Предел Отмеренного

На лицах собравшихся отразилось беспокойство.

– И… что они делают? – осторожно спросила Ольга. – Они взаимодействуют с тобой? Пытаются общаться?

– Поначалу нет, – Жэка сделал глоток остывшего кофе. – Они просто были рядом, как декорации. Но вчера… вчера один из них заговорил со мной.

Он открыл блокнот, перелистнул несколько страниц:

– Это был пожилой мужчина в старомодном костюме. Он подошёл ко мне на остановке автобуса и сказал: "Вы исправили то, что было сломано, но это только начало. Есть и другие места, где нарушен баланс."

– Что это значит? – нахмурился Темников. – Другие места… другие заводы с призраками?

– Не обязательно заводы, – покачал головой Жэка. – Старик говорил о местах, где произошли… события, нарушившие естественный порядок перехода душ. Места, где души застряли, как те дети на заводе.

– И что он от тебя хотел? – спросила Мария.

– Он сказал, что мы – "те, кто видит" – должны помочь и другим заблудившимся душам, – Жэка перевернул страницу блокнота, показывая записи. – Он назвал адрес. Старое здание в центре города, бывший доходный дом, теперь там какие-то офисы. По его словам, там что-то произошло в 1937 году, во время Большого террора. Какой-то особо жестокий следователь НКВД… много жертв… неупокоенные души…

– Подожди, – перебил его Темников. – Ты предлагаешь нам… что? Стать командой охотников за привидениями? Ходить по местам массовых убийств и проводить какие-то ритуалы?

– Я ничего не предлагаю, – устало ответил Жэка. – Я просто рассказываю вам, что увидел и услышал. Решать будем вместе.

– А что случится, если мы откажемся? – спросила Ольга. – Если просто продолжим жить своей обычной жизнью?

Жэка помрачнел:

– Старик сказал, что дар, который мы получили – способность видеть иную сторону реальности – это не только привилегия, но и ответственность. Если мы откажемся помогать, этот дар может превратиться в… проклятие.

– В каком смысле? – нахмурилась Мария.

– В том смысле, что мы будем продолжать видеть то, что недоступно обычным людям, но постепенно эта способность будет усиливаться, становиться всё более мучительной, – Жэка сделал паузу. – Представьте, каково это – постоянно видеть призраков, слышать их голоса, чувствовать их боль… и не иметь возможности отключить это.

За столом воцарилось молчание. Каждый из четверых погрузился в свои мысли, представляя описанную перспективу.

– Я не знаю, что думать, – наконец сказала Мария. – С одной стороны, всё это звучит абсурдно. С другой… после того, что мы пережили на заводе, я уже не могу отмахнуться от таких вещей как от вымысла или галлюцинаций.

– Может, нам стоит хотя бы проверить этот адрес? – предложила Ольга. – Посмотреть, действительно ли там есть… что-то необычное.

– Я узнал историю этого дома, – сказал Жэка. – В 1937-1938 годах там действительно располагался один из следственных отделов НКВД. Через него прошли сотни арестованных, многие из которых были позже расстреляны. А в подвале, по некоторым данным, проводились допросы с пристрастием.

– И ты предлагаешь нам просто… пойти туда? – Темников покачал головой. – Это же действующий офисный центр. Нас не пустит охрана.

– Я договорился, – тихо сказал Жэка. – У меня есть знакомый, работает там в ночную смену техником. Он может провести нас в здание после закрытия офисов. Под предлогом осмотра вентиляционной системы.

– Это уже похоже на план, – задумчиво сказала Ольга. – Но что конкретно мы будем там делать? У нас нет книги, нет ритуала, нет даже понимания, с чем именно мы можем столкнуться.

– Для начала – просто осмотримся, – ответил Жэка. – Возможно, мы почувствуем… что-то. Как на заводе. А дальше будем действовать по обстоятельствам.

– Я согласна, – неожиданно для себя сказала Мария. – Если есть шанс помочь хотя бы нескольким душам обрести покой, как мы помогли тем детям, я хочу попытаться.

