Мотыльки улетают к звёздам. 1:Волк на цепи

Тим недоуменно покосился на вожака. Последней фразы ему было не понять.

– Зачем? – выразил он свое непонимание. – Если город решил, что с «Волками» лучше, зачем пытаться что-то менять?

– Людей на это решение толкает безысходность. Не всегда люди делают выбор с легким сердцем. И не всегда понимают, что делают. Куда ты пойдешь с завязанными глазами? С «Волками» не добраться до лучшей жизни. «Волки» отбирают у людей жизнь. А люди хотят жить.

– Может, не все хотят, – неуверенно возразил Тим. – Может, кто-то хочет умереть.

– Ну-у, не скажи. Истинно никто не хочет умирать. Выбравший умереть не желал себе смерти; он ошибся дорогой. Он был введен в заблуждение, шагнул не туда и пал – великая и непоправимая трагедия. И дезинформация. Кто-то думает, что хочет себе смерти, но его тянет к ней от того лишь, что он жаждет жить и верит, будто за пределами тела жизнь ему станет доступна во всех красках, – слова звучали настолько точно, что потрясенный Тим невольно приоткрыл рот. – Это не так. И это касается не только смерти в прямом смысле, но и во всех прочих. Человек рождается в хаосе – на земле, в конечном мире, и стремится к покою – к вечному. Но именно на земле душа сможет превозмочь хаос и достичь покоя.

Не придумав ответа, псионик сохранил молчание. Нечто маленькое, черное и колючее защищалось в глубине его души, не желая покидать насиженное место. Рой говорил вещи, которые вызывали у Тима такую злость, какой он прежде не испытывал. Не мог он объяснить себе, почему считал эти слова бредом: потому что не понимал их или по иной причине. Хотелось заткнуть уши и дать злости выход: кричать и требовать, чтобы прекратился этот несусветный бред. Вдобавок Тим чувствовал всей душой, что имел дело с человеком во много больше его самого и не мог этого вынести.

Он не знал, что уже тогда в нем началась первая битва, и тьма встала в глухую оборону.

Из всего услышанного ясно крайне мало, а на большее можно в ближайшее время не рассчитывать.

– Зачем вы носите очки? – нерешительно поинтересовался Тим, заговорив о понятных ему вещах.

– У нас уникальный новичок с псионическими способностями, – тут же был ответ.

– Так я и думал, – фыркнул Тим и отвернулся. – Скрываетесь. Вы мне не доверяете.

Рой перевел на него удивленный взгляд, и он догадался, что сморозил чепуху и в целом повёл себя глупо.

– Напротив. Мы тебя уберечь пытаемся, – в голосе лидера зазвучали нотки скуки. – Эти очки с прослойкой. Мне их один хороший человек рекомендовал. Ты глаз за ней не увидишь. Сам знаешь, как твой дар работает. Ты черпаешь чувства, и не самые приятные. Кому ж хочется, чтобы ты страдал? А так… Наша команда глаза свои не прячет.

У Тима сложилось впечатление, что с ним разговаривали, как с идиотом, и это вывело его из себя.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – с тихим раздражением спросил Тим, пытаясь плотнее обернуть себя безразмерной рубашкой.

– Ты ведь сам спросил, – недоуменно ответил Рой. – Вот и рассказываю. Лучше же знать, где ты, с кем и почему, не так ли? Поэтому спрашивай, сколько хочешь и о чем хочешь. Честно тебе все отвечу.

– Честно? – не поверил Тим.

– У лжецов должна быть хорошая память. А у меня она как у рыбки. Да и смысл людей обманывать? Тем более намеренно.

И тогда Тим решил пользоваться этой возможностью так, чтобы хоть как-то выползти из угла, в который, как решил, его загнали. Он сообразил новый каверзный вопрос, позабыв о всех прочих.

– Почему вы за мной следили? Это ты был на мосту, когда я хотел прыгнуть. И ты был там – в переулке, когда я побежал на мост. И почему-то я уверен, что ты оставлял еду возле моего укрытия. И тогда, ночью, когда меня чуть не застрелили бандиты. Я узнал твой голос. Это ты кинул в них мусорный бак.

