Предел Отмеренного

– Проверяем герметичность гидросистемы восточного крыла, – коротко пояснил Темников, подписывая журнал посещений.

Завод в выходной день выглядел пустынным и странно тихим. Огромные цехи, обычно заполненные шумом станков и голосами людей, казались заброшенными, словно здесь давно никто не работал. Шаги четвёрки отдавались гулким эхом в пустых коридорах.

– Куда мы идём? – спросил Жэка, нервно оглядываясь. Он был бледен и держался ближе к остальным, словно боялся отстать.

– В подвал восточного крыла, – ответил Темников, сверяясь со старой схемой завода. – Там должен быть технический тоннель, который ведёт к тому месту, которое замуровали.

– Откуда вы знаете про тоннель? – поинтересовалась Ольга. – Его нет на обычных схемах.

– Я провёл некоторые исследования, – уклончиво ответил Темников. – Скажем так, у меня есть доступ к архивам, о которых знают немногие.

Они спустились по узкой бетонной лестнице в подвал. Здесь было сыро и душно, пахло плесенью и машинным маслом. Тусклые лампы под потолком давали ровно столько света, чтобы не споткнуться о многочисленные трубы, протянувшиеся вдоль стен.

– Сюда, – Темников указал на неприметную металлическую дверь в конце коридора.

Дверь была заперта на простой навесной замок, который Темников открыл одним из ключей со своей связки.

– У вас есть ключи от всего завода? – удивилась Ольга.

– От большинства помещений, – кивнул Темников. – Техническая необходимость.

За дверью открылся длинный узкий коридор, уходящий куда-то в темноту. Стены здесь были не из бетона, а из старого кирпича, местами осыпавшегося и покрытого пятнами плесени. Пол был земляным, утоптанным, с проложенными посередине досками.

– Это ещё дореволюционная часть здания, – пояснил Темников, включая мощный фонарь. – Возможно, одна из немногих сохранившихся.

Они двинулись по коридору, стараясь ступать осторожно. Земляной пол под ногами был влажным и местами проваливался. Воздух становился всё более затхлым по мере их продвижения.

– Странно, – пробормотал Темников, сверяя их положение с планом. – По схеме, мы уже должны были дойти до замурованного помещения. Но я не вижу никаких признаков кладки или заделанного прохода.

Мария остановилась, осматривая стены:

– Может, проход был в другом месте? Или схема неточна?

– Скорее всего, – согласился Темников. – Эти планы составлялись без современных инструментов, погрешность вполне возможна.

– Или помещение специально пометили в другом месте, – предположила Ольга. – Если они действительно боялись того, что там обнаружили, то могли намеренно запутать следы.

– Постойте, – внезапно сказал Жэка. Все обернулись к нему. – Вы чувствуете?

– Что? – спросил Темников.

– Холод, – ответил молодой человек, указывая на участок стены чуть впереди. – Оттуда идёт холод. Как из холодильника.

Они подошли ближе. Жэка был прав – от стены действительно веяло пронизывающим холодом, хотя на вид она ничем не отличалась от остальных.

– Интересно, – пробормотал Темников, водя рукой вдоль кирпичей. – Температурная аномалия… Возможно, за этой стеной пустота?

Он достал из рюкзака небольшой молоток и осторожно постучал по кирпичам. Звук был глухим, не похожим на эхо от полого пространства.

– Кажется, массив сплошной, – разочарованно сказал он.

– Нет, – возразила Мария, подходя ближе. – Послушайте.

Она приложила ухо к стене, прислушиваясь. Остальные замерли, затаив дыхание. И тогда они услышали это – тихий, едва различимый звук, похожий на детское пение, доносящийся словно из-за толстых стен.

– Они здесь, – прошептала Мария, отстраняясь от стены. – Прямо за этой кладкой.

– Но как нам туда попасть? – спросил Жэка. – Разбить стену?

– Это несущая конструкция, – покачал головой Темников. – Если начать её ломать, можем обрушить перекрытия.

– Должен быть другой путь, – настаивала Мария. – Тайный ход или…

Она не закончила фразу. Внезапно лампа на потолке замерцала, а затем погасла, оставив их в полной темноте, если не считать луча фонаря Темникова.

– Что за чёрт? – выругался он, поднимая фонарь выше, чтобы осветить больше пространства.