– И я, – кивнула Ольга. – Всё это слишком интересно, чтобы просто проигнорировать.

Все посмотрели на Темникова. Главный конструктор барабанил пальцами по столу, его лицо выражало внутреннюю борьбу.

– Хорошо, – наконец сказал он. – Я с вами. Но с одним условием: мы всё делаем максимально осторожно. Никаких рисков, никаких необдуманных действий. И если ситуация станет опасной – мы немедленно уходим.

– Договорились, – кивнул Жэка с видимым облегчением. – Завтра, в 22:00, у заднего входа в здание.

Когда они выходили из кафе, Мария почувствовала лёгкое прикосновение к руке. Обернувшись, она увидела Темникова.

– Мария Фёдоровна, – он помедлил, подбирая слова. – Вы уверены, что хотите в это ввязываться? После всего, что вы пережили… может, лучше оставить прошлое в прошлом?

Она посмотрела на него долгим взглядом:

– Алексей Сергеевич, именно из-за всего, что я пережила, я не могу просто закрыть глаза. Если мы действительно способны помочь этим… душам, как мы называем их, найти покой, это стоит риска.

– А если старик, которого видел Жэка, не то, чем кажется? – тихо спросил Темников. – Если он… нечто иное, с собственными целями?

– Тогда мы разберёмся с этим вместе, – просто ответила Мария. – Как команда.

Темников хотел что-то возразить, но лишь кивнул. Он понимал, что решение принято.

На следующий вечер, ровно в 22:00, четверо встретились у заднего входа в старинное пятиэтажное здание в стиле модерн, зажатое между современными офисными центрами. Несмотря на позднее время, окна в некоторых офисах всё ещё светились – где-то шла ночная уборка, где-то задержались трудоголики.

У двери их ждал молодой человек в форме технического персонала – друг Жэки.

– Всё как договаривались, – тихо сказал он, открывая дверь с табличкой "Только для персонала". – Я провожу вас в подвал, а дальше вы сами. У вас есть два часа до обхода охраны. И ради бога, будьте осторожны – там старые коммуникации, низкие потолки, можно и голову разбить.

Они прошли через служебный коридор, затем спустились по узкой лестнице в подвальное помещение. Темников и Жэка захватили с собой мощные фонари, которые теперь освещали их путь. Стены подвала были из старого кирпича, местами покрытого белой плесенью. Низкий потолок был укреплён железными балками, с которых свисали паутина и клочья старой изоляции.

– Вот здесь и был их… кабинет, – сказал друг Жэки, указывая на массивную дверь в конце коридора. – По крайней мере, так говорят. Даже охранники туда не любят ходить – говорят, жуткое место.

Он достал из кармана связку ключей:

– Я должен вернуться на пост. Буду ждать вас у выхода не позже полуночи. Если не придёте… придётся вызывать охрану, иначе у меня будут проблемы.

– Спасибо, Миша, – искренне поблагодарил его Жэка. – Мы всё понимаем.

Когда техник ушёл, четверо переглянулись, словно давая друг другу последний шанс передумать. Но все молча кивнули, и Жэка открыл дверь.

За дверью оказалось просторное помещение, очевидно, служившее когда-то кабинетом. Сейчас здесь хранились старые архивные шкафы, сломанная офисная мебель, коробки с документами. В воздухе стоял запах сырости, пыли и чего-то ещё – неопределённого, но неприятного.

– Чувствуете? – тихо спросила Мария. – Здесь… тяжело.

Остальные кивнули. Атмосфера в комнате действительно была гнетущей, как будто воздух был пропитан старыми страхами и болью.

Ольга достала из сумки небольшой прибор:

– Детектор ЭМП. Купила после нашего случая на заводе. Если здесь есть какая-то паранормальная активность, он должен её зарегистрировать.

Они медленно обошли комнату, освещая фонарями каждый угол. Ничего необычного не было видно – просто старый, запылённый подвал, заваленный ненужным хламом. Но ощущение тяжести не исчезало, а, казалось, даже усиливалось с каждой минутой.

