Я с тобой!

– А почему вы отказали? Если бы эта девочка жила с вами, разве не было бы вам повеселее? Все-таки родня, как никак?

– Леночка, а ведь вы не поняли. Я должна была не просто выделить комнату племяннице. Я должна была отдать ей свою квартиру.

– Как это?!

– А вот так! Мне-то, по мнению моих родственников, она вовсе уже и ни к чему. А девочке – жить! Учиться, создавать семью, рожать детей! И все это здесь, в моей квартире. Условия, понимаете ли, тут лучше.

– А вы? Вас куда?

– К сестре. Но ненадолго. Она уже подобрала для меня пансионат для пожилых и даже успела договориться, чтобы за мной закрепили там место. Представляете?

– Ничего не понимаю! Как можно вот так решать за кого-то? Вы что, младенец?

– О, Лена! Они очень сомневаются в моей дееспособности. Так и говорят – я не способна мыслить. Вот! Умела-умела и, вдруг, разучилась.

– Да уж… С такими родственниками и врагов не надо…

– И тем не менее, они все-таки мне родные. И я все равно их люблю, Леночка. А квартиру давно уже завещала в равных долях племянникам. Боюсь только, что впрок это им не пойдет. Оставить кому-то одному – не могу. Совесть не позволяет. А как подумаю о том, как это все будет делиться… Мне плохо становится! А, главное, меня просто оторопь берет, как представлю, что сделают они с моими котами! Не знаю, по какой причине, но все их дружно ненавидят. Грозятся тут же отправить на мусорку, как только меня не станет. Кому нужно, мол, это добро…

– Не будет этого!

– Ох, Леночка! Вы их не знаете!

– Не знаю и знать не хочу! А знаете, что?!

– Что?

– Завещайте ваших котов мне!

– Как это?!

– А вот так! Насколько я знаю, коты – это имущество. Вот и завещайте их мне. На всякий случай. И если с вами что-то случится, коты будут в безопасности. Будет этакое добро по завещанию. Нельзя же обижать этих хвостатых, раз вы так их любите!

– Лена! Вы просто ангел! Мне подобное даже в голову бы не пришло! Но это же такая обуза!

– Да бросьте! Как можно их так обозвать? Как там говорят? Без кота и жизнь не та? – Лена чесала за ухом мурчащего Василия и отбивалась от посягательств на свою вторую руку Федора.

Первый жил у Галины Ивановны уже лет десять, а второй появился не так давно. Кошачий заморыш, подобранный сердобольной Вероникой Алексеевной у магазина, был пристроен на постой к Галине с формулировкой:

– Галочка, ты в курсе, что делать с этим безобразием. А у меня аллергия! Ты же знаешь! Но и животинку жаль! Я не могла пройти мимо! Посмотри, какой он крошечный… Как можно выбросить такое чудо?

– Никуша, я, конечно, возьму на себя хлопоты об этой крохе, но очень тебя прошу – в последний раз. Васенька мой ведь тоже твой подарок. Самый лучший и самый драгоценный! Но третьего кота я просто не потяну. Увы, мое материальное положение оставляет желать лучшего.

– Я услышала, Галочка! Спасибо тебе…

Так Федор остался у Галины. Правда, со временем выяснилось, что Федор вовсе и не Федор. Всего за пару недель до печальных событий Галина Ивановна проснулась утром от странной возни и ахнула:

– Федорино горе… – разглядывала она котят, которых деловитая Федора притащила на ее кровать. – Или все-таки счастье? Красивые у тебя детки получились, красивые! Молодец, Федорушка! Васька! А ты – подлец! Не будешь хорошим отцом – лишу тебя самого дорогого! Понял?

То ли кот оказался куда сообразительнее, чем могла предположить Галина, то ли инстинкты сработали как-то странно, но отец из Василия получился просто отменный. Елена, приходя к Галине, любовалась кошачьим семейством и посмеивалась:

– Вот так! Вроде и считаем себя всеведущими, а кота от кошки отличить не смогли! Как же вы не догадались, что Федора беременна?

