Избранный

– Давай, поиграй в сыщика, – усмехнулся Ганс, с силой отведя его руку от своего лица. – Хоть будет чем заняться. А то дуреешь от безделья.

– Пойду за диким ужином для гостя, – Арс подхватил со спинки кресла теплую куртку цвета хаки и накинул на плечи. – Чую, больше здесь не услышу ничего интересного. Ожидания от вылазки провалились к тараканам в сточную яму. Хваленый инопланетный принц ничего не помнит и не знает военных тайн. По итогу мы не получили ни оружия, ни информации.

– Грейсон сам по себе – мощная боевая единица, – скромно напомнила я.

– Пока я вместо мощи вижу немощь, – Арс презрительно взглянул на Грейсона.

– Да, боевая единица, – вякнул Билли из дальнего угла просторной гостиной. Нарушил данное им слово молчать о пришельце. – Вопрос только – чья.

– С меня хватит перепалок, – решил Арс и ушел за ружьем.

– На тему королевских десертов… – заманчиво пропела Динь. – Я нашла десять пачек молока в коробке. Прятались под залежами крупы и муки.

– Это круто. Лучшая добавка к готовым сладким завтракам, – я разделила с ней восторг от полезной и вкусной находки.

Таков удел королей трудных и опасных времен – радоваться любой житейской мелочи, которая хоть немного скрашивает хмурые дни, согревает охваченное постоянной тревогой сердце уютным теплом и озаряет душу ярким лучиком света, дарящим новую надежду на простое человеческое счастье.

Глава 5. Загадки его высочества

Пролетели пять дней, полные мучительных притирок со страшным скрипом взаимного отторжения и летящих во все стороны искр обид и ярости. Вторая попытка втиснуть принца ифери в нашу дружную команду проходила сложнее первой. Тогда нам помогло боевое слаживание, где новый союзник шикарно показал, на что способен. А сейчас, как назло, прогноз погоды в моем неусыпном телефоне показывал ясные дни без дождей и гроз. Лишенные возможности наведываться во вражеские лагеря мы чувствовали себя загнанными в ловушку и связанными по рукам и ногам… Все, кроме Грейсона.

Обернувшись черным красноглазым зверем, инопланетный принц носился по окрестностям, как жизнерадостный охотничий пес, и не отказывал себе в простых доступных удовольствиях. Он прочесывал густой лес в поисках добычи, поднимался высоко в горы и купался в прохладной речной воде.

А я все чаще оставалась одна, и чтобы не чувствовать гнетущее отчуждение между мной, друзьями и Грейсоном, проводила время в печальном уединении за домашними хлопотами или сбором поздних ягод с грибами.

Вопреки своему недавнему и, казалось бы, твердому решению не притрагиваться к этой книге ни за что и никогда, я взялась читать по вечерам “Свидание на золотой Луне”. Напрягая глаза в полумраке осенних сумерек, путешествовала по фантастическому миру вместе с главной героиней. Отметала прочь любые мысленные параллели и строго-настрого запрещала отождествлять себя с ней, а тем более копить в памяти ненужные ассоциации о том, как развивалась история ее любви. В книге также было все непросто: россыпь стекла, взлеты и падения. Ожесточенные ссоры доходили до, казалось бы, финального разрыва, а потом случались судьбоносные встречи, оканчивающиеся жаркими поцелуями в тесных объятиях.

Я тоже хотела бы обнять Грейсона и, не побоюсь крамольных мыслей, поцеловать его в губы. Моя память хранила наш первый и, увы, пока единственный поцелуй. А в его памяти не осталось даже следов тех прежних чувств.

Между нами как будто построили полупрозрачный барьер из пуленепробиваемого стекла, искажающий контуры знакомого силуэта, размывающий любимые черты лица. Мне было тяжело разговаривать с ним наедине, ловя на себе отстраненный холодный взгляд, и невыносимо больно смотреть ему в глаза, похожие на красные огоньки предупреждающих об опасности сигналов. Я не видела в них прежних манящих искорок, не чувствовала магнетического притяжения.

Всего за два месяца мы словно стали чужими друг для друга. Разве такое возможно? Или для ифери время течет иначе? Взрослеют они намного быстрее, чем люди.

А может, я от мнительности напридумала всяких глупостей и корень проблемы надо искать в частичной потере памяти. Но как ее вернуть?

