Профессионал 2

– Пока.

– Ах так! Больше не подходи ко мне.

– Уговорила.

Она заломила себе руки, бросив на меня взгляд, который был способен заморозить даже неприхотливый фикус. Молодая женщина играла свою роль. Нет, чтобы спокойно объясниться, так ей захотелось нагнать патетики, сгустить краски и выдержать паузу, во время которой, по её замыслу, я должен был убедиться в своей глупости, раз решил с ней порвать. Она так вошла в роль, что мне показалось, будто я на репетиции в театре.

– Я отдала тебе всё. А ты, неблагодарный…

– Козел?

– Нет, неблагодарный…

– Баран?

– Да нет же! Не перебивай меня. Я ухожу! А ты даже не пытаешься удержать меня?

– Совершенно не пытаюсь.

– Сволочь!

– Осторожно заламывай руки, а то ещё пальцы случайно поломаешь.

– Какой же ты гад! От тебя девушка уходит, а ты как бревно бездушное.

– Вот ты отдала мне всё.

– Да! Но ты не оценил этого.

– Оценил. За три месяца нашей дружбы ты ни разу ни приготовила ужин, ни разу не помыла посуду, не говоря уже о полах. Ты ни разу не погладила мне вещи, которые я одевал, чтобы сводить тебя в цирк.

– Мы не были в цирке.

– Мне вполне хватало тебя. Я имел в виду кино или магазины, где ты покупала шмотки за мои деньги. Да и досталась ты мне отнюдь не новой, а бывалой моделью, так что я не совсем понял, что в себя включает фраза «отдала мне всё»?

– Ты у меня второй.

– Второй, так второй. Как сказала Фаина Раневская: «Два поклонника – это не коллекция, а неурожай». Так что флаг тебе в руки! Прощай.

– Прощай!

Девушка вылетела в коридор, оделась и, хлопнув дверью, ушла. Я же философски пробормотал: «Отлично, одной дурой среди знакомых стало меньше».

В своей комнате в театральном общежитии Эльвира рвала и метала. Уже вечером она жаловалась подругам, что бросила этого кривоногого футболиста и теперь находится в свободном поиске:

– Эля, чего ты так шумишь?

– Ах, Наташа, я бросила этого негодяя.

– Даже так! А что случилось?

– Ты представляешь, он…

Наташа и Лика выслушали гневную исповедь о сегодняшней встрече подруги со своим ухажёром, после чего все вместе стали возмущаться моей чёрствостью. За вечерним чаем Наташа спросила:

– Так вы расстались с Сашей?

– Не напоминай мне больше о нём. Его для меня не существует.

Попив чай, Наташа вышла в город и отправилась в расположенную рядом междугороднюю телефонную станцию. Когда в телефоне раздался голос мамы, поднявшей трубку домашнего телефона, девушка выдала: «Алло, мама, рассказывай, как варить суп, а борщ?»

Через пару дней, когда у меня дома собралась компания артистов, среди которых Эльвиры уже не было, рядом со мной села её «однокомнатница» Наташа. Поскольку поляну накрывал я, жаря мясо и картошку, или варя её, подавая вместе с покупной селёдкой, то за разговором о кулинарных изысках девушка, как бы невзначай, произнесла:

– А я даже борщ умею варить.

Я улыбнулся и приобнял девушку, подумав про себя: «Эта пострашнее Эли, зато поумнее».

Теперь я иногда встречался с Наташей, но бывая в ресторане или на спектакле в другом театре, мог уйти оттуда вместе с другой симпатичной феей.

Наташа как-то поинтересовалась:

– Саш, мы с тобой встречаемся уже три месяца. Может, я перееду к тебе?

– Прости, но я не люблю тебя, а создать семью хочу с любимой.

– А если ты так и не встретишь любимую?

– Значит, так и завершу жизнь в одиночестве.

– Грустно это.

– Что делать, у каждого свои недостатки. Устраивает тебя такая жизнь – встречаемся дальше, а нет, давай разбежимся. Хотя такое положение отвлекает тебя от поиска своей половинки. По сути, Наташ, я мешаю тебе полноценно жить.

– Я люблю тебя, Саша.

– Эх, Натаха!

Конечно, теперь гости собирались у меня не каждую неделю и не по 20 человек, но всё равно на время написания диплома я закрыл лавочку таких встреч.