– Все верно, – подтвердил Рой. – Тебя заметили еще за две недели до нашей, скажем так, первой встречи. Мэл нашел тебя, пришел ко мне и предложил тебя отыскать и забрать в команду. И все это время за тобой вели наблюдение, чтобы тебя не убили. Видишь ли, одновременно с нами тебя обнаружили и «Волки». Наши ребята отводили им глаза, уводили от тебя почти все неприятности вплоть до того, как Мэл тебя сюда привел. А следили… Мы не хотели тебя лишний раз пугать. Спроси себя сам. Ты бы пошел к нам, если б Мэл к тебе на улице подошел и позвал? В особенности после того случая с бандитами.

Тим колебался с ответом и метался в противоречиях. Неужто собеседник совсем неуязвим? Негде подковырнуть, нечем подцепить, некуда уколоть.

– Вряд ли. Я бы не поверил, – обреченно пробормотал он.

– Вот тебе и ответ… Я поначалу принял составление всяких сложных планов за чушь. В ту же ночь, когда мне о тебе сообщили, я вышел в город и нашел тебя загнанным в угол теми бандитами. А дальше некоторое время не мог выходить на улицу, так что Мэл с Алексом корректировали свой план на ходу по ситуации без меня. Бывали проколы, да. Они пытались до тебя добраться, но ты каким-то образом убегал, – здесь Тим припомнил сразу несколько случаев, когда предпочел бежать от всех, кто выражал хоть какой-то интерес к нему. – Большую часть проблем удалось от тебя отвести. Я сам пару раз уводил «Волков» от твоего жилища. «Псы» Мэла сбили твой след, и это почти сработало. Но тебя продолжали искать.

На этой почве в мыслях Тима образовалась полная неразбериха. Он почувствовал себя марионеткой и хотел было огрызнуться в ответ, но задумался: а что было бы с ним, если бы не они? Тут скорее благодарить следовало, но тем не менее… Тим теперь не знал, как ему относиться к этой информации, к этим людям. Его незаметно защитили, вытащили с улицы, отмыли, одели, вывели насекомых, дали место жительства и покормили. Бояться или радоваться? Однозначно – чувствовал он себя теперь жалко. Отвратительное унижение оцарапало его с удвоенной силой.

– Почему ты не подошел сам? – Голос его от нервов и усталости начал прерываться.

– Это я-то не подошел? – хохотнул Рой. – Это ты бросился от меня наутек, когда я решил заговорить с тобой на мосту.

Тим вспомнил, как повел себя в тот вечер. Не испугайся он – все, наверное, было бы проще.

– Да… – только и выдохнул он.

Все мысли Тима в конце концов свелись к одной простой: ему ведь предлагали выбор. Он был волен сам решать, остаться или нет. И волен изменить решение в любой момент – его не ограничивали. И выбор был сделан.

Все, что теперь оставалось, принять полное поражение. Хотя, по правде, воевал он с самим собой, в чем не хотел себе признаваться.

– Может, вы все-таки были правы с вашим планом, – сказал он устало, стараясь укутаться еще больше.

– Скажи-ка мне вот что. Почему ты избегаешь людей? Если дар в счет не брать. Наши все в очках ходят, но ты так и не вышел с ними на контакт и замуровался в комнате. Они переживают.

Ответ не пришлось даже обдумывать. Тим сбивчиво заговорил:

– Потому что люди… – он хотел сказать «тупые», но побоялся, – не понимают меня и бывают злыми. Редко, очень редко получалось с кем-нибудь нормально поговорить. Единственная подруга и та… – он судорожно вздохнул и не закончил фразу. – А остальные… Все считают меня психом, странным или около того. А тут еще и способности эти дурацкие. И общение никак не складывалось. И я прекращал попытки знакомиться. Они сами все куда-то уходили. Да еще так, будто я им какое-то зло причинил.

– Хм. Зло – понятие широкое. Вообрази себе, что чувствует человек, общаясь с тем, кто выражает ему неприязнь. Уверен, люди от такого отношения не в восторге, и ты по причине способностей это чувствуешь. Мир – это мы и все внутри нас, и он отражает нам нас самих, – слова звучали с каким-то странным сочувствием, и Тим захотел провалиться сквозь землю, ведь собеседник вновь был прав.

– Я… просто хотел, чтобы меня кто-нибудь понял… – тихо признался он и почувствовал себя совсем ущербно, сам не зная, почему.

– Это естественно, – кивнул Рой. – Все хотят, чтобы их кто-нибудь понял. Ты такой не один. Все вокруг чего-то хотят. И многое из этого ты способен им дать. Пойми их сам. И тогда твое желание сбудется.