И почему из разума принца ифери, как по мановению палочки злого волшебника, исчезли самые лучшие, теплые и добрые воспоминания. Можно подумать, кто-то нарочно захотел стереть все то, что нас объединяло в гармоничную пару. Нет, не стоит искать здесь чей-то вредный умысел.

Наверное, Грейсон просто стал по-настоящему взрослым ифери. Два месяца назад он был похож на цыпленка, который бегает за собакой, потому что увидел ее первой после вылупления из яйца и принял за маму. А теперь он вырос и осознал разницу между собакой и курицей. Разные существа. Абсолютно непохожий стиль жизни.

Первичный импринтинг стерся с изнанки подсознания. Так могла бы выразиться Динь, если бы я рискнула с ней поговорить на самую волнительную для меня тему. Но нет, я никому из друзей не рассказывала о тайных помыслах, и с Грейсоном старалась вести себя… обычно, без видимых признаков особой симпатии. Не хотела прослыть в команде влюбленной наивной дурочкой, спускающей все подряд с рук или с лап объекту безудержной страсти.

Грейсон всегда был очень гордым, самоуверенным и упрямым, но до отлучки в родной мир он честно старался быть частью команды, а не вел себя как всевластный господин в окружении слуг.

Последней каплей, переполнившей чашу моего терпения, стал мертвый лось. Я набрела на него в лесу, пойдя за грибами. Рогатый великан был убит недавно и, судя по нанесенным ранам и отметинам зубов, расправился с ним не медведь и не стая волков. Дикие хищники не уйдут от туши жертвы, пока не обглодают до костей. Здесь же тот, кто напал на лося, выел приглянувшиеся сочные куски, набил себе брюхо и ушел. Оставил приличный запас мяса протухать в лесу.

Я не стала выносить этот вопрос на командное обсуждение. Представила, что моя находка произведет по-настоящему взрывной эффект. Арс точно будет в лютом гневе, и не он один.

Поэтому я терпеливо дождалась возможности остаться с принцем ифери наедине и пригласила его на лесную прогулку, чтобы поговорить без свидетелей. Язык чесался прочитать Грейсону мораль и напомнить, что королевские особы в моем родном мире с детства учились соблюдать правила этикета. Наследный принц прежде нас всех должен вести себя по-джентльменски.

В лесу приятно пахло свежей хвоей. Тихим попискиванием переговаривались маленькие птички, перелетая с ветки на ветку.

Мы шли по широкой тропинке, усыпанной облетевшей листвой. В глазах случайного прохожего выглядели бы как счастливцы из лучших, мирных времен. Промытые волосы, чистая одежда: яркие куртки, у меня в цветных кленовых листьях, а у него – сочно-зеленая, свитера крупной вязки, темно-синие джинсы и ботинки на толстой зубчатой подошве. Только некому было на нас смотреть. Шанс повстречать незнакомого человека почти равнялся нулю.

– Послушай, Грейс, – я посмотрела на него, надеясь увидеть живой эмоциональный отклик, но выражение лица и взгляд принца ифери оставались безучастными. – Я долго терпела твои закидоны, ждала, что ты все вспомнишь, сам поймешь ошибки и начнешь работать над тем, как их исправить. Боялась нашей ссоры, не хотела тебя расстраивать. Помнила о том, что тебе пришлось пережить и делала скидку.

– Эмбер, ты что-то нашла? Или увидела? То, что тебе не понравилось, – Грейсон моментально раскусил меня.

Его взгляд оставался холодным и по губам не скользнула улыбка. Нервно дернулись подвижные уши, прикрытые длинными черными волосами.

– Твою добычу. Большого лося. Ходила за грибами и увидела, – от волнения у меня стал пропадать голос.

– Тебе жаль промысловое животное? – принц ифери намекнул, что людям не запрещено убивать лосей и есть их мясо.

– И да, и нет… Не буду врать, мне стало его жаль. Красивый был зверь. Но я понимаю нашу ситуацию. Мы живем в трудные времена. Ганс правильно сказал, для нас не открыты супермаркеты. Я надеялась, что ты тоже поймешь.

– Что я должен понять?

– Грейс, если ты не заметил, мы с друзьями больше чем команда бойцов сопротивления. Мы – семья, и должны заботиться друг о друге. Найденную еду принято делить на всех. На всех, понимаешь? Мы с Динь из этого мяса приготовили бы столько вкусных блюд… Но ты нам даже не сказал о добыче.

