Choose your lifestyle

Лера Покуль

Choose your lifestyle

Playlist

SLANDER – Love is Gone

Гнилаялирика – В актовом зале

Артем Пивоваров – Собирай меня

Selena Gomez, Drew Seeley – New Classic

Evanescence – Bring Me To Life

Rihanna – Diamonds

Strange – Зависай

Lewis Capaldi – Before You Go

Artik & Asti – Моя последняя надежда

Тринадцать карат – во снах (acoustic)

MostEntoni, Егор Натс, Райс – Кома

Пролог

– Мариночка, посмотри… – я наклонилась к рисунку, едва уловимо улыбаясь. – Здесь, мне кажется, стоит добавить больше краски. Немного синевы вот сюда – не просто голубой, а настоящий градиент, переливы, как у настоящих васильков на летнем поле… Ты ведь не хочешь, чтобы они были бледными, правда?

Медово-золотистые глаза девочки сияли доверием и восхищением. Марина Купл – талантливая, светлая душа, третьеклассница с тонкой натурой. Я старалась передать ей всю магию рисования, не забывая о главном – зачем я здесь и чему хочу научить.

– Давай, я покажу.

Словно осторожная птичка, девочка хлопнула длинными ресницами и протянула мне тоненькую руку, убирая со стула свой розовый рюкзачок с Барби. Этот жест был таким кротким, почти извиняющимся. В её пальчиках – тонкая кисточка, аккуратно смоченная в синей краске. Она молча передала мне её, с мольбой в глазах, будто доверяя мне секрет.

Я осторожно провела кистью по бумаге – краска легла плотно, слишком густо для плавного перехода цвета. Стаканчик с водой, стоявший рядом, был мутен и грязен. Я встала и направилась к раковине, на ходу обводя взглядом класс.

Тринадцать девочек и семь мальчиков. Каждый был погружён в своё творение. Маленькие пальчики ловко управлялись с кисточками, словно у них внутри жила музыка, рождающая цвет. На моём лице невольно появилась улыбка. Гордость. Настоящая, глубокая, как корни дерева. Я была их учителем.

Из колонок звучал Вивальди – лёгкий, воздушный, как ветер среди весенних лепестков. Музыка вплеталась в атмосферу, уносила мысли детей вдаль, туда, где живут мечты.

Вернувшись со стаканчиком чистой воды, я вновь взялась за кисточку. Синяя краска на бумаге ещё не успела высохнуть. Быстро смыв излишки цвета, я лёгкими мазками начала вытягивать оттенок, превращая голубой в настоящий градиент. Лепестки оживали, будто бы начинали шелестеть в такт музыке.

– Видишь, как легко? – я взглянула на Марину и улыбнулась.

– Очень красиво, – тихо сказала она. Её личико засияло, как у ангела, а на щечках проявились две маленькие ямочки.

– Белла Сергеевна, подскажите, что мне исправить, – раздался с другого конца класса голос.

И вдруг словно включили свет – дети оживились, задвигались, заговорили. Каждому хотелось внимания, совета, признания. В их глазах горела радость, такая чистая, что может быть только у ребёнка. Ребёнку ведь нужно совсем немного: любовь и понимание. А я старалась быть для них не просто учителем – кем-то родным, тёплым, как старшая сестра, как мама, как добрая подруга.

Вот Моника с тревогой рассказывала о том, как редко видит папу – он вечно в командировках, и её рисунок самолёта был вовсе не о небе. Жанна рисовала кролика в траве – белого, как первый снег. Он жил у них дома, и летом они вместе играли в саду. А Даниэль нарисовал площадку, полную ребят – своих друзей, с которыми, по его словам, они будут дружить всегда.

Сегодня у нас была тема «Окружающий мир». Я попросила их изобразить то, что делает их счастливыми, то, с чем они ассоциируют своё пространство. Но сама… сама я не могла найти своё счастье.

Грех жаловаться – я окончила колледж с отличием, получила работу почти сразу, родители подарили мне уютную квартиру рядом со школой. Всё, казалось бы, на своих местах. Всё – кроме одного. Любви.

Той самой любви из книг – настоящей, искренней, страстной, с бурей и волнением. В школьные годы я была отличницей, уверенной, что всему своё время. Но вот мне уже двадцать три, а я никогда не держала парня за руку, даже не целовалась. Все подруги – кто с детьми, кто с мужьями, а я… я всё так же возвращаюсь домой одна и ставлю на плиту кастрюльку только на одну порцию.

