Пай земли

Бригадир Байрамов распорядился перенести яйляу[4]на другое место.

– Ребята, здесь, оказывается, кладбище, – объяснил он своё решение. – Здесь покоятся тела тех, кто силой отнимал земли у наших предков. Как бы то ни было, кладбище – это святое место. Карду на кладбище ставить не будем, да и скотину надо увести подальше. На другом конце поля есть прекрасное место, там и будем располагаться!

Вместе с одним пожилым строителем Газиз отправился разметить ещё одно место для яйляу на поляне Кымызнай. Вскоре его спутник заговорил:

– Сейчас я тебе, Газиз, покажу трёхсотлетний дуб, на котором сохранилось подобие вил – тамга[5] твоего дедушки Лукманхакима. Я с этого дуба снял две коры, однако дерево не смог свалить. Оно уже лет пятьдесят без коры стоит, высохло всё и стало будто железным. Его топором не возмёшь, ствол дерева от удара просто звенит, как стальной!

Из рассказа строителя, по совместительству и известного местного охотника, стало известно, что тамга в виде вил с кривой рукоятью была давно вырублена топором на высоте человеческого роста. Охотник узнал про это в пятидесятые годы от старого местного муллы Хибат-бабая.

На поляне Кымызнай строитель показал Газизу фундамент бывшего большого дома Лукманхаким-бая, а также места, где до сих пор не выросли деревья, и произнёс:

– Газиз, смотри, на той высохшей липе виден кончик стрелы. Кто-то, когда ещё дерево было молодым, стрелял по нему, как по мишени, а когда стрела сломалась, махнул рукой. А кончик стрелы прирос к липе. Наверное, когда кора отпала, он как бы вылез наружу. Смотри, на кончике те же кривые вилы. Твой прапрадед, видно, обожал порядок, даже стрелу свою отметил тамгой своего рода. Здесь родился твой дед Лукманхаким! – продолжил он. – В деревне до сих пор помнят, что он, как только появился на свет, стал плакать и плакал до тех пор, пока не скончался его престарелый дедушка Япар. А дед Япар очень ждал рождения внука и, как только тот родился, завещал ему всё своё состояние и в тот же час умер. Говорят, отец Лукманхакима Габдракип-бай был очень жёстким человеком и о завещании деда, своего отца, сказал сыну только на старости лет, перед своей смертью. Лукманхаким вырос очень смышлёным, говорят, что от губернатора он получил в подарок железный пароконный тарантас и медный тульский самовар, потому что помогал одному французу строить недалеко отсюда чугунолитейный завод, дружил с этим французским заводчиком и русскими землемерами. Даже выучился на землемера и за хорошую работу, за то, что кормил и защищал заводское население, получил от губернатора звание офицера. Его, говорят, приглашали на работу в Уфу, но он, охраняя и защищая свою землю, остался жить здесь. На заводе директора были разные. Одного немца, нанятого руководить заводом, звали Пинто, а русские звали его за глаза Литром, переводя объём жидкости, например водки, на свой лад. Ведь пинта – это пол-литра или даже литр виски английского? Вот остатки углей, – строитель пнул ногой куски бурого предмета. – Это место старых домов в Кымызной, новой деревне, заложенной твоим прапрадедом Япар-баем. Их сожгли подельники помещика Куликова и его друга Круглова. А на золе пожарища веками ничего не вырастает. Вон лежит выкованный из железа затвор дверей, даже видна подкова со следами горения.

Вскоре более пятисот голов крупных нетелей бестужевской породы айтмембетовской бригады совхоза «Инзерский» паслись на богатых разнотравьем полянах, на бывших угодьях вотчинной земли рода Байсары, куда входил в седьмом колене и сам бригадир Газиз Байрамов. А наслушавшиеся всяких историй об этих местах пастухи во время ночёвки в маленьких бревенчатых домах часто слышали разговоры на иностранных языках, которые раздавались на территории бывшего французского завода, фыркание десятков коней на Кымызнайской поляне и много раз – долгий горький детский плач. Бывая здесь, Газиз пытался объяснить им, чтоб они не боялись призраков, что это гул леса, а ночной крик и плач – это призывы сказочных братьев – птиц Сак и Сук, которые ищут друг друга и никак не могут найти.

