Величайший и Радость

Доведя своими мыслями себя до полнейшего отчаяния, он понял, что просто уснуть у него не получится – он сходил в кабинет, нашёл на полу бутылку коньяка, радуясь, что хоть ее он не разбил, вернулся обратно, выпил её залпом, быстро захмелев на голодный желудок, и мгновенно уснул сном без сновидений.

Следующие три дня он беспробудно пил, не выходя из комнаты, и горевал, жалея всех и прежде всего себя. Он до безумия хотел хоть с кем-нибудь поговорить, но после инцидента с Шахтёром, он просто не мог себя заставить даже показаться на каменные глаза своих сослуживцев, и скорбь точила его одинокое сердце, убивая последние клеточки надежды. Засыпая, он решил, что больше не встанет с этой кровати, потому что нет никакого смысла бороться и дождётся такой желанной смерти никого не тревожа, и воистину в целом свете в тот миг не было человека более несчастного и одинокого. В эту ночь он впервые увидел тот сон, и, проснувшись, зацепился за мысль, что выход всё-таки отсюда есть, нужно только его найти, и это спасательным кругом вытянуло его из болота крайней тоски и обречённости последних дней.

Последующие четыре месяца он посвятил поискам живых в посёлке, совмещая это с запасами продовольствия, составлением карт и рапортов, не давая себе ни секунды свободного времени, потому как, оставаясь наедине со своими мыслями, занимался беспрестанно лишь самобичеванием, доводящим до чрезвычайной ненависти к себе. Вечера его поэтому были наполнены книгами, причудливый мир которых он открыл для себя, ни найдя ни одного скачанного фильма или сериала – в век интернета это было совсем необязательно, а все старые фильмы на кассетах, которые он нашёл на складе вместе с видеоплеером, он уже выучил наизусть.

И ещё не раз за это время встречаемые картины поисков погружали его на дно вселенской скорби – будь то первый, найденный им окаменевший малыш, люди с собранными чемоданами, на утро планировавшими покинуть посёлок, или влюблённые парочки, застывшие в акте любви. Но он больше не позволял чувствам взять верх над разумом, убеждая себя каждый раз, что он обязательно всех их спасёт.

Покончив с посёлком, он облазил все прилегающие леса – эти поиски были больше похожи на прогулку по городскому парку, украшенному очень детальными скульптурами диких животных, и приносили ему даже удовольствие, если в этом кошмаре можно было вообще это чувство испытывать. В последний день поисков он забрал из местного супермаркета остатки воды, сигарет, и напоследок заскочил в аптеку, взяв оттуда все витамины, которые он принимал, потому что питался одними консервами.

Так как уцелевших найти ему так не удалось, он перешёл к плану Б – покинуть купол самому, чтобы привести помощь извне. Каждый день он надеялся, что кто-то снаружи разрушит этот чёртов купол и всех спасёт, но время шло, и страх, что и за куполом мир превратился в каменное царство, проникал всё глубже, сжимая своими костлявыми лапами и без того смятённое сердце. «Это просто стена. Любую стену можно разрушить, нужно только приложить достаточную силу». А силы в военной части было более чем предостаточно.

Он начал с малого и пробовал в разных местах купола. Первым делом в ход пошёл табельный пистолет Макарова, затем ни один рожок автоматов Калашникова был выпущен в непробиваемую стену тумана. После того как и пулемёт не принёс долгожданных плодов, он наращивал мощь, ища или строя необходимые укрытия, чтобы не пострадать от осколков, он использовал подствольный гранатомёт и десятки лимонок. Всё было безуспешно – на туманных стенах не оставалось даже следов. Он стрелял из пушки боевой машины пехоты, и выпустил все сорок пять зарядов Арматы – самого мощного танка, стоящего на их вооружении. Было и рпг и в конце концов самоходная артиллерийская установка – ни одна известная человечеству стена бы не выдержала, но облачный купол оставался невредимым, и он сдался. В последний раз он, зная, что всё напрасно, но движимый гневом и досадой, приехал на бронеавтомобиле, выпустил всю ленту патронов пулемёта, находящегося на крыше, приносивших столько же урона стене, сколько бы принес метатель теннисных мячей. Чуть не плача, он разогнал автомобиль, под завязку гружёный боеприпасами и снарядами, с уклона, зафиксировал педаль газа и выскочил на ходу, сделав кувырок, чтобы ничего себе не сломать. Ударившись о стену, капот машины смялся, загорелся, и, уходя он слышал мощнейший взрыв, но даже не обернулся – он бы всё равно ничего не увидел сквозь пелену слёз.

