Величайшая Радость

Сегодня рабочие вопросы приносили ей больше удовольствия, чем когда-либо, позволяя хоть на время забыть, что место её совсем не здесь. Забыть, насколько она одинока в мире, населённом миллионами людей. Забыть глаза своих друзей за миг до того, как они обратились в камень. Забыть, как она беспомощна изменить хоть что-то из этого.

Когда последний посетитель покинул кофейню и рабочий день подошёл к концу, подруги закрыли двери и пошли по машинам.

– Вот денёк выдался! Может, в бар? В ресторан? В клуб? Ну согласись хоть куда-нибудь, – предвидя отказ, тараторила Ирка.

– Не сегодня, ты же знаешь, – ответила Рада, выдавив из себя улыбку.

– Как всегда. Ну, тогда до завтра, и, – Ирка обернулась, садясь в машину, – если вдруг устанешь быть хмурой одинокой тучкой, подтягивайся.

– Смотри не опаздывай, – подразнила Рада пунктуальную до мозга костей подругу.

Доехав до дома, Рада оставила машину на парковке, немного посидев в ней, как будто собираясь с мыслями. Прошла мимо своего подъезда в ближайший магазин, купила бутылку виски и неторопливо побрела по набережной. Дойдя до первого моста, она заправила края подола юбки за пояс, ловко перемахнула через ограждение и уселась на самый край, свесив ноги над сверкающей в лунном сиянии рекой.

«Всем, что у меня сейчас есть, я обязана лишь клинку, его способности приносить удачу владельцу, – она посмотрела вниз на чернеющую шумную воду. – Пока он мой, мне ничего не угрожает. Даже если я сейчас сигану с моста, я всё равно, к сожалению, выживу». Она открыла бутылку, отпила большой глоток, от которого перехватило дыхание: «Выпивка здесь, кстати, дерьмовая». Она запрокинула голову к небу, закрыла глаза и медленно втянула свежий ночной, с речным запахом воздух. Несколько минут Рада безмятежно наслаждалась теплом разливающегося алкоголя по крови, согревающего не столько тело, сколько её растрёпанную душу. Открыв глаза, она долго смотрела в небо, такое же звездно-красивое, как и над бесконечными долинами Светозара. «Остаётся лишь смириться и нести своё бремя до конца». Отпив ещё глоток, она бросила бутылку в реку с намерением встать и идти спать. Но в тот самый миг всё в округе погрузилось во тьму – погасли фонари и одинокие окна ночных домов. По земле прошла едва уловимая волна вибрации, от которой поверхность реки покрылась частой рябью. Сияющими остались лишь её глаза: «Не может быть! Это… Магия! Я смогу вернуться домой!»

Глава 3

Когда тебе кажется, что ты спятил, то кто-то должен тебе об этом сказать. Если некому, ты не сумасшедший. Ты просто до сумасшествия одинокий.

В тот день они вернулись с задания, и можно было бы сказать, успешно его выполнили. Если бы не одно «но»: пуля снайпера, предназначавшаяся для Мага, досталась шедшему следом молодому лейтенанту с позывным Чех. Досталась лишь потому, что сам Маг споткнулся в тот момент, когда стрелок нажал на курок. Чех был хорошим парнем. Они успели подружиться за те короткие пять месяцев его службы. И вроде ничего необычного – это война. На войне гибнут люди… Только не он. По части и так шла шуточная слава о его бессмертии. И, не в силах уснуть в ту ночь, он пришёл на вертолётную площадку и сидел там с единственной мыслью: «Это я должен был умереть! Я! Не он!» Чувство вины захлестнуло его волной, набирая силу, смешиваясь где-то в груди с болью утраты, с несправедливостью и злобой на себя, на стрелка, на Чеха. Пока не превратилось в бушующую ярость, разрывающую его на тысячи осколков. Слёзы брызнули из глаз, и он заплакал, как ребёнок. Впервые с тех пор, как ему было семь. Маг сорвал медальон с груди, чтобы навсегда избавиться от него. Но в последний момент решил ещё раз взглянуть на столь дорогую его сердцу вещь. Он разжал ладонь, и в этот самый миг всё погрузилось в кромешную тьму. Тьму и тишину…

