Пай земли

Гарифулла Япаров

Пай земли

Посвящается внуку Кириллу, внучкам Арине и Элине.

С пожеланиями счастья и вырасти красивыми, умными, сильными, настоящими патриотами нашей Родины

Земля – общая наша мать, она кормит нас, даёт нам приют, радует и любовно обогревает нас. С минуты рождения и пока мы не успокоимся вечным сном на её материнской груди, она постоянно своими нежными объятиями лелеет нас. И вот, несмотря на это, люди толкуют о её продаже, и действительно, в наш продажный век земля представляется на рынок для оценки и для так называемой продажи.

Но продажа земли, созданной небесным Творцом, является дикой нелепостью.

Мой разум учит меня, что земля не может быть продаваема. Бог дал её своим детям, чтобы им жить на ней, по нужде обрабатывать её для своего содержания, и пока они занимают и обрабатывают её, они имеют право на землю. Земля есть общее и равное достояние всех людей и потому не может быть предметом собственности отдельных лиц.

Все люди с самого начала и прежде всякого юридического акта находятся во владении землёю, то есть имеют право быть там, где природа или случайность поместила их.

Владение землёй как собственностью есть одно из самых противоестественных преступлений. Отвратительность этого преступления незаметна нам только потому, что в нашем мире оно признаётся правом. Нельзя утверждать, что существующие права на землю были законны. Пусть тот, кто думает так, просмотрит хроники. Насилие, обман, власть, хитрость – вот те источники, из которых исходят эти права. Собственность на землю по самому существу своему отличается от собственности на предметы, созданные трудом.

Отнимите у народа деньги, товары, скот, и ваш грабёж окончится вместе с вашим уходом. Но отнимите у народа землю, и ваш грабёж будет продолжаться вечно. Он будет новым грабежом для каждого ряда сменяющихся поколений.

Из работ Л. Толстого, 80-90-х годов XIX века «Так что же нам делать?» и «Рабство нашего времени» из книги «Не могу молчать»

© Гарифулла Япаров, 2025

© Интернациональный Союз писателей, 2025

Пай земли

(роман)

I

Не в первый раз наблюдал Ильяс Хызыров за восходящим солнцем, озаряющим красным цветом весь горизонт на востоке. Однако сегодняшняя картина дня ему представилась почему-то особенно непривычной.

На дворе середина марта. Изрядно уставшая от взбесившихся февральских буранов природа, как будто стремясь избавиться от снежного изобилия, притихла. Стоило солнцу подняться из-за горизонта, как дворовые воробьи и ещё разного цвета и размера лесные птицы подались в сторону деревни и, присев на впавшие в зимнюю спячку яблони и вишни, затянули свои однотонные песни. Большинство из этих птиц способны издавать только звуки вроде «сип-сип», однако для них, переживших тяжёлую зиму и дождавшихся наступления весны, и это непросто. Основной мотив этой симфонии, или, точнее сказать, какофонии, скроен из нот «Я живая, я здесь живу».

Каждый новый день приближает весну и те мгновения, когда зазеленеет вся природа. Поэтому всякий день меняется мелодия весеннего оркестра. Ближе к тёплой погоде каждая из птиц начинает чистить перья и приводить себя в порядок, заявляет на всю округу: «Я живая, я здесь, а где ты?» и приступает к поиску своей пары.

Ильяс Хызыров, когда-то сильный и уверенный в себе мужчина довольно крупного телосложения, сегодня представляет собой человека в годах, с опущенными плечами, безвольно повисшими руками. Густые брови сведены в одну полосу на лбу, на унылом лице – гримаса боли, не только телесной, но и душевной.

Его тело при ходьбе наклонено вперёд, ноги иногда подводят – подгибаются колени, грудь слабо поднимается от еле слышимого вдоха, голову при ходьбе он временами резко запрокидывает назад, будто желая заглянуть в небо, затем обречённо роняет её на грудь, где на лацкане старого пальто видны осыпавшиеся седые волосы.

Ильясу Хызырову уже перевалило за шестьдесят. Теперь он, по сложившейся уже у него привычке, предался воспоминаниям двадцати-тридцатилетней и большей давности. Подобно этим птицам, он тоже когда-то в молодости с наступлением весны ощущал в себе свежие чувства, находил новые силы и старался жить по-новому.

