Предел Отмеренного

– Люди боятся, – тихо сказал бригадир. – Говорят, на заводе объявились привидения.

Мария окинула взглядом встревоженные лица:

– Никаких привидений не существует. То, что вы видите или слышите – результат утечки химических веществ. Мы уже вызвали специалистов, которые исследуют воздух в помещениях.

– А почему тогда Петрович чуть себя не поджёг? – спросил кто-то из толпы. – Он же нормальный мужик был, не псих какой-нибудь.

– Именно поэтому, – твёрдо ответила Мария. – Токсины могут вызывать галлюцинации и неадекватное поведение даже у самых здравомыслящих людей. А теперь всем вернуться к работе. План никто не отменял.

Рабочие неохотно разошлись, продолжая переговариваться. Мария подозвала Жэку:

– Расскажи мне подробнее, что именно ты видел?

Молодой токарь нервно сглотнул:

– Я шёл мимо резервуара в дальнем углу цеха. И вдруг увидел девочку. Она стояла спиной ко мне, в таком белом платьице… старомодном. Я окликнул её, спросил, как она сюда попала. А она повернулась и… – он запнулся, – у неё не было лица, Мария Фёдоровна. Только тёмное пятно вместо лица.

Мария почувствовала, как мурашки пробежали по коже:

– И что было потом?

– Она протянула ко мне руки, как будто просила о чём-то. А потом растворилась в воздухе.

– Ты рассказал об этом психологу? Ольге Викторовне?

– Нет ещё. Она сейчас с Петровичем, в медпункте.

– Хорошо, – Мария положила руку на плечо Жэки. – Как только освободится, обязательно поговори с ней. И… держись подальше от резервуаров, ладно?

Молодой человек кивнул, всё ещё бледный и растерянный.

Оставшийся день прошёл в напряжённой работе. Мария пыталась сосредоточиться на технических задачах, но мысли постоянно возвращались к найденным Темниковым документам и странным явлениям на заводе. Что-то происходило, и она чувствовала – это каким-то образом связано с ней лично, с её трагедией пятилетней давности.

К концу смены она ощущала такую усталость, что едва держалась на ногах. Когда последние рабочие покинули цех, Мария присела на минуту у своего стола, прикрыв глаза. Тихий гул оборудования и мерное капание воды из не до конца закрытого крана действовали успокаивающе.

Не заметив, как задремала, она внезапно очнулась от ощущения, что в помещении кто-то есть. Открыв глаза, Мария увидела маленькую фигурку, стоящую у дальней стены цеха.

Сердце пропустило удар, когда она узнала белое платье с голубым пояском – то самое, в котором хоронили Лизу.

– Лиза? – прошептала Мария, медленно поднимаясь из-за стола.

Фигурка не двигалась. Мария сделала шаг вперёд, потом ещё один. Каждое движение давалось с трудом, словно она шла против сильного ветра.

– Доченька, это ты? – голос дрогнул и сорвался.

И тогда девочка повернулась. Это действительно была Лиза – её светлые волосы, её маленький аккуратный носик, её выразительные глаза. Только взгляд был совсем другой – не живой, детский взгляд её дочери, а древний, знающий, полный неизбывной печали.

– Мама, – голос девочки звучал странно, словно эхо в глубоком колодце. – Помоги нам.

– Как? – прошептала Мария, делая ещё шаг. – Что я должна сделать?

– Впусти нас, – ответила девочка, и её голос внезапно раздвоился, став одновременно детским и взрослым. – Нам холодно. Нам страшно. Мы так давно ждём…

Мария подошла уже совсем близко, протягивая руку:

– Лиза…

Но в тот момент, когда её пальцы должны были коснуться детской фигурки, девочка растаяла в воздухе, оставив после себя лишь лёгкий запах детского мыла и едва уловимый шёпот: «Помоги нам…»

Мария опустилась на колени, дрожащими руками касаясь пустого пространства, где только что стояла её дочь. Слёзы текли по лицу, но она их не замечала.

– Я помогу, – прошептала она в пустоту. – Обещаю.

Лишь тихое эхо ответило ей в пустом цехе.

Глава 2. Голоса из-за грани

Следующие три дня на заводе прошли в атмосфере нарастающей тревоги. Странные явления множились. В разных цехах рабочие сообщали о внезапных перепадах температуры, невидимых прикосновениях, шорохах и детских голосах, звучащих словно из стен. Оборудование продолжало давать непредсказуемые сбои. Трое сотрудников обратились в медпункт с жалобами на галлюцинации и приступы необъяснимого страха.