В проходной игре кубка СССР травмируют Красницкого. Защитник соперников из западной части страны умышленно пошёл «прямой ногой», попав в голень нашему нападающему, "завалив Красного" на месяц в гипс с переломом, и ещё неизвестно, сколько времени займёт его полное восстановление. Вместо удаления парень получил всего лишь жёлтую карточку.

Я подошёл к судье:

– Почему даёте жёлтую? Это же откровенное костоломство.

– Данное нарушение соответствует пункту правил и карается жёлтой. Я всё сделал по правилам.

Судья явно подсуживал хозяевам, закрывая глаза на более мелкие фолы. Я не финтил, как обычно, а старался быстрее отдать пас своему партнёру, чтобы лишний раз не получить по ногам. Мы атакуем. Издалека бью по воротам, собираясь победно поднять руку вверх, но вратарь лихо прыгает и выбивает мяч на угловой. Я показал ему поднятый вверх палец, а он мне махнул рукой. Фартовый подал угловой, который защитник хозяев выбил головой и мяч отлетел ко мне. Я подхватил его и тут же получил сзади удар по щиколотке, от которого упал на газон. Пока я лежу и держусь за ушибленную ногу, началась толкотня. Судья стал свистеть, пытаясь развести игроков в стороны. Я поднялся и увидел ухмыляющегося защитника с аппетитной фамилией Борщ, только что срубившего меня. Дохромав до него, врезал парню кулаком в зубы. Футболист схватился руками за лицо и упал на землю – у него изо рта хлестала кровища. Как оказалось, я выбил ему оба передних зуба.

На меня вперёд ногой прыгнул ещё один игрок. Я видел это, поэтому отскочил и напал на него с кулаками, нанеся несколько сильных ударов по лицу. Команды даже перестали толкаться, смотря, чем закончится наше единоборство. Парень упал, закрыв голову руками, а я в горячке драки так врезал ногой по его икроножной мышце, что самому стало больно.

Меня удалили с поля. Пока шёл в раздевалку, с трибуны стали кидать железные монеты и даже пустую бутылку из-под ситро. Монеты попадали по мне, а от бутылки я уклонился, быстро забежав в тоннель. Я сидел в раздевалке, ожидая окончания матча, когда в неё ворвалось четверо парней:

– Вот вин! Бий його, хлопцы!

– Мужики, вы чего!

– Бий його!

Я вскочил, и в духе спецназовца: один удар – один лежачий, принялся отбиваться от горячих болельщиков. А может, это были друзья или братья тех, кого я побил на поле. Стараясь, чтобы против меня был только один противник, я бил так, чтобы сразу вырубить. После двух сшибок, на ногах их осталось стоять двое, а затем один. После этого открылась дверь и в раздевалку ворвались парни из нашей команды, а следом милиция. Тренер принял решение увести команду с поля, потому что на поле началась драка, а с трибун полетели всякие предметы. Последнему боевику досталось от моих товарищей, которые забили его ногами под лавку, пока дерущихся не оттащила милиция.

Естественно, что такой инцидент разбирался в Федерации. Судью – молодцы члены Коллегии арбитров – отстранили от матчей на три года, наложив ещё какие-то санкции. Также было разбирательство, кто пропустил в раздевалку болельщиков. Возможно, именно они спасли меня от более серьёзного наказания. Когда меня заслушивали, я не столько защищался, сколько нападал на комиссию:

– Почему вы допускаете, что на окраинах страны творится настоящий произвол. Красницкого сломали, ребятам и мне тоже досталось. До каких пор судьи будут потворствовать или жалеть костоломов. А таких игроков надо отстранять от игр на годовые сроки, а рецидивистов – пожизненно.

В ответ услышал реплику председателя:

– Шорохов, я не знаю, кто тебя может покалечить. Ты умудрился отправить в больницу пятерых человек и ещё жалуешься, что на тебя напали. Ты случайно бокс с футболом не перепутал? Не забыл, каким видом спорта занимаешься?

– Если судья не хочет защищать нас, приходится это делать самому.

Подумав, я решил сгладить своё выступление:

– Уважаемая комиссия, прошу учесть, что я играю грубо лишь с теми, кто сам грубит. Разве на меня жалуются те, кто играет нормально?

