Пай земли

Завтра Рафит Абаев собирается в Уфу на встречу со своими давними знакомыми, а также с Газизом Байрамовым. И как студент агрофака волнуется на экзаменах перед профессором, так и он немного волнуется, ведь ему предстоит близко познакомиться с известным в республике доктором сельскохозяйственных наук, единственным в Уральском федеральном округе профессором по землеустройству Газизом Байрамовым, знающим всю республику как свои пять пальцев. Очень хорошо знающим ещё и историю землепользования башкирских родов в республике.

XII

Министр сельского хозяйства Башкортостана Александр Усков, неприметный на вид человек с гладким и жирным лицом и постоянно бегающими глазами, смотрел по новому широкоэкранному плазменному телевизору, установленному в стороне от его большого рабочего стола, конкурс «Мисс Россия», где демонстрировались танцы светловолосых полуголых и длинноногих девушек. Заметив перешагнувшего через порог его кабинета арбитражного управляющего Газиза Байрамова, доцента среди арбитражных управляющих Башкортостана, нажал на пульт, чтобы выключить телевизор.

– Ещё с какой идеей заявился? – Недовольный министр не стал подавать руки своему знакомому, намекая на то, что у него нет настроения. – Мало, что ли, тебе хлопот в твоём банкротом Байрамгулово? Мало было того, что в обанкротившемся хозяйстве ты провёл недавно сабантуй, да ещё с приглашением президента республики, и тем удивил, как говорит он сам, всю Администрацию Президента России, которая была в шоке, узнав, что обанкротившееся хозяйство проводит громкий сабантуй с приглашением через нашего Бабая губернаторов Свердловской и Челябинской областей, которые гостевали у тебя! Если их не было там, я бы показал тебе сабантуй!

– Александр Иванович, новая агрофирма «Байрамгу-ловская», созданная нами в Учалинском районе с помощью президента республики, работает на всю катушку! Закупили без вашего участия тридцать семь тракторов «Беларусь» в самой Белоруссии. Готовимся строить, также без вас и без участия Минсельхоза, мегаферму на один миллиард восемьсот миллионов рублей с племенным скотом из Голландии! – Газиз Байрамов посуровел лицом и решил дать отпор министру сельского хозяйства. – Проблемы были тогда, когда она была совхозом и находилась в вашем ведении, в составе Министерства сельского хозяйства Башкортостана. Два года назад, когда меня утвердили там внешним управляющим, хозяйство находилось в ужасном состоянии, не было ни грамма топлива и ни одного рубля на ремонт техники. Все семнадцать деревень хозяйства не могли почистить дороги зимой и сидели без капли воды летом! И сегодня восемьсот коллективных хозяйств республики у вас находятся в таком же положении. Мы же на зависть всей России в ООО «Агрофирма Байрамгул» успешно провели посевную, кормозаготовку начали и провели прекрасный, на зависть всем, сабантуй с участием трёх высоких гостей в ранге губернаторов! И чем это всё вам не нравится?

Газиз Байрамов умолк и уставился на собеседника, но тот молчал.

– Сейчас мне доверили на внешнее управление совхоз «Булганаковский» Белорецкого района, – уже спокойным тоном продолжил внешний управляющий. – Давайте с вашей помощью сделаем его таким же, как агрофирма «Байрамгул»! Возможности же есть. Почему всё должно делаться только с помощью президента республики? Все ресурсы – деньги, дешёвые масла и топливо – в ваших же руках.

– Ты, Байрамов, знаешь, что со своим экспериментом в «Байрамгуловской» доказал перед Бабаем ненужность нашего министерства?!

Всё это говорило о сугубо корыстном личном взгляде главы аграрного ведомства на происходящее в отрасли.

– Он теперь на каждом совещании хвалит твоё хозяйство. Вон, говорит, агрофирма «Байрамгул» сама справляется, никакое министерство с министром со своей огромной свитой там ей не нужно.

– Вы уж не обижайтесь на него, он же ваш хозяин! – Байрамов улыбнулся.

– Говори, что нужно! Я занят, вон по телевизору получаю новые указания. – Разумеется, министр соврал.

– «Булганакскому» совхозу по примеру «Байрамгуловской» агрофирмы надо найти инвестора. – Байрамов направил вопросительный взгляд на хозяина кабинета. – Белорецкий металлургический комбинат готов взять его как подсобное хозяйство. Без вашего разрешения не получится.