Через считанные секунды по небу пробежала еле уловимая волна света, превратившая небо в пасмурно-серое. Вновь загорелись фонари и одинокие окна зданий части. «Опять перебои с электричеством», – подумал он, услышав звуки запустившегося автономного генератора. Ещё раз глянул на медальон в руке, но буря, бушевавшая в его душе мгновение назад, уже стихла, и он быстро сунул его в карман, встал и отправился спать. Спускаясь по пожарной лестнице, Маг слышал звуки редких глухих ударов чего-то тяжёлого о каменный плац, но не придал этому значения. «Как я не заметил, что так быстро стало пасмурно?» Он побрёл к запасному выходу казармы, от которого у него был ключ. Дубликат был сделан с единственной целью – чтобы ночью можно было выскочить покурить. Теперь же он шёл туда в надежде ни с кем не встретиться по пути в комнату – видеть, а тем более с кем-то говорить, не было в его планах. По плацу были раскиданы обломки камней. «Наверное, вертолёт скинул их с крыши», – заключил он. Он был слишком уставший, чтобы думать о чём-то, но если бы он хоть немного пригляделся, то понял бы, что это обломки окаменевших в полёте птиц. Маг прошмыгнул в свою комнату, упал на кровать и забылся тяжелым сном.

На утро он проснулся совершенно больным и вымотанным. Быстро собрался и вышел в коридор. Было подозрительно тихо. «Похоже, опаздываю». Не встретив ни одного человека и уперевшись в закрытую дверь столовой, он глянул на часы. «Все должны быть на завтраке, это что ещё за херня?!» Он прямиком отправился в комнату Клыка и, не стуча, вошёл.

Клык сидел на кровати. Рядом с ним сидел сержант Вишня с гитарой. Напротив, на стуле, командир третьей роты Мухарямов – они поминали Чеха. Всё было так же, как и вчера, когда он оставил их и пошёл спать. Но теперь он стоял в дверях, не в силах пошевелиться от ужаса, сковавшего его – они были… каменные. «Нет, нет! Не может быть! Это розыгрыш!»

– Клык! – позвал он. – Охеренный розыгрыш! Я чуть не обосрался от страха! Клык!

Но никто не шевелился, не улыбался, не выскочил из шкафа с камерой и криками «Бу!». Маг подошел и склонился перед лицом Клыка – это был он, его друг, со всеми шрамами, шероховатостями и изгибами своего доброго лица. Точнее, его каменная копия. Он резко развернулся и пошёл в свою комнату, сел на кровать в исступлении. Мысли роились в голове. Сердце стучало так, что его звук отдавался эхом в ушах.

Маг потерял счёт времени, но, немного взяв себя в руки, помчался в кабинет полковника. «Степаныч точно знает, что тут происходит». Подойдя к двери, он постучал, но ответа не последовало, и он вошёл. Серая статуя Михаила Степановича лежала на кожаном диване – видимо, он решил переночевать в части. Подойдя к дивану, Маг сел в ногах полковника, не в силах отвести от него взгляд. «Не может быть! Это сон! Мне нужно проснуться!» Тряхнув головой, он ущипнул себя за внутреннюю поверхность бедра, где было больнее. Но ничего не произошло – Степаныч остался лежать недвижим. Маг окинул кабинет взглядом, полным отчаяния. «Не может этого быть! Что это? Диверсия? Психологическое оружие? Что? Или я просто схожу с ума…» Его взгляд остановился на телевизоре, висевшем на стене. «Такое точно будет в новостях», – промелькнул в голове лучик надежды. Аккуратным движением, как будто боясь разбудить полковника, Маг достал из его тяжелой холодной руки пульт и включил – телевизор отозвался серой мерцающей рябью на экране. Он переключил все каналы по порядку – ничего. Бросив пульт, он подошёл к столу. Поверхностно осмотрел бумаги – стопки повседневной рутинной документации по краям стола, и лишь одна бумага в центре рядом с открытой бутылкой коньяка и недопитым стаканом. Это его вчерашний рапорт. Он быстро пробежал по нему глазами – сухие официальные формулировки. За годы командир разведроты с позывным Маг выучил их наизусть. Менялись лишь имена. «При выполнении боевых задач погиб младший лейтенант Чехов Василий Евгеньевич, проявив мужество и героизм». Он обречённо сел в кресло.

