конечно, не на море… Но зато там будет полное погружение в ретро-стиль!

– Что-то типа исторической реконструкции? – оживилась Ангелина. – Ну, это когда шьют по древним образцам костюмы, находят старинные предметы, всякий реквизит и играют в какую-нибудь давнюю эпоху, в рыцарей, например… – она явно была в курсе.

– Думаю, да, – согласилась Поля, – только тут будет не такое далекое прошлое, а 20-й век.

– М-м-м, – ангел поджал свои пухлые розовые губы. – И что в нём интересного?

– Как что? Эпоха СССР! Представляете, нас ожидает историческая игра в пионерский лагерь, каким он был тогда. С ежедневными кострами, песнями, речёвками, маршировками, обучением игре на барабанах и горне, и даже униформой специальной пионерской.

– Крууууть, – выдохнула я, вспомнив, с каким восторгом мама говорила о времени, проведённом в пионерлагере.

– Ага, – подтвердила Полина, – у меня кстати форма с собой – мама сшила. А то на мой размерчик там, может, и не найдется, – подмигнула она нам. – Хотите, покажу?

Мы, конечно же, закивали. Форма, отглаженная и аккуратно сложенная в пакет, лежала в чемодане сверху всех вещей. Там была белая рубашка с коротким рукавом, серая юбка, красная пилотка и красная косынка – пионерский галстук.

– А еще мне папа дал свой пионерский значок. Представляете, он его сохранил!

Полина с гордостью показала приколотый к нагрудному карману рубашки белый лысый профиль на красной звезде, языки пламени и надпись: «Будь готов!»

Мы с Маргаритой смотрели на все на это, раскрыв рты. Только Ангелина, казалось, не разделяет наш восторг.

– Странно, а моя старшая сестра Лера про этот лагерь совсем другое рассказывала. Она три года назад там отдыхала и сказала, что лагерь очень современный. А старшие отряды вообще на свободном режиме.

– Это как? – тут уже наши раскрытые рты обратились к ней.

– Спишь, сколько хочешь, завтрак с 10 часов – шведский стол. Потом пляж, волейбол, бадминтон и прочие активности. Участие в общелагерных мероприятиях и конкурсах – по желанию. И каждый вечер дискотеки… А самое главное, на тихом часу спать не заставляют. Можно за пределы лагеря выходить, до поселка там рукой подать. В нем рынок есть со всякими вкусняшками, а ещё большой торговый центр с игровыми автоматами и кинотеатром…

– Вот это да! – даже Маргарита, застенчивая и не проронившая еще до той поры ни слова, не сдержала эмоций.

– Так одно другому не мешает, – смекнула Полина. – Прикиньте, какой это будет ра-а-й! Атмосферная игра в пионерию, и одновременно полная свобода…

Девчонки были рады такому повороту, а вот я опять сникла, подумав о том, что игровых автоматов и «вкусняшек» мне точно не видать. Я знала, что вместе с документами родители вручили сопровождающей нас Софии Владимировне подписанные фамилиями детей конверты с деньгами на «личные расходы», в которые входили – одна экскурсия, три стаканчика мороженого в неделю и сувениры. Сумма обговаривалась на организационном собрании и была довольно небольшой, на внеплановые развлечения явно не рассчитанной, а дополнительных средств мои родные «спонсоры» мне дать не догадались.

Впрочем, скоро эта досада позабылась. На получасовой остановке к Ангелине должна была прийти её тётя – она жила в этом городе. И в связи с её посещением Ангелина обещала нашей вполне уже сложившейся маленькой компании большой-большой сюрприз. И сюрприз это оказался… ну просто пушка-бомба!

Тетя Кира – такая же пышноволосая блондинка, как и Ангелина, – доставила для своей любимой племянницы и её новых подруг четыре восхитительно шуршащих и умопомрачительно пахнущих бумажных пакета с вредной едой и питьем прямо из Макдональдса. Все это богатство было скрытно пронесено ею прямо к нам в вагон с наставлением «есть под одеялом». Иначе могли отобрать, ведь родителей предупреждали: дети во время пути будут обеспечены здоровым сбалансированным питанием из вагона-ресторана, поэтому еды с собой им строго не давать. Наставление тети Киры мы выполнили почти идеально. Но сначала немного поспорили, где чья полка.