– И почему же оно должно сбыться? Я должен открыться, начать думать о людях? А если меня просто используют? Какое удовольствие в том, чтобы быть использованным? – с нескрываемой насмешкой произнес Тим, искоса поглядев на собеседника.

– Ты сомневаешься, – ответил Рой, и лицо его при этом сохраняло величественное спокойствие, не передаваемое словом. – Я тебя понимаю. Поверь, хорошо понимаю. Тяжело видеть смысл в том, что я говорю, когда все вокруг омрачено. Трудно видеть истинную важность общения. Но не говорил бы я тебе этого, если бы мне самому не пришлось через это проходить. Так, как ты, умереть я не думал никогда. Но бывали времена, когда мне было слишком плохо и тяжело, чтобы видеть хоть что-то светлое в этой жизни. Казалось, что нет ничего больше, ради чего стоило бы жить. Меня угнетали чудовищные мысли. Все, что мне было дорого, стало пеплом.

Тим впервые с непреодолимым изумлением поглядел на него, задетый искренностью слов.

– И… что ты сделал? – почти прошептал он с сильным волнением.

– Остался верен своей цели. Своему пути. О цели я уже тебе сказал. Я бы не выжил без нее. Стрелка компаса моего земного пути указывала на людей, а духовного – на Свет. Сверни я с дороги – погиб бы. Не недооценивай никогда силу, которую ты можешь взять от людей, которым пришел на помощь. Не стоит бояться быть использованным во имя добрых дел, дел по совести.

– А если меня используют, чтобы красть или убивать?

– А это разве по совести? Можно забрать у человека вещь, которая ему не принадлежит, чтобы вернуть ее законному владельцу. Иногда приходится убить того, кто сам пришел убить твоих близких и других невинных, чтобы остановить зло. Это необходимость. Сравни с убийством ради удовольствия и кражей ради потехи. Ты научишься видеть разницу в этих вещах и не путать их.

Тиму и эта информация очень не понравилась. Но где-то в глубине души слова находили себе место. Все было правдой, сказанной от чистого сердца, поэтому било по самолюбию.

За разговорами Тим окончательно продрог: ночь оказалась не из жарких, а одевался он все же не для посиделок на воздухе.

– Холодно, – вырвалось у него.

– Разве? – Рой удивился так, будто на улице стояла жара, а не холодная ночь. – И чего ты сидишь? Иди вниз.

Толкаясь здоровой ногой, Тим поспешно выпрямился и пошатнулся от резкого головокружения. В глазах поплыло, и псионик почувствовал, что падает. Но удара о жесткую крышу не последовало. Его поймали за предплечье.

– Ты в порядке?

– Я… я решил выспаться, – он ляпнул первое, что пришло в одурманенную обмороком голову.

– Нашел место, – хмыкнули над его ухом. – Поднимайся.

Тим хотел было пожаловаться на трудности при ходьбе, но его тут же без лишних слов поставили на ноги и повели к лестнице. Они миновали три этажа. Уже на полпути Тим мог передвигаться самостоятельно. Вскоре он очутился в своей комнатушке. Его сразу же оставили в одиночестве. Сам не зная, почему, он ощутил себя в полной безопасности. Оказалось, разговаривать с людьми, предоставляющими тебе убежище, – полезное занятие, которое помогает от навязчивых мыслей. Развалившись на кровати, псионик некоторое время размышлял: что за бред ему сегодня наговорили и зачем.

Некоторое время Тим глядел в потолок. Веки потихоньку слипались. Вскоре сон хлынул темной густой волной.

Во сне опять явилось загадочное место, где в темноте летали цветные пятна-лица, вертелись вокруг центрального, черного. Но на сей раз неизвестный и в то же время очень знакомый образ, но уже другой формы, не источал негатива и злобы. В сине-черной мгле лицо спокойно существовало, будучи оторванным от целого яркого водоворота вокруг него. Тим проникся жалостью к лицу. Он даже почувствовал, будто оно отвечало ему тем же.

«Ему так грустно…»

«Да, мне грустно. Я оторвался от всех. Я потерян. Я одинок», – беззвучно пронесся в голове смысл, который можно было облачить именно в эти слова.

«Самый темный мрак… рождает самый яркий свет»

Тим еще день провел в своей комнате, старательно приводя мысли в порядок. К большому удивлению, никто его не беспокоил и не заговаривал с ним все это время. С небывалым аппетитом он накинулся на завтрак, который обнаружил утром в своей комнате.