– Я думал к ней вернуться сегодня ночью. Трусливые койоты боятся запаха ифери и не растащат мясо, – Грейсон уверенно воззрился на поднимающуюся вверх тропу, и, словно вспомнив, что мне нужно уделить внимание, обернулся, чтобы посмотреть в глаза. – Но… я тебя понял. Исправлюсь.

Не уловила, мне показалось, или по темно-красной радужке прокатились каруселью искорки сочувствия.

– Друзья начнут лучше к тебе относиться, если увидят реальную помощь, – объяснила я. – Тогда они поймут, что ты готов стать частью команды.

– А пока я не часть? Прицеп, – Грейсон решил из себя состроить оскорбленную невинность.

Я не сразу нашлась с ответом. Обидные слова застали меня врасплох и выгнали из головы логически связные мысли.

– Грейс, ты знаешь, почему ребятам не удается с тобой поладить. Причина не только в периодических закидонах его королевского высочества, – я взялась за шнурок от капюшона его куртки, теребя пластмассовый шарик. – Для них ты не враг, но тебя трудно считать другом. Не забывай, благодаря чьим стараниям человечество в один миг оказалось на грани гибели. Твои сородичи отняли у нас все самое дорогое: семью, друзей детства. Из-за них горстки выживших людей стали бездомными скитальцами. Человеку трудно впустить ифери в свою жизнь.

– Но ты смогла это сделать, – Грейсон тронул меня за плечо.

– Не скажу, что мне было легко, – я отпустила шнурок. – Мне и сейчас, я думаю, труднее всех. Тянет груз ответственности.

– Эмбер, ты привыкла быть лидером команды. У тебя все отлично получается.

– Дело не только в лидерстве. Я привела тебя. Нашла дважды. И каждый раз я ставила друзей перед фактом: он останется с нами. Так нужно. Так будет лучше. Так…

– Спокойнее? Или выгоднее? – Грейсон искусно подловил меня, снова загоняя в мысленный тупик. – Что для тебя важнее: я рядом или добыча, которую могу принести из леса?

– Как девушка, я скажу, что ты мне очень дорог и я рада твоему возвращению, – каждое слово давалось с величайшим трудом, противно ныло под ложечкой и сердце встревоженно колотилось в груди. – Но как лидер команды, я должна заботиться о нашем общем благополучии… Хмм, насколько вообще оно возможно для беглецов и скитальцев. Грейс, я не могу делать выбор между тобой и друзьями. У меня нет права на эту роскошь.

– Почему не можешь, Эмбер? – наши взгляды вновь пересеклись, и его казался все таким же холодным и безжалостным. – Разве ты не властна над собой? Разве ты не свободна в принятии решений?

– Нет… Пойми, – я собралась ему все объяснить, поделиться терзающими душу переживаниями.

– Скажи, что тебя сдерживает, кроме привязанности к друзьям и ложного чувства ответственности за судьбу человечества? – Грейсон перебил меня властным и немного задиристым тоном.

В тот момент он реально был похож на принца – самого настоящего: живущего в великолепном дворце, избалованного и обнаглевшего от вседозволенности.

– Почему ложного? – я сделала голос тверже, чтобы скрыть нотки обиды.

– Не ты начинала войну и не тебе ее заканчивать, – равнодушно бросил Грейсон. – Подумай об этом.

– Два месяца назад ты рассуждал иначе. Готов был сражаться плечом к плечу со мной ради спасения обоих миров. Что изменилось?

– Может быть, я просто устал. Осознал бесполезность трепыхания в мутном потоке. До меня дошло, что сколько ни греби против стремительного течения, оно все равно тебя унесет куда ему надо, и не спросит, куда ты хочешь выплыть.

– Грейс, ты говоришь так, потому что чувствуешь себя оторванным от социума, – я погладила его плечо, будто случайно коснувшись оттопыренным пальцем напряженной шеи. – Сородичи тебя не приняли. Мои друзья не доверяют и побаиваются.

– И?… К чему ты подводишь? – Грейсон укоризненно скосился на меня.

– Я понимаю и сочувствую, правда, – мне стало нехорошо от намека, что в моих искренних словах кроется какая-то гадкая каверза.

– Ты ничего не понимаешь, Эмбер, – он мотнул головой, и острый кончик уха показался на свет. – Ты просто не в состоянии меня понять… Оценить масштаб потерь.

– Это еще почему? – я не считала свою жизнь легче, чем у него, и готова была поспорить.