– Похоже, я не только тебя подвёл, Чех, а вообще всех… – прошептал Маг вслух. Допил коньяк из стакана, затем снял трубку стационарного телефона – тишина. «Значит, и интернета нет». Маг достал свой мобильный, лежавший в кармане брюк. Медленно, как будто боясь спугнуть, посмотрел на экран, хотя уже заранее догадывался, что там увидит – нет сети. Руки его задрожали. Он уронил телефон, упёрся локтями в стол и обхватил голову руками. Животный страх с ощутимым во рту привкусом гнева подкатывал к горлу, ища выхода. И не в силах больше сохранять самообладание, он взвыл и резким сильным движением скинул всё со стола и заорал:

– Блять! Не может быть! Не может этого быть!

Он выбежал на улицу и впервые увидел свод купола так низко, как будто небо опустилось почти до краёв крыш зданий. «Что за гребаная херня?!» Добежал до стоянки и сел в первый служебный УАЗик. Ворота части были закрыты, остановившись перед ними, Маг чуть помедлил – вдруг постовой откроет. Не дождавшись, он вошёл на пост, где его встретили две пары серых, безжизненных глаз дежурных, и сам открыл ворота.

По дороге к посёлку Маг заметил в кювете машину. «Боже, пусть там будут раненые, но живые», – взмолился он, хотя верующим никогда не был. Ещё на подходе он разглядел в разбитых окнах автомобиля обломки двух каменных тел. У них не было голов, словно у древних античных статуй. Он попятился назад. Ноги не слушались, и он почти упал, но ловко помог себе руками сохранить равновесие и бегом вернулся к машине. Так быстро, как будто за ним кто-то гнался.

Пустынные улицы посёлка оказались угрожающе безлюдными, и если бы было раннее предрассветное утро, не вызвали бы подозрений отсутствием на них жизни. Но время перевалило за полдень, когда Маг въехал в посёлок, не встретив ни единой души. Проезжая мимо мусорных контейнеров, он увидел двух бродячих собак, которые, видимо, весело игрались в тот миг, когда и их настиг каменный сон. «Неужели и животные тоже…»

К вечеру колёса его машины остановились возле знакомого дома. Маг зашёл во двор и позвонил в звонок. Никто не открыл. Дверь оказалась заперта. Он обошёл дом в круговую, заглядывая в окна. Везде было до жути тихо. Решившись выломать дверь, он подумал: «Лишь бы она была жива, а я уж как-нибудь смогу объяснить, почему разворотил её дверь». Но объяснять было некому. В спальне изящное изваяние его близкой подруги Ольги умиротворённо лежало на кровати. Он опустился перед ней на колени и прижался своим горячим, влажным от испарины лбом к холодному камню её щеки.

– Олечка, родная моя, прости меня! Я всё исправлю, – он не врал. В этот момент он всей душой верил, что во всём виноват именно он, раз уж он единственный, кто остался жив. И верил, что всё сможет исправить.