За завтраком Тим обдумывал свое новое положение с новой стороны, и с таким рвением, словно в нем заменили севшую батарейку. Его приняли в новый дом, дали возможность разобраться в себе и готовы в любом случае помочь, если верить Рою. Сам лидер команды вызвал у него необъяснимые противоречивые чувства, среди которых преобладало неприятное раздражение, потому псионик решил для себя по возможности избегать его.

Перебороть свой страх оказалось делом нелегким, но возможным. Потянуло пройтись по дому. На ходу думалось лучше. Останавливала лишь больная нога.

Новое утро наступило неожиданно, а с ним вернулась способность ощущать течение времени.

Тим распахнул глаза и сразу же зажмурился, спасая их от назойливого солнечного света. Полежав немного, он оценил свое самочувствие как вполне сносное относительно вчерашнего. За окном лучился день, а настроение располагало к тому, чтобы выбраться из комнаты и присмотреться к новому месту. Например, действительно пообщаться с тем же Шоном.

«Болтает он, конечно, без перерыва, но, быть может, стоит попросить его говорить то, что мне интересно слышать?»

Тим не относился к тем, кто сидит и медлит. Приняв решение, он сразу же начинал действовать.

«Я буду сильным», – как молитву повторяя ту самую фразу, снова получившую смысл, он сполз с кровати и направился к двери, резко ее распахнув, и сразу столкнулся нос к носу с Шоном, который чуть не выронил стопку одежды.

– О, привет, мелкий! – сказал кудряш, напялив очки на глаза.

Тима как кипятком ошпарили.

– Мелкий? – удивленно повторил он.

– Ну да. Посмотри на себя. Прям мелкий! – радостно воскликнул Шон. – Кстати, мы тут тебе одежду нашли. Выбирай, какая понравится.

Тим, пообещав себе никогда не откликаться на это прозвище, разложил на кровати синюю водолазку, голубой свитер, джинсы, черные штаны, синие кроссовки, черные ботинки, перчатки, и у него чуть голова кругом не пошла.

– Это все мне?

– Угу. Это от наших. А на тему твоего шарфа… Если он тебе так нужен, сам потом купишь. Мы не стилисты, хотя связи у нас имеются.

Тим решил не задавать вопросов. Подумав немного, он посчитал, что пока стоит прохладная погода, он будет носить свитер с джинсами. К тому же, блеклый серо-голубой цвет ему нравился больше, чем слишком яркий синий. Псионик облачился в джинсы и кроссовки.

– Слушай, Шон, ты мне покажешь тут все? А то я так ничего не видел, кроме своей комнаты и душевой.

Кудрявый медленно расплылся в пугающе широкой улыбке.

– Коне-ечно, идем, – он растянул слова, словно тянул плавленый сыр, – Ну, если ты можешь нормально ходить. Ты уже можешь? Как там твоя нога?

– Лучше. Ходить могу, но небыстро.

– Тогда идем! А я смотрю, ты легко на общение пошел. Мне говорили, Алекс полгода привыкал. Да и я долго привыкал. А ты вон – уже готов.

Коридоры, лестницы, помещения. Находясь в одном доме с другим человеком, можно было за целый день с ним не пересечься. Пути могли сойтись разве что в душевой или столовой.

Несмотря на то, что у многих ребят были собственные дома, они все равно имели тут свой уголок и держались группой. Для жилых комнат отвели первый этаж. Шон указывал на каждую дверь, называя имя и кличку обитателя. Кудрявый гид с гордостью сообщил, что сам раздал эти клички своим товарищам. У кличек было практическое применение в боевых делах, дабы лишний раз не выдавать своего имени – нечто вроде позывного, для секретности. Как сказал Шон, их и так уже ловили несколько раз, некоторых знают лично, а Роя неоднократно пытались убить, да и в целом у него проблемы со скрытностью. Но секретность продолжали соблюдать. Время от времени клички использовались и в личных беседах и, как правило, самим Шоном.