После окончания Башкирского сельскохозяйственного института он вернулся в родное село Тавакал и с трепетом встречал каждое весеннее утро. За те тридцать минут, пока он шагал от дома в сторону колхозного правления, приглядываясь к птенчикам, расположившимся на уличных деревьях, научился распознавать птиц по цвету и голосу.

Сегодня Ильяс Хызыров, посвятивший всю жизнь сельскому хозяйству и родной деревне, прошёлся по тому же маршруту, что преодолевал все девяностые и последующие годы, и остановился в том же месте, где в те годы располагалось правление большого и крепкого колхоза «Знамя».

В деревне больших зданий, кроме школы, которую построили под его руководством, за последние годы больше не появилось. Своего рода украшение сегодняшнего села – здание мечети, возведённое на средства местного предпринимателя.

Кто-то недавно поджёг прежнее правление колхоза. Видимо, в отместку за то, что бросили на произвол судьбы его самого и бывших колхозников. Сегодня об этом никому не известно, пожалуй, это даже ни для кого не представляет интереса.

Площадь перед зданием правления колхоза, где когда-то бурлила жизнь, сегодня сиротливо пустует, если не принимать во внимание одного-двух таксистов, которые сидят в ожидании местных пассажиров, желающих добраться до райцентра. На тех местах, где прежде возвышались здания колхозных ферм, зерновых складов и гаражей, торчат одни бетонные фундаменты.

Ильяс Хызыров любил наблюдать не только за явлениями текущего дня. Он активно вникал в интереснейшие картины прошлого. Всю жизнь он чувствовал, что историческая судьба деревни и страны была неразрывно связана с землёй. За годы он осознал, что самыми спокойными и безбедными в жизни селян были те исторические времена, когда хозяином земли были местные жители. Во времена же прошлых восстаний, революций и переворотов неизбежно возникали и холод, и голод, потому что к земле не было внимания.

Башкирская земля за минувшее тысячелетие многократно межевалась. Были массовые попытки присвоить её власть имущими. За этот отрезок времени кто только на ней не ставил заводы и фабрики! И кто только не строил планы, чтобы разбогатеть за счёт присвоения башкирской земли!

Ильясу Хызырову как никому известно, что в древние времена, когда правили ханы, башкирские земли под любыми предлогами отчуждались местными старшинами и их подпевалами. А в царское время башкирские владения присваивались местной бюрократией, заводчиками и фабрикантами, которые легко нарушали российские законы о землевладении. Только советская власть на время как будто смогла поставить заслон всяким незаконным действиям.

В нынешней демократической России те же многочисленные чиновники и депутаты, а также владельцы заводов и предприниматели разного рода снова стали активно заниматься присвоением башкирских земель.

Если присмотреться внимательнее, кто только без разрешения и воли многонационального народа Республики Башкортостан не пытается и сегодня возводить на башкирских землях дворцы да другие строения, вдобавок отгораживая территории воспетых в народных песнях озёр и рек, ставя шлагбаумы.

Местные чиновники дарят земельные участки своим новорождённым детям, даже оформляют их на имя любовниц. Земли башкирских сёл с тысячелетней историей местными же башкирскими чиновниками, потерявшими честь, достоинство и веру, в массовом порядке распределяются между немцами или представителями других народов из дальнего недружелюбного зарубежья. А многодетные башкирские семьи ставят свои дома на заболоченных местах, возле автомобильных трасс…

За пятивековую историю башкир в составе России в их восстаниях за свои владения обычно принято обвинять царское правительство. Однако эта точка зрения не вполне соответствует действительности. Если не принимать во внимание редкие царские указы и законы, отличающиеся особым головотяпством, то изданные царским правительством земельные законы в большинстве своём защищали башкирский народ от незаконных действий тех, кто посягал на их вотчину.

Да и действующие земельные законы Российской Федерации основательно продуманы и как будто защищают собственность россиян от незаконных действий. К сожалению, местные бюрократы и чиновники, пользуясь свалившейся с неба властью, от имени народа начинают присваивать народные же земли…

II

Декабрьский Указ Президента России от 1990 года о реорганизации колхозов и совхозов, оглашённый всему миру, заставил Ильяса Хызырова крепко задуматься. Как же так: рядовой гражданин России, проживший всю жизнь на селе и трудившийся в коллективе, отныне в качестве пая получает от колхоза и совхоза имущественную и земельную доли и один трудится на земле или же семьёй, создав крестьянско-фермерское хозяйство, да ещё легко и с песней заваливает продовольствием свою страну и даже Америку?