– Здесь ничего нет, – с разочарованием сказал Темников. – Может, твой старик ошибся адресом, Жэка?

– Нет, – уверенно ответил молодой человек. – Это то самое место. Я чувствую их присутствие. Они здесь, просто… скрыты от нас пока.

– Я тоже чувствую, – подтвердила Мария. – Как будто… они наблюдают за нами.

Ольга внезапно остановилась, глядя на экран своего детектора:

– Смотрите! Показания растут.

Действительно, стрелка прибора медленно, но уверенно двигалась вправо, входя в красную зону.

– И температура падает, – заметил Темников, указывая на термометр в углу экрана. – Уже на три градуса ниже, чем когда мы вошли.

Они застыли, напряжённо наблюдая за прибором и прислушиваясь к окружающему пространству. И тогда это началось.

Сначала – еле слышный шепот, словно кто-то бормотал что-то в дальнем углу комнаты. Затем – скрип половиц, хотя никто не двигался. А потом…

– Смотрите! – выдохнула Ольга, указывая на стену.

По старым обоям, покрытым пятнами сырости и плесени, начали проступать тёмные линии. Они складывались в слова – русские слова, написанные старомодным, витиеватым почерком:

"Помогите нам уйти".

Жэка сделал шаг к стене:

– Кто вы? Что вам нужно от нас?

Буквы на стене исчезли, а через мгновение появились новые:

"Мы – жертвы. Нас тридцать семь. Мы не можем уйти. Он держит нас здесь".

– Кто? – спросила Мария, подходя ближе. – Кто держит вас?

На стене проступило одно слово: "Следователь".

Темников нервно сглотнул:

– Они имеют в виду того следователя НКВД, о котором говорил Жэка? Но он же давно мёртв.

"Он тоже здесь, – появились новые слова. – Но не как мы. Он сильнее. Он питается нашим страхом".

– Как мы можем помочь вам? – спросила Ольга, лихорадочно записывая появляющиеся сообщения в блокнот.

Наступила пауза, словно невидимые собеседники раздумывали над ответом. Затем на стене появились новые слова:

"Найдите его дневник. В нём – ключ. Он спрятал его за камнем с меткой".

– Каким камнем? Какой меткой? – спросил Темников, но стена уже опустела, буквы исчезли, как будто их никогда и не было.

– Дневник, – задумчиво повторил Жэка. – Следователь вёл дневник, где описывал свои… методы. И спрятал его где-то здесь.

– Но как мы найдём камень с меткой? – спросила Мария, оглядывая комнату. – Их тут тысячи!

Ольга подняла руку, призывая к тишине:

– Послушайте.

Из дальнего угла комнаты доносился звук – тихий, ритмичный стук, как будто кто-то постукивал пальцами по столу. Жэка направил туда луч фонаря, но в углу ничего не было, кроме старого шкафа и нескольких коробок.

– Стук идёт из стены, – сказал он, подходя ближе. – Они пытаются указать нам направление.

Он прислонился к стене, прислушиваясь, затем начал медленно двигаться вдоль неё, периодически останавливаясь.

– Здесь, – наконец сказал он, указывая на участок стены чуть выше пола. – Звук идёт отсюда.

Темников присел на корточки, освещая указанное место фонарём:

– Это же вентиляционная решётка! Старая, заржавевшая. Её, наверное, десятилетиями не открывали.

– Может, за ней этот камень? – предположила Мария.

Жэка достал из рюкзака небольшой набор инструментов:

– Сейчас узнаем.

Он принялся аккуратно откручивать болты, крепящие решётку к стене. Болты были настолько проржавевшими, что крошились под отвёрткой. Наконец, решётка поддалась и с металлическим скрежетом отошла от стены.

За ней открылся узкий вентиляционный ход, уходящий куда-то в темноту. Темников посветил туда фонарём:

– Там что-то есть, в глубине. Какой-то предмет.

Жэка закатал рукав и осторожно просунул руку в отверстие:

– Я не дотягиваюсь… ещё немного…

Он напрягся, вытягивая руку до предела, его лицо исказилось от усилия:

– Есть! Я что-то нащупал!