Мария почти не спала эти ночи. Каждый раз, закрывая глаза, она видела лицо Лизы – не такое, каким оно было при жизни, а то, другое, с древним, нечеловеческим взглядом. Обещание, данное в пустом цехе, теперь казалось безрассудным, но оно было дано, и Мария не принадлежала к тем людям, которые отступают от своего слова.

В среду утром Ольга Носова собрала в своём кабинете небольшую группу: Марию, Темникова и Жэку. Кабинет психолога не походил на стандартное заводское помещение – стены были выкрашены в мягкий персиковый цвет, на низком столике стояли живые растения, а вместо жёсткого казённого света лампы давали тёплое, уютное освещение.

– Я изучила документы, которые вы предоставили, Алексей Сергеевич, – начала Ольга, когда все собрались. – И опросила двадцать семь человек, включая Сергея Петровича Кузнецова. Результаты… тревожные.

Она разложила на столе несколько листов с графиками.

– Вот что я обнаружила. Во-первых, все случаи визуальных и аудиальных галлюцинаций сконцентрированы в определённых зонах завода. – Она указала на схему. – Это подвал с резервуаром, восточный угол главного цеха и коридор третьего этажа рядом с архивом. Если соединить эти точки, получим почти идеальный треугольник.

– И что это значит? – спросил Темников.

– По одной из теорий парапсихологии, такие геометрические фигуры могут указывать на энергетический узор, – пояснила Ольга. – Своего рода… фокусы активности.

– Парапсихологии? – Темников нахмурился. – Я думал, мы ищем рациональное объяснение.

– А я думал, мы давно уже вышли за рамки рационального, – негромко заметил Жэка, крутя в пальцах зажигалку. – После того, как я увидел девочку без лица.

– Во-вторых, – продолжила Ольга, игнорируя замечание Темникова, – все свидетели описывают схожие образы: дети, чаще всего девочки, в старомодной одежде. И все говорят об одном и том же послании – "впустите нас", "помогите нам", "нам холодно".

Она повернулась к Марии:

– И наконец, самое интересное. Большинство явлений происходит либо в вашем присутствии, Мария Фёдоровна, либо вскоре после того, как вы покинули помещение.

Мария тяжело вздохнула:

– Я знаю. Я чувствую это… притяжение. Как будто что-то зовёт меня.

– Я думаю, вы – ключ, – мягко сказала психолог. – Ваша личная трагедия создала… как бы это сказать… канал связи с тем, что происходит здесь.

– Связи с чем именно? – спросил Темников. – С душами мёртвых детей? – В его голосе скользнуло раздражение. – Простите, но мне всё ещё сложно принять такое объяснение.

– Не обязательно верить в души, – спокойно ответила Ольга. – Можно назвать это энергоинформационными сгустками, психическими отпечатками сильных эмоциональных событий, которые каким-то образом сохранились в физическом пространстве. Терминология не так важна, как сам феномен.

– И что вы предлагаете? – спросила Мария.

– Я предлагаю провести сеанс регрессивной терапии, – сказала Ольга. – С вами, Мария Фёдоровна. Возможно, это поможет установить более чёткий контакт и понять, чего именно… хотят эти сущности.

– Гипноз, что ли? – настороженно спросил Жэка.

– Не совсем, – улыбнулась Ольга. – Скорее направленная медитация, которая поможет Марии Фёдоровне открыться для контакта на более глубоком уровне сознания.

Мария некоторое время молчала, обдумывая предложение.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Я согласна. Когда?

– Сегодня вечером, – ответила психолог. – После того, как закончится смена и большинство работников уйдут домой. Мне кажется, для успешного сеанса нам нужно минимальное количество внешних помех.

– В вашем кабинете? – уточнила Мария.

– Нет, – Ольга покачала головой. – Там, где контакт уже произошёл. В цехе, где вы видели девочку.

Темников поднялся:

– Я буду присутствовать. На всякий случай.

– И я тоже, – добавил Жэка. – Я… я чувствую, что должен быть там.

Ольга кивнула:

– Хорошо. Встречаемся в семь вечера в главном цехе.