Никаких вариантов у него больше не было, и он, зная о том, что запасы воды не пополняются – купол был непроницаем для осадков, водных объектов не было, не было и электричества в посёлке, только аварийное в части, решил просто жить, не экономя воду и отдав свою судьбу на волю случая. Каждый день его был похож на предыдущий и привычка притупляла его абсолютное одиночество, безысходность и страх, а он, помогая ей, старался не думать ни о чём и просто жить, пока не настал тот памятный день гибели его родителей, а призрачная женщина из сна не показала наконец своё красивое лицо, что в конечном счёте привело его на край крыши здания штаба, опустошенного и побеждённого.

«Я сделал всё что мог. Я сдаюсь…» – подумал он, встал на самый край, так что носки его берцев нависли над пропастью и шагнул в пустоту.

Глава 6

Никто не в силах заставить фамильяра образовать связь с колдуном, но те из магов, кто оказался достоин части души фамильяра навечно связаны с ним, и нет связи прочнее.

Первые два дня каждый раз останавливаясь на отдых или ночлег, она надеялась, что лисица, так нагло набившаяся к ней в попутчики, покинет её. Но выходя утром из очередной придорожной гостиницы, она находила рыжую плутовку, настырно поджидающую её, возле машины. Преодолев вместе больше трех тысяч километров, она начала привыкать к своей молчаливой компании, покупая две порции еды – себе и Рыжей, и даже в одном магазинчике купила ей собачьи миски. Лисица смиренно следила за движением, выслушивала все рассуждения и догадки Рады по поводу её видений, спала, свернувшись в пушистый оранжевый шар, и совершенно не доставляла хлопот. Выпрыгнув в ночи из машины, она быстро ретировалась в темноту, а утром неизменно сидела возле двери автомобиля, любопытно поглядывая по сторонам.

Всю дорогу Рада слушала радио – в своём видении она насчитала больше десяти источников тёмной магии, было невероятно, что они остались незамеченными, но новости упорно не сообщали ни о чём необычном, и ведьма ошибочно полагала, что появление магии осталось скрыто от глаз людей. Где-то на середине пути, когда дорога их пролегала по горной местности, покрытой смешанными лесами, красота которых не уступала волшебным, она почувствовала приближение к одному из источников, и страх перед неизвестностью потихоньку прокрадывался в её разум, заставляя смелое сердце колдуньи, не побоявшееся поднять восстание против одной из самых могущественных ведьм, замирать. Преодолев подъём, они выехали на небольшое плато, где расступившиеся горы представили её привычному к дивной красоте природы Светозара взору один из прекраснейших видов в её жизни. Вдалеке величавая гора прятала свои заснеженные вершины в бахроме плотных облаков, склоны её, словно пестрой шалью, отливающей всеми оттенками зелёного с крапинками золотого, были покрыты высокими стройными деревьями, у подножья раскинулся небольшой приземистый городок, залитый лучами ещё пока по-летнему припекавшего солнца, и она залюбовалась. Но следующее зрелище, открывшееся за поворотом уходящей вниз дороги, заставило её содрогнуться от пробежавшей по спине волны страха, леденящей всё внутри – большая часть городка была накрыта серым светящимся куполом, в происхождении которого не было сомнений. Лишь единожды ей приходилось оказаться под этой ловушкой, прямиком из неё она попала в мир людей, в ней же её друзья навечно встретили каменное забвение.

С высоты горной дороги было видно, что появление купола не осталось незамеченным – туманная полусфера по всему периметру была массово оцеплена тысячами военных, охранявших её от большого количества мирных жителей. Подъехав как можно ближе, она бросила машину и просочилась в толпу зевак, чтобы узнать хоть какие-то подробности – она не планировала пробираться к куполу, почти не сомневаясь после своих видений, что появление его – дело рук Вереи, а значит магия её здесь работает, и она беспрестанно думала лишь о том, как в мире людей Верея смогла возвести свои ловушки, а главное зачем. Как Рада и предполагала, среди мирных никто ничего не знал, и, судя по недоумевающим лицам, не знали и среди военных. Многие люди были растеряны – под куполом остались их дома, семьи, друзья, но никаких ответов они не получали, при этом и не выражали громких недовольств, ведомые то ли страхом, то ли усталостью, то ли огромным количеством военной техники и вооружённых людей в форме. В нескольких местах военные возводили крытые ограждения, ведущие прямо к куполу, и по царившей суматохе можно было понять, что укрытия эти строят не просто так – что-то ещё случилось, и это что-то нужно было спрятать от посторонних глаз. Ничего не вызнав, она вернулась в машину, выехала на небольшой холм, с которого хорошо просматривалась та часть купола, где возводились ограждения, и села прямо на траву вместе с Рыжей. Они были слишком далеко – кроме суетливого движения пятнистой массы военных было невозможно ничего различить, и они просто сидели, одинаково щуря свои желто-янтарные глаза под золотым солнечным светом. Лисица сидела рядом, вглядываясь в даль, периодически принюхиваясь, и в какой-то момент Рада почувствовала, как та ткнулась своим мокрым холодным носом прямо ей в щёку.