– Ты Белорецк не трогай! – Усков постучал пальцами по столу. – Бабай сильно обижен на него за то, что на выборах город не голосовал за него. Говорит, что превратит этот город в деревню.

– Он же человек дела, а на работе всякое бывает. Мне самому, что ли, к Бабаю зайти?

– Что, тебе не хватает хлопот в «Байрамгуловской»? Про тебя был звонок начальника вашего сельхозуправления Барыя Наилева, что ты там снова мутишь воду! – Министр направил многозначительный взгляд на посетителя. – А я донёс это до Бабая.

Байрамов сильно насторожился.

– А что сказал президент? – еле выдавил он из себя.

– Что, что? – Усков был явно недоволен тем, что посетитель задержался. – Бабай сказал, что ни копейки не даст! Вот такие дела. Если в работу хозяйства вмешивается политика, то хана! Там, в «Булганаковском», ничего не будет выращиваться и убираться. Всё!

Министр повернулся в сторону телевизора, показав, что разговор закончен.

XIII

Газиз Байрамов, будучи антикризисным управляющим нескольких предприятий районов Зауралья, познакомился с Амиром Узбековым из Белорецкого района, в то время директором совхоза «Булганаковский», в ходе проведения процедуры антикризисного управления в агрофирме «Байрамгуловской» Учалинского района Республики Башкортостан. Там он и узнал, что Амир Узбеков знаком и с Ильясом Хызыровым, председателем колхоза «Знамя» Инзерского района, с председателем колхоза Гафуром Валеевым из Стерлибашевского района и Рафитом Абаевым, известным фермером из Давлекановского района.

Из Инзерского района был родом и сам Газиз Байрамов. Его родная деревня Айтмембетово находилась на тридцать километров выше по реке Инзер, чем село Тавакал, где располагалась центральная усадьба колхоза «Знамя».

Газиз Байрамов сам долгие годы работал бригадиром, агрономом-семеноводом, управляющим отделением и главным агрономом крупного совхоза «Инзерский», занимающего половину территории Инзерского района, в народе называемого Заинзерьем. Затем работал инструктором орготдела, сельхоз-отдела, заведующим отделом, вторым секретарём Инзерского райкома КПСС, первым заместителем председателя президиума Инзерского районного Совета и заместителем главы администрации по социальным вопросам этого же района. Он не только хорошо знал колхоз «Знамя» и его руководителя Ильяса Хызырова, но и историю собственного совхоза «Инзерский», да и всего своего родного района в целом, где жили все семь поколений его дедов и прадедов, воевали против врагов России и активно трудились на благо страны.

Став известным учёным, доктором сельскохозяйственных наук, имея учёное звание профессора по землеустройству, Газиз Байрамов наизусть знал каждый поворот любой из дорог Башкортостана, ведущих в разные уголки республики. Он также был единственным статусным антикризисным управляющим примерно ста предприятий, фирм и организаций республики. Стараясь избавиться от назойливых мыслей, в дальних дорогах он всегда направлял свой пытливый взор учёного на близлежащие поля и деревни. Он не только слышал о проводимой в республике земельной реформе в девяностые и нулевые годы, но и сам активно участвовал в ней и сравнивал всё современное с давней историей земельных отношений в Башкортостане. При первой же возможности приезжал в родной Инзерский район для отдыха.

И вот снова после долгих раздумий Газиз Байрамов поехал в родные места, найдя повод посетить свой район перед деловой командировкой и вспомнить те дальние времена на закате советского периода, когда село ещё процветало. И первым делом он отправился на центральную усадьбу одного из крупнейших совхозов республики «Инзерский» – в село Валентиновку. Хотя официально этот населённый пункт именовался Валентиновкой, местные жители между собой называли его по-башкирски Мышаткан или Новиковкой. В состав этого хозяйства входили и земельные владения в тридцать деревень, в том числе и Айтмембетово, родной деревни Газиза. Центральная усадьба совхоза расположена на склоне горы, на краю села.

У въезда в село Байрамов нажал на тормоза и вышел из машины. Чуть дальше от дороги на возвышенном месте, на Валентиновской горе, установлен обелиск в память о красноармейцах, расстрелянных белыми в годы Гражданской войны.