Полина наотрез отказалась от верхней, пообещав рассказать нам потом страшную сказку на ночь, объясняющую истоки ее высотобоязни. Маргарита выиграла в су е фа, поэтому места наверху достались нам с Ангелиной. Мы достали из пакетов постельное бельё и, отгородив свои места от прохода простынями, принялись шуршать, хрустеть, чавкать, хлюпать и причмокивать. При этом зорко следили в оставшиеся щелки, чтобы не спалиться перед Софией Владимировной. Когда кто-нибудь из нас произносил «шухер», вся вкуснятина моментально пряталась под подушку.

Надо сказать, я по пальцам могла пересчитать случаи, когда мне доводилось лакомиться бургерами и картошкой-фри. Моя мама была противницей фаст-фуда. Поэтому я решила не съедать всё сразу, а оставить на потом, растянуть, так сказать, удовольствие, и убрала остатки пиршества поглубже в чемодан.

⁃ А почему твоя тётя целых четыре набора принесла? – спросила я после этого Ангелину.

⁃ Так я её попросила купить на всех, сообщение отправила, – ответила она, невинно улыбаясь.

«Какая она добрая», – подумала я, имея в виду, конечно же, Ангелину, а не её тетю, которая, наверняка, потратила кучу денег, чтобы выполнить каприз племянницы. Но мне тогда это было невдомек. Я всё больше очаровывалась своей новой подругой. Что и говорить, Ангелина Удачина понравилась мне с первого взгляда – ещё на перроне. И как же классно получилось, что она стала моей удачей! Ведь именно я, а не кто-то другой, оказалась к ней ближе всех – буквально на расстоянии вытянутой руки, на соседней вагонной полке.

Я напрочь забыла о своих печалях по поводу испорченной внешности. Время до вечера пролетело незаметно – за разговорами и мечтаниями о нашей расчудесной будущей жизни в лагере. А когда София Владимировна объявила отбой, Ангелина вспомнила про обещание Полины.

– Пришло время для твоей сказки, – сказала она ей.

Та немного помолчала, словно собираясь с мыслями, и начала таинственным голосом:

– Однажды ночью нам пришлось срочно возвращаться из отпуска – на работе у папы что-то случилось. Билетов не было, нам удалось взять только верхние полки в разных частях вагона…. Была страшная непогода. Дождь хлыстал в окно, гремел гром и сверкали молнии…

Полина делала паузы, давая нам возможность представить все в красках.

– Вагон шатало из стороны в сторону, и я боялась заснуть, потому что думала, что мы можем перевернуться. Страшно было ещё и потому, что родителей не было рядом… Под утро сон все-таки сморил меня. Мне снилось, что я плыву по быстрой реке на резиновой лодке. У меня нет весел, и я не могу ею управлять. Вдруг я услышала нарастающий гул и поняла, что впереди водопад…

Полина затихла. Затаив дыхание, мы ждали продолжения.

– Ну и что дальше? – не выдержала Ангелина минутной пытки тишиной.

– А дальше было вот что, – продолжила Поля. – Мне снилось, что, вцепившись в лодку, я лечу с водопада… А на самом деле, когда вагон в очередной раз сильно качнуло, я слетела на пол со второй полки – съехала на прямо на матрасе!

Представив эту душераздирающую картину, мы втроем загоготали, как гуси, и долго не могли успокоиться, обливаясь слезами.

– Как на лодке… га-га-га…

– Съехала… га-га-га…

Полина хохотала вместе с нами, периодически спрашивая нарочно-обиженным голосом:

– Да что вы смеетесь? Мне было не до смеха, – чем вызывала у нас новые приступы ржача, до боли в животе.

Соседи на «боковушках» начали шикать на нас и жаловаться сопровождающей. София Владимировна несколько раз подходила к нам, призывая иметь совесть и не мешать людям спать. Постепенно мы утихомирились, но Полина снова подлила масла в огонь:

– А знаете, что еще случилось в ту злополучную ночь?.. Мой папа весит 156 килограммов. Верхняя полка не выдержала его, и он тоже оказался на полу…

Взрыв нашего гогота, наверное, слышали в соседних вагонах.