Он поднял голову, посмотрел на неё таким нежным взглядом, как будто его тепло могло растопить камень. Провёл рукой по её лбу, стараясь убрать небрежно упавшие пряди волос, застывшие в камне. Он не любил её, но она была его добрым другом, лечившим его душевные раны. И он знал – она любила его. Он поцеловал её застывшие губы. «Я ещё вернусь», – пообещал он ей. Уходя, Маг вспомнил о сыне Ольги – на каникулы она отправила его к бабушке в соседний город. Его логичный военный склад ума теперь хотел знать, как далеко распространилась эта каменная зараза. Он сел в машину и отправился прочь из посёлка вслед за сияющей стеной облаков на горизонте.

Едва выехав за границы поселка, он увидел, как дорога впереди тает в непроглядном тумане. Он остановился и пошёл пешком. Подойдя ближе, Маг посмотрел на резкую границу, образованную стеной серого, немного сияющего тумана. Туман этот создавал едва уловимый гул. Маг протянул руку, чтобы прикоснуться к нему, ожидая всего что угодно – удара, взрыва, монстров, прячущихся в глубине этой облачной мглы. Он зажмурился и ощутил… просто стену. Немного тёплую и вибрирующую, но просто стену.

– Серьёзно? Просто стена? Слабоватый финал для такого фильма ужасов! – заговорил он то ли со стеной, то ли с собой.

Маг сел на дорогу прямо перед туманом. Закурил и сложил руки на коленях. Его сигарета ещё не успела дотлеть, как сильное жжение на бедре, словно его ужалила пчела, заставило его быстро разогнуть ноги и сунуть руку в карман. Он нащупал медальон, который в спешке положил туда вчера на крыше штаба. «Совсем забыл, что ты там», – обратился он к медальону. Ослепительно-белые нити энергии, как крошечные молнии, от стены потянулись к медальону. Он застыл. «Так я был прав! Это всё из-за меня».

Глава 4

Иногда мы так жаждем вернуть упущенного в небо журавля, что не замечаем ценность синицы в руках. Пока не приходит время её отпустить.

В ту ночь Рада так и не смогла уснуть, да и не пыталась. Магический всплеск в мире, совершенно немагическом, был сродни чуду, богу из машины, для отчаявшейся вернуться домой ведьмы. За пять лет её пребывания здесь она перерыла тысячи книг в поисках хоть каких-то упоминаний о присутствии магии в мире людей. Всё было тщетно – куча литературы, но это были лишь сказки, былины, мифы или настольные самоучители псевдомагов. Ничего общего с магией настоящей. Поэтому Рада давно потеряла надежду найти хоть что-то стоящее, а в последнее время и вовсе перестала искать. Она и сама чувствовала, что никакого волшебства тут нет. «Но это… Это настоящая магия. Я пока не знаю, что это, но это точно она. И она вернёт меня домой».

Ранним утром, в то время, когда Рада обычно только просыпалась, она уже сидела в кухне и пила кофе в форме повстанца. В той самой, в которой попала сюда. Кожаные брюки приятно обтягивали её сильные ноги. Высокие ботинки со шнуровкой фиксировали лодыжки, предохраняя от травм. Чёрная холщовая рубашка не сковывала движения, а под ней рёбра защищал корсет – всё, что нужно для боя. Выходя из квартиры, ведьма сунула куртку, усиленную доспехами и ножнами, в рюкзак – не хотелось привлекать внимание. Накинула свою кожанку и на пороге остановилась. Она хотела вернуться домой, но и это был её дом тоже. Она грустно окинула взглядом коридор своей квартиры. Глаза её стали влажными, но лишь на мгновение. Рада подержалась рукой за косяк дверного проёма, прощаясь со своей уютной квартиркой на Воскресенской, как с чем-то одушевлённым, и вышла, не оборачиваясь.

Ирка встретила Раду удивлённым взглядом – ни её одежда, ни прибытие вовремя на работу были ей не свойственны.

– Что за прикид? Косплеешь кого-то?

– Мне нужно с тобой поговорить, – не отвечая на вопросы, печально посмотрела Рада на подругу.