В итоге меня конкретно ругали, затем досталось другим футболистам, а больше всего тренеру за то, что увёл команду. Он отбивался:

– Я увёл команду, потому что игра перестала быть игрой, а стала представлять собой сплошные стычки игроков. К тому же сотрудница стадиона подбежала к нашей скамейке и сообщила, что в раздевалку прошли несколько местных болельщиков. Мы же не знали, что это их надо было спасать от Шорохова.

Тренер, я и ещё нескольких наших футболистов всё же понесли разные наказания, а я получил самое большое – дисквалификацию на пять матчей. А вот на клуб соперников наложили более суровые санкции. В частности, её отстранили от участия в играх, поэтому в следующий тур кубка мы вышли «автоматом».

А ещё обе команды попали в разгромную статью под названием "Такой футбол нам не нужен!" Автор перефразировал высказывание комментатора Николая Озерова, комментировавшего матчи хоккейной «Суперсерии-72». Статья была не объективной, а заказной, где вину за сорванный матч свалили на меня и тренера. Оправдываться я не стал, а просто положил газету в свой архив. Пять матчей, которые я пропускал в кубке, ребята сыграли на отлично, пройдя очередных соперников.

Став чемпионом страны, я перестал бояться открыто давать сдачи в играх чемпионата – ну, отстранят на несколько игр – переживу. Зато защитники соперника лишний раз подумают, стоит ли меня цеплять, если в ответ я могу чего-нибудь им сломать или выбить зубы. От такой славы мне было только спокойнее играть. А подраться с любым соперником я не боялся. С учётом полученной мной в прошлой жизни боксёрской подготовки и очень хорошей физической формы в настоящее время я являлся настоящей машиной по уничтожению оппонентов.

А вот в международных матчах иностранные судьи советских спортсменов не жаловали и довольно жёстко наказывали. В них открыто осадить заигравшихся грубиянов я не мог. Мне было важнее победить, чем набить морду обидчику, но подвести команду. Впрочем, с каждым новым сезоном в домашнем первенстве я становился более мудрым, прекратив демонстративно отвечать на откровенную грубость и перейдя к подленькой мести, замаскированной под игровые столкновения. Зато судьи просто наказывали меня карточкой, а не мурыжили на заседаниях в Федерации. К тому же с возрастом и выросшим авторитетом многие защитники стали проявлять ко мне больше уважения, а другие, учитывая мою репутацию, побаивались грубо фолить.

В конце апреля прилетели Численко на костылях и Воронин, которого снова было не узнать. После операции из-за переломов челюсти в ДТП он не стал писаным красавцем, но были убраны шрамы и слегка скорректирована геометрия лица – подправлены некоторые перекосы кожного покрова. Так что сейчас он больше походил на настоящего Воронина из 60-х, чем на себя прошлогоднего. Приехавшие из Германии после лечения парни вытирали выступившие на глазах слезы, когда пригласив команду в ресторан, говорили благодарственные речи. Игорю предстояла реабилитация в московском институте физкультуры и спорта до следующего сезона, а Валера и Гена ожидались на поле к октябрю.

Затем мы собрали и передали через футболистов "Спартака", вылетевших на матч с клубом "Мюнхен 1860", посылки с чёрной и красной икрой, балыком из осетрины и парой бутылочек экспортной водки для Беккенбауэра, врача и менеджера клуба.

В мае мои родные летали во Францию, вернувшись оттуда с массой впечатлений. А в июне вместо игр я, Павел, Леонид, Юра и Валера Домков защитили дипломы, став дипломированными молодыми специалистами. Летом в ФРГ прошёл очень сильный по составу чемпионат мира, где блистали поляки и голландцы, а чемпионами стала сборная Западной Германии.

Освободившись от учёбы, я вдруг обнаружил, что мне стало нечем заниматься. Книги читать не хотел, потому что многое прочитал раньше, по телевизору тоже ничего не было, хотя иногда пересматривал знаменитые фильмы, общественные дела меня тоже больше "не вставляли". Как я сам о себе говорил: «Жениться вам надо, сударь, да не на ком». С Натальей мы расстались. В будущем я узнал, что девушка вышла замуж за молодого актёра.

Хорошо, что были другие знакомые девицы, скрашивающие одиночество, но жениться на них не хотелось. Так что возобновил посиделки у меня дома и походы в ресторан «Дом киноактёра». Там хоть народ был интеллигентным и образованным, с которым можно было пообщаться на разные темы. Но теперь в компаниях частенько сидел молча, слушая народ и думая о своём. Я был довольно известен и полезен, к тому же имел имидж смазливого и необычного, даже загадочного юноши. А поскольку много тренировался, от меня исходила аура не только внутренней, но и внешней, физической силы. Всё это притягивало ко мне интерес противоположного пола.