Пастухи успокоились только тогда, когда бригадир снабдил их охотничьей двустволкой, сотней зарядов к ней и электрофонарями. В каждый приезд они передавали Газизу то копьё, то наконечники стрел, то железные подковы и кольца от удил. Однажды во время чаепития возле леса нашли спрятанное под деревом прогнившее и проржавевшее ружьё старого образца и ржавый большой нож. Газиз долго хранил их у себя, а потом вовсе забыл, куда их положил. Возможно, их взяли шустрые братишки для игр в войнушку и потеряли где-то.

XV

Совхоз «Инзерский» издавна славился возделыванием клевера сорта архангельский-иглинский. Но этому сорту не уделялось ранее должное внимание. Правительство, привыкшее заботиться обо всём высоком, не замечало того, что лежит под ногами. И, похоже, тогда так распорядилась судьба, что сам Всевышний вывел на дорогу учёных – кандидатов наук из Ленинградской и Латвийской сельхозакадемий, которые приехали в совхоз «Инзерский» закупить семена клевера, оставшиеся тут ещё от латышей и белорусов на их сенокосах, дающих хорошие урожаи! В те дальние советские времена семена клевера были на вес золота. За центнер клеверных семян можно было купить мотоцикл «Иж-Юпитер» с коляской. А за тонну – легковую автомашину.

– Товарищ молодой агроном, Газиз! – говорили тогда они, приехав к нему за семенами клевера в село Валентиновка, когда он ещё работал агрономом-семеноводом совхоза «Инзерский» по многолетним травам. – Если ты придёшь когда-нибудь в науку и захочешь узнать о сельском хозяйстве много, то вынужден будешь так же много и глубоко копать землю, как и мы копаемся сейчас в ней. Она, земля-матушка, секреты свои прячет очень глубоко! У нас работа тоже пыльная, как и у агронома! – пошутили они.

Тогда латышский доцент Ландерс поведал интересную историю:

– Мой дедушка со стороны отца в Петербурге был знаком с одним молодым французом по имени Жан. Как-то на балу дома у графини Коссаковской они чуть не повздорили. Дед рассказывал, что отец этого Жана на башкирских землях построил чугунолитейный завод. Тогда же самый богатый винодел Франции Поль Бертольд потерял много денег и скончался, а его сын Жан Бертольд после обанкротился, как и его завод на Инзере. Уехал во Францию и там сгинул.

Услышав сведения, которые непосредственно касались этих мест, Газиз не смог остаться безучастным.

– Видите там, вдалеке, вон те горы? – Его рука протянулась на восток. – По их долине протекает река Инзер. На берегу этой реки и был построен тот французский завод. Когда я работал бригадиром, бывал там. Чудесные места. Они раньше принадлежали моим прапра- и прадедушке Япару и Лукманхакиму. Если будет суждено, то обязательно напишу книгу об этом заводе, о жизни моих односельчан в те далёкие времена и пришлю вам по почте, – пошутил молодой агроном. – Шар земной такой маленький и кругленький, что люди вынуждены обязательно встречаться, улететь им куда-то не получается. Вот и мы, люди с разных концов земли, сидим и слушаем историю нашего края от живущих далеко от нас и надеемся, что когда-нибудь ещё раз свидимся!

Тогда учёные подарили Газизу на память четыре книги о многолетних травах, в том числе и о клевере, также дали две алюминиевые коробки, блокнот с телефонными номерами и, пожелав ему будущее большого профессора, тепло попрощавшись, уехали домой! Газиз Байрамов ещё не знал, что их слова станут пророческими. Но он, молодой агроном, стоящий на полях своих дедов тридцать с лишним лет тому назад, об этом даже не думал!

Тогда он не мог и представить, какие вершины предстоит покорить совхозу «Инзерский», но уже без него, так как его вызвали в райком КПСС и назначили инструктором орготдела, потом перевели в сельхозотдел, где он между делом успешно окончил учёбу в БСХИ.