Вершина этой горы считается самой высокой в окрестности, поэтому гора Маяк, деревни Казанка, Алексеевка, Лагутовка, Узунлар, Михайловка, Айтмембетово и ещё много населённых пунктов видны отсюда как на ладони. Кругом простираются широкие поля совхоза, а на пастбищах виднеются тысячи голов крупного рогатого скота и табуны лошадей.

Около двадцати новеньких комбайнов были заняты косовицей ржи, в пяти-шести местах велось силосование зелёной массы подсолнуха. Раздавался стук топоров – многие возводили себе жильё, а вдалеке, в Казанке, дымилась труба кирпичного завода. Ближе, на берегу Инзера, виднелась родная деревня единственного маршала авиации из Башкортостана, а также единственного кавалера девяти орденов Красного Знамени, Героя Советского Союза белоруса Ивана Ивановича Пстыго.

Недолго постояв возле памятника красноармейцам, Газиз Байрамов подумал о том, что в могиле лежат молодые выходцы из разных уголков большой России, которые устанавливали советскую власть, а в августе 1918 года погибли здесь. Отцы и деды Байрамова, защищая советскую власть от фашистов, дослужились до звания маршала. Поколение Газиза, продолжая развивать завоёванную дедами советскую власть, семьдесят лет строили светлую жизнь, результатом чего стала насыщенная жизнь работников крупного совхоза «Инзерский», у которого десятки тысяч голов скота, сотни тракторов, автомобилей и комбайнов! Сколько там построено к деревням дорог, в них сельских клубов, школ, фельдшерских пунктов, никто не считал.

XIV

С тех пор как Газиз Байрамов работал в родном совхозе «Инзерский» бригадиром, агрономом, управляющим отделением, прошло более тридцати лет. А сейчас там уже кругом мёртвая тишина, не видать ни одной единицы техники, ни одной скотины на пастбищах. Да и прежние совхозные поля давно не обрабатываются. Фермы напоминают развалины послевоенных лет. В деревне царит мёртвая тишина. Около заборов и за огородами – заросли крапивы в человеческий рост. Не слышно стука молотка или топора, не видно бегающих детей на улицах, не слышно даже лая собак.

От прежнего бурлящего жизнью совхоза «Инзерский» ничего не осталось. Нет ни одной приметы, что указывало бы на то, что завтра жизнь улучшится. Наверное, никто здесь не имеет представления, какая будет завтрашняя действительность.

Байрамов встал на то же место, где когда-то стоял молодым. Устремив взгляд на обелиск неизвестным красноармейцам, он впал в тяжёлое раздумье о развале советской власти, завоёванной ценой бесчисленных жертв. Казалось, власть эта навечно утвердилась в СССР, столько лет строившем светлое завтра и развалившемся за каких-нибудь двадцать лет. Думал он и о самом себе, посвятившем всю жизнь процветанию района и этого крупного хозяйства, о политике государства, приведшей к развалинам не только в этом совхозе, но и в республике, но и во всей России.

Газизу Байрамову, обстоятельно изучившему житьё-бытьё своих предков и хорошо осведомлённому об организации совхоза «Инзерский», было известно и то, что в существовавший до него с тридцатых годов колхоз «Кызыл йондоз» входили земельные владения и его прадеда Лукманхакима, унаследованные от отца Габдракип-бая и его дедушки Япар-бая, наследника башкира-вотчинника рода Табын, его прадеда Газиза Байрамова в седьмом колене Байсары, которые берегли эту землю как зеницу ока. Поэтому-то и эти развалины на вотчинных владениях башкир действовали на него так угнетающе. Поля, заросшие сорными растениями и кустарником, напоминали ему печальную картину прошлого. После отмены крепостного права в конце XIX века крестьяне сбежали в города и веси – куда глаза глядят – с отторгнутых у башкир и переданных русским переселенцам земель. Эта картина показывала, как растворились мечты его дальних предков Байсары, Япара, Габдракипа и Лукманхакима, когда они на этих землях попытались построить рай дедушки по матери – Давлетши и по отцу – Рахматуллы, проливавших кровь и сложивших головы за советскую власть и грезивших о счастливой жизни на земле.