Последнее очень смешно, если ещё сегодня чуть ли не выпрашиваем у тех же Штатов «ножки Буша», а уже завтра заваливаем их тем же, только собственного производства! Из Канады сегодня ввозим зерно, а завтра она уже сама утопает в хлебе, выращенном нашими фермерами.

Но всё же возникает резонный вопрос: как же станут обрабатывать свои пять-шесть гектаров паевой земли полуслепая соседка Асия или хромой Хатип? Даже если запрячь в плуг мощного коня – это же долгий, большой и тяжкий труд для здорового мужика!

А за те семьдесят лет, которые прожиты в условиях советской власти, у частных дворов в сельской местности никогда никому не разрешалось заводить коней, за исключением инвалидов войны и труда. А чтобы засеять пшеничное или ржаное поле, не было ни семян, ни сеялок! Орудуя лопатой и граблями, сегодня многие даже не в состоянии посадить картошку на своём собственном огороде в двадцать пять соток. Между тем сегодня все сельчане пока нанимают колхозные трактора, чтобы вспахать огород под картофель по весне, а те, кто пошустрее, пользуются для уборки клубней картофелекопателем хозяйства. А где взять топливо на трактор по доступной цене? Добрый колхозный заправщик, косой Салях, солярку из своего дома бесплатно уступит ли новоявленному частнику или фермеру?

Откуда достать дорогие семена для посева хлеба и препараты для обработки посевов против сорняков и вредителей? Каким образом провеять и просушить полученное зерно и доставить его на элеватор? Вопросов море, а ответов нет.

Инзерский район Башкирской АССР входит в число приуральских районов, а владения колхоза «Знамя», где всю свою сознательную жизнь проработал агрономом и руководителем хозяйства Ильяс Хызыров, простираются вплоть до реки Белой и состоят из изрядно богатого чернозёма, за который в годы Гражданской и Великой Отечественной войн его предки тысячами сложили свои головы. И кому она, земля-матушка, достанется? Хватит ли ума и мудрости его потомкам и односельчанам сохранить её для будущих поколений или же она будет снова заброшена, как сто лет тому назад, и распродана иностранцам за копейки?

Эти и другие вопросы уже несколько дней не выходили из головы бывшего агронома бывшего крупного и успешного хозяйства…

III

…Было семь часов утра, когда в январский день 1991 года Ильяс Хызыров переступил порог правления колхоза. Председатель колхоза Мидхат Фазылов, крупного телосложения человек с проворными руками и хитрыми глазами, был уже в годах. Сегодня в конторе, кроме него, больше никого не было. Услышав о президентском указе по телевизору, он всю ночь не смыкал глаз. Широкие плечи владельца кабинета опущены, проворные руки, словно обессилев, лежат на столе. Круглое открытое лицо омрачено, чуть наклонённая голова при каждом вздохе слегка поднимается.

Казалось, что огромное тело председателя колхоза утонуло в кресле, но он, восседавший за большим столом, словно царь, цепко уставился на переступившего порог главного агронома и спросил:

– Товарищ агроном, пойдёшь ли ты завтра к пьяному Салиху, чтобы научить его вспашке земли?

– Мидхат Хасанович, пока этот указ доберётся до нас, ваши полномочия истекут. – Главный агроном не терял спокойствия.

– Да-а-а, этот точно угробит всю Россию. Чтоб ему неладно было!

– Как же станем делить земли? – Хызыров перевёл разговор в другое русло. – Трактора, автомашины и плуги будем сваркой резать?

– Пусть об этом болит голова Галия Закиевича! А ты займись землёй! Около тридцати процентов колхозников, – председатель стал загибать пальцы, – работают, можно сказать, на совесть, столько же так себе, примерно такое же количество ничем не занимается, а десять процентов протирает штаны в этой конторе. – Фазылов стукнул кулаком по столу. – Как же передать в частную собственность семь-восемь гектаров колхозной земли сопливому мальчишке да писклявой девчонке, которые не могут держать в руках даже карандаш?! У меня на это ума не хватает! За эти просторы наши предки сложили головы, были сосланы в Сибирь.