После собрания Мария вернулась к своим рабочим обязанностям, но мысли её были далеки от производственных процессов. Она вновь и вновь прокручивала в голове видение Лизы, её слова, её взгляд. Что-то не давало ей покоя – что-то неправильное, тревожное в том, как выглядела её дочь.

К вечеру все цехи опустели, лишь охранники совершали обход территории. Завод погрузился в тишину, нарушаемую только гулом трансформаторов и редким потрескиванием остывающего металла. В огромных окнах отражались последние лучи заходящего солнца, окрашивая станки и стены в красноватые тона.

Мария пришла первой. Она стояла у того самого места, где видела Лизу, осматривая пустое пространство цеха. При дневном свете всё казалось таким обыденным, привычным – станки, инструменты, рабочие места. Но сейчас, в сумерках, помещение приобретало иное измерение, словно за ширмой повседневности скрывался другой, древний и таинственный мир.

– Мария Фёдоровна? – раздался голос из-за спины.

Она обернулась. Темников стоял у входа, держа в руках какой-то прибор.

– Что это? – спросила Мария, указывая на устройство.

– Детектор электромагнитных полей, – ответил он, подходя ближе. – Взял в лаборатории. Если здесь действительно происходит нечто… необычное, возможно, оно сопровождается изменениями в электромагнитном спектре.

Она слабо улыбнулась:

– Всё ещё ищете рациональное объяснение?

– Я инженер, Мария Фёдоровна, – серьёзно ответил Темников. – Даже если допустить существование… чего-то за гранью нашего понимания, оно всё равно должно каким-то образом взаимодействовать с физическим миром. А значит, это взаимодействие можно измерить.

Вскоре появились и остальные участники эксперимента. Ольга пришла с небольшой сумкой, из которой достала несколько свечей и компактный магнитофон. Жэка нервно переминался с ноги на ногу, оглядывая пустой цех.

– Всё готово? – спросила психолог, расставляя свечи в форме круга.

– Зачем свечи? – удивился Темников. – У нас есть электрическое освещение.

– Свечи создают особую атмосферу, – пояснила Ольга. – Это важно для вхождения в изменённое состояние сознания. К тому же, некоторые исследователи полагают, что открытое пламя может привлекать определённые виды энергии.

– Какие именно виды? – настороженно спросил Жэка.

– Те, которые мы пытаемся контактировать, – просто ответила психолог. – Мария Фёдоровна, пожалуйста, сядьте в центр круга.

Когда всё было готово, Ольга включила магнитофон, из которого полились тихие, медитативные звуки – что-то среднее между мягкой электроникой и звоном хрустальных чаш. Затем она села напротив Марии, разделённая с ней только кругом свечей.

– Закройте глаза, – мягко сказала Ольга. – Сосредоточьтесь на своём дыхании… Вдох… выдох… Почувствуйте, как с каждым вдохом в вас входит свет, а с каждым выдохом уходит напряжение…

Голос психолога был гипнотическим – низкий, размеренный, обволакивающий. Мария чувствовала, как её тело постепенно расслабляется, а мысли замедляются, словно течение спокойной реки.

– Вы в безопасности, – продолжала Ольга. – Всё, что вы увидите или почувствуете – не может причинить вам вред. Вы – наблюдатель. Вы – мост между мирами…

Темников стоял чуть в стороне, не сводя глаз с показаний детектора. Жэка присел на корточки у стены, обхватив колени руками.

– Теперь представьте себе дверь, – голос Ольги становился всё тише. – Обычную дверь. Она перед вами. Подойдите к ней… Положите руку на ручку… Почувствуйте её под пальцами… Теперь медленно откройте дверь и шагните за порог…

Мария следовала указаниям, погружаясь всё глубже в транс. Она действительно видела дверь – старую, деревянную, с облупившейся краской. Положила руку на холодную металлическую ручку, нажала…

И внезапно оказалась в другом месте.

Это был всё тот же заводской цех, но странно изменившийся. Станки выглядели иначе – более грубыми, примитивными. Свет был тусклым, желтоватым, исходящим от подвешенных к потолку керосиновых ламп. В воздухе стоял тяжёлый запах машинного масла, пота и ещё чего-то – сладковатого, металлического, напоминающего запах крови.