Седовласому профессору было о чём поразмышлять. Он устремлялся в мыслях то в какой-нибудь уголок необъятной Родины, то опять оказывался в родной деревне Айтмембетово, то снова в совхозе «Инзерский», где сделал первые шаги как специалист-агроном после техникума. В его голове крутились всё те же мысли: почему на богатой башкирской земле, на земле его предков, снова царит бедность, почему опять стали делить несчастную башкирскую землю, которую за последние пятьсот лет делили сотни раз, обещая светлое будущее местному населению, почему до сего дня нет долгожданной райской жизни на земле?

…Совхоз «Инзерский» – самое крупное и самое сильное хозяйство Инзерского района РБ, которому принадлежала половина сельхозугодий всего района, откуда вышло множество самых авторитетных руководителей и специалистов района: бессменные члены бюро районного комитета КПСС, члены исполкома районного совета и других общественных организаций. И вдруг этот гигант оказался без перспективы развития в условиях капитализма. Этого Газиз Байрамов не мог понять и осмыслить. Всё казалось тогда, тридцать лет тому назад, незыблемым и вечным, а оказалось, что ничего нет вечного на этой земле.

Совхоз «Инзерский» состоял тогда из трёх больших отделений. Каждое, в свою очередь, было разделено на три-четыре бригады. В конце 50-х годов на территории этого хозяйства исчезли с лица земли двадцать девять деревень, которые посчитали неперспективными. Люди переселились в более крупные населённые пункты. В уцелевших деревнях (их осталось около тридцати) стало жить и трудиться около половины районного населения.

А автомобильные пути в Инзерском районе всегда были богатыми на трагедии и таковыми остаются. Несмотря на наличие асфальта в части районных дорог, шоссейные дороги, которыми пользовались в большом по территории совхозе «Инзерский», остались теми же, что и в царские времена, когда их, принося жертвы, строили прадедушки Газиза, только с расширенным и более высоким полотном.

Дороги, проложенной при прапрадеде Лукманхаким-бае, уже нет, а построенные председателем сельсовета Давлетшой, его дедом по матери, ещё исправны и служат людям. Особенно интенсивно эксплуатируется трасса Архангельское – Валентиновка, заложенная при непосредственном участии дедушки Давлетши в тридцатые годы, когда он работал заведующим отделом райисполкома и был уполномоченным райсовета на строительстве этой дороги. Жители около тридцати деревень совхоза «Инзерский» именно по этой дороге сегодня добираются до райцентра, а около пяти десятков машин и сотня тракторов следуют по ней каждодневно.

Когда-то, соединяя Инзерский район с Уфой, действовала паромная переправа через реку Инзер, а на самой реке, по пути в Валентиновку, имелся всегда колеблющийся в разные стороны висячий автомобильный мост, который в бытность Газиза Байрамова заместителем главы района по социальным вопросам был заменён на капитальный бетонный мост, а дорога стала асфальтированной. На зиму паром на Белой вставал, и в метрах пятидесяти-шестидесяти выше места хождения парома река замерзала, образуя зимнюю дорогу. Её укрепляли: устилали ветками и на морозе поливали водой.

Несмотря на то что с начала Великой Октябрьской революции минуло шестьдесят лет, советская власть в Инзерском районе так и не утвердилась. В дальних деревнях района скрывались пришлые люди, и даже после окончания Великой Отечественной войны ещё лет десять бандиты грабили людей в лесу. На север от райцентра на шестьдесят километров простирается тайга, где банды потомков бывшего кровавого помещика Круглова и его друга Куликова жили и бродили в поисках жертв!

Газизу Байрамову вспомнился конец семидесятых годов, когда он работал агрономом самого дальнего отделения совхоза «Инзерский». Тогда, в самую соловьиную пору, ранней весной, около половины первого ночи, закончив посевные работы, молодой агроном решил ехать на молодом жеребце, которого объезжал сам, домой, на квартиру в соседнюю деревню, через лес: от конторы к бабе Кате, шустрой бабушке лет семидесяти.

Будучи уверенным в том, что молодой, им же объезженный жеребчик знает тропу и непременно довезёт до дома, Байрамов ехал спокойно и даже временами позволял себе по привычке дремать в седле. Неожиданно, как будто разорвав небо, грянул гром. В тот же миг передняя железная дуга седла разломилась надвое и со свистом промелькнула перед носом всадника. От страха молодой рысак как стрела бросился вперёд. Газиз от неожиданности едва удержался верхом, ухватившись за гриву коня и упав на шею лошади. Минут через пять они уже были у дома бабы Кати. Конь долго не мог успокоиться, нервно топтался на месте.