Медленно, стараясь не повредить находку, он вытащил из вентиляционного хода небольшой предмет, завёрнутый в истлевшую ткань. Развернув ткань, они увидели старую записную книжку в кожаном переплёте, почерневшем от времени.

– Дневник, – выдохнула Ольга. – Они действительно привели нас к нему.

Жэка осторожно открыл книжку. Страницы были хрупкими, пожелтевшими, исписанными мелким, аккуратным почерком. Чернила местами выцвели, но текст всё ещё можно было разобрать.

– Это… жутко, – прошептал Жэка, бегло просматривая записи. – Он описывает допросы… пытки… как будто это обычная рутинная работа. Без эмоций, без сожалений.

– Дайте мне посмотреть, – попросила Ольга, протягивая руку за дневником.

Но как только она коснулась кожаного переплёта, в комнате резко похолодало. Температура упала настолько, что изо рта присутствующих стал виден пар. Лампы на потолке замигали, а затем погасли, оставив их только со светом фонарей.

И тогда они увидели его – высокую фигуру в тёмной форме НКВД, стоящую у дальней стены. Лицо мужчины было бледным, с заострёнными чертами и неестественно тёмными глазами, словно заполненными чернилами. Он смотрел на них с выражением холодной ярости.

– Вы не имеете права, – произнёс он низким, скрипучим голосом, от которого по спине пробежал холодок. – Это мои записи. Моя собственность. Мои… души.

Жэка инстинктивно прижал дневник к груди, делая шаг назад. Темников встал перед Марией и Ольгой, словно пытаясь защитить их:

– Кто вы такой? Что вы здесь делаете?

Призрак усмехнулся – жуткой, неестественной улыбкой:

– Я – Виктор Андреевич Корнилов, старший следователь особого отдела. А что делаю? – он обвёл рукой помещение. – Я выполняю свой долг. Очищаю общество от врагов. Собираю признания. День за днём, год за годом, десятилетие за десятилетием.

– Вы мертвы, – твёрдо сказала Мария. – Вы умерли много лет назад. Ваше время прошло.

– Мертв? – призрак покачал головой. – Нет, женщина. Я существую, пока существует страх. А страх здесь всегда в изобилии.

Он сделал шаг вперёд, и воздух вокруг него словно сгустился, потемнел:

– Отдайте дневник. Он принадлежит мне. В нём – моя сила.

– Нет, – твёрдо сказал Жэка. – Мы заберём его. И освободим тех, кого вы держите.

Лицо призрака исказилось от гнева. Он поднял руку, и по комнате пронёсся ледяной вихрь, сбивая с ног и разбрасывая вещи. Один из фонарей разбился, другой отлетел в угол, погружая большую часть помещения в темноту.

– Вы ничего не знаете! – прогремел голос Корнилова. – Вы не понимаете, что будет, если они уйдут! Они должны оставаться здесь, вместе со мной, вечно!

В этот момент Ольга, поднявшись с пола, сделала шаг вперёд:

– Почему? Почему они должны оставаться? Что случится, если они уйдут?

Призрак замер, глядя на неё с удивлением. Казалось, такой вопрос застал его врасплох.

– Если они уйдут… – он запнулся, и на мгновение его образ словно поплыл, стал менее чётким. – Если они уйдут, я останусь один. А быть одному в этой тьме… невыносимо.

В его голосе впервые проскользнула человеческая эмоция – страх одиночества, настолько древний и глубокий, что даже через десятилетия после смерти он всё ещё определял существование этой сущности.

Ольга сделала ещё один осторожный шаг к призраку:

– Вы боитесь не одиночества, – мягко сказала она. – Вы боитесь суда. Их суда, – она обвела рукой комнату, словно указывая на невидимых свидетелей. – И своего собственного.

Призрак отшатнулся, его лицо исказилось от ярости и страха:

– Молчи, женщина! Ты ничего не знаешь! Я действовал по закону, по приказу! Я выполнял свой долг!