Мне не нужны были шумные клубы, глянцевые рестораны. Мне нравилось гулять по парку, слушать птиц и мечтать. Ведь дело не в месте – а в человеке, который идёт рядом.

Я горжусь собой. Своими достижениями. Своими усилиями. Я поступила на бюджет в лучший колледж города, вернулась преподавать в тот самый лицей, где сама училась. Мои друзья рядом, моя семья любит меня за мою стойкость и целеустремлённость.

– Белла Сергеевна, я закончил! – звонкий голос вернул меня к реальности. Маленький мальчик протянул мне рисунок. На нём – домик у пруда, почти точь-в-точь как тот, где я проводила лето в детстве.

– Мама очень любит этот дом, – пояснил он, сияя глазами. – Там прошло её детство. Хотите, я расскажу?

– Конечно, Стасик. Садись рядом со мной. Расскажи всё-всё.

Мальчик подбежал к первой парте, взял стульчик и удобно устроился рядом. Он начал рассказывать о дедушке, как тот учил его ловить рыбу, и как гордо он держал в руках свою первую щуку. Про бабушку, её пироги – особенно про любимую шарлотку. Я слушала, вбирая каждую деталь. Ведь когда-то, на его месте, была я.

Я вспоминала, как на заре петухи будили меня у бабушки, а она шептала: «Спи, бусинка, спи…» – и уходила на кухню печь сырники. А дедушка, проснувшись с рассветом, шёл в лес, чтобы собрать для меня лукошко малины. Они не были богаты, но всё, что у них было – они отдавали мне. По любви.

Я вспомнила, как бабушка доила корову Муську, как мы пекли блинчики, купались в озере, бегали босиком по траве. Счастье… настоящее, детское. Но оно не длилось вечно. В конце первого класса мы узнали, что дедушка тяжело болен…

Из воспоминаний меня вырвал стук в дверь. Стасик тоже обернулся. В дверях появился молодой парень – высокий, с аккуратно уложенными на бок тёмными волосами. Рубашка сидела идеально, а глаза… зелёные, как лес в утреннем свете. Он был спокоен и уверенный в себе, как будто сам воздух вокруг стал тише.

– Здравствуйте. Я за Мариной… или я рано? – его бархатный голос прошёлся по классу, будто музыкальный аккорд. Он улыбнулся – мягко, искренне, так же, как сестра.

– У нас ещё десять минут урока, – ответила я. – Можете подождать в коридоре… или присесть рядом с сестрой.

Я указала на свободное место. Он вошёл, не колеблясь. Лёгкой, почти танцующей походкой, прошёл мимо парт и сел рядом с Мариной. Я, как глупая девчонка, не могла оторвать от него глаз.

Они были похожи: та же форма губ, такой же нос, одинаковые ямочки при улыбке. Только цвет глаз и волос отличал их. Марина что-то весело рассказывала брату, а тот всё время посматривал на меня. Наши взгляды пересеклись… и снова – эта лёгкая, тихая улыбка.

Дети вдруг замолчали, слушая Марину.

– Представляешь, мой рисунок Белла Сергеевна хочет повесить в холле! – захлёбывалась от счастья девочка. – А ещё она добрая и умная. Посмотри, что мы нарисовали!

Она с восторгом делилась нашими планами, идеями, успехами. И пусть брат, казалось, был далёк от искусства – он слушал. Или… слушал меня?

В этот момент мой телефон завибрировал на столе. Лёгкая дрожь отвлекла меня от его взгляда. Я машинально разблокировала экран – новое сообщение в Telegram.

«Познакомимся?»

Пальцы застыли над экраном. Сердце стукнуло как-то особенно – гулко, с теплом. Я подняла глаза – он всё ещё смотрел. С той самой мягкой, едва заметной улыбкой. Словно знал.

Мир будто на секунду остановился. Шёпот детей стал фоном. Звуки музыки растворились. Всё вокруг стало чуть тише, чуть мягче, чуть волшебнее.

И в этой почти сказочной тишине я вдруг почувствовала – возможно, всё только начинается.