– Что случилось? – брови Ирки поползли вверх.

Рада достала конверт из рюкзака и протянула Ирке.

– Если я не вернусь, откроешь через год.

– Чего? Сдурела? Ты куда собралась? – чуть ли не закричала Ирка.

– Мне надо. Я знаю, ты справишься здесь и без меня.

– Это твоя кофейня, с чего я должна… – попыталась сначала возразить Ирка, но взглянув в полное решимости лицо подруги, сменила тактику. – Скажи мне, что случилось. Ты же знаешь, я всегда тебе помогу, – умоляюще схватила она за руку Раду. Ира знала, что разыгрывать Рада не умела, и значит она не шутит.

– Всё будет хорошо, – то ли себе, то ли Ирке сказала Рада.

И также хорошо Ирка знала, что ничего не добьётся от Рады, поэтому обречённо взяла конверт.

– Что, даже не зайдёшь попрощаться? – в словах Ирки плясали обида и обречённость.

– Боюсь, что не смогу тогда уйти, – голос Рады дрогнул, и второй раз за утро глаза её покрыла пелена слёз.

Быстро сморгнув их, она улыбнулась.

– Чирика не забывай кормить.

– Конечно. Как будто его кто-то кроме меня кормил, – попыталась Ирка улыбнуться.

Рада обняла свою подругу, и, не глядя ей в глаза, села в машину.

– И ещё, название не меняй! – и просто уехала, на прощание подмигнув своими хитрыми, но полными печали глазами. Ирка же осталась стоять в недоумении и шоке от происходящего на крыльце кофейни, вывеска на которой гласила «Кофе и книги».

За три года работы здесь Ирка придумала, наверное, сотню других более удачных, как ей казалось, названий, но Рада стояла на своём, и Ирка сдалась.

Всю дорогу из города ведьма, столько лет жившая лишь надеждой на возвращение в свой мир и презиравшая почти всех людей, сглатывала накатывающие слёзы. Она старалась не думать о своих антикварных часах, которые забыла завести, о том, что вчерашняя партия кофе оказалась слабовата, а партия новых книг и вовсе не прибыла вовремя. О жёлтом говорящем попугае, которого им подарила милая старушка, часто приходившая к ним раньше читать русскую классику и, как бы это ни было странно, предпочитавшая исключительно американо без сахара, тоже старалась не думать. Но всё равно думала. И когда поток машин стал меньше, а количество полос на дороге уменьшилось до двух, она остановилась с намерением определиться, что же делать дальше, потому что плана никакого у неё не было. Но вместо этого, увидев на сиденье мебельный каталог, оставленный ей подрядчиком, который занимался текущим ремонтом по расширению кофейни, горько заплакала. Предательские слёзы градом струились по её лицу, капая на брюки и стекая, пропадали в складочках чёрной кожи. «Просто я почти смирилась, что никогда не вернусь домой. Я стала привыкать жить среди людей, только и всего», – оправдывала Рада свои слёзы. «Но совсем скоро я снова увижу тёмные волшебные леса Светозара, в которые никому не следует ходить, но если повезёт выжить в тех лесах, можно найти ответы на все вопросы. Реки с кристально-голубой водой, скрывающей целый мир не только причудливых рыб, но и всякой нежити. И необъятные луга разнотравья, на которых можно найти лекарство от любой хвори. Увижу закат над родной деревней. Точнее, над тем, что от неё осталось после зачистки. Я смогу отомстить! Это стоит любой кофейни», – она натянуто улыбнулась. Мысли о доме согрели ей душу, вернули веру в себя, и, утирая последние слёзы, она ещё раз повторила: «Всё будет хорошо».