– Из-под твоей хорошенькой упругой попки не выбивали золотой трон, – Грейсон фривольно шлепнул меня по заднице.

От неожиданности я аж подскочила.

Слова принца ифери не вязались у меня в голове с прежним представлением о его характере и стиле поведения. Да они вообще ни с чем не вязались, даже с его иномирной сущностью. Можно было подумать, что он два месяца не скитался по родной планете, страдая от голода и жажды в пустыне, а весело проводил время за чтением дешевых романов о плохих парнях. Фразочки точняк оттуда. Чарли так не выражался и вел себя деликатнее с девушками, на его воспоминания не сослаться в качестве отмазки.

– Значит, ты прошел через портал на Ифери, чтобы побороться за власть, – во мне бурлил обжигающе горячий коктейль из обиды и разочарования.

– Она бы не стала лишней. Помогла бы нам добиться своих целей, – Грейсон отшлифовал острые углы эгоизма, чтобы не торчали на виду. – Но попытка с треском провалилась. Я лишь узнал, что у меня нет шансов. Изгой, отщепенец, неудачник. Вот, кто я… А не легендарный Золотой Принц.

– Ты узнал о древнем пророчестве? – его слова меня заинтриговали и вынудили умерить пыл, который едва не привел к болезненной для обоих ссоре.

– Да, – Грейсон выглядел ошарашенным. – А ты откуда узнала о нем?

– При боевой вылазке подслушала разговор ваших военных, но мало что поняла с их слов, – я соврала, чтобы сохранить тайну существования крылатых Наблюдателей. – Избранный принц в золотой звериной маске… Ты помнишь, как оно полностью звучит? Можешь передать его смысл?

– Помню, но это не имеет значения, – ифери неприязненно наморщил нос. – Ко мне пророчество не относится. Тот принц – не я, и мне им никогда не стать.

– Странно. Я думала…

– Я тоже надеялся. Напрасно. Люди говорят, судьба порой жестока.

– Да, каждый человек хоть раз в жизни испытал обидное до боли крушение надежд.

– Но не каждый ифери. Низшие не желают большего, чем им отмерено по статусу. А высшим дается все, чего те хотят.

– Считай себя первопроходцем среди высших. Ты познал новый, уникальный опыт.

– Может быть, – Грейсон отрешенно смотрел на сужающуюся тропу.

– Все, что нас не убивает, делает нас сильнее, – я улыбнулась, поймав его брошенный искоса взгляд. – В моем мире это работает так.

– Я должен принять правила твоего мира. Похоже, у меня не остается выбора. Меня туда толкают со всех сторон, – губы Грейсона тронула печальная улыбка.

– Рада, что мы друг друга поняли, – я подумала, что наконец хоть в чем-то наши мнения сошлись.

Мне хотелось закончить диалог на позитивной ноте. Лишняя напряженка не улучшит и без того наэлектризованную донельзя атмосферу в команде.

Глава 6. Койоты

Мы дошли почти до конца тропинки, которая с каждым шагом становилась все уже и готовилась исчезнуть в густых зарослях папоротника.

– Разворачиваемся и идем домой? – спросила я вместо командирского приказа.

Тем самым показала себя неравнодушным лидером, для которого имеют значение мысли стратегического союзника: желает ли он еще немного погулять в лесу или готов отправиться в убежище.

– Эмбер, ты разве не хочешь полетать? – не ожидала от него встречного вопроса.

Чувствовала, что запас дарующей сверхспособности энергии у меня почти на нуле. Для долгого полета ее точно не хватит, а гроза еще очень не скоро.

С другой стороны, при минимальном заряде в рейд не пойдешь. На случай набега шакалов у нас теперь есть высший ифери в качестве эффективной боевой единицы.

Подстрекательская улыбка Грейсона подарила мне, казалось бы, давно потерянное вдохновение. Каюсь, она меня окрылила еще до появления настоящих крыльев за спиной. Я вновь попала под чары сказочного принца из другого мира. Им было невозможно долго противостоять, и я сдалась без боя.

Погрузившись в лучшие воспоминания из недавнего прошлого, я почувствовала восторженное ощущение свободного полета и захотела вновь испытать его наяву.

Мне подумалось, что Грейсон сумел нащупать в темноте нашего взаимного отчуждения ту самую ниточку, что поможет его преодолеть и достичь прежней гармонии.