– Мидхат Хасанович! – Главному агроному не хотелось слушать давно знакомую песню. – Вчера звонили из районной администрации и сказали, что надо ехать в командировку в Оренбургскую область. Оказывается, там в одном известном передовом колхозе разделили земли на паи и нам будут показывать, как это происходило. По мне – нечего спешить, ещё жизнь покажет, чем всё это обернётся. Ещё не было такого в истории, чтобы земли раздавали без войны и потрясений. Земельные дела, как правило, начинаются со скандалом и скандалом заканчиваются. В конечном счёте страдает население.

Высказав на этом свою точку зрения, Ильяс Хызыров поднялся с места.

IV

Белорецкий район – это страна гор. Для возделывания зерновых культур там не найти подходящей местности, да и погода отличается неустойчивостью. Два месяца без летних заморозков для катайцев большое счастье: тогда огурцы созреют без проблем. К сожалению, весь февраль и особенно начало марта там славятся сильными буранами.

Механик белорецкого автотранспортного предприятия Амир Узбеков сегодня встал пораньше и отправился в гараж, расположенный на краю села. Из покоя вывел его указ президента России, услышанный по телевизору.

«Оказывается, землю можно получить бесплатно. Интересно, что же там посеешь? В нашем районе хлеб путём не растёт, пшеница и овёс даже не созревают. Если посеешь овёс, то медведи замучают. В местном „Охотхозяйстве“ овёс выращивается для подкормки кабанов и медведей. А те поедают его в молочной стадии и гибнут под дулами охотничьих ружей. Да чёрт с ними, с медведями! Что же можно посеять в нашем Белорецком районе на этих паевых землях?» – задался Узбеков вопросом.

– Амир Магазович, что же вы рано встали? – поинтересовался Ислам, дежурный. – АТП, что ли, с утра пораньше хотите прибрать к рукам? Ведь президент даже земли в частную собственность населению разрешил отдавать! Ха-ха-ха! – залился он смехом. – Вон Ельцин протрезвел и говорит нам: «Россияне, получите землю!» Земли, мол, даём. На кой чёрт она мне нужна? Мой дедушка имел много земли и за это был выселен всей семьёй в наши края как кулацкий элемент. А где гниют его кости – никто не ведает. Бери землю, обрабатывай, вноси удобрения, выводи сорняки, да и ухаживай пуще, чем за своей женой и детьми! – Ислам левой рукой указал на восток. – А завтра тебя, как кулацкий элемент, вышлют в Сибирь! Будешь там с медведем в обнимку ходить! Не нужна мне его земля, пусть сам её пашет и сеет! Интересно, что можно вырастить в нашем районе при помощи лопаты?

– Да, я тоже об этом задумался, Ислам. Мои предки, как кулаки, были высланы на белорецкую землю. А я всё несу бред про ту же землю. – Узбеков покачал головой. – Похоже, что зов крови кружит мою голову. Если мне удастся получить свою долю около этой деревни, думаю, смогу завести собственное хозяйство.

– Амир Магазович, как говорят русские, мечтать не вредно! – У дежурного на этот счёт, оказалось, было своё мнение. – Только кто же даст тебе эту землю? Ты же в АТП работаешь, а местный колхоз тебе ни за что не уступит свою землю!

– Вчера я видел главу района Максима Петрова и разговаривал с ним. – Узбеков глянул на часы. До начала рабочего дня было ещё рано. – Он сказал, мол, бери землю у этого захиревшего колхоза и заведи фермерское хозяйство! Кажется, он и сам не знает, как это дело провернуть. Зайди, говорит, в администрацию, в сельхозуправление к Барыю Наилеву! А тот конченый бюрократ, никчёмную душу свою отдаст за эти захиревшие колхозы. Как только я сказал ему, что хочу завести своё фермерское хозяйство, глаза полезли на лоб, схватил папку – и во двор!

– Вон оно как! Послезавтра директор АТП выделяет автобус для поездки районной делегации в Оренбургскую область. Кому-то захотелось ознакомить наших с их опытом организации фермерских хозяйств. Отпросись у начальника и езжай! – посоветовал Ислам.