XVI

В то утро, выезжая из села Валентиновки для работы в райкоме КПСС и жизни в райцентре, Газиз Байрамов поднялся на гору и остановился у обелиска павшим в Гражданскую войну красноармейцам. Под лучами восходящего солнца розоватая темень, повисшая над деревней, расположенной в низине, окружённой лесом, быстро растворилась, сообщая о приближении дня. Красные лучи небесного светила, отражаясь от красной звезды обелиска, как маяки, рассыпались по округе. В окрестных сёлах заводили многочисленные трактора, огромные стада скота выходили на пастбища. На полях аккуратно выстроились скирды. Выдавал, отчаянно дымя, свою продукцию местный Казанский кирпичный завод, вкусно пахла на всю округу своим мягким и душистым хлебом знаменитая местная Валентиновская пекарня, дым от печей которой восходил высоко в небо. В большом хозяйстве тогда кипела жизнь, в поисках новых рубежей люди начинали новый рабочий день.

Молодой будущий партийный и советский работник, известный в Башкортостане землеустроитель, юрист, журналист и писатель Газиз Байрамов быстрыми шагами направился к поджидавшей его легковой автомашине, которая увезла его от родной деревни, от родного совхоза «Инзерский», расположенного на вотчинных землях табынского рода Байсары. Деревня тогда переживала небывалый расцвет, а люди жили счастливо, трудясь не покладая рук, приумножая силу и мощь Советского Союза, которые казались тогда вечными.

XVII

В начале 1990 года члены бюро районного партийного комитета, где Байрамов работал уже вторым секретарём райкома партии, собрались на неотложное заседание бюро райкома КПСС. Одиннадцать опытных и авторитетных коммунистов района должны были обсудить вопросы выборов. Члены бюро затруднились дать ответ на вопрос, избрать ли председателем Верховного Совета Российской Федерации Бориса Ельцина. Но когда из Москвы в Уфу пришло сообщение, что вопрос уже решён и от райкомов КПСС требуется только протокол заседания бюро, все тут же согласились, за него единогласно и проголосовали.

Да, Ельцин и российские депутаты на последнем съезде КПСС и на улице обещали народу равенство, достойную жизнь, покончить с коррупцией в партии. Люди, которые надеялись на улучшение жизни, доверяли ему, потому что в последнее время опустели полки магазинов, даже исчезли с прилавков водка и чай. Дефицитом стала и детская одежда. Оказалось, что группа чиновников в составе председателя Инзерского райпо, прокурора района и председателя Инзерского райисполкома дефицитные автомашины, телевизоры, холодильники, даже сахар и конфеты, отправленные в районные магазины для ветеранов и передовиков производства, перехватывали ещё у парома через реку Белую и, погрузив в другие грузовые машины, отправляли в город своим знакомым и родственникам.

После обращения второго секретаря райкома КПСС Газиза Байрамова в прокуратуру Республики Башкортостан был отстранён от должности прокурор района, сняли с работы и начальника милиции, освободили от должности председателя райпо, заодно и председателя райисполкома, и в магазины стали поступать дефицитные товары. А когда уже председатель райисполкома не был переизбран, а на его место выставил было свою кандидатуру Газиз Байрамов, местные коррупционеры, спрятав кулаки в карманах, начали ждать удобного случая отомстить Байрамову.

Однажды к нему домой заявился ночью в пьяном виде местный следователь РОВД и, размахивая перед носом у второго секретаря райкома КПСС табельным пистолетом, потребовал не мешать работать прокурору и председателю райсовета. Пришлось Газизу Байрамову применить в отношении незваного гостя приёмы бокса (он занимался в молодости на стадионе Гастелло в Уфе, даже стал бронзовым призёром чемпионата Б АССР), оглушить, отобрать оружие и удостоверение. Владельца отобранного он притащил к дежурному по районному отделу милиции и сдал в вытрезвитель под охрану до утра. Утром вызвал в райком партии начальника милиции района и в присутствии первого секретаря райкома КПСС показал ему как пистолет, так и удостоверение сотрудника милиции, потребовав уволить этого деятеля со службы, что было немедленно выполнено.

Вышеуказанные меры борьбы райкома КПСС против коррупции нашли полное одобрение людей, которые валом обращались ко второму секретарю райкома КПСС по различным жизненным вопросам, а в районе создалась деловая атмосфера. Народ погрузился в работу. Началось строительство двух-трёх мостов через реку Инзер, прокладывались десятки километров асфальтированных дорог, возводились животноводческие фермы, около десятка школ, двадцать один фельдшерский пункт.