Chapter 1

Вот и настал тот самый день. День, когда звон будильника в шесть утра больше не ассоциируется со школьной обязаловкой или мамиными настойчивыми: "Ну вставай же, ты опять всё проспишь!" – теперь это мой выбор. Новый этап. Глава, в которой я – взрослая женщина. Самостоятельная. Ни от кого не завишу, сама решаю, что есть на завтрак, с кем общаться, где работать и о чём мечтать. Это пугающе и восхитительно одновременно. Впервые за двадцать три года я чувствую себя действительно свободной. И ответственной. За каждый шаг.

Живя с родителями, я, как и многие, привыкла к тому, что решения принимались за меня. Особенно мамой. Она, как рентген, видела людей насквозь, безошибочно различала искренность и фальшь. Именно она настояла на том, чтобы я поступила в педагогический. Тогда я злилась. Мне казалось, что она опять решает за меня. А сейчас понимаю: она просто уберегала. От ненастоящих друзей, от глупых решений, от ошибок, которые могут дорого стоить. Как оказалось, почти все, с кем я дружила – мыльные пузыри. Разлетелись. Блестят красиво, а внутри – пустота. Самый горький удар – Анастасия. Подруга детства. Мы вместе учились ходить, есть ложкой, делили на двоих мороженое и мечты. А потом я случайно узнала, что она по всей школе пересказывала мои секреты, как сплетни в дешёвом сериале. Обидно? Ещё бы. Но полезно. Теперь я умею отличать – где дружба, а где только видимость.

Мама всегда была рядом. Она не была строгой, не душила контролем, скорее наоборот – направляла. Мягко, но твёрдо. Именно она отдала меня в художественную школу, где я впервые почувствовала, как через карандаш можно говорить без слов. Она не запрещала странные увлечения. Даже когда я решила заняться боксом, мама лишь вздохнула, но одобрила. Сказала: "Нужно уметь постоять за себя. Особенно в мире, где полно опасных людей." Пять лет бокса – не шутка. И пусть я не фанат спорта, но благодаря этим тренировкам я чувствую себя уверенней. В себе. В своих границах.

Папа – другая история. Часто в разъездах, вечно в делах. Предприниматель, человек, который умеет рисковать и не боится проигрывать. Я помню, как мы с мамой приходили к нему в офис. Огромные окна, запах кофе, бумага, смех сотрудников. Мне всегда дарили конфеты и говорили, какая я у него умница. Он нечасто был дома, но когда был – это было настоящее событие. Его советы всегда были лаконичны, но точны. "Неуверенность – это просто страх перед новым. А ты смелая." Эти слова он сказал мне однажды, когда я боялась идти на первое собеседование. И теперь они звенят у меня в голове, как будто с нового листа жизни их написал он.

Я открыла глаза и долго смотрела в потолок. Сегодня – мой первый день в школе. Уже не как ученица. А как учитель. Смешно. Ещё вчера казалось, что это что-то далёкое, взрослое, чужое. А сегодня – моё. Смогу ли я найти подход к детям? Удержать внимание третьеклассников? Понравлюсь ли коллегам? А вдруг всё это – ошибка, и я только думала, что умею учить? Вопросы роились в голове, как пчёлы, но я не паниковала. Я умею держать удар. И верю, что даже если что-то не получится – это тоже опыт.

С трудом поднялась с кровати. Ноги ныли, будто кто-то кирпичи к ним привязал. Вчера была на аэробике – по настоянию моей подруги Амелии. Эта сумасшедшая решила, что ей скучно одной заниматься и вытащила меня на тренировку. Четыре часа! Четыре! Я не жалуюсь, конечно, даже понравилось, но тело явно не было к этому готово. В школе я не особо любила спорт, да и нужды не было – фигура у меня всегда была в порядке. Узкая талия, мягкие бёдра, руки как у балерины. Грудь – наливное яблоко. Всё от мамы. А вот упрямство, светлые волосы и карие глаза – папино наследство.

Нацепив пушистые тапочки в виде зайчиков, я поплелась на кухню. Там, на столе, как свидетельства моих ночных бдений, лежали листы бумаги с эскизами в тату-стиле, книги по педагогике, ручки, карандаши, блокнот с заметками. Я сидела здесь до трёх ночи, выдумывая интересные темы для урока. Знакомство – это ключ. Найдёшь к ним подход в первые дни – и они твои. Не просто ученики. Маленькие люди, которым ты важна. В которых можно посеять уверенность и тепло. Я хочу стать для них тем взрослым, которого когда-то не хватало мне самой.

Сегодня начинается моя история. Настоящая. Живая. И я в ней – главная героиня.