Мэл-ищейка жил у самого выхода и отдельно от остальных, и именно его застать в своей комнате можно было крайне редко. Напротив него поселились Алекс-боец-стрелок и Рук-красавчик-хитрюга-медбрат (удивительным было то, что его и правда называли красавчиком). Их разделяла комната-оружейная, где Алекс занимался своими обожаемыми автоматами, пистолетами, винтовками и прочими стрелковыми принадлежностями. Дальше был склад, возле него библиотека, а по совместительству комната Кейси-библиотекаря-бабульки-историка («Натуральная бабулька! Он всегда переживает, все ли покушали, все ли тепло оделись, все ли выспались», – пояснил Шон). В противоположную сторону – столовая, она же кухня, она же бар. Напротив – комната Эдди-дворника-бородача. В соседней жил Шон (кудряшом он себя обозвал сам и ничуть не жалел об этом). Когда они проходили мимо его двери, он пригласил зайти и провел экскурсию по своему жилищу. Тим понял, что жил в угловой комнате и, как сам уже успел заметить, неподалеку от лестницы. По соседству с ним расположился Ричи-хорек. А вот у Роя-вожака-ненормального-Его Величества оказалось две комнаты. Одна на первом этаже около библиотеки (по соседству жила и Сора-принцесса), и вторая – на третьем, с видом на город. За поворотом возле библиотеки находилась черная дверь и вела в мастерскую, оборудованную под класс, где Кейси, судя по рассказам, занимался иногда с детьми, которых ему приводили знакомые на время своих дел. Да и школ в городе не было, а тут у них целый кружок организовался.

– Иногда Эдди подключается туда. Иногда Сора. Мы все так или иначе участвуем. Это всегда забавно. У нас единственная в городе школа. Люди знают об этом месте как о кружке, организованном маленькой группой энтузиастов. Никто сюда не суется, власть не интересуется школами. Дети тут в безопасности, учатся, развиваются, общаются. А мы тем временем… вот! Мы хотим, чтобы выросли люди, которые стремятся сделать мир лучше. – И он развел руками.

– А если «Волки» вас найдут? – поднял бровь Тим.

– Естественно, мы все это прекратим, – заверил Шон.

Весь второй этаж в основном пустовал либо был забит всякими подозрительными вещами, стеллажами со стопками книг и бумаг, ящиками. Многие комнаты здесь были заперты, а ключи висели в специальном шкафчике возле хранилища, но не все. Один принадлежал лишь Руку, копии от другого замка – только Эдди и Мэлу. Что там хранилось – загадка. Тим испуганно втянул голову в плечи, проходя мимо двери, на которой виднелся истребитель, нарисованный красным. Изображение было знакомым. Как-то, блуждая по городской окраине на севере, Тим видел похожее на бетонной стене, обнесенной колючей проволокой. Символ выделялся ярким пятном среди ветвей иссохших кустов. Этот знак и само место его встревожили, и он поторопился уйти.

Среди прочего на втором этаже находилась еще одна комната-мастерская, где иногда работали Эдди с Кейси. Еще тут располагался тот самый «тронный зал», который был «Кабинетом или комнатой совещаний» (кто как называл). Шон с гордостью пояснил, что названия давал сам. Раньше это помещение он действительно именовал «Тронным залом», но его убедительно просили избавиться от этого пафоса. Здесь собирались для обсуждения новостей и планов, иногда чтобы просто поболтать, и здесь же хранились документы.

Сразу за поворотом от комнаты совещаний серая дверь вела в просторное помещение с камином, диваном, креслами, стульями, столом. Шон мгновенно поведал, что камин существует лишь год и сделали его Кейси с Эдди для уюта. Подвесную полку над камином оккупировала армия кружек во главе с заварочным чайником. Слева от окна на деревянном стеллаже аккуратно лежали три пледа разного цвета. У другой стены – стеллаж с коробками от настольных игр и многих других мелочей для досуга. Здесь оказался проектор и стопка дисков в коробке, рядом – ящик с флешками и старым ноутбуком. Кудряш любовно назвал сие помещение «Гостиная».

– Иногда мы… ну, те из нас, кто тут и без срочных дел, собираемся посидеть, поговорить, поиграть в настольные игры, фильмы смотрим, – рассказывал Шон. – Или записи спектаклей или концертов. Музыку порой слушаем. Нам всем одинаково нравится классическая, инструментальная, реже слушаем авторскую песню… м-м, если тебе интересно, тут коробка стоит с дисками, ящик с флешками. Тут, кстати, есть собрание фильмов и сериалов двадцатого века. Американские, британские, французские, советские – любые. А Кейси тут иногда читает. Видишь тот том? Вон тот, на третьей полке. Кейси хорошо знает историю. Пожалуй, достаточно хорошо с учетом отсутствия возможности ее изучать. И он считает эту книгу чуть ли не главной книгой в этом доме. Мы все читаем. Если повезет, попадешь в наш читательский клуб.