Первый секретарь Инзерского райкома КПСС частенько заглядывал в кабинет второго секретаря Байрамова и то ли в шутку, то ли всерьёз интересовался:

– У тебя всегда люди. Ты что, приглашаешь их на чай, что ли? Хватит уж, отдохни! Сколько недель без перерыва работаешь! – И отправлял Байрамова силой домой.

Люди первого секретаря очень уважали, потому что он был из тех, кто мало говорит, но много делает. Это он когда-то предложил Байрамову перейти на работу секретарём парткома в центральный колхоз, где ныне работал председателем Ильяс Хызыров. С последним часто встречался молодой Газиз Байрамов, когда работал инструктором райкома партии. Тогда первый секретарь райкома говорил младшему коллеге:

– Товарищ Байрамов, двух лет работы инструктором райкома КПСС для тебя уже достаточно. Вот секретарь здешнего большого колхоза по своему желанию уходит с должности, и я это место предлагаю тебе, – сообщил он в один из вечеров, пригласив Газиза в свой кабинет.

– А кто доведёт до ума курируемое мною строительство двадцати семи объектов? – задал встречный вопрос инструктор. – Фермы надо достраивать, есть ещё школы и фельдшерские пункты недостроенные, которые находятся в моём ведении как у инструктора райкома партии! К тому же за мной закреплено ещё ровно десять партийных организаций. Мы даже подружились с их секретарями, руководителями организаций и рабочими.

– Ты ещё молод! Тебе надо учиться работать с людьми на конкретном участке. Если, будучи секретарём парткома, завоюешь авторитет, то мы сможем направить тебя на учёбу в Свердловск, и не найдётся в будущем секретаря райкома лучше тебя.

И вот первый секретарь райкома КПСС, сдержав своё обещание через пять лет, отправил Газиза учиться на два года очно в Свердловскую высшую партийную школу, откуда весной, 4 марта 1990 года, Байрамов прилетел для участия в пленуме Инзерского райкома КПСС, где его и избрали уже вторым секретарём и членом бюро райкома партии.

XVIII

Газиз Байрамов, уйдя из совхоза «Инзерский», переехал жить в райцентр, где его устроили в общежитие райкома КПСС. Он нередко вспоминал судьбу своего дедушки по матери Давлетши, который молодым советским работником также переехал в село Архангельское на работу заведующим отделом социального обеспечения Инзерского райисполкома.

В первый же рабочий день Байрамову определили кабинет в райкоме, а также обозначили курируемые им партийные организации предприятий и строительные объекты. За самым молодым инструктором закрепили райком ВЛКСМ, колхоз «Россия», несколько предприятий в райцентре и самую крупную партийную организацию совхоза «Инзерский». Рабочее место Газизу досталось на втором этаже здания райкома, а за соседним столом в кабинете оказался словоохотливый, старше Газиза по возрасту, Анатолий Евгеньевич Соловейкин, весельчак и балагур, душа компании, баянист и певец.

Обязанности инструктора заключались в подготовке материалов для заседания бюро райкома КПСС, оказании содействия в работе закреплённым за ним партийным организациям предприятий и строительных объектов. Из строящихся на территории Архангельского района школ, клубов, фельдшерских пунктов, животноводческих помещений на шесть инструкторов райкома приходилось по десять-двенадцать объектов.

Вспомнилась вдруг Газизу Байрамову середина восьмидесятых годов. ЦК КПСС и Правительство СССР уделяют много внимания строительству в сельской местности, от руководителей районов требуют того же. В первую командировку Байрамов приехал в колхоз «Россия». Для того чтобы добраться до местности, надо найти машину, а для переправы через реку Зилим – лодку. К тому же после поздних осенних дождей на реке воды прибыло изрядно.

Подъехавший на попутке до берега реки Зилим Газиз Байрамов был сильно удивлён. В большой лодке у берега он увидел пожилую и курящую настоящий табак-самосад русскую женщину.

– Сынок, ты в колхоз «Россия»? – спросила она. – Я лодочница, тётя Маша. Садись, мигом подброшу!

Газиз молча сел в лодку. Неумелые и неуверенные действия тёти Маши в лодке тут же бросились в глаза Байрамову, выросшему на берегу Инзера. Доверие к старой женщине, от которой вдобавок пахло самогоном, сразу пропало. По реке со скрипом плывут осенние льдинки, называемые в народе шугой, копятся и шумят возле остатков моста.