– С тех пор у меня развилась гипсофобия – боязнь высоты, – серьезно добавила Поля, не жалея наших надрывающихся пупков.

Глава 3

Следующий день в поезде тоже прошёл весело и быстро. Мы болтали, смеялись, вспоминая вчерашнее, играли в «Уно», а когда надоело – в морской бой на листиках. Этой игре научил меня папа еще лет в восемь, и я ловко обыграла Ангелину, а в финале и Маргариту. Потом Полина достала раскраски-антистресс, со множеством мелких деталей и узоров, и цветные карандаши, предложив всем заняться творчеством. Рита с радостью согласилась, а нам с Ангелиной не захотелось. Она придумала идею получше – фоткаться! У неё был крутой сенсорный телефон с кучей игр и закачанной музыки, а главное – с отличной камерой, которая делала четкие и яркие снимки.

Для сравнения: меня отправили в лагерь со старой папиной «раскладушкой», в которой не было ничего, кроме номера телефона родителей.

Мы позировали друг другу, делали селфи, кривлялись на все лады, а когда эта забава нам надоела, залезли вместе на одну полку. Было так здорово лежать вдвоем, тесно прижавшись друг к другу, и слушать песни о любви, разделив одни наушники на двоих.

⁃ Почему так много Егора К.? – спросила я Ангелину.

⁃ Ну… моей старшей сестре он нравится… и мне тоже. Весь такой няшка-симпотяшка.

«А у нас, оказывается, с Ангелиной одни вкусы на мальчиков», – подумала я, а вслух сказала:

⁃ Тебе повезло, у тебя есть сестра.

⁃ На самом деле мы с ней не очень ладим.

⁃ Сколько ей?

Ангелина прищурила глаза, вспоминая.

⁃ Семнадцать вроде бы. Ей последний год осталось в школе учиться.

⁃ Везет же некоторым!

⁃ Ага.

⁃ А как ее зовут?

⁃ Валерия.

⁃ Тоже красивое имя, – вздохнула я.

⁃ Ты чего насупилась, не нравится, как тебя назвали родители?

Я кивнула.

⁃ Мою маму тоже Лена зовут, – сказала Ангелина.

⁃ Для мамы – нормально, а вот для девочки, родившейся в двадцать первом веке, как-то не очень.

⁃ Ей, кстати, тоже не нравится её имя. Мама говорит, что в детстве её дразнили: «Ленка, пенка, колбаса, на веревочке оса».

⁃ Хорошо хоть меня так никто не дразнит, – усмехнулась я.

⁃ А давай мы придумаем тебе какое-нибудь классное прозвище. У тебя какая фамилия?

⁃ Максимова.

⁃ Так тут и думать не надо! Назовем тебя Максим, как певицу. Здорово?

⁃ Не знаю, – пожала я плечами, – я и так с этой причей на пацана похожа. Ты даже не представляешь, что со мной случилось за два дня до отъезда в лагерь…

И я позабавила Ангелину историей о непонятно откуда взявшихся в моих волосах гнидах и вынужденном повторном походе к парикмахеру. Она от души посмеялась над моими злоключениями, а потом деловитым тоном сказала:

⁃ В принципе, нормальная у тебя причёска. Просто надо стайлинг делать. У меня есть специальный текстурирующий спрей – мы тебе лёгкую небрежность создадим на голове, и будет окей. А чтобы не быть похожей не мальчика, надо одеваться, как девочка: в юбочки и платьица.

⁃ У меня с собой только одна юбка и один сарафан, – сказала я, поджав губы.

⁃ Не проблема. Ты видела размер моего чемодана?.. Я ещё и у Лерки всякого классного шмотья натырила. Так что считай, что модные луки тебе обеспечены.

Я снова поразилась доброте своей новой подруги и, скрепя сердце, согласилась на прозвище Максим. Это был всего лишь второй день нашего знакомства, но я уже, кажется, была готова принять из рук этого ангела даже яд.