И тогда они увидели её – маленькую фигурку в белом платье с голубым пояском, стоящую в нескольких метрах от них, у поворота коридора. Светлые волосы спадали на плечи, лицо было скрыто в тени.

– Лиза? – хрипло позвала Мария, делая шаг вперёд.

Девочка не ответила, лишь сделала манящий жест рукой и двинулась по коридору, словно приглашая следовать за ней.

– Идёмте, – Мария уже спешила за призрачной фигуркой, не обращая внимания на предостерегающий возглас Темникова.

Они поспешили за ней, стараясь не упустить из виду белое платьице, мелькающее впереди. Коридор поворачивал и петлял, уводя их всё глубже под землю. Наконец девочка остановилась перед массивной деревянной дверью, почерневшей от времени и сырости.

– Это здесь? – спросила Мария, подходя ближе.

Девочка кивнула, но оставалась неподвижной, словно ожидая чего-то.

– Дверь заперта? – спросил Темников, направляя луч фонаря на старинный замок.

– Нет, – ответила Мария, даже не проверив. – Она просто ждёт, чтобы мы вошли.

Она протянула руку к ржавой ручке, но Темников остановил её:

– Подождите. Мы не знаем, что там. Это может быть опасно.

– Лиза не причинит мне вреда, – уверенно сказала Мария.

– Это… это действительно ваша дочь? – тихо спросил Жэка. – Или что-то, принявшее её облик?

– Я чувствую, что это она, – просто ответила Мария. – Или… часть её.

Она осторожно потянула за ручку. Дверь со скрипом поддалась, открывая проход в темноту.

Луч фонаря Темникова скользнул внутрь, выхватывая из тьмы очертания небольшого помещения. Это была комната примерно пять на пять метров, с низким потолком и земляным полом. Вдоль стен стояли покосившиеся деревянные полки, заставленные странными предметами – старинными колбами, банками с неясным содержимым, пожелтевшими свитками. В центре комнаты находился массивный стол из тёмного дерева, а на нём – почти дюжина свечей в тяжёлых бронзовых подсвечниках и большая книга в кожаном переплёте.

– Это она, – прошептала Мария, указывая на книгу. – Книга Рудакова.

Они осторожно вошли в комнату. Девочка в белом платье осталась у двери, словно не решаясь или не имея возможности переступить порог.

– Невероятно, – пробормотал Темников, осматриваясь. – Это место выглядит так, будто его покинули вчера, а не сто лет назад.

– Время здесь течёт иначе, – тихо сказала Ольга. – Чувствуете? Воздух… он какой-то густой, неподвижный. Как будто застывший.

Мария подошла к столу. Книга притягивала взгляд – большая, в тёмно-красном кожаном переплёте с тиснением, изображающим странные символы. Она лежала открытой, словно кто-то недавно читал её и был внезапно прерван.

– Не трогайте её голыми руками, – предупредила Ольга. – Если это действительно та самая книга, с помощью которой проводился ритуал, она может быть… заряжена негативной энергией.

Темников бросил на неё скептический взгляд, но промолчал. Он осторожно осветил фонарём страницы книги.

– Это какой-то рукописный текст, – сказал он, наклоняясь ближе, но не касаясь книги. – Похоже на смесь церковнославянского и… я не знаю, может быть, латыни? И много странных символов.

– Гримуар, – сказал Жэка, удивив всех своими познаниями. – Книга магических формул и заклинаний. Судя по символам – чёрная магия, связанная с управлением душами умерших.

– Откуда ты знаешь? – спросил Темников.

Жэка смущённо пожал плечами:

– Увлекался в юности. Читал всякое. После аварии… после комы… стало ещё интереснее.

Мария всё это время стояла, не отрывая взгляда от книги. Её лицо было бледным, глаза – расширенными, словно она видела нечто, недоступное остальным.

– Их души привязаны к книге, – наконец сказала она. – Рудаков использовал её, чтобы создать… как бы это сказать… энергетический контур. Детские души питают его своей энергией вечной боли и страдания, а он в свою очередь поддерживает механизмы фабрики, делая их более эффективными.

– Ну, если так, то не очень-то сработало, – заметил Темников. – Фабрика закрылась, а сам Рудаков умер в нищете.