– Это шуга, тётя Маша, и она очень опасна для лодки. Дай сам погребу!

Попросив у бабушки весло, Газиз стал грести сам и быстро достиг берега разлившегося Зилима.

Секретаря партбюро колхоза «Россия» на рабочем месте не оказалось. Судя по слухам, он уже неделю находился дома, потому что из района никто не мог приехать. Живущий в деревне Зилим председатель колхоза «Россия» тоже несколько дней не мог добраться до своего правления и руководил хозяйством только по телефону. Пользуясь этим, секретарь партийной организации позволял себе незаконный отдых. Его быстро доставили из деревни Андреевки, что была расположена за шесть километров от центральной усадьбы. Увидев перед собой инструктора райкома, шестидесятилетний Пётр Николаев от стыда начал заикаться и через некоторое время дал некий вразумительный ответ:

– Вчера еле вырвался и приехал из Орловки, вся округа под водой.

После крепкого чая Пётр Николаев как-то осмелел и, проявив хозяйскую смётку, решился на откровенность. Как только открыли двери конторы, стал собираться народ. Проверив протоколы партийных собраний и заседаний правления колхоза, Байрамов несколько успокоился. Действительно, по документам хозяйство готово к зиме, скот накормлен и ухожен, показатели стабильно хорошие, только руководителей на месте нет. Часа через два прибежал председатель колхоза, за ним явились главный зоотехник, веттехник, главный бухгалтер и другие, заполнив до отказа кабинет партбюро. Их недоумённые взгляды на инструктора райкома означали: «Что ему здесь нужно? Как он переправился через Зилим?»

– Товарищи! Можно сказать, что зима на пороге. Помещения готовы, корма – на полях. По этой грязи, когда не проехать до скирд ни на телеге, ни на санях, кто будет возить корма для животных? Дороги до райцентра нет, на берегу бурлящей страшной реки одна бабушка и одна лодка! Как это понимать? Если кто-то заболеет, молодые матери начнут рожать, как их доставить до райцентра? Сегодня же, договорившись с нефтяниками, надо пригнать их моторную лодку, – распорядился инструктор райкома, – и, поставив возле реки вагончик, подтянуть туда электричество, организовать дежурство из числа членов правления колхоза! Немедленно из числа руководителей, начиная с главного бухгалтера, экономиста, назначить дежурных по фермам! Если сумеем организовать всё это сегодня же, будет хорошо. Сейчас же надо направить главного инженера на тракторе к нефтяникам. Да и я быстрее переправлюсь через реку и уеду в райцентр, – закончил Байрамов.

Председатель колхоза чувствовал себя не в своей тарелке, переживая, что оплошал перед этим молодым человеком.

Часа через три-четыре Байрамова на тот берег доставили уже на пригнанной моторной лодке. К этому времени четыре трактора, гружённые соломой и сеном, добирались до ферм.

На следующий день первый секретарь райкома вызвал к себе инструктора Байрамова и задал вопрос:

– Как идут дела в колхозе «Россия»?

– Председатель и секретарь партийной организации на работе, животноводческие объекты готовы к зиме, корма подвозятся, на каждой ферме организовано дежурство членов правления колхоза. По Зилиму ходит моторная лодка, на берегу оборудован вагончик, где организовано дежурство, в магазины доставляются мука, сахар, спички и другие необходимые товары, – отчеканил Газиз Байрамов.

Глядя на инструктора с улыбкой, первый секретарь произнёс:

– Ты в колхозах не играй в председателя! За то, что преподал урок местному руководству, спасибо. Вчера из колхоза были три-четыре звонка, благодарили тебя. Сказали, чтоб ещё раз приехал.

Таким образом, бывая в колхозах и совхозах, общаясь со многими людьми, Байрамов накопил большой практический опыт. Закреплённые за ним колхоз «Россия» и совхоз «Инзерский», успешно завершив весенний сев, за достижения в животноводстве на районном сабантуе завоевали первое и третье места. За хорошую организацию весеннего сева механизаторы колхоза «Россия» были удостоены денежной премии.