Я машинально включила телевизор. Руки сами нащупали пульт, нажали на кнопку – будто ритуал, без которого утро не начнётся. Музыкальный канал. Мелодия, как будто изнутри, пронзила сердце: "Тринадцать карат – Во снах". Моя любимая. Каждое слово отзывалось внутри, будто про меня.

Так устал ошибаться, думал не подведу…

А мне уже давно за двадцать, куда же, блдь, я иду?..*

Звучало так откровенно, так честно, будто кто-то взял мои переживания и обернул их в музыку. Я ходила по кухне под ритм, танцуя на цыпочках, в обнимку с чашкой – как девчонка. Сердце стучало в такт басам, а слова словно проникали сквозь кожу.

По глазам, твоим безумно красивым глазам…

На секунду всё вокруг словно потускнело. Только голос из динамиков, только тёплый свет из окна, и я. Настоящая. Сломанная, собранная, живая.

Я принялась готовить завтрак – быстро, слаженно, но не наспех. Два яйца разбились в сковородку с характерным щелчком, белки мгновенно побелели, зашипели. Сверху – тертый сыр, ломтики помидора, щепотка паприки. На блендере завыла кнопка – я бросила туда банан, клубнику, миндальное молоко и чуть-чуть ванили. Смузи получился густым, словно летнее солнце в стакане.

Я сняла сковородку, переложила яичницу на любимую тарелку с синим узором и, убрав с кухни кипу книг и распечаток, уселась за стол. Всё выглядело уютно. Почти идеально. Но вот что идеально – это вкус. Яичница таяла на языке, сыр мягко тянулся, помидоры добавляли сочности. И всё бы хорошо… если бы не телефон.

Он мигнул. Я схватила его, как будто там что-то важное, почти с замиранием. Сообщение от Амелии. Я улыбнулась. Конечно, она не спит. Эта женщина – ураган в теле человека.

Я тут же набрала её. Гудки даже не успели прозвучать полностью – в трубке раздался её голос, тёплый и бодрый, как чашка капучино.

– Белка, ты как всегда вовремя звонишь, – рассмеялась она. – Ты по жизни идёшь с внутренним будильником на мою нервную систему.

Я захихикала, а во рту всё ещё перекатывался сырный кусочек яичницы.

– Доброе утро, Эми.

– Ты готова к сегодняшнему дню? Первая линейка, первый класс… о, Господи, ты будешь стоять у доски, как взрослая тётя!

– Честно? Боюсь. У меня мандраж. Это мой первый настоящий рабочий день. Я не знаю, как они на меня отреагируют. Дети, коллеги… – я прожевала, запив глотком клубничного смузи. – А у вас что нового?

В трубке раздался знакомый шорох – Амелия одновременно говорила и завязывала что-то или кому-то шнурки, судя по характерному фырканью.

– Ой, не спрашивай! Муж не может найти носки, ребёнок хочет идти в садик с динозавром на голове, а я стою в халате с кружкой кофе, будто у меня всё под контролем. В 8 у меня совещание, а я не то что душ – я даже духи не понюхала!

Мы засмеялись. Эта утренняя болтовня, такая простая и настоящая, действовала лучше кофе. Я почувствовала, как уходит часть напряжения. Мир вокруг стал привычнее. Не таким уж и пугающим. Потому что, чёрт побери, пока рядом такие, как Амелия – всё не так уж страшно.

Я поставила пустую тарелку в раковину, подлила ещё немного смузи в стакан, и, подперев подбородок рукой, посмотрела в окно. День начинался медленно. Небо выцветало из ночной темноты в акварельную голубизну, капли росы ещё висели на листьях деревьев, а прохладный ветер трепал занавеску, словно подсказывая: пора выходить в жизнь.

Я встала. Сегодня я – учитель. И даже если голос немного дрожит, а руки пока не знают, куда деваться – в моих глазах горит уверенность. Папина уверенность. Мамино спокойствие. И я сама. Настоящая. Готовая.

Амелия Кварц… Казалось, её имя само по себе светится мягким светом аптечного неона. Работала она фармацевтом в круглосуточной аптеке на углу у парка, той самой, где всегда пахло ментолом, упаковками анальгина и чем-то удивительно детским, как будто мимо проходила память о карамельках и советских витаминах в стеклянных банках. Работа ей нравилась – она вообще из тех людей, кто умеет найти смысл даже в сортировке коробочек. Но если копнуть глубже, её сердце всегда билось под ритм мечты: быть врачом. Не просто терапевтом по вызову и не «галочка в графике приёма с 9 до 17», а настоящим доктором с душой, с руками, которые лечат, и глазами, которые верят. С детства бредила белым халатом и клятвой Гиппократа, мечтала, что будет спасать людей и возвращать им веру в медицину, которую многие давно уже прокляли.