Конечно, я не был так популярен, как Воронин в свои 23 года. Тот сразу стал знаменитым на всю страну игроком сборной, которого к тому же за внешность стали называть русским Алленом Делоном. Я котировался лишь в масштабах клуба, хотя и стал игроком, на которого ходил зритель, и которому различное начальство любило пожать руку. Получалось, что сейчас мой путь чем-то напоминал путь Валеры Воронина. Частенько из ресторана или со спектакля уходил не один, а провожая даму к себе домой.

В прошлых жизнях мне некогда было это делать – я вечно куда-то рвался и что-то организовывал. Сейчас же просто пользовался свободным временем и статусом знаменитости, чтобы пожить жизнью повесы и ловеласа. Единственно, что на таких вечерах я практически не пил, позволяя себе рюмочку за компанию. Выпить бутылку коньяка мог лишь по зову души, что происходило крайне редко.

Поскольку пьяные подвиги я не совершал и в истории, кроме любовных, не влипал, журналисты-праведники больше не делали меня героем фельетонов о зазнавшемся игроке, который прожигает жизнь в ресторанах. Хотя, если милиция взялась бы за меня всерьёз, то я вполне мог попасть под статью о спекуляции. Я думаю, что в моём деле, а таковое в компетентных органах точно имелось на всех "заграничников", от стукачей из артистической среды хранились сигналы о том, что я продаю импорт. Однако меня не трогали.

Когда-то мне рассказывал зубной техник, который работал с золотом, как с ними беседовали в органах, показав личное дело: «Мол, стоит тебе, Валера, чуть оступиться с левой продажей золотишка, как загремишь в Сибирь. Все вы под колпаком». Чтобы не страдать от скуки, записался в кружок живописи и ходил туда в свободное время. Сидя за столом или мольбертом рядом со школьниками, учился рисовать карандашом, а затем и красками.

Осенью начались игры на кубок УЕФА. Мы прошли югославский "Партизан" и шотландский "Данди", попав на "Манчестер Юнайтед". Золотой взлёт клуба был в конце 60-х, а сейчас англичане чудом попали на игры за кубок. Мне и ветеранам удалось сыграть против легенд мирового футбола: Бобби Чарлтона, Джорджа Беста и Дениса Лоу. Мы «раскатали» их в Москве и додавили в Манчестере, пройдя в следующий раунд. После московского матча Воронин и другие желающие из нашей команды в неформальной обстановке встретились с лидерами "МЮ", пригласив парней в московский ресторан "Прага". Общих тем для разговоров было много.

Игроки команды играли отлично, но нарушение привычной расстановки и пропуск игроками матчей из-за травм или учёбы сыграли свою отрицательную роль. Ряд матчей наша команда откровенно провалила. В итоге мы заняли всего лишь пятое место в чемпионате. В отличие от прошлых сезонов, по итогам чемпионата мы не попали ни в какие сборные, только Ленков завоевал «серебряную бутсу» чемпионата страны.

Глава 5. Киношник

После праздничных мероприятий в Федерации у футболистов начались каникулы. Я с удовольствием отправился бы на море в Таиланд, но обычные советские граждане туда не летали. Ехать в Сочи, чтобы под дождём гулять вдоль набережной, мне тоже не хотелось. В итоге на недельку поехал к сестре в Ленинград, поселившись в гостинице. Появившись в общаге, где жила сестра, вручил ей несколько новых импортных нарядов, а за ужином пообщался с её подружками по комнате. Я пришёл не с пустыми руками, а принёс набор дорогого колбасного ассортимента и тортик, купленные в Елисеевском универсаме. Когда вышли подышать воздухом, поинтересовался у сестры:

– Слушай, Оль, может, тебе стоит снять комнату или квартиру?

– Привыкла я к общежитию, тем более, живу со своими подругами. Знаешь, о чём хотела тебя попросить?

– Ещё не в курсе.

– У нас в группе разные девчонки есть. Одни бедные, другие имеют упакованных родителей.

– Это понятно, всё-таки питерский вуз.

– Понимаешь, в группе некоторые модницы очень пренебрежительно относятся к тем, у кого всё советское. Это обижает.

– Меньше внимания обращайте на таких дур.