– Вы причиняли боль беззащитным людям, – продолжала Ольга тем же спокойным голосом. – Вы наслаждались их страданиями. И записывали всё в этот дневник, – она указала на книжку в руках Жэки. – Не потому, что вам приказали, а потому что вам это нравилось.

– Нет! – выкрикнул призрак, и по комнате снова пронёсся ледяной вихрь. – Отдайте дневник! Он мой!

Но Жэка уже листал страницы, быстро пробегая глазами записи:

– Здесь имена! – воскликнул он. – Имена всех, кого он… допрашивал. И что-то ещё… какие-то странные символы в конце каждой записи.

– Это метки, – сказал Темников, глядя через плечо Жэки. – Он как-то метил души своих жертв, привязывал их к этому месту.

– Через дневник, – догадалась Мария. – Дневник – это якорь, который держит здесь и жертв, и самого следователя.

Призрак с яростным воплем бросился к ним, его фигура исказилась, став похожей на клубящийся тёмный туман с едва различимыми человеческими чертами. Темников инстинктивно выставил руку, словно пытаясь защититься, и к удивлению всех, тёмная масса отпрянула, не сумев преодолеть невидимый барьер.

– Он не может напрямую навредить нам, – изумлённо произнёс Темников. – Что-то защищает нас.

– Кровь, – тихо сказал Жэка. – Наша кровь из ритуала на заводе. Она связала нас и дала защиту.

Мария решительно повернулась к призраку:

– Мы знаем, как освободить их. И вас тоже. Вы слишком долго были здесь, Виктор Андреевич. Пора всем идти дальше.

– Нет! – взревел призрак, его голос эхом отразился от стен. – Я не позволю! Они мои! МОИ!

Но было уже поздно. Жэка, быстро перелистав дневник до последней страницы, нашёл то, что искал – странную формулу, написанную другим почерком, более старым и витиеватым.

– Это контр-ритуал, – прошептал он. – Кто-то добавил его в конец дневника. Кто-то, кто хотел всё исправить.

– Читай, – решительно сказала Мария. – Читай сейчас.

Жэка начал читать старинные слова – смесь церковнославянского и чего-то ещё более древнего. По мере его чтения в комнате начали появляться другие призраки – бледные, измученные фигуры мужчин и женщин разных возрастов. Они стояли молча, глядя на четвёрку живых людей с надеждой и благодарностью.

Корнилов в отчаянии бросался из стороны в сторону, пытаясь остановить чтение, но невидимый барьер удерживал его на расстоянии. Его фигура начала таять, становиться менее материальной.

– Нет! – кричал он. – Вы не понимаете! Там ничего нет! Только тьма и суд! Я не готов!

Но Жэка продолжал читать, его голос становился всё увереннее. Когда он дошёл до последней строчки, Ольга внезапно взяла его за руку:

– Подожди.

Она повернулась к призраку следователя:

– Виктор Андреевич, вы можете уйти вместе с ними. Вы можете попросить прощения и принять последствия своих действий. Это будет больно, но это будет путь к искуплению.

Призрак замер, глядя на неё с удивлением и… чем-то, похожим на проблеск надежды.

– Искупление? – прошептал он. – Для меня? После всего?

– Для каждого есть путь, – мягко сказала Ольга. – Даже для вас.

На мгновение в чёрных глазах призрака мелькнуло что-то человеческое – усталость, смирение, возможно, даже раскаяние. Но затем его лицо снова исказилось от ярости:

– Никогда! Я ничего не сделал неправильно! Ничего!

– Дочитывай, – твёрдо сказала Мария Жэке. – Он сделал свой выбор.

Жэка произнёс последние слова заклинания. В то же мгновение дневник в его руках загорелся странным, холодным синим пламенем, которое не обжигало кожу. Призраки жертв начали светиться изнутри, их измученные лица разглаживались, проступали черты, которые, должно быть, были у них при жизни – до пыток, до смерти.

Один за другим они стали исчезать, растворяясь в мягком золотистом свете. Некоторые из них кивали четвёрке живых, другие беззвучно произносили слова благодарности.