– Ты пойдёшь сегодня на аэробику? – её голос в трубке звучал, как тёплый плед в ненастную погоду. Низкий, мягкий, с той особенной интонацией, в которой всегда пряталось умение успокоить, даже если ты только что плакала над сгоревшими блинами или жизнью.

– Напомни, во сколько она?

– В семь вечера, – ответила она, и я уже слышала, как у неё в фоне кто-то хлопает дверцей холодильника и скандалит из-за потерянной куртки. Утро у неё, как обычно, начиналось с семейной драмы.

Амелия, в отличие от меня, была фанаткой всего, что связано с движением. Волейбол? Пожалуйста. Йога? Каждый вторник. Баскетбол? Когда был парень в команде. А теперь вот – аэробика, с музыкой 80-х, ритмичными прыжками и тренером, похожим на адского комедианта в лосинах.

Мы с ней познакомились ещё в универе, в общежитии. Я тогда жила на пятом, она – на четвёртом. Помню ту ночь, как будто это был сериал, который я пересматриваю каждую осень. Моя соседка – дикая, словно сбежавшая с рок-фестиваля – включила музыку в три часа ночи, как будто пытаясь устроить апокалипсис сна. Соседи злились, кто-то стучал по батарее, кто-то уже вызвал вахтёра. И тут – гроза в тапочках – Амелия ворвалась в комнату. На её лице был тот самый взгляд, который способен расплавить лёд в Антарктиде и заодно – саму Антарктиду. Она накричала на мою соседку так, что, казалось, стены задрожали. Я сидела в углу кровати, как бедный кролик, и… разревелась. Ну, не потому что она на меня кричала – просто всё накопилось.

Амелия заметила, как я дрожу. Бросила взгляд на соседку, которая, как обычно, была погружена в безразличие, пожала плечами и… ушла. Вернулась через минуту со стаканом воды. Протянула мне, а сама присела рядом. Просто так, без слов. С такой улыбкой, что внутри что-то хрустнуло – в хорошем смысле. И всё. С этого момента она поселилась в моей жизни как родная душа, которую будто бы кто-то заранее прописал в мою судьбу. На втором курсе я перебралась к ней жить, а старая соседка окончательно съехала – в прямом и переносном смысле.

– Наверное, пойду, – отозвалась я на её вопрос, лениво ковыряя вилкой в уже остывшей яичнице.

– Да ладно тебе, Белка, – в её голосе слышался озорной смех. – Никуда твоя школа не денется. А вот Макс может!

– Ты о чём? – я фыркнула, но кровь прилила к щекам, предательски вспыхнув алыми пятнами. – Ему же за сорок!

– Во-первых, 35. Во-вторых, он выглядит как звезда турецкого сериала – я видела, как ты на него смотрела. Глазами ела, прямо с костями!

– Эми! – я захихикала, чувствуя, как уши краснеют до самых кончиков. Ну правда, Макс – наш тренер по аэробике – выглядел как грех в обтянутой футболке. Высокий, с этим чуть помятым, но чертовски обаятельным лицом, он улыбался так, что у половины зала дрожали гантели в руках.

Амелия захихикала в трубку, довольная произведённым эффектом. Я услышала, как она целует в щёку ребёнка и снова возвращается к разговору.

– Слушай, Белка, ты правда должна подумать о личной жизни. Ну серьёзно. Сколько можно сидеть на одних лекциях, черкать планы уроков и плакать над фильмами? У тебя такие глаза, такая фигура, такая душа – а ты всё одна!

– Ага, спасибо, что напомнила, что я никому не нужна и скоро сдохну в окружении котов, – с сарказмом ответила я, убирая со стола тарелку и на ходу натягивая резинку на волосы.

– Да ладно тебе. Просто попробуй. Ты заслуживаешь счастья, как никто другой. Даже если оно приходит в виде тренера по аэробике, у которого идеальный пресс и, возможно, проблемы с налоговой.

Я расхохоталась. Голос Амелии наполнял утро жизнью. Как будто на кухне, помимо запаха кофе и яичницы, теперь витал ещё и аромат лёгкой надежды.