Выйдя из машины, Рада пересекла небольшое поле, всё ещё всхлипывая. Она направлялась к рощице, видневшейся на возвышенности. Там ведьма планировала сконцентрироваться и определить хотя бы направление, куда ей ехать. В её мире можно было черпать магию практически из чего угодно, и род травяных ведьм, к которому она относилась, черпал её чаще всего из растений. Поэтому Рада и следовала в лесок – ей хотелось хотя бы оказаться в привычной атмосфере, чтобы почувствовать источник магии. Рощица встретила её знакомым шелестом листвы. Рада, выбрав три молодых, красивых берёзки, растущих практически из одного места, села под ними на первую опавшую, немного влажную листву. Она достала свой серебряный кинжал с узорной рукоятью и облокотилась спиной на стволы. Закрыв глаза, Рада ожидала, когда сердце после быстрой ходьбы вернётся в свой ритм, а дыхание станет ровным.

Она давно не практиковалась, но, вспомнив, как учила её мама, она представила чистый лесной ручей, шагнула в него босыми ногами и отправилась по течению. Дома так можно было найти растения, готовые поделиться своей энергией, ветви таких растений касались воды ручья. Или найти любой другой источник магии. Но сейчас ручей её покрывал густой туман. Рада не видела ничего на расстоянии вытянутой руки, и чем дальше пробиралась по ручью, тем сильнее тревога и страх физически ощутимо давили на её плечи. Босые ноги её стали замерзать, а подол белой, невесомой юбки намок выше колен. Рада взглянула вниз – ручей становился всё глубже, поток усиливался, а воды его стали чёрными и вязкими. «Как странно. Ничего подобного я раньше не видела». Она уже практически выбилась из сил, как в густом тумане показалось очертание. Огромное, чёрное, уродливое дерево нависало над ручьём, и там, где корявые ветви его погружались в глубину, вода превращалась в зловонную, отвратительную слизь. «Что это такое? Это точно тёмная магия, но неведомая мне». Она продвигалась дальше, а по берегам ручья из тумана вырастали такие же страшные, словно скелеты, деревья. «Источник не один», – пришла Рада к выводу. Вдруг впереди, в тени следующего сухого деревянного урода, рассеялся туман. Рада увидела светлую плакучую иву, тонкие ветви которой погружались в воду и создавали мерцание, подобно светлячкам, зажигаясь и гаснув в глубине воды. «Что же такое случилось вчерашней ночью на Земле, что столько магии хлынуло в мир, где о волшебстве знают только по сказкам?»

Тот факт, что где-то прямо сейчас два источника магии – тёмной и светлой – находятся рядом, и она может до них добраться, – взволновал сердце Рады двойственным чувством. Светлая магия была её стихией. Она знала, как управлять ею – это радовало и давало надежду. Но та, другая, пугала не только тем, что была тёмной: тёмной магией обладала Верея, и её возможности она тоже знала, но ещё и своей неизвестностью и, бесспорно, колоссальным могуществом. Рада прикоснулась к гладкой коре ствола, чтобы лучше почувствовать нахождение этого источника. В ответ на это ивовые ветви потянулись к кинжалу, который она держала в руке. Ведьма отшатнулась, но поняла, что не может двигаться. Ноги её в воде были уже опутаны. Ветви сплетались на её руках, шее, волосах, опутывали кинжал прямо в ладони и как будто держали её в воздухе. Но ни боли, ни страха не вызывали, только усталость. Она расслабилась и закрыла глаза, и в своём видении тоже. Рада очутилась в до боли знакомом месте. «Опять эта серая светящаяся ловушка Вереи. Почему я тут оказалась? Крыша? Я на крыше здания? Впереди два силуэта – кто это? Верея, чёрт бы её побрал, – это она. Её я узнаю, сколько бы лет не прошло. За ней следует мужчина – он ещё кто такой? Человек? Ведьмак? Какие чудные у него малахитовые глаза. Она ведёт его в портал? Но это не дверь, это ворота в клетку. Это я точно знаю. Она тянет к нему руку. Не может быть! Медальон? У него медальон! Нет! Нет! Не отдавай его ей! Они не видят меня и не слышат. Почему они не слышат меня? Нужно что-то сделать! Нельзя допустить, чтобы он отдал ей медальон! Быстрее, что угодно! Крыша… Столкну его с крыши, если смогу. Только бы медальон не достался ей. Иначе всё напрасно». Она разбежалась и в два счёта оказалась рядом с зеленоглазым мужчиной. Рада обхватила левой рукой его за талию, с силой оттолкнулась ногами и откинулась назад, увлекая его за собой в чёрную бездну пропасти.