– Я понимаю, но мы же девочки, нам хочется приодеться. Мои подруги видят на мне модные шмотки, а попросить тебя стесняются. В комиссионках дорого, а ты можешь продать дешевле. Сань, привези для них разного модного барахла.

– Ладно, привезу. Подумай, как к ним обратиться, чтобы дали мне свои размеры.

В общем, я сблатовал девчонок сделать заказы, а по ценам сказал, что продам вещи без накруток. Всю неделю по вечерам я заходил в общежитие, принося вкусности и болтая за ужином о жизни. Зато в свою очередную поездку в капстрану занимался тем, что бегал по женским отделам «аутлетов», ища разную косметику, обувь и одежду для подружек сестры. В свой следующий приезд в Питер на игру первенства, повидал девчонок – какие-то вещи я подарил им, а какие-то продал в рассрочку.

В иностранных магазинах нормальные вещи тоже стоили не копейки, но всё же дешевле, чем в наших комиссионках. Так что подружки принарядились, имея не одну, а сразу несколько импортных вещей. Сестре привёз неплохой магнитофон и несколько бобин с записями иностранной попсы. Потом пригласил её с подружками в популярный питерский ресторан, чтобы повидали кусочек «красивой жизни» и обмыли покупки, за которые деньги они будут отдавать сестре несколько месяцев. Вот такие бытовые моменты составляли мозаику моей жизни.

Ещё мне стали надоедать посиделки до утра с алкоголем молодых театральных и музыкальных дарований. Они расхолаживали меня, выбивая из спортивного режима – тяжело стало утром просыпаться и выполнять тренировочный комплекс. Я почувствовал, что стал терять форму. А когда с новыми друзьями на домашней вечеринке появились наркотики, я просто выставил всех на площадку и перестал приглашать народ к себе. Так что теперь в мою квартиру приходили только прекрасные феи, желающих провести «волшебную ночь» в постели со мной. Дефицита в таких девушках я не испытывал. Правда, все эти романы были скоротечными, потому что нормальные девушки, с которыми можно было «варить кашу», сидели дома, а не шлялись по кабакам, ища, кого бы подцепить на крючок.

Вернувшись в столицу, встретил зашедшего ко мне в гости такого же одинокого Донцова. Подумав, решили перед Новым годом побывать в киношном ресторане. За двумя сдвинутыми столиками в компании знакомой молодёжи отмечали завершение футбольного сезона, поэтому я оплачивал банкет. Оглядываясь вокруг, за соседним столиком узнал модного поэта Евтушенко, чуть дальше своей компанией ужинал создатель мультсериала "Ну, Погоди!" режиссёр Котёночкин, ещё дальше увидел Броневого, Табакова, Тихонова, Куравлева, Светличную и Лиознову – героев культового сериала "17 мгновений весны". После выхода этой кинокартины на экраны телевизоров артисты стали суперпопулярными.

В это время к нам за столик подсел молодой парень, оказавшийся начинающим режиссёром. Кого-то он знал, а со мной, Донцовым и парой девиц тут же познакомился. Звали его Олег Чуйкин. Наш приятель, молодой, но уже засветившийся в одной кинокартине, киноартист Витя Шубарин, спросил у него:

– Олежек, давно тебя не было видно?

– Занят, Витёк, дел по горло. В рамках программы "Молодым дорога" хочу снять военный фильм – настоящую "бомбу". Есть идеи, работаю с режиссёром Серёгой Кимановским, но что-то никак не найдём свой сюжет.

– А в чём суть идеи? – задаю вопрос я.

– Это будет военный детектив про то, как наши разведчики по лесам гоняли бандеровцев.

– Догнали?

– Кого?

– Разведчики – бандеровцев?

– Конечно, догнали.

– Олег, это твоя идея разведчиков за бандами отправить или сценариста?

– Серого, но меня что-то в этом сценарии смущает. Такое ощущение, будто реализма нет. Герой внедряется в банду и начинает её раскручивать, а его товарищи по разведроте помогают ему.

– Во-первых, разведчики не занимались этим. Это входило в работу частей НКВД. Во-вторых, как ты представляешь себе помощь разведчиков своему засланцу? В-третьих, разведчик должен был вместе с другими бандитами грабить учреждения, убивать милиционеров и мирных жителей, которые сотрудничали с советской властью. Иначе «лесные братья» могли заподозрить слишком «чистенького» члена банды в шпионаже. Хотя в реальной жизни внедрённые агенты вполне могли такое делать, чтобы выявить и поймать всю банду, но тонкостями этого вопросом я не владею. Вообще, как там было в действительности – тема мутная. А сценарий, который ты огласил, зарубят военные консультанты.