Скинув салфетку в мусорное ведро, я направилась в ванную. В голове всё ещё крутились слова: "Ты заслуживаешь счастья…". Может, и правда пора перестать бояться? Пора просто жить – с любовью, с ошибками, с глупыми crush'ами на тренеров и с друзьями, которые никогда не предадут?

– Эми, мне только двадцать три! – напомнила я с лёгким упрёком, хотя в голосе всё равно скользнула улыбка.

– Я знаю… – вздохнула она. И этот вздох сказал больше, чем любые слова. В нём была усталость, тревога и что-то материнское, как будто она была не просто моей подругой, а старшей сестрой, которая носит на плечах весь мой мир.

– Просто я волнуюсь. Тебе двадцать три, а ты ещё ни разу не любила. Это и для души важно… и для здоровья тоже, между прочим, – добавила она тоном доктора, выписывающего рецепт от одиночества.

Я усмехнулась, но внутри что-то сжалось. Потому что она была права. Мне не хватало… кого-то. Не просто парня «для галочки», не очередного ухажёра с пафосом и пересланными гифками в мессенджере, а настоящего, живого человека, с которым можно говорить всю ночь, не боясь быть собой. Мне не хватало мужских рук, в которых не чувствуешь себя вещью. Тепла. Взгляда, в котором я – не только тело.

Может, дело было и правда во мне? Может, я просто… не умею любить? Не открываюсь, не подпускаю, или – наоборот – слишком рано жду глубины, там, где только лужицы? Все знакомства будто шли по одному и тому же сценарию: «Привет, ты классно выглядишь», «Ты где спортом занимаешься?», «У тебя такие формы…» – и всё. Душа? Чувства? Уникальность? Им всё равно. Помню, как-то вечером я услышала разговор между Андреем, мужем Эми, и его другом Славкой. Славка, вечно с пивом в руке и улыбкой до ушей, ляпнул тогда:

– Да кому нужна душа, когда такая фигура…

И вот тогда Андрей его ударил. Не сразу, без слов – просто резко, жёстко, по-мужски. Потому что, как он потом сказал:

– Никто не имеет права так говорить о лучшей подруге моей жены.

В тот момент я почувствовала, что всё-таки не одна. Что меня действительно кто-то защищает – не из-за тела, а из-за уважения. Андрей всегда относился ко мне как к младшей сестре, и если кто-то пытался обидеть меня в колледже – будь то сплетни, подставы или даже преподаватели – он всегда разбирался. Эми же только гордо вздёргивала подбородок: мол, смотрите, какой у меня муж – опора, сила, и сердце, которое умеет любить не только её.

Я тем временем уже приняла прохладный душ – бодрящий, почти как пинок судьбы. Обернувшись в полотенце, взяла телефон, где голос Эми всё ещё весело звенел в динамике:

– Представляешь, он вчера опять подрался со Славкой. Только потому что тот посмотрел на меня не так.

– Вот мужики, – выдохнула я, вытирая зеркало в ванной, – им только бы кулаками махать. Хотя… Слушай, твой Андрей и правда у тебя как из сериала – один такой на весь город.

Внутри меня поднялась лёгкая волна зависти – не злая, а такая, знаешь… как когда смотришь на чью-то крепкую любовь и чувствуешь себя немного пустой. Я невольно представила Эми: яркая, огненно-рыжая, с глазами цвета весенней травы, с курчавыми волосами, будто ветер их сам закручивал. Всегда жизнерадостная, звонкая, как колокольчик. Никто бы и не подумал, что её когда-то бросила мать. Оставила у бабушки и исчезла, как вода сквозь пальцы. Но Эми выстояла. Выжила. Стала тем, кем стала. Настоящая женщина – с характером, с болью, с любовью.

– Ты, может, и права, – сказала я, выбирая из шкафа платье в мягкую клетку и доставая любимую тушь. – Но, может, ты сама его провоцируешь? То платье выше колена, то макияж в стиле «бей в глаза».

– Я?! – подруга завизжала, как кот, которому наступили на хвост. – Белка! Ты на чьей стороне вообще?

– На стороне здравого смысла, – усмехнулась я, подкрашивая ресницы. – Ты только посмотри на себя. Платье, в котором дышать нельзя, помада цвета «пылающий закат», и при этом удивляешься, почему Андрей нервничает. Он же тебя обожает! Вот и бесится.