– Вот как хорошо-то, Ислам! – обрадовался услышанному известию механик. Его посетила мысль, что командировка сулит ему что-то новое. – В Оренбург я поеду старшим машины! – сказал он и пошёл в сторону своего дома.

Большой кирпичный дом Амира Узбекова, инженера по специальности, окончившего мехфак Башкирского сельхозинститута, находился практически за забором АТП. Он был не собственноручно возведён, но капитально обустроен именно его мозолистыми крепкими ручищами, которыми он широко размахивал при привычной быстрой ходьбе. Иначе он не умел, это было под стать его неуступчивому и изрядно упрямому характеру. Он если что задумал, то начинал быстро делать, не размышляя о дальних перспективах и последствиях такого шага.

Сам Амир Узбеков был совсем молодым человеком со светлыми волосами и серо-зелёными кошачьими глазами на бронзовом лице истинного башкира, как нарисовано в учебнике по истории Башкортостана, с единственным отличием: отсутствием кудрявой бронзовой шевелюры, что ничуть не умаляло положительный колорит его внешнего вида!

У него всегда спокойный и уверенный вид, ноги слегка расставлены, руки опущены вдоль тела, а корпус устремлён вперёд. Иной раз он тихо ведёт позитивный разговор с самим собой: «Всё нормально, ты справишься! Ты прав!»

Амир Узбеков всегда прямолинеен в разговоре, поэтому его боятся местные начальники всех уровней. Он отличается от всех целеустремлённой походкой с поднятым подбородком. Всегда и везде строит разные планы на будущее, независимо от прошлых неудач в своих бурных начинаниях.

Строить всё новые и новые планы и работать над ними день и ночь – в этом вся суть Амира Узбекова в коротком изложении, и он это прекрасно знает и признаёт.

V

Главный агроном колхоза «Урняк» Давлекановского района Рафит Абаев – полная противоположность по характеру и жизненным установкам вышеупомянутому Амиру Узбекову. Он рассудителен, рассчитывает свои дела на годы вперёд, доказал свою принадлежность к роду Мин, одного из знатных и сильных родов башкир. Сегодня он в большом недоумении, с какой целью его направили в Ташлинский район Оренбургской области. Вчера его вызвал председатель колхоза и сказал:

– Товарищ Абаев, бери из кассы командировочные и марш в Оренбург на три дня! Тут мне, ветерану войны, проработавшему всю жизнь в колхозе, повелевают отправиться в пятисоткилометровую даль! – Хозяин кабинета хлопнул по столу. – Меня за глупца принимают! Никому ни одного квадратного метра колхозной земли не дам! В Великую Отечественную войну фашистам не уступил ни одного шага родной земли – и тут этим демократам ни пяди не уступлю!

Далее он упомянул президента Российской Федерации Бориса Ельцина, который слетал в Америку, якобы там продался американцам и стал разваливать страну. По мнению председателя колхоза, выходило, что если передать землю в частные руки, то нужен будет батрак для её обработки. Кто сегодня согласится стать батраком?

– А сегодня мы за счёт техники и высоких технологий получаем столько зерна, подсолнечника и сахарной свёклы, что иной раз не знаем, куда девать! – Далее последовал кивок. – Съезди, мол, в Оренбург! Шиш вам, чёртовы демократы! – Выругавшись матом, ветеран войны, повидавший в жизни многое, вышел вон и сильно хлопнул дверью, да так, что стены конторы содрогнулись.

Рафит Абаев же вернулся домой и, переодевшись, на своей легковой машине отправился в Ташлинский район Оренбургской области, не имея ни малейшего представления о том, какие встречи его ждут впереди. Ему сказали – он и поехал!

VI

Анатолий Легков, капитан второго ранга в отставке, бывший подводник – морской волк (этим всё сказано про человека), ныне глава Ташлинского района Оренбургской области, широко открыл окна своего кабинета. Он наблюдал, как прибывшие из пяти районов соседней Башкирии около тридцати человек руководителей и специалистов хозяйств заполонили его служебный кабинет, спешно заняв мягкие стулья возле стен. Оказавшийся справа, рядом с Ильясом Хызыровым, делегат Давлекановского района Рафит Абаев, поглаживая небольшую чёрную бороду, удивлёнными глазами уставился на хозяина кабинета. С левой стороны от Хызырова расположился белорецкий парень Амир Узбеков. Его серо-зелёные кошачьи глаза, непрестанно моргая, разглядывали увешанный множеством орденов и медалей китель моряка. Взглянув на Амира, Абаев также направил свой взгляд на экипировку подводника и был сильно удивлён.