– Потому что он нарушил правила игры, – тихо сказала Ольга. – В таких ритуалах всегда есть условия, которые нужно строго соблюдать. Он, вероятно, что-то сделал не так. Но души всё равно остались привязанными к месту и к книге.

– И что нам теперь делать? – спросил Жэка. – Как освободить их?

Все посмотрели на Марию, словно именно она должна была знать ответ. И, к своему удивлению, она действительно знала:

– Нужно завершить ритуал, – сказала Мария, её голос звучал странно отстранённо. – Но не так, как хотел Рудаков. Не для привязывания душ, а для их освобождения.

– И как это сделать? – спросил Темников.

– Мы должны… – начала Мария, но не закончила.

В этот момент по комнате прошёл ледяной вихрь, загасивший фонарь Темникова. Они оказались в полной темноте, но лишь на мгновение. Затем свечи на столе загорелись сами собой, наполняя помещение мерцающим желтоватым светом.

А в дверях комнаты теперь стоял не один призрак, а множество детских фигур в старой одежде. Их бледные лица были обращены к четвёрке взрослых, глаза – полны невыразимой печали и надежды.

Вперёд выступила Лиза, её полупрозрачная фигурка мерцала в колеблющемся свете свечей. Она подняла руку, указывая на книгу, затем на Марию, словно предлагая ей взять гримуар.

– Она хочет, чтобы я прочитала из книги, – прошептала Мария, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

– Это может быть опасно, – предостерёг Темников. – Мы не знаем, что произойдёт.

– Если Мария прочтёт заклинание, – вмешалась Ольга, глядя на призрачных детей, – что случится с душами? Они обретут покой или… станут чем-то иным?

Жэка, который до этого молчал, внезапно шагнул вперёд:

– Я знаю, что нужно делать.

Все обернулись к нему. Молодой человек выглядел странно – его глаза были широко открыты, взгляд направлен куда-то вдаль, словно он видел нечто недоступное остальным.

– Когда я был в коме, – заговорил он тихим, почти монотонным голосом, – я был там, где они сейчас. На границе. Ни здесь, ни там. Я видел, как души застревают между мирами. Я знаю, как им помочь.

Он подошёл к столу, встал рядом с Марией:

– Книгу нужно нейтрализовать. Не уничтожить – это только высвободит заключённую в ней тёмную энергию. Нужно… переписать её содержимое, изменить формулу ритуала.

– Переписать? – недоверчиво переспросил Темников. – Как?

– Собственной кровью, – просто ответил Жэка. – Кровью живых, добровольно отданной. Противоядие от крови, взятой насильно.

Мария вздрогнула:

– Значит, нам нужно… кровью… писать на страницах этой книги?

Жэка кивнул:

– Только так можно переписать формулу. Но это должен быть добровольный выбор каждого.

В комнате повисла тяжёлая тишина. Призрачные дети неподвижно стояли у входа, терпеливо наблюдая за происходящим. Их глаза – глаза, видевшие смерть и десятилетия заточения – светились надеждой и мольбой.

– Я сделаю это, – решительно сказала Мария. – Это… это наименьшее, что я могу сделать для Лизы. И для них.

Она обернулась к остальным:

– Но вы не обязаны. Это мой выбор, я не вправе требовать…

– Я с вами, – перебила её Ольга. – Всю жизнь я изучала человеческий разум, пытаясь понять его тайны. Теперь я вижу, что есть нечто за границами нашего понимания. Как исследователь… как человек… я должна помочь.

Темников медленно выдохнул:

– Это безумие. Полное, абсолютное безумие, – он покачал головой, затем внезапно улыбнулся горькой улыбкой. – Но, возможно, именно этого безумия мне и не хватало всю жизнь. Я участвую.

Жэка достал из кармана складной нож:

– Нам понадобится немного крови от каждого. Нескольких капель должно хватить.

Он раскрыл лезвие, протёр его спиртовой салфеткой из аптечки и сделал небольшой надрез на подушечке своего пальца. Кровь медленно выступила, собираясь в тёмную каплю.

– Что именно нужно делать? – спросила Мария, наблюдая, как Жэка позволяет капле упасть на открытую страницу гримуара.

– Нужно перечеркнуть символы на ключевых страницах, – объяснил он, указывая на странные знаки в центре страницы. – По одному символу на каждую душу. Их семнадцать, по числу убитых детей.