Открыв глаза в уютной рощице, ведьма глубоко дышала. Видения её были слишком реалистичны и слишком пугающи, возродившие в памяти былые скорбь и ненависть по прошлому и недоумение и растерянность по будущему. Лёгкий тёплый ветерок развевал выбившиеся из пучка локоны. Солнце слепило глаза, показавшись из-за рассеявшихся облаков. Она сунула кинжал в ножны на бедре, которые теперь пристегнула поверх брюк. Надевая круглые солнечные очки, Рада боковым зрением заметила какое-то яркое пятно метрах в пяти от себя. Это была хорошенькая рыжая лисица, которая, не моргая, смотрела на неё своими жёлтыми глазами.

– Если бы мы были в Светозаре, то я бы подумала, что ты фамильяр и выбрала меня. Но мы на Земле. И у меня уже был фамильяр, – грустно улыбнулась она, вспомнив свою каурую кобылу Брусничку, обращаясь к пушистой собеседнице. – А так как мы в мире без магии, и ты меня явно не боишься, то, скорее всего, ты просто бешеная.

Лисица моргнула своими золотыми глазами, но не сдвинулась с места.

– Ну, Рыжая, мне пора. Путь неблизкий, – попрощалась ведьма с лисой, смешно перебирающей лапками по полусухой траве.

Рада медленно побрела к машине, обдумывая свои видения. Вопросов было куда больше, чем ответов, но радовало одно: она чувствовала, куда ей нужно ехать. И пока этого было достаточно.

Включив левый поворотник, чтобы выехать с обочины на трассу, Рада машинально бросила взгляд в боковое зеркало и не поверила своим глазам – позади её бордового «Рендж Ровера» сидела та самая пушистая лисица.

– Какого лешего ты здесь делаешь? Ты зачем за мной пришла? – выскочила Рада из машины и, подойдя поближе, присела на корточки. – Тебе не место у дороги, Рыжая! Тебя собьёт машина. Уходи!

Рыжая смотрела как будто понимающим желтым взглядом, но никуда не собиралась.

Рада встала, топнула на неё ногой, махнула руками, угоняя настырную новую знакомую с обочины, но напрасно. Лисица прищурилась, облизнулась и настойчиво смотрела ведьме прямо в глаза.

– Может, ты голодная? Или пить хочешь? – спросила Рада на полном серьёзе.

Она открыла переднюю правую дверь – ни воды, ни перекусить она с собой не взяла. «Может, что-то завалялось на заднем сиденье?» Поискав и не найдя ничего съедобного и там, Рада закрыла заднюю дверь, и глаза её расширились от удивления – лисица сидела на переднем сиденье и довольно смотрела на неё, ловя носом воздух.

Ну уж нет! Выходи! – махнула Рада уютно устроившейся на кожаном кресле лисе. – Выходи, говорю! – ругалась она, но безрезультатно. – Я так понимаю, ты не выйдешь? Ну отлично! Этот мир со вчерашней ночи, похоже, окончательно сходит с ума! – заключила ведьма и захлопнула дверь. В глубине души Рада всё-таки надеялась, что поведение симпатичного дикого животного обусловлено появлением магии, а не смертельной болезнью.

Рыжая прищурила свои золотые глаза и застригла ушами, смотря теперь на ведьму сквозь окно. Рада вздохнула, обречённо хлопнула себя руками по бокам и отправилась в путь в неожиданной компании рыжей пушистой подружки.