И повсюду были дети. Маленькие фигурки в застиранной рабочей одежде склонялись над станками, двигались между рядами машин, таскали тяжёлые корзины с деталями. Их лица были серыми от усталости, руки – в ссадинах и мозолях.

– Я вижу… детей, – прошептала Мария, не открывая глаз. – Много детей. Они работают на станках… таких старых… Это какая-то мастерская или фабрика… девятнадцатый век, может быть?

– Опишите детей, – тихо попросила Ольга.

– Им лет по восемь-десять… Худые, измождённые… Одежда бедная, заплатанная… Они очень устали…

Жэка беспокойно заёрзал на месте. Темников перевёл взгляд с детектора на лицо Марии – оно изменилось, черты заострились, между бровями пролегла глубокая складка.

– А теперь найдите среди них кого-то, кто захочет поговорить с вами, – продолжала направлять Ольга. – Кто-то из детей может вас видеть… Найдите его.

Мария медленно "шла" между рядами работающих детей. Никто не обращал на неё внимания – все были поглощены своим делом, двигаясь словно механические куклы. И вдруг одна девочка – тоненькая, с русой косой и большими серыми глазами – подняла голову и посмотрела прямо на Марию. Их взгляды встретились.

– Вижу девочку, – голос Марии дрогнул. – Лет девяти… Она смотрит на меня…

– Спросите, как её зовут, – предложила Ольга.

– Как тебя зовут? – прошептала Мария.

В реальном мире её губы шевелились, произнося вопрос, но в видении она разговаривала с девочкой напрямую, без слов.

– Анна, – прозвучал в её сознании детский голос. – Меня зовут Анна.

– Её зовут Анна, – повторила Мария для слушателей.

– Спросите, что произошло с ней и другими детьми, – голос Ольги звучал уже едва слышно, словно из большого далёка.

Но Мария не успела задать вопрос. Видение внезапно изменилось. Теперь она видела тот же цех, но в полутьме. Керосиновые лампы погашены, лишь несколько свечей освещали пространство. В центре цеха стоял высокий мужчина в тёмной одежде, с окладистой бородой и холодными глазами. Вокруг него – ещё несколько мужчин, все в костюмах, характерных для конца XIX века. Перед ними, выстроившись в шеренгу, стояли дети – те самые, что работали днём на станках.

Взрослые о чём-то говорили, но Мария не могла разобрать слов. Затем бородатый мужчина достал из кармана какой-то предмет – небольшую книгу в тёмном переплёте – и начал читать из неё, водя пальцем по строчкам.

– Я вижу какой-то ритуал, – голос Марии стал напряжённым. – Мужчины в старинной одежде… Дети выстроены перед ними… Главный что-то читает из книги…

И вдруг Мария судорожно вздохнула, её тело напряглось, руки вцепились в колени.

– Он… он убивает их, – прошептала она с ужасом. – По одному… Перерезает горло… Кровь стекает в какие-то чаши… О боже…

– Мария Фёдоровна! – обеспокоенно воскликнул Темников, делая шаг к ней.

Но Ольга остановила его жестом:

– Не прерывайте контакт! Это важно.

– Он говорит… – продолжала Мария, её голос стал прерывистым. – Говорит, что их души должны питать какую-то машину… Что они будут работать вечно… Что это принесёт ему богатство и власть…

В этот момент детектор в руках Темникова взорвался трелью, стрелка датчика заметалась из стороны в сторону. Свечи вокруг Марии вдруг вспыхнули высокими язычками пламени, а затем одновременно погасли, словно их задул невидимый ветер.

– Что происходит? – испуганно спросил Жэка, вскакивая на ноги.

Температура в помещении резко упала – настолько, что изо рта собравшихся шёл пар. На приборной панели ближайшего станка замигали лампочки, хотя электричество было отключено.

– Мария Фёдоровна! – позвала Ольга, её голос звучал встревоженно. – Я хочу, чтобы вы вернулись к двери. Прямо сейчас. Найдите её и выйдите обратно.

Но Мария, казалось, не слышала её. Её лицо исказилось от ужаса, тело затряслось в мелкой дрожи.

– Они не могут уйти, – прошептала она. – Их души привязаны к этому месту… К тем предметам, к которым мертвец прикоснулся своей книгой… Они заперты здесь… Уже больше ста лет…

– Какой мертвец? Какая книга? – спросила Ольга, но Мария уже не отвечала.