С малых лет Газиз ходил на охоту, поэтому понимал, что означал этот гром ранней весной. В те времена телефонов ещё не было, и он решил дождаться утра. Железная дуга седла от удара свинцовой пули охотничьего ружья переломилась пополам и улетела. Значит, стрельба была прицельная и пуля предназначалась человеку, однако из-за движения рысью она не попала туда, куда целился стрелок. Стараясь успокоиться, Газиз поел на ужин из чугунка приготовленный хозяйкой суп и лёг спать. Когда стали горланить самые ранние петухи, взяв охотничье ружьё, молодой агроном тихо вышел из дома.

Обойдя стороной место ночного происшествия, он направился туда, откуда, возможно, был произведён выстрел. Действительно, наткнулся на следы сапог. «Сорок второй размер», – сообразил Газиз. Тут же валялся окурок, неподалёку – пустая бутылка из-под водки. Значит, здесь был не охотник, а тот, кто решил мстить. Тщательно перенеся следы сапог на бумагу, Газиз спрятал пустую бутылку в расщелине дерева. Самой главной уликой ночного преступления, конечно, был бумажный пыж, который Байрамов обнаружил метрах в десяти в стороне. Пыж был скручен из страницы районной газеты, на которой карандашом был чётко указан номер дома хозяина. Газиз Байрамов когда-то в детские годы сам носил почту в соседнюю русскую деревню, и такие записи на газетах приходилось делать и ему. Если в населённом пункте была только одна улица, надо было записать номер дома – тогда не ошибёшься, доставая газеты и журналы из большой сумки почтальона.

Потомкам злых помещиков Куликова и Круглова, переселившихся когда-то, больше двухсот лет назад, в эти места, на земли его предков Лукманхакима и Габдракипа, ничего не стоило отнимать жизнь у людей. Они как в царские времена вредили башкирскому баю Лукманхакиму, так и сегодня, не считаясь с шестидесятилетней советской властью, пытались жить только для себя, вредя стране и устраняя тех, кто им мешал жить по-своему. Для них потравы посевов совхоза «Инзерский», с чем боролся молодой агроном отделения Газиз Байрамов, или убийство любого другого человека были делом самым обыкновенным.

Однажды ночью загорелся сарай отца управляющего отделением. Крытый шифером, он при горении издавал звуки стрельбы, поэтому подойти поближе никто не мог. Правда, с топором, багром или ведром на тушение огня никто и не пришёл. За пожаром следили лишь сам управляющий, агроном и бригадир, остальные даже не вышли из своих домов!

К обеду следующего дня в деревню приехали из районной милиции. Стражей порядка, оказывается, через проезжающих мимо туристов позвал местный бригадир, так как телефон в сельсовете не работал. В деревне установилась гробовая тишина. Мало кто вчера заметил быстрыми шагами удаляющегося из села человека, или делали вид, что не заметили. Милиция так никого и не нашла и уехала обратно в райцентр.

Однажды как сквозь землю провалился, исчез из деревни молодой человек, работавший тогда бригадиром. Он велел ссыпать убранное с полей зерно в заброшенное здание старой полуразрушенной церкви. Неделю искали, но безрезультатно. Решили, что, видно, уехал парень. С местным народом у него были нелады, да и отец, говорят, за церковь дома нагоняй устроил. Но его бездыханное тело с проломленной головой нашли через месяц в колодце напротив дома председателя сельского совета. Из этого колодца пила воду добрая половина местного населения. Находка вогнала в ступор всё село и заставила уехать прочь председателя сельсовета.

Скоро Байрамова, молодого агронома, кандидата в члены КПСС, направили в айтмембетовскую бригаду, в родную деревню, где дела обстояли ещё хуже, чем в вышеописанном дальнем отделении совхоза. Всё хозяйство бригады находилось в заброшенном состоянии. Деревянные здания клуба и магазина давно прогнили, а фельдшерский пункт был совсем ветхим. Более ста учащихся ходили на занятия пешком в соседнюю деревню Азово за десять километров. Говорить об организации труда не приходилось, трактористы и животноводы воровали напропалую всё совхозное добро и пьянствовали.