Один за другим они прокололи пальцы и нанесли свою кровь на пергаментные страницы книги. Когда очередь дошла до Марии, она на мгновение замерла, глядя на призраков у двери. Лиза смотрела на неё широко раскрытыми глазами, в которых читалось столько всего – любовь, надежда, прощение.

– Я люблю тебя, доченька, – прошептала Мария, позволяя своей крови упасть на последний символ.

В тот же миг свечи на столе вспыхнули ослепительно ярким пламенем, а затем погасли. Комната погрузилась во тьму, но лишь на мгновение. Затем пространство вокруг них начало наполняться мягким, тёплым светом, исходящим, казалось, отовсюду сразу.

Призраки детей изменились. Тени и печаль исчезли с их лиц, уступив место тихой радости. Их фигуры стали ярче, чётче, словно они обретали большую реальность с каждой секундой.

Из глубины подземелья послышались звуки – нежная, мелодичная музыка, словно кто-то где-то играл на невидимых инструментах. Свет становился всё ярче, музыка – всё отчётливее.

– Что происходит? – прошептала Ольга, прикрывая глаза рукой от нарастающего сияния.

– Они уходят, – тихо ответил Жэка. – Они наконец-то могут уйти.

И действительно, призрачные фигуры детей начали постепенно таять, растворяясь в золотистом свете. На их лицах теперь играли улыбки – такие спокойные, такие счастливые, каких никогда не было при жизни.

Последней исчезала Лиза. Она подошла к Марии – так близко, что та могла бы коснуться её, будь девочка материальной – и подняла руку в прощальном жесте. Её губы беззвучно произнесли: "Спасибо, мама. Теперь я могу идти дальше."

И она растаяла, превратившись в столп золотистого света, который медленно поднялся к потолку и исчез.

Комната снова погрузилась во тьму. Темников щёлкнул выключателем фонаря, который внезапно снова заработал. Луч света выхватил из темноты их бледные, потрясённые лица.

– Они… они ушли? – неуверенно спросила Ольга. – Всё закончилось?

– Да, – кивнул Жэка. – Они свободны.

Мария стояла неподвижно, глядя на то место, где только что была Лиза. По её щекам текли слёзы, но на лице была улыбка – улыбка человека, испытавшего одновременно величайшую потерю и величайшее облегчение.

– Это было настоящее прощание, – тихо сказала она. – В тот день, когда она погибла, у меня не было возможности попрощаться. А теперь… теперь я знаю, что она в порядке. Она продолжила свой путь.

Темников подошёл к столу и осветил книгу. Страницы, на которые они нанесли свою кровь, выглядели иначе – символы были перечёркнуты, а сами страницы словно потеряли часть своей субстанции, став тоньше, прозрачнее.

– Что теперь делать с книгой? – спросил он.

– Оставить здесь, – ответил Жэка. – Она потеряла свою силу. Теперь это просто старая книга с выцветшими страницами. Она больше никому не причинит вреда.

Они медленно покинули тайную комнату, оставив книгу на столе. Никто из них не оглядывался, словно все молчаливо согласились, что этот этап их жизни завершён.

В заводских коридорах было тихо. Они шли молча, каждый погружённый в свои мысли. Когда они наконец вышли на свежий воздух, был уже вечер. Небо над заводом окрасилось в оранжево-розовые тона заката.

– Что теперь? – спросил Темников, глядя на остальных. – Мы просто… вернёмся к обычной жизни? После всего, что видели?

Мария посмотрела на небо, на его бескрайние просторы, на облака, подсвеченные заходящим солнцем:

– Я не думаю, что кто-то из нас сможет вернуться к прежней жизни, Алексей Сергеевич. Не после того, что мы узнали. Не после того, что пережили.

– Но мир не изменился, – заметила Ольга. – Завтра снова будет рабочий день. Производственные планы, отчёты, совещания…

– Мир не изменился, – согласилась Мария. – Изменились мы.

На следующий день завод "Прогресс" работал в обычном режиме. Станки гудели, рабочие выполняли свои задания, в конструкторском бюро спорили о новых проектах. Всё было как прежде.

И в то же время всё было иначе. Больше не было необъяснимых сбоев оборудования. Никто не жаловался на странные звуки, холодные участки или ощущение чужого присутствия. Темная энергия, десятилетиями накапливавшаяся в недрах старого здания, рассеялась, уступив место обычной, мирной атмосфере трудовых будней.