Её глаза внезапно распахнулись, но взгляд был странный – пустой, направленный куда-то вдаль. Губы шевелились, произнося слова, которые никто не мог разобрать.

– Надо её вывести из этого состояния, – решительно сказал Темников, подходя к женщинам.

– Нет! – остановила его Ольга. – Резкий выход может быть опасен. Мария Фёдоровна, – она повысила голос, – если вы меня слышите, считайте от десяти до одного. На счёт "один" вы вернётесь в своё обычное состояние, отдохнувшая и спокойная.

К удивлению всех, Мария начала считать – но голос её звучал странно, словно это был не её голос:

– Десять… девять… восемь…

На счёт "пять" здание содрогнулось от глухого удара, словно что-то тяжёлое упало этажом ниже.

– Четыре… три…

Лампы на потолке замерцали, хотя основное освещение было выключено.

– Два… один.

На счёт "один" Мария глубоко вздохнула, моргнула несколько раз и огляделась, словно только что проснулась.

– Что… что произошло? – спросила она хриплым голосом.

– Вы вошли в глубокий транс, – объяснила Ольга, подавая ей стакан воды. – И установили контакт с… чем-то. Или кем-то.

– Я видела… – начала Мария и вдруг замолчала, словно воспоминания были слишком тяжелыми.

– Вы говорили о ритуале, – мягко напомнила Ольга. – О детях, которых убили.

– Да, – Мария сделала глоток воды. – Это был какой-то оккультный ритуал. Владелец фабрики – его звали Рудаков, кажется – использовал детей из приюта. Сначала как рабочих, потом… – Она вздрогнула. – Он принёс их в жертву. Семнадцать детей. Считал, что их души, привязанные к месту гибели, будут вечно работать на него, приносить богатство.

– Но фабрика закрылась, – заметил Темников. – Значит, ритуал не сработал?

– Сработал не так, как он ожидал, – тихо ответила Мария. – Рудаков умер через год после ритуала. Разорился и повесился. Но дети… их души действительно остались здесь. Привязанные к месту смерти. Запертые.

– Как вы это узнали? – спросил Жэка. – Они вам сказали?

Мария покачала головой:

– Не совсем. Я просто… знала это. Как будто информация была частью видения.

– И что они хотят? – спросила Ольга. – Чего хотят эти души?

– Освобождения, – просто ответила Мария. – Они хотят уйти. Но не могут. Их держит… – она запнулась, пытаясь подобрать слова. – Их держит нечто. Что-то, связанное с той книгой, из которой читал Рудаков.

– Книгой? – повторил Темников. – Какой-то гримуар, что ли?

– Я не знаю, что это за книга, – Мария потёрла виски. – Но она всё ещё здесь, где-то на территории завода. И пока она здесь, души детей не могут найти покой.

– Значит, нам нужно найти эту книгу, – решительно сказал Жэка.

– И что с ней сделать? – скептически спросил Темников. – Сжечь? Это же не фильм ужасов.

– Алексей Сергеевич, – мягко сказала Ольга, – после того, что мы только что видели и слышали, вы всё ещё отрицаете возможность… сверхъестественного объяснения?

Темников провёл рукой по волосам:

– Я… не знаю. Показания приборов действительно зашкаливали. Но это могло быть вызвано электромагнитной аномалией, а не… призраками.

– А резкое падение температуры? – спросил Жэка. – А то, как погасли свечи?

– Сквозняк, – неубедительно ответил Темников.

– В герметичном помещении? – усмехнулся Жэка.

– В любом случае, – прервала их Мария, – мы должны что-то сделать. Я обещала… – она запнулась. – Я обещала помочь.

– Кому? – тихо спросила Ольга, хотя, казалось, уже знала ответ.

– Лизе, – просто ответила Мария. – Моей дочери. Я видела её среди тех детей. Она не принадлежит к ним, но каким-то образом связана с ними. Как будто… как будто она пытается помочь им через меня.

Повисло молчание. Каждый из присутствующих пытался осмыслить услышанное, примирить это со своей картиной мира.

– Предположим, всё это правда, – наконец сказал Темников. – Как мы найдём книгу, которой больше ста лет? Завод перестраивался несколько раз, большая часть оригинальных структур давно снесена.

– Не вся, – возразил Жэка. – Подвальные помещения сохранились почти в первозданном виде. И там есть места, куда десятилетиями никто не заглядывал.