– Эй, ты чего? – отшатнулась Рада, улыбнувшись.

Лисица смотрела на неё своим хитрым взглядом, и, пожалуй, если бы могла, то обязательно бы заговорила. Ведьме показалось это довольно милым, и она, согретая такой спонтанной нежностью, положила руку на лисью макушку меж острых ушей. Знакомое ощущение теплого покалывания магии связи, возникающее между фамильяром и хозяином пробежало по её руке, Рада мгновенно моргнула, а открыв глаза, уже смотрела глазами Рыжей, как красивая златовласая ведьма в кожаной куртке сидела в состоянии транса, перенеся своё сознание в пушистую голову своего нового фамильяра.

«Святые Судженицы! Ты мой фамильяр! Никогда ещё ни одной ведьме Светозара, потерявшей своего фамильяра, не удавалось обрести его вновь! Вот бы тётка Леля удивилась!» – считанные секунды она мысленно ликовала, не понаслышке зная, что просто так фамильяр не позволяет пользоваться своим разумом, даже хозяину, поэтому быстро стала разглядывать более острым лисьим взором строящиеся укрытия, и хоть видела она глазами Рыжей намного лучше, чем своими, но всё ж сквозь толпу она смотреть не могла, поэтому решила подойти ближе. Она тут же вспомнила, как приятно управлять телом фамильяра, дающим грацию и лёгкость, какую не приобрести даже самому тренированному телу человека. Ловко пружиня на стройных быстрых лапах, она сбежала с холма, стараясь обойти ограждения сбоку, чтобы остаться незамеченной, заглянула за железный лист ограждения, и жёсткая пружина страха до боли свернулась где-то в животе при виде того, что так тщательно пытались спрятать – несколько человек, а точнее, то что от них осталось после прикосновения к туманной стене, стояли, вытянув свои иссохшие, с чёрной истлевшей кожей на белых костях, руки, на лицах их застыло выражение ужаса и боли, щеки впали, зубы оголились в смертельной улыбке страха, всепоглощающей тьмой чернели пустые глазницы, обратились в прах и их мышцы, и одежда – как будто до капли выпита была вся жизнь из каждой клеточки этих несчастных людей.

Она зажмурилась, вернув сознание в свою голову, и мысленно позвала: «Рыжая, немедленно возвращайся». Мелкая дрожь колотила её тело, так что зуб на зуб не попадал, и она не могла поверить тому, что только что увидела. «Этого не может быть, просто не может быть! Вот почему я не распознала эту магию в своих видениях – лишь в страшных сказках я слышала о Морах и об их магии смерти, веками нас пугали сказаниями о Море Белояре, что обманул саму Моржану, завладев способностью повелевать смертью, неуступающей по силе ей самой, и чтобы одолеть его, Явь и Навь сражались спиной к спине, потому как живые в одиночку не способны победить заклинателя смерти. Я всегда думала, что это лишь предание, каких сотни, но теперь нет сомнений – Верее как-то удалось обмануть богиню смерти, она стала Мором. Моему миру конец, и миру людей тоже».

Вид бегущей назад Рыжей вернул ведьму в реальность, но и без того растерянные мысли её теперь находились в абсолютном раздрае.

– Что же нам делать, Рыжая? – обратилась она к отныне своему фамильяру. – Нам не одолеть Верею, даже будь мы в Светозаре, а встретиться с ней здесь, не имея поддержки, да ещё и лишенной магии, вообще подобно самоубийству.

Посидев ещё немного, она кое-как справилась с ощущением абсолютной беспомощности заложника ситуации, а осознание того, что родной дом за прошедшие пять лет оказался ещё в большей опасности, чем когда-либо, и мир людей в одночасье превратился из безопасной клетки в поле боя слепого котёнка с разъярённым адским псом накрывало её первородным детским страхом снова и снова. Лисица легла теперь напротив и, жалобно поскуливая, ткнулась мордой в трясущиеся ноги Рады. «Что же она ищет здесь? – понемногу приходя в себя, рассуждала Рада. – Если она в поисках печатей и узнала, что кинжал у меня, то скорее всего я бы уже была мертва. Но тётка Леля была сильной колдуньей, и секрет её скрывающих чар она унесла с собой за Калинов мост, вряд ли Верея охотиться за мной. Тогда за кем? Ответ в моих видениях, но разгадать их я пока не могу».

Они неспешно пошагали к машине, решив, что выход только один – добраться до светлого источника – на него единственного оставалась надежда, чем или кем бы он ни был.