Четверо посвящённых в тайну никогда не обсуждали произошедшее публично. Но между ними возникла особая связь – безмолвное понимание, тихая солидарность людей, вместе заглянувших за грань обыденного и вернувшихся, чтобы продолжить жить в мире логики и разума.

Глава 3: Новая реальность

Прошло три недели. Мария Фёдоровна Ковалёва сидела в своём кабинете, просматривая отчёты о работе цеха за последний месяц. Цифры были сухими и конкретными: производительность выросла на 12%, количество брака снизилось до исторического минимума, энергопотребление сократилось на 8%. Объективные, измеримые показатели, которые любой экономист объяснил бы оптимизацией процессов и повышением трудовой дисциплины.

Но Мария знала истинную причину. Тьма, годами отравлявшая атмосферу завода, исчезла. Вместе с ней ушли и необъяснимые сбои, и гнетущее ощущение, которое десятилетиями влияло на работников, даже если они не осознавали этого.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказала она, не поднимая головы от бумаг.

На пороге стоял Темников, как всегда подтянутый, в строгом костюме, с папкой документов в руках.

– Добрый день, Мария Фёдоровна, – поздоровался он, проходя в кабинет. – Не помешаю?

– Добрый, Алексей Сергеевич. Проходите.

Темников сел напротив, положил папку на стол:

– Я принёс новые чертежи для модернизации третьей линии. Нужно ваше согласование.

Мария кивнула и потянулась за документами. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и оба почувствовали это – едва уловимый электрический разряд, словно искра проскочила между ними. С той ночи в подземелье любой физический контакт между участниками ритуала сопровождался этим странным ощущением.

– Как продвигается работа над новым проектом? – спросила Мария, листая чертежи.

– В целом, неплохо, – ответил Темников. – Хотя есть проблемы с поставщиками. Кстати, – он немного помедлил, – вы не заметили… ничего необычного в последнее время?

Мария подняла глаза:

– В каком смысле?

– Я не знаю, как это объяснить, – Темников понизил голос. – Иногда мне кажется, что я… вижу вещи, которых не должен видеть.

– Какие вещи? – осторожно спросила она.

– Вчера в метро я увидел мужчину, – начал Темников, нервно постукивая пальцами по столу. – Обычный человек, в костюме, с портфелем. Но над его головой… над его головой было тёмное облако. Как сгусток дыма, который двигался вместе с ним. И никто, кроме меня, этого не видел.

Мария задумчиво кивнула:

– А позавчера на улице я видела девушку, окружённую золотистым сиянием. Такую яркую, что на неё было больно смотреть. Я подумала, что это игра света, но… теперь не уверена.

– Вы считаете, это последствия того… ритуала? – спросил Темников, невольно понизив голос до шёпота, хотя в кабинете никого, кроме них, не было.

– Возможно, – Мария откинулась на спинку кресла. – Жэка говорил что-то о том, что наша кровь, добровольно отданная… открывает каналы восприятия.

– Вы общаетесь с ним?

– Изредка. Он стал другим после того вечера. Более сосредоточенным, спокойным. Говорит, что теперь лучше понимает свой путь.

Темников покачал головой:

– А вы? Вы понимаете свой путь, Мария Фёдоровна?

Она задумалась на мгновение:

– Я знаю, что моя дочь обрела покой. И это даёт мне силы жить дальше. Что касается… новых способностей или восприятия – я пока не знаю, дар это или проклятие.

– А как восприняла всё это Ольга Викторовна? Она же психолог, ей, наверное, труднее всего примирить научное мировоззрение с… тем, что мы видели.

– Наоборот, – улыбнулась Мария. – Она самая счастливая из нас. Говорит, что всю жизнь изучала человеческий разум, ограничиваясь рамками академической психологии. А теперь перед ней открылся совершенно новый пласт реальности для исследования.

Темников собирался что-то ответить, но в этот момент зазвонил внутренний телефон. Мария подняла трубку:

– Да? Хорошо, сейчас будем.

Она положила трубку и посмотрела на Темникова:

– Нас вызывает директор. Срочное совещание по поводу нового государственного заказа.