– Значит, начнём с подвала, – решила Мария, поднимаясь на ноги. Она пошатнулась и Темников поддержал её под локоть.

– Только не сегодня, – твёрдо сказала Ольга. – Вам нужно отдохнуть, Мария Фёдоровна. Контакт отнял у вас много сил.

– Но дети…

– Они ждали больше века, – мягко напомнила психолог. – Ещё один день ничего не изменит. А вам нужно восстановить силы.

Неохотно Мария согласилась. Решили встретиться на следующий день после окончания смены.

Когда они покидали цех, Жэка вдруг остановился и сказал:

– Слышите?

Все замерли, прислушиваясь. Издалека, словно из-под земли, доносилось тихое пение – детский хор, исполняющий какую-то старинную колыбельную.

– Они знают, что мы попытаемся помочь, – прошептала Мария. – Они ждут.

Дома Мария не могла уснуть. Она сидела на кухне своей маленькой квартиры, глядя в окно на ночной город. Перед ней стояла чашка с давно остывшим чаем и лежала старая фотография – Лиза в белом платье с голубым пояском, смеющаяся, живая, с венком из полевых цветов на голове.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала, доченька? – прошептала Мария, касаясь пальцами фотографии. – Чем я могу помочь тебе и этим детям?

Ответа не было – лишь тиканье часов и отдалённый шум ночного города за окном. Но где-то глубоко внутри Мария знала, что должна сделать. И это пугало её больше всего.

Утром в её дверь позвонили. На пороге стоял Темников – необычно бледный, с покрасневшими глазами, словно он тоже не спал всю ночь.

– Мария Фёдоровна, – начал он без приветствия, – я нашёл кое-что в архивах, что может быть связано с нашей… проблемой.

Он протянул ей папку с документами.

– Что это? – спросила Мария, приглашая его войти.

– Отчёт комиссии ОГПУ от 1929 года, – ответил Темников, проходя в квартиру. – Они проверяли завод перед его национализацией и обнаружили "подозрительное помещение" в подвале. В отчёте говорится о "предметах культового назначения" и "следах подозрительной активности".

Мария быстро пробежала глазами документ:

– Здесь ничего не говорится о книге.

– Да, но есть упоминание о "странных инструментах" и "нехарактерных для производственного помещения предметах". И вот что интересно – комиссия рекомендовала замуровать это помещение, а не просто опечатать.

– Замуровать? – Мария подняла глаза от документа.

– Именно. Судя по всему, они что-то там нашли. Что-то, что их серьёзно напугало.

– И вы думаете, что книга может быть там? В этом замурованном помещении?

– Это логично, – кивнул Темников. – Если она обладает какой-то… силой, как вы говорите, то сотрудники ОГПУ могли решить, что лучший способ обезвредить её – это замуровать, не трогая.

Мария задумчиво постучала пальцами по столу:

– Мы должны найти это помещение. Оно должно быть где-то под цехами.

– Я уже примерно прикинул его расположение, – сказал Темников. – Если верить старым планам завода, это где-то под восточным крылом, рядом с тем местом, где сейчас технический резервуар.

– Тот самый, возле которого видели призраков?

– Именно, – кивнул Темников. – Думаю, это не совпадение.

Мария встала, решительно отодвигая чашку:

– Нужно ехать на завод.

– Сейчас выходной, – напомнил Темников. – Там только охрана.

– Вы главный конструктор, – возразила Мария. – У вас есть ключи и допуск на территорию в любое время. А мне, как старшему инженеру, вполне логично быть с вами для проверки оборудования.

Темников невесело усмехнулся:

– А как мы объясним наше любопытство к замурованным подвалам?

– Придумаем что-нибудь, – Мария уже доставала из шкафа рабочую одежду. – Позвоните Ольге и Жэке. Они должны пойти с нами.

– Зачем? – удивился Темников. – Чем они могут помочь?

Мария на мгновение остановилась, глядя на него серьёзными глазами:

– Я не знаю. Но я чувствую, что они должны быть там. Все четверо. Это важно.

Что-то в её тоне заставило Темникова прекратить возражения. Он кивнул и достал мобильный телефон.

Через два часа они уже были на заводе. Вахтёр на проходной даже не удивился их появлению – для сотрудников конструкторского бюро и инженерного состава работа в выходные была обычным делом.