Я рывком сняла куртку – за секунду извлекла руки из рукавов и отдала ее Грейсону. Мысленно вернулась в один из своих последних полетов, когда занималась разведкой, а не сражением с врагами, и сконцентрировала энергию на выбранной цели. Крылья отозвались на зов и проросли сквозь обшитые аккуратными стежками прорези в свитере. Я улыбнулась, чувствуя, как они раскрываются за спиной, готовясь унести меня к облакам.

– Ой! Не щипайся! Это больно, – неожиданное вторжение в личное пространство заставило меня вздрогнуть и оглянуться.

– Хотел сохранить на память, – Грейсон поднес выдернутое белоснежное перо к солнечному лучу и залюбовался красивым мерцанием.

– Не выйдет, – я повернулась к нему.

– Почему?

– Оно исчезнет.

– Исчезнет?

– Пропадет. Растворится в пространстве без следа. Так понятно?

– Как? Когда?

– Увидишь.

– А оно, случайно, не взорвется? – недоверчиво спросил Грейсон и спрятал перо в нагрудный карман куртки.

– Не должно, – меня повеселил его растерянный и озадаченный вид.

– Ты ведь шутишь? А я почти попался, – Грейсон обнажил белые человеческие зубы в странной улыбке, напоминающей нервный оскал.

– Ни слова шутки. Я честна с тобой, – мне хотелось продолжить: “А ты тоже честен со мной, или привез темные секреты с родной планеты?”

Я стерла этот вопрос с доски ближайших планов. Побоялась вновь разрушить хрупкое доверие между нами, которое только начало понемногу восстанавливаться.

– Погнали наперегонки? – принц ифери улыбнулся во все человеческие зубы, заманивая в авантюру.

Его неожиданное предложение напомнило мне о ночном кошмаре, где он упал в бездонное ущелье. Пробудившееся в памяти жуткое послевкусие отразилось горечью на языке. По расправленным крыльям прокатилась едва заметная легчайшая дрожь, как от дуновения тихого ветерка.

Все равно я не смогла отказаться от веселой гонки. Кивнула в знак согласия, потому что язык чувствовался скованным.

– Одежду сложим под куст, – предложил Грейсон.

– У нас ее очень мало в запасе – подходящей по размеру одежды и обуви, – я объяснила ему правило хозяйственной экономии. – В лесу могут растащить еноты или подрать койоты. Нельзя рисковать. Добыть новую, такую же почти не ношенную, будет большой проблемой. И не факт, что мы вообще найдем нормальные шмотки.

– И куда ее девать? – Грейсон держал мою расправленную куртку перед собой на вытянутых руках. – В зубах я все сразу не унесу. Мне придется стоять здесь и ждать тебя?

– Есть идея. Постой так, я быстро, – я вскинула указательный палец вверх и принялась обшаривать куртку. – Давай, Эмбер, вспоминай, в какой карман ты его запихнула.

Память на этот раз подвела. Кошмар про ущелье я помнила в подробностях, а вот куда положила сложенный вчетверо небольшой брезентовый мешок на завязках как вышибло из головы.

Пропажа обнаружилась с седьмой или восьмой попытки. Кстати, удобная штука на случай ценных находок. Моя куртка и вся одежда Грейсона целиком поместились в мешок. И нет, я не смотрела на голого парня, он перекинулся в кустах и вышел ко мне в зверином обличье. Я дала ему туго набитый брезентовый мешок в зубы, еще пошутила, что можно привязать шнурки к торчащим из ушей антенкам для надежности.

Ботинки Грейсона с засунутыми в них полосатыми носками я рискнула понести в руках. Был у ифери-подменышей один интересный нюанс, отличающий их от людей, – отсутствие неприятного запаха пота. Обувь и носки Золотого Принца не пахли… ммм… мужчиной.

На плетение кокона невидимости не хватило энергии. Оставалось надеяться, что враги не запустят разведывательные дроны в безлюдные леса и горы или, если их все-таки дернет это сделать, то я смогу разглядеть маленькую летающую пакость в небе прежде, чем она засечет меня.

Я уверенно встала на крыло, наслаждаясь по-летнему теплым дыханием ветра, и устремилась навстречу солнцу. Прикрывая ресницами глаза от ослепительного света, наблюдала, как по ажурным краям толстых облаков расползается желтизна: яркая и сочная, будто вынутая ложечкой из разбитого яйца хорошо питающейся курицы.