«Вот это да! Морская душа возглавляет большой степной район с сельским хозяйством! А ведь я тоже бывший моряк. Значит, и я смогу стать руководителем. Вот это новость!» – и он стал внимательно прислушиваться к речи главы района.

– Соседи! – хриплым голосом начал своё вступительное слово Легков. – Сейчас вы поедете в колхоз «Блиновский». Там никто не собирается встречать вас, так как председатель колхоза убрался из деревни, а председатель сельского совета уже две недели не появляется на работе. Разгневанные люди подожгли их дома, да так, что деревянный дом председателя колхоза сгорел полностью, а у сельсовета пострадал только чулан, кирпичный дом уцелел! – Хозяин кабинета шумно вздохнул. – Остальное вы сами услышите от директора местной школы. Он давно ждёт вас! И ещё. Если не удастся доехать до села, оставляйте автобус и добирайтесь пешком. Там нет колхоза, чтобы чистить дорогу от снега! – Закончил он свою краткую, но очень долгую для него речь.

Действительно, вскоре колонна автотранспорта из Башкирии, повернув от большой трассы в сторону Блиновки, встала. Дорога была засыпана толстым слоем снега – не проехать. В большой населённый пункт, который маячил вдали, вела только тропинка. Приподняв воротники пальто, недоуменные делегаты зашагали вперёд.

Село Блиновка напоминало заброшенную территорию. Улицы завалены снегом, магазин закрыт, большой замок висит и на дверях местного клуба. Только чёрный дым из школьной котельной свидетельствовал о том, что здесь ещё живут люди. Около десятка человек, безмолвно стоящих перед школьным зданием, с любопытством уставились на башкирских делегатов.

– Я директор школы. Глава района говорил мне про вас, но не сказал, что столько вас будет, – начал своё выступление весь заросший бородой и усами директор. – Я не могу пригласить вас внутрь здания, там неимоверно холодно. Пока пользуемся мазутом, что остался от советских времён. Видите, и он не лучшего качества, дымит чёрным облаком. Если закончится, детей отправим по домам.

Смотреть на этого человека было не столько жалко, сколько страшно. Борода его ложилась на грудь, время от времени он хватался за уши и почёсывал затылок. Руки его то висели безвольно, то не могли найти себе места…

– Вот уже две недели у нас нет председателя колхоза, сбежал с работы и председатель сельсовета, – продолжил директор школы вполголоса. – Всё это не укладывается в голове. Как только закончили с разделом колхозного имущества, на следующий же день один из недовольных спалил топливный склад, подожгли дома обоих начальников.

Ильяс Хызыров в недоумении спросил:

– А как же разделили землю?

– Каждому колхознику досталось по семь гектаров пашни, – прозвучало в ответ. – Оставшиеся сенокосы и пастбища передали в районный фонд. Каменистые и болотистые участки не захотел брать никто. Поэтому они тоже перешли в фонд района. Обиженный на всё это глава района как бы в отместку сейчас не даёт нам тракторов для уборки снега с дорог. Раньше этим занимался местный колхоз.

Из продолжительного выступления директора школы башкирским делегатам стало известно, что, когда клуб и школа были в ведении колхоза, таких проблем не испытывали. И мазут жгли, сколько душе понадобится.

– Вон, смотрите, нет даже дороги до колхозной бани! – Директор протянул руку в сторону. – Она уже полгода не топится, и мы не можем помыться. Все обросли бородами. В степных деревнях Оренбуржья нет частных бань. Если раньше можно было попариться в колхозной бане, то сегодня вынуждены топить буржуйку и мыться в корыте. – Директор опять указал в сторону. – Вона, из окна торчит труба, и из неё идёт дым. Прежняя колхозная котельная закрыта почти целый год. Такие дела, братцы! Не знаем, чем это закончится.