Тим взял первый попавшийся диск и оглядел его. Это оказался фильм про мир будущего. С обложки глядели высокие синие небоскребы, летали машины, а на первом плане профиль какой-то маленькой девочки.

– О, это фантастика, про технологии, – прокомментировал Шон, ткнув пальцем на обложку. – А вот еще один такого же жанра. А знаешь, на кого ты похож из этого фильма?

– Ой, спасибо, мне как-то не хочется знать, – напрягся псионик.

– Ну и ладно. Не больно то и хотелось рассказывать. Но, если что, могу рассказать. Короче, этот фильм…

Дальше Тим выслушал долгую сюжетную линию какого-то старого французского сериала. Из сумбурного рассказа он не понял ничего и мог лишь заключить, что Шон знает огромное количество слов и умеет утрамбовать весь свой лексикон в единицу времени, теряя по дороге знаки препинания, но сохраняя красочность повествования. Речь его всегда была возбужденной, словно Шона ежесекундно перепоняли самые разные эмоции.

– Ясно, – он отложил диск с фильмом про технологии, решив как-нибудь ознакомиться с этой картиной. – Я никогда фильмы не смотрел. Только мультик в детстве видел.

– Так ведь мы ж еще соберемся и посмотрим обязательно. Мы тебя хорошенько здесь культурой обработаем. Могу для начала посоветовать одну книгу…

– Почему вы все живете одни в одном месте? То есть, ни у кого из вас нет, например, жены или родителей? Вас всего… всего девять, и все, кроме той девочки, мужчины? Как вы… как вы так организовали? Как появилась команда?

Шон слегка задумался, высоко подняв густые брови над очками, и почесал подбородок.

– Мы тут не особо живем. Точнее, живем, но не всегда. Я живу, потому что негде больше. И Ричи тоже. А остальные когда как. Как организовались? Вся наша компания образовалась в основном из таких, как ты, – сказал он и плюхнулся на диван. – В буквальном смысле. Рой подбирал нас всех с улицы, давая второй шанс на жизнь. Слабость у него такая, наверное. Рук с Алексом были уличными бандитами, пока сюда не попали. О, хочешь предысторию? Ты ведь вообще не в курсе ничего. Коро-оче, – услыхав это слово, Тим напрягся, поскольку усвоил, что после любого «короче» из уст Шона следует очень длинная история. – Кейси рассказывал, что раньше у Роя была другая и более крупная команда. Более сильная, более… интеллектуально продвинутая, чем мы. Чтоб нам стать такими, нужно круглые сутки учебники штудировать. Там были люди, которые выросли с ним чуть ли не в одном дворе. Они были все вместе с детства. Не такая уж и уникальная ситуация в закрытом-то городе. Долгое время ничего особенного не случалось. Сначала они всей детской толпой бегали по дворам, а потом выросли, дворов им стало мало, и они подняли восстание против власти. Ну, это если Кейси верить. Я все подробности так и не понял, хотя мне было лет пятнадцать-семнадцать, когда все происходило. Их было человек пятьдесят. У некоторых были семьи, причем прям внутри команды. Все друг друга знали. У Кейси была семья: жена и дочь. А потом один подонок, не будем показывать пальцем, решил, что Роя надо убрать. Не ясно почему. Видать, от зависти. И если б не Мэл, то наш вожак тогда и погиб бы. Не знаю в деталях, что там произошло, но Вольфганг собрал приспешников, убедил их совершить предательство, или они уже заранее вместе собирались что-то сделать – не знаю. Но они подорвали штаб-здание со всеми людьми в нем. Это случилось в какой-то важный день, когда там собрались все. Вроде бы как там планировалось важное мероприятие. Мэл то ли понял что-то, то ли еще что. Он вывел оттуда и спрятал Сору, потом вывел и Кейси. А вот семья Кейси там погибла. Они, кажется, туда пришли как раз незадолго до взрыва. Рой до этого убежал со своей девушкой, а вернулся уже без нее. А до этого…

Тим слушал очень сдержанно, но вскоре отвлекся на вихрь мыслей в своей голове. Смутно, очень смутно, как сквозь туман ему вспомнилось: клубы дыма за стеклом окна, шкаф, беспорядки, собаки, холодно, темно… солнце. Он опомнился от голоса Шона.

– … как-то так и было, хотя я не ручаюсь за достоверность – сам плохо знаю. Только не спрашивай полную историю у Кейси. Для него это болезненные воспоминания, – предупредил рассказчик.