Мы прибыли на конечный пункт нашего железнодорожного путешествия в полдевятого вечера. Уже стемнело, что для нас, привыкших к светлым ночам, было очень необычно. Где-то час или даже больше просидели на вокзале в ожидании еще одной группы детей, ехавшей на другом поезде. Зато вдоволь наговорились по телефону с родителями, по которым лично я уже очень соскучилась. Правда, из-за роуминга у меня сразу же закончились деньги на балансе, но я надеялась, что мама скоро его пополнит.

Когда вторая группа присоединилась к нашей, все вышли с вещами на улицу, где нас должен был ожидать автобус. Однако автобуса на месте не оказалось. Софья Владимировна стала куда-то звонить, чтобы узнать, в чем дело, и выяснила, что автобус уже приезжал за нами, но не дождался и укатил. Приключения начинались…

Через полчаса он всё-таки вернулся – большой, белый, похожий на улитку из-за рожек с зеркалами заднего вида. Мы погрузили вещи и заняли самые последние места, чтобы сидеть всем вместе, вчетвером. Автобус ехал по большому, полному огней городу, быстро и плавно. Мы раздвинули шторки, закрывающие заднее стекло, и глазели на незнакомые улицы с красивыми зданиями, магазинами, площадями, на реку, которую переехали по мосту. Почти сразу за ним дорога испортилась, началась тряска, ямки, а иногда и ямищи. Вскоре пропали все фонари. Может, они конечно и были, но не горели. Или просто автобус заехал в какой-то лес.

В совершенной темноте мы не видели рядом сидящего соседа, только чувствовали. Особенно когда на ямах нас сначала подбрасывало вверх, а потом мы с хохотом падали друг на друга, хватаясь за одежду и всё, что попадалось под руки, чтобы не скатиться на пол. Так ехали довольно долго. Или это нам так показалось, потому что от постоянной тряски и подпрыгиваний попы уже болели.

Когда автобус остановился у ворот, освещенных одним-единственным на всю округу фонарём, мы обрадовались, думая, что приехали, но не тут-то было. Не успели мы встать со своих мест, как автобус снова тронулся, а мы, припав к окнам, лишь успели прочитать вывеску над воротами: «Пионер». Это был явно не наш лагерь. Поэтому водитель и поехал дальше – искать «Дружбу». Снова была темнота и ямы, но они уже ни у кого не вызывали восторга. Время приближалось к одиннадцати. В автобусе было тихо. Думаю, многие уже спали, особенно мелкие. Полина клевала носом, у меня глаза тоже слипались. Желание было только одно – поскорее добраться до кровати. После бесплодных поисков, накрутив еще немало километров, водитель привез нас обратно – к воротам с табличкой «Пионер».

⁃ Другого лагеря тут нет, – растерянно развел он руками.

Сопровождающие вышли из автобуса и позвонили в ворота. Через какое-то время появился заспанный охранник, открыл их и сказал, что мы приехали верно. Это "Дружба", только бывшая… Мы въехали на территорию лагеря, утопающую в темноте. Фонари горели лишь у зданий.

⁃ Это даже хорошо, – сказала Ангелина, очень бодрая на вид, – вечером можно затеряться. Как говорит мой отчим, темнота – друг молодежи.

Сначала выгрузили младших, потом подъехали к корпусу для средних и старших отрядов. Он был двухэтажный, с балконами, больше я ничего не разглядела. Нас встретили вожатые – кудрявый парень и девушка. Несмотря на позднее время, они не спали, ждали нас.

⁃ Проходите на второй этаж за Алиной, – сказал нам парень, – она покажет свободные комнаты. Только не шуметь, все давно уже спят.

Мы и не могли уже шуметь, еле ноги переставляли. Во всяком случае, я. Хорошо, что Полина помогла Ангелине с чемоданом, а то я бы точно не справилась. Зато Маргарита проявила неожиданную прыткость. Одной из первых она оказалась наверху и заняла для нас ближайшую к лестнице комнату под номером двадцать восемь. Когда мы все вошли, девчонки начали шёпотом распределять кровати, а у меня даже на шёпот не было уже сил. Я была безмерно рада той, что мне осталась, у входа. Стянув с себя джинсы, я бухнулась в её объятия.