– И что ты предлагаешь?

– Если хочешь снять фильм о разведчиках из войсковой разведки, могу подсказать несколько сюжетов, которые можно объединить, а можно сделать несколькими сериями.

Девушки защебетали, что я могу рассказать такое, о чём в книгах не пишут. Я же имел в виду свои военные приключения в одной из прошлых жизней. Из воспоминаний меня выдернул тот же голос:

– А ты откуда знаешь?

– У меня дед воевал, много рассказывал. Немного фантазии и реальные эпизоды можно доработать до нормального сценария.

– Расскажи что-нибудь.

– Олег, мы отдыхаем, а ты со своим сюжетом. Давай завтра встретимся и поболтаем.

– Нет, давай сейчас. Мне же надо оценить идею.

Я начал рассказ о действиях своей группы под Ленинградом в 1943 году, вспоминая, как выкрали Маннергейма, бегали от финских фашистов и встретили финских стариков. Затем упомянул другие диверсии отряда под Сталинградом, охоту на снайперов под Киевом и прочее. Причём, я так увлёкся, что рассказывал сюжет от своего имени. Народ заслушался. Когда закончил, наша компания стала комментировать:

– Класс. Реальная тема. Надо только нужных актёров подобрать.

Я же спросил сидящего в прострации режиссёра:

– Олег, о чём задумался? Вот сидят твои будущие актёры, и основа сценария есть. Пусть твой Кимановский диалоги подработает и общий сценарий напишет. По экипировке и военному антуражу я могу проконсультировать, да и над сценарием вместе с твоим коллегой поработаю. Крепких ребят для киношных диверсантов можно набрать в нашей футбольной команде, только придётся съёмки совместить с играми.

На следующий день мы с Донцовым встретились с Чуйкиным и Кимановским. Донцов предложил: «Ребят, можно журналиста Погорелова задействовать. Мужик воевал, тоже чего-нибудь в сюжет добавить сможет».

Позвонили Вадиму Николаевичу и объяснили тему. Журналист сразу дал добро на сотрудничество, с энтузиазмом откликнувшись на наше предложение. Учитывая, что у Донцова и Погорелова язык был «подвешен», а Кимановский знал, как пишутся сценарии – учился этому в кинематографическом институте, часть декабря и январь мы занимались формированием скелета сценария, наполняя его диалогами и военными сценами. В феврале я отвалился – у нас начались тренировки, а творческий коллектив ещё долго доводил до ума сценарий будущего двухсерийного фильма. Затем настало время его согласования и утверждения в киношных инстанциях, после чего планировали пробить разрешение на съёмку фильма и провести подбор актёров. Кимановский ввёл в сюжет картины женское снайперское подразделение и любовную линию у главного героя.

На футбольном поприще команде надоело ездить на товарищеские матчи в Иран. Мы обсудили это дело на собрании, и сразу после окончания сезона наш начальник команды Ситкин, тренер Волчек и я отправились к нашему куратору в Министерстве железнодорожного транспорта, а затем в Федерацию футбола. Мы хотели пробить поездку в Южную Америку. Поскольку футбольные лидеры СССР в 70-х стали выезжать в такие турне, то наше пожелание было воспринято благосклонно. Естественно, что нас сопровождало примерно столько же ответственных лиц из Федерации, Госкомспорта и железнодорожного министерства, сколько было игроков и тренеров в команде. Все хотели побывать в Южной Америке за государственный счёт. Так что в этом году в феврале и частично в марте было запланировано турне по Бразилии. По заданию редактора «Советского спорта» для освещения турне одним из членов делегации ехал Донцов.

В день отлёта команда собралась в аэропорту "Шереметьево" и улетела в Париж, а оттуда в Рио-де-Жанейро. Игр с топовыми клубами нам организовать не смогли: одни ездили по Европе, зарабатывая деньги, другие по Южной Америке, а третьи не проявили интереса к товарищеской игре с неизвестным советским клубом. Так что команда должна была провести несколько игр, обговорённых с Бразильской федерацией, но имела разрешение самостоятельно заключать контракты на новые матчи.