На шестой день они добрались до места, встретив по пути ещё несколько куполов разного размера, но больше нигде не останавливались, кроме как на отдых.

Этот купол был больше остальных, и, находясь на равнине, не позволял увидеть его границы. Но, к её счастью, оцеплен он был не полностью, и она нашла место, где можно было беспрепятственно к нему подойти, хотя это и не особо помогло, ведь она видела, что случилось с теми, кто решился прикоснуться к смертельной туманной стене. Ещё одним неприятно-приятным открытием для неё стало то, что связь с фамильяром возникала только вблизи источников, и её одиночество, длившееся последние два дня, с того момента, как они проехали предыдущую ловушку, теперь рассеялось, принеся с собой пусть небольшое, но облегчение. Все обдумав ещё в дороге, она решила вернуться в своё видение, сев спиной к куполу, между хилых придорожных деревьев – добравшись до мерцающей ивы, она позволила ветвям вновь опутать её, перенеся на крышу неизвестного здания. Всё повторялось – ни Верея, ни неизвестный мужчина не видели и не слышали её и в этот раз. И когда Верея потянула свою руку к медальону, Рада успела схватить его раньше – малахитовые глаза, обрамленные пушистыми черными ресницами, глянули прямо на неё, неистово обжигая обреченностью сильного, но отчаявшегося человека. Все слова куда-то подевались, и она лишь еле слышно прошептала первое, что пришло в голову: «Никогда не снимай его, никогда, слышишь!»

– Я видела их – они видели меня. Теперь Верея знает, что мы рядом, – обратилась она к Рыжей, придя в себя, – и она убьёт нас обоих. Рановато ты решила связать себя узами со мной.

Лисица недовольно фыркнула, обиженно отвернулась, и Рада тут же почувствовала сквозь их ментальную связь укор за поспешно брошенные слова.

– Ну, прости, прости, – потрепала ведьма своего фамильяра за пушистый загривок, – ты лучшее, что случилось со мной за последние пять лет, и ты появилась тогда, когда я в тебе нуждалась.

Прошло совсем немного времени, пока ведьма вновь обдумывала свои видения, окончательно убедившись, что источником, ради которого она преодолела весь этот путь, является тот самый медальон, что пропал вместе с княжной Ясиней много лет назад перед захватом власти Вереей. И если бы Верея не превратилась из злобной и алчной до власти ведьмы в разъяренное смертоносное полубожество, то радости колдуньи не было бы предела, потому как медальон мог обеспечить ей шанс не только на возвращение домой, но и на восстановление мира в Светозаре. Ей казалось весьма вероятным, что князь Светолик, догадываясь о надвигающейся опасности, мог спрятать наследницу трона в мире людей, дабы сохранить ей жизнь – так медальон и попал сюда. Непонятным оставалось то, почему медальон висел на шее неизвестного мужчины, где, в таком случае, сама Ясиня, и как попасть внутрь купола, не превратившись в тлен. По поводу зеленоглазого владельца медальона догадок у Рады не было, лишь надежда на то, что он окажется больше другом, чем врагом. Но сильнее всего ей хотелось верить, что сила печати клинка будет способна защитить её от мгновенного иссушения, если она попытается прорваться под купол с помощью отпирающих чар, энергию для которых ей придётся черпать всё у того же купола, но не проверишь – не узнаешь. Рыжей этот план не нравился, и она беспокойно стригла ушами, поглядывая на хозяйку.

– Я знаю, что это безрассудно, Рыжая, но если выгорит, получим шанс вернуться домой, и умереть, сражаясь за Светозар, если нет, то это будет наверное самая короткая и поучительная история для фамильяров – расскажешь потом своим, чтобы не связывались с идиотками вроде меня, – грустно улыбнулась она, – но я должна попытаться, я и так пять лет живу взаймы.

Солнце перевалило за полдень, пригревая спину ведьмы сквозь бордовую кожу куртки с доспехами на плечах и локтях. Глубоко вздохнув, она уперлась руками в колени, чтобы встать и проверить свою теорию. Но не успев подняться, она машинально пригнулась, почувствовав, как мощная волна магии прошла сквозь её тело, кинжал, который она ещё не успела вернуть в ножны, завибрировал, вмещая в себя поток энергии, а лисица, доселе не встречавшаяся с волшебством, прижала уши и вопросительно смотрела на свою хозяйку, ища защиты. Как только поток магии стих, Рада оглянулась на купол, но вместо него за спиной ведьмы теперь простиралась дорога, ведущая к населенному пункту, видневшемуся на горизонте. От туманных стен не осталось и следа.

– Не к добру это, Рыжая, – встала Рада, отряхнувшись, – но одной проблемой меньше. Пойдём, нам пора домой.