Они поднялись и направились к выходу. Уже в дверях Темников остановился:

– Мария Фёдоровна, я хотел спросить… Вы не хотели бы как-нибудь… поужинать вместе? Вне работы, я имею в виду.

Мария удивлённо посмотрела на него:

– Вы приглашаете меня на свидание, Алексей Сергеевич?

– Я… – он на мгновение запнулся, потом решительно кивнул. – Да. Именно так.

Она улыбнулась:

– С удовольствием. После всего, что мы пережили вместе, это будет… логичным продолжением.

Темников просиял, и они вышли в коридор, направляясь в кабинет директора.

В тот же вечер Ольга Носова сидела в своём кабинете, заканчивая очередную консультацию. Перед ней на кушетке лежал Сергей Петрович Кузнецов, тот самый мастер участка, который первым заметил странности в цехе.

– И как вы себя чувствуете теперь? – спросила Ольга, делая пометки в блокноте.

– Гораздо лучше, – ответил мужчина, теребя пуговицу на рубашке. – Кошмары прекратились. И этот… страх исчез. Я снова могу нормально работать.

– Это очень хорошо, – кивнула Ольга. – Думаю, мы можем сократить частоту наших встреч до одного раза в месяц. Для профилактики.

Кузнецов поднялся с кушетки, одёргивая рубашку:

– Спасибо вам, Ольга Викторовна. Вы буквально вернули меня к жизни. Не знаю, что бы я делал без ваших… сеансов.

Когда за мастером закрылась дверь, Ольга откинулась в кресле и закрыла глаза. С того памятного вечера её способности как психолога многократно усилились. Она не просто слушала пациентов – она видела их внутренний мир, их страхи и надежды, словно цветные облака вокруг их тел. Прикасаясь к их рукам, она могла почувствовать эмоциональные блоки и найти их истоки в прошлом.

Это должно было бы пугать её – такое радикальное расширение возможностей выходило за рамки всего, что она изучала в университете. Но страха не было. Только восторг исследователя, обнаружившего новый континент для изучения, и глубокое удовлетворение от возможности помогать людям на совершенно новом уровне.

Зазвонил телефон. Ольга открыла глаза и потянулась к трубке:

– Слушаю.

– Ольга Викторовна? – раздался в трубке знакомый голос. – Это Жэка. Женя Рябов. Извините за беспокойство, но…

– Что случилось, Женя? – спросила она, уловив нотки тревоги в голосе молодого человека.

– Мне нужно срочно с вами поговорить. И с Марией Фёдоровной тоже. И с Алексеем Сергеевичем. Со всеми нами вместе.

– Что-то серьёзное?

– Да, – голос Жэки звучал напряжённо. – Я… я видел кое-что. И получил… послание. Не по телефону, Ольга Викторовна. Пожалуйста.

– Хорошо, – согласилась она после короткой паузы. – Я свяжусь с остальными. Где и когда?

– Сегодня вечером. У Красных ворот есть кафе "Старый город". Там тихо, и никто не подслушает.

– В семь удобно?

– Да, спасибо. До встречи.

В трубке раздались короткие гудки. Ольга некоторое время задумчиво смотрела на телефон. Чтобы заставить обычно спокойного Жэку так нервничать, должно было произойти что-то действительно экстраординарное.

В 19:05 три автомобиля почти одновременно припарковались возле уютного двухэтажного здания с вывеской "Старый город". Из машин вышли Мария, Темников и Ольга, обменялись приветствиями и направились внутрь.

Жэка уже ждал их за угловым столиком в глубине зала. Он выглядел бледным, под глазами залегли тени, словно он не спал несколько дней. Перед ним стояла нетронутая чашка кофе и лежал потрёпанный блокнот, исписанный мелким почерком.

– Спасибо, что пришли, – сказал он, когда все сели за столик.

– В чём дело, Женя? – спросила Мария. – Ты выглядишь измученным.

Жэка нервно провёл рукой по волосам:

– Три дня назад я начал видеть… вещи. Не такие, как вы описывали, Мария Фёдоровна, не ауры или энергетические облака. Другое.

– Что именно? – спросил Темников, заказывая кофе подошедшей официантке.

– Мёртвых людей, – просто ответил Жэка. – Множество мёртвых людей. Они повсюду. Ходят по улицам, заходят в метро, сидят в кафе. Большинство из них выглядят как обычные прохожие, только… только немного прозрачные. И печальные.