Последним оставался следователь Корнилов. Его фигура уменьшилась, съёжилась, словно под тяжестью невидимого груза. Он с ужасом смотрел на свои руки, которые становились всё менее материальными.

– Нет, – прошептал он. – Только не одному. Пожалуйста… не одному в эту тьму…

К удивлению всех присутствующих, к нему подошёл один из призраков, который до этого начал растворяться – пожилой мужчина с благородным лицом и седой бородой.

– Я пойду с тобой, Витя, – сказал он голосом, полным тихой печали. – Как в тот день, когда ты привёл меня в подвал. Только теперь ты узнаешь, каково это – быть по другую сторону допроса.

Призрак следователя издал последний крик, полный ужаса и отчаяния, а затем оба они исчезли – не в золотистом свете, как остальные, а словно проваливаясь в невидимую бездну.

Дневник в руках Жэки догорел синим пламенем, оставив лишь горстку пепла. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием четверых людей, только что ставших свидетелями непостижимого.

– Что… что это было? – наконец спросил Темников, нарушая молчание. – Кто был этот старик?

– Судья, – тихо ответил Жэка. – Один из тех, кого допрашивал и убил Корнилов. В прошлой жизни он был судьёй. И теперь он будет судить своего палача.

– И что теперь? – спросила Мария. – Это… конец?

– Для них – да, – ответила Ольга. – Они свободны. Но для нас… – она обвела взглядом своих спутников, – для нас, кажется, всё только начинается.

Жэка медленно кивнул:

– Старик был прав. Есть и другие места, где нарушен баланс между мирами. И если мы смогли помочь здесь… возможно, мы действительно должны помочь и там.

– Команда охотников за привидениями, – невесело усмехнулся Темников. – Кто бы мог подумать.

– Не за привидениями, – мягко поправила его Мария. – За справедливостью. За покоем для тех, кто не может его найти.

Они медленно двинулись к выходу из комнаты, оставляя позади место, где только что произошло нечто невероятное. Их ждал друг Жэки, и объяснения, которые придётся ему давать, и возвращение к обычной жизни, которая теперь, они все это понимали, никогда уже не будет прежней.

Но в глубине души каждый из них чувствовал странное удовлетворение и осознание правильности произошедшего. Они помогли душам найти покой, и это стоило всех испытанных страхов.

А впереди их ждали новые тайны, новые истории и новые души, нуждающиеся в освобождении.

Глава 4: Узы крови

Прошел месяц с того памятного вечера в старом здании бывшего НКВД. Жизнь четверых участников странного ритуала внешне вернулась в привычное русло: рабочие будни, домашние заботы, обычные человеческие радости и печали. Но внутренне всё изменилось – они теперь видели мир иначе, замечали то, что было скрыто от обычных глаз, чувствовали невидимые энергии, пронизывающие реальность.

Мария и Темников стали встречаться – осторожно, не спеша, словно два человека, прошедшие через многое и опасающиеся новых потрясений. Их коллеги на заводе замечали эти изменения с удивлением и любопытством, но никто не решался задавать прямых вопросов.

Ольга Носова полностью погрузилась в изучение паранормальных явлений. Её кабинет в заводской поликлинике постепенно превращался в маленькую исследовательскую лабораторию – на полках появились книги по парапсихологии, древним ритуалам и эзотерическим практикам, а в ящиках стола хранились странные приборы для измерения того, что, по мнению большинства учёных, не подлежало измерению.

Жэка, казалось, изменился сильнее всех. Исчезла его былая нервозность, он стал спокойнее, сосредоточеннее, словно наконец нашёл своё предназначение. В цехе заметили эти перемены, и мастер даже предложил ему подумать о повышении до бригадира – настолько улучшилось качество его работы.

Но при всей кажущейся нормальности их новой жизни, четверо избранных (как они стали называть себя между собой) знали, что это лишь затишье перед новой бурей. И действительно, на исходе ноября произошло событие, вновь изменившее их судьбу.