С тяжелой ностальгией вспомнилось детство на ферме у дедушки с бабушкой. Мне нравилось гулять в лесу, и я частенько нарушала строгие предупреждения не заходить слишком далеко и не пропадать в зеленой глуши часами. Главными врагами в ту пору были другие люди, а самыми страшными словами “бомбежка”, “воздушный налет” или “вражеский десант”. Но даже эти страхи не смогли погубить мои мечты. Сколько себя помню с ранних лет, мне всегда хотелось подняться в небо, воспарить над горами и лесами на дельтаплане или прыгнуть с парашютом. Но, опять же, из-за постоянных военных угроз все эти развлечения были запрещены и недоступны гражданским лицам, а тем более детям. И вот, казалось бы, заветная мечта сбылась. Я научилась летать по-настоящему, как вольная птица… Так, как не могла представить в самой фантастической мечте.

Я неслась навстречу свету и теплу, искусно балансируя в потоках воздуха. Над моей макушкой нависали кучевые облака, а внизу простиралась темно-зеленая с желтыми и красными пятнами лесная громада. Кроны деревьев, сплетаясь ветвями, ткали сплошное полотно и скрывали от моих глаз далекую землю, по которой мчался принц ифери, до невозможности смешной с туго набитым брезентовым мешком в зубах. Он мелькал на виду и снова исчезал, но старался не отставать. На него забавно было смотреть, и чувство свободного полета бодрило, придавало моральных сил, позволяя забыть о несвоевременном расходе энергии.

И все же что-то мешало мне расслабиться, успокоиться и наслаждаться шуточной гонкой. Не страх появления вражеских дронов, какая-то другая тревога. Я не смогла ей дать название и понять, с чем она связана. Она была похожа на гаденькое предчувствие опасности извне, таинственной и прежде незнакомой. Мое сердце беспокойно сжималось в ожидании неизвестной пока что пакости, ожидающей за новым поворотом жизни. Как ни странно, возвращение Грейсона не избавило меня от этой тревоги, а лишь усилило ее. Мистический страх не проходил. Мне даже с высоты синего неба, по которому стадом упитанных барашков неспешно кочевали облака, не удалось скинуть его на землю, обрушить всей тяжестью, чтобы разбился вдребезги под силой гравитации и не годился для повторной склейки.

Неотступная тревожность вынуждала меня внимательнее следить за горизонтом и ловить все доносящиеся из леса звуки. Их было не так уж много, птицы в это время года чаще помалкивали, чем заливались трелями, кое-где цокали белки, стучали дятлы и шуршали мыши. Обострившийся до нечеловеческих возможностей слух не упускал ни одного лесного шевеления. Заунывно скрипели накренившиеся иссохшие деревья, подливая горячей добавки в суп мистического страха.

Где-то вдали взвизгнул койот и обиженно тявкнул, будто за хвост прихватили. Ему подвякнул второй, потом и третий. Их голоса слились в противную голодную песню, и кто-то ее прервал. Раздался треск от сильного удара сухой веткой и снова визг, обиженное тявканье.

Сперва я подумала, что мне показался среди поднявшихся воплей тихий отзвук человеческого голоса. Я сбавила скорость полета, чтобы прислушаться без помех свиста ветра, и поняла, что не ошиблась.

Кто-то пытался отогнать койотов, боролся с ними. Кто-то измученный и слабый, с еле слышным тонким голоском: ребенок или девушка.

Еще один койот получил сухой палкой по морде и отскочил с визгом, но стая не сдавалась и не отступала. Голодные хищники чувствовали, что выбранная жертва теряет силы.

Мне пришлось спуститься в лес, поставить ботинки на чистую траву и подождать Грейсона. Ифери проиграл гонку, отстал от меня не сказать, что на много, но вряд ли бы он продержался в таком ритме еще минут десять. Выскочил из густых зарослей весь запыхавшийся, из пасти по брезенту мешка в обе стороны текли ручейки слюней. Бросив мешок на траву, Грейсон встряхнулся, брезгливо наморщив нос, облизал морду и признал поражение в гонке:

– Эмбер, ты победила. Я сдаюсь. Идем домой.

– Погоди. Не торопись, – я отступила от его горячего влажного пыхтения. – Ты слышал? Там, впереди…

– Что? – Грейсон удивленно приподнял уши. – Я не слышал ничего необычного.

Странно… У ифери очень тонкий слух.

Я не смогла точно вспомнить, что рассказывал учитель на уроке физики: звук быстрее распространяется на большой высоте, чем внизу, и зависит от скорости ветра. Так ведь? Или я ошиблась?