Таких интересных случаев в жизни молодого партийного работника Газиза Байрамова были сотни. За серьёзные и справедливые справки с объективной информацией для членов бюро и для бюро райкома КПСС его стали уважать все руководители и секретари партийных организаций, приходили к нему с советами и просьбами. А те руководители, у кого прежде всего были собственные интересы и равнодушие к людям, его побаивались. Если Байрамову станет известно об их нарушениях, непременно жди наказания!

Период работы инструктором райкома КПСС стал для Байрамова большой школой жизни. Были встречи с новыми интересными людьми, которые помогали ему обрести профессиональный опыт. Однако по существующим в те времена правилам должность инструктора райкома партии занимали обычно не более двух лет либо становились руководителями хозяйств или предприятий, но чаще – секретарями парткомов колхозов и совхозов.

Газиз Байрамов был избран секретарём крупного местного колхоза. Там он проработал почти пять лет. Там же ему в течение нескольких лет после работы в районном совете пришлось тянуть лямку председателя колхоза, созданного им из двух обанкротившихся хозяйств, и вывести его на первое место по району по посевной и зимовке скота среди хозяйств Инзерского района Республики Башкортостан. Во всём этом ему помогал опыт, полученный в стенах Инзерского райкома КПСС, и поддержка местного населения.

XIX

За прошедшие тридцать лет сменились или умерли несколько руководителей советского государства и Коммунистической партии. Один за другим ушли из жизни. Все эти события для сельской местности прошли почти незаметно. После избрания Генеральным секретарём ЦК КПСС молодого Михаила Сергеевича Горбачёва сельскую публику как будто подменили. Не привыкший наблюдать за действиями «первых леди» народ стал активно обсуждать Раису Горбачёву, словно соседскую жену, осуждая за вмешательство в государственные дела.

Развёрнутая Горбачёвым борьба за трезвость воспринималась селянами и с интересом, и с жалостью. Молодой руководитель Советского Союза вместо того, чтобы заниматься экономикой, самолично повёл политику трезвости и растерял свой и без того жалкий авторитет. На селе под видом проведения «трезвых свадеб» разбавляли водку чаем в чайниках или заварниках, и после этого полдеревни целую неделю не могло обрести нормальное состояние, потому что сдобренный крепким спиртным «чифирь» сваливал людей с ног надолго.

Однако благодаря коллективному труду на народной земле и принятой в 1982 году продовольственной программе селу была уже оказана солидная материальная помощь: в колхозы эшелонами поступала новая техника и горючесмазочные материалы. Многие комбайны, трактора, сеялки и культиваторы, не выходя в поле, отправлялись на запчасти. Не найдя другого использования солярки и бензина, руководители сливали их в ямы и за это не подвергались никаким гонениям.

Руководители районов, подражая Михаилу Сергеевичу, стали говорить много, но делать при этом очень мало. Создававшиеся в округе первые странные кооперативы взяли на себя строительство дорог и жилья. В кооперативных и частных магазинах стали появляться американские джинсы, польские игрушки и турецкая одежда.

Правительство страны продолжало направлять много средств на развитие сельского хозяйства, а страна продолжала производить много продукции. Мясо и хлеб не реализовывались полностью, но в магазинах не было ни масла, ни колбасы. В дефиците оказалось всё. Даже колготок для детей на прилавках не было. В СССР производится больше всего хлопка в мире, а у населения нет ни рубашек, ни штанов!

Земля распахивается впритык к огороду колхозников, а у тех не хватает сена. Зерна, которое стало в массовом порядке гнить в зернотоках, везде навалом, а в магазинах нет хлеба. В хозяйства безлимитно текло горючее, массово прибывала техника, а их девать некуда. Горюче-смазочные материалы выливаются в овраги, а техника загоняется в лес!

И это казалось Газизу Байрамову очень странным, словно страна живёт в двух измерениях: в одном всё вроде есть, а в другом кушать нечего и одеваться не во что!

Страна построила всё: клубы, фельдшерские пункты, школы, а того, что в первую очередь необходимо, – продуктов питания и одежды – людям не хватает! Весь год отправляется скот на мясокомбинаты, а колбасы и мяса для собственного стола колхозникам и рабочим совхоза нет. Земля не пашется, подвергается запустению, и страна уверенно движется к очередной заварухе.