Газиз Байрамов начал работу в бригаде с того, что навёл порядок и прекратил пьянство на работе. С первого же дня повысил зарплату в два-три раза. Механизаторы и скотники перестали при нём заготовлять корма при помощи кривой косы. Сенокосные угодья были распределены между работающими на совхозных полях и фермах людьми, и рабочие совхоза перестали заготавливать корм личному скоту, кося траву по оврагам. Кто начал хорошо работать, тот и жить стал лучше.

За год работы бригадиром Газиз Байрамов построил в родной деревне деревянные здания магазина, клуба, фельдшерского пункта, также с земляками возвели четыре помещения ферм для молодняка крупного рогатого скота, по сто двадцать голов на каждое здание, поголовье скота увеличилось в два раза и насчитывало более восьмисот семидесяти голов. В бригаде стали выращивать для всего района чистопородных нетелей бестужевской породы, улицу деревни засыпали гравием и огородили местное кладбище.

Все трактора, находящиеся до этого у трактористов дома, собрали в одно место возле конторы бригады на ферме и организовали технический двор. Там же был устроен подогрев воды и подача пара для двигателей тракторов в зимнее и осенне-весеннее время на радость жёнам механизаторов, которые перестали дома по утрам подогревать на плитах дровяных печей воду в шести-восьми вёдрах. Также была налажена работа новой кузницы, где можно было не только ковать металл, но и заниматься сварочными работами, возле фермы подняли водонапорную башню. Животных стали поить только тёплой, подогретой водой, на корм давали даже варёный картофель с фуражом. Скоро в деревне появилась и своя пилорама!

Когда Байрамов работал в дальнем отделении совхоза, граничащем с полями айтмембетовской бригады, он распорядился, чтобы залежные земельные участки бывшего помещика Круглова вспахали снова. Отдохнувшая за целый век земля дала невиданный урожай зерновых культур. Была у него ещё одна мечта: построить во владениях своего прадедушки Лукманхакима, где была заложена деревня Кругловская, склады и полевой стан. Тогда не вышло, потому что директор совхоза, сославшись на то, что эти участки очень далеки от центра, а ремонт дорог обойдётся в разы дороже, не дал согласия. А сейчас, когда Байрамов стал руководителем айтмембетовской бригады, директор распорядился построить в бывших владениях этого помещика и помещика Софронова, у деревни Софроновки, полевой стан, заправочную станцию, дом-общежитие и полевую столовую. Услышав об этом, Газиз подумал, что эти объекты можно поставить и на полях Кымызнай или Бейе-баши, где его предки Япар-бай и Лукманхаким делали кумыс и казылык[1] в огромных объёмах.

Скоро два строительных звена из шестнадцати человек за десять дней управились с заданием директора совхоза и на бывших землях царского помещика Софронова воцарились объекты советского хозяйства: полевая столовая, дом-общежитие, заправочная станция и другие.

Затем последовало новое задание директора совхоза. Он распорядился построить на урочище Бейе-баши две карды[2]для скота и дом животновода, чтобы отправить стада на летнее пастбище на Кымызнай и Французскую поляну, на бывшие владения Япар-бая и Лукманхакима. Сто лет спустя Газиз Байрамов, правнук Лукманхакима и прямой потомок предка Байсары седьмого колена, неожиданно стал распоряжаться вотчинными владениями своих предков.

Прибыл на место, накинул вожжи на ближний сучок и, не обращая внимания на бурно уродившуюся землянику под ногами, направился к строителям, которых сюда доставили на двух тракторах. Карду решили поставить на привлекательном месте, где росли высокие осокоря, осины, берёзы и несколько диких яблонь. Покончив с распоряжениями, Байрамов вернулся к своей лошади и, потянувшись за вожжами, чуть не упал. Часть дерева, которую он принял за сучок, оказалась кончиком железного креста на чьей-то могиле. Приглядевшись, бригадир прочёл выкованные на перекрестье следующие слова: «Гавриил Куликов, 18… года рождения, умер в 18… году. Уроженец д. Куликовской»[3]. Выходит, что этот участок принадлежал родному брату русского помещика Куликова, насильно прибравшего его у башкир почти сто пятьдесят лет тому назад, о чём всегда говорили старики деревни Айтмембетово. Только после этого Газим обратил внимание на еле заметные могилы, заросшие земляникой. Получается, что когда-то незаконно захваченная пришлыми людьми вотчинная земля местных башкир расщедрилась захватчикам только на десятки могильных участков и на землянику на них.