– Я просто думала, что Феденька хорошо кушает! – до слез хохотала Галина Ивановна. – Леночка, но что делать с котятами?!

– С этим я вам помогу! Участок у меня большой. А если что – у Вероники Алексеевны помощи попросим. Ей-то точно не откажут! Разберемся!

И вот теперь, вспомнив о котятах, Елена вскочила с лавочки.

– Что же я сижу?! Они ж голодные…

Наследство свое Елена забрала в тот же день. Алексей возражать не стал. Помог донести корзинку до дома Елены и попросил:

– Оставьте одного котейку за мной. Дети давно просят, а мама моя против животных в доме была. Теперь можно… Галина Ивановна была хорошим человеком. И коты у нее тоже должны быть хорошие…

– Даже не сомневайтесь! Какого вам? – Елена отогнула краешек старого полотенца, которым прикрыла корзинку, чтобы не беспокоить кошачье семейство.

– Вот этого! Рыженького!

– Хорошо! Как подрастет немного – забирайте!

– Спасибо!

– Да не за что… Мне не за что… Скажите, а кто будет заниматься всеми хлопотами? Родственники объявились?

– А как же! Сказали, что недосуг им. Справляйтесь, мол, сами.

Елена чуть не уронила корзину с котами. Как так?!

– Не будет этого! Я всем займусь.

– Она ведь вам совершенно чужая.

– А вот тут вы ошибаетесь! Мы с Галиной Ивановной больше пяти лет знакомы. Мало? Ну так я вам скажу! Иногда и пары дней хватит, чтобы понять, что за человек перед тобой и стать ему другом. А иногда – всей жизни не хватит, пусть он тебе и родня. Я не допущу, чтобы Галину Ивановну даже не проводили по-человечески. Не заслужила она этого! Ясно?!

Алексей вдруг улыбнулся в ответ на эту тираду и легонько похлопал по плечу разгорячившуюся Елену:

– А вот сейчас вы очень похожи на одну мою знакомую. Только горячиться вам вовсе ни к чему! Я помогу.

– Спасибо… – Елена устало кивнула.

И правда, что это она? Накричала на человека… Совсем нервы никуда не годятся!

Заперев калитку, Елена на минуту задержалась на дорожке своего сада. Дом этот в самом центре города достался ей от родителей. Выстроенный когда-то дедом Елены, он служил семейству верой и правдой, храня тепло зимой и даря прохладу летом. В нем было уютно всем и каждому, ведь Елена так же, как и ее родители, а до них их родители, знали – дом – это не только стены. Это еще и люди, которые в нем живут.

Вот почему она не могла понять, как можно не любить близких, не жалеть детей, не заботиться о стариках…

Поднявшись по ступенькам веранды, она открыла дверь в дом и чуть не разревелась снова.

Пахло чем-то вкусным, а на кухне шумели дети. Славик выглянул в коридор и, увидев, как стоит, прислонившись к косяку, двери Елена, поспешил к ней.

– Ленок, ты чего? Что с лицом? Поменял я эту лампочку! Пораньше сегодня отпросился и поменял! А заодно кран починил для полива. Скоро твои тюльпаны взойдут. Будешь поливать их в свое удовольствие. Не реви только!

– Не буду! – окончательно распустила губы Елена и зашмыгала носом, уже не вытирая слез и не пытаясь скрыть эмоции.

– А это что? – Славик обнял жену, забирая у нее корзинку. – Ого, какая тяжелая!

– Это коты… – Лена уткнулась в плечо мужа, успокаиваясь.

– Что?!

– Смотри! – Лена откинула полотенце, и дети, прибежавшие с кухни, подняли такой восторженный визг, что Вячеславу пришлось прикрикнуть на них.

– Тихо! Котят напугаете!

Коты в доме Елены освоились быстро. Василий даже пару раз притаскивал на порог веранды мышей, отрабатывая за постой своего семейства и пытаясь порадовать ту, что стала теперь его хозяйкой. Галину Ивановну он, видимо, не забыл, так как Вероника Алексеевна не раз видела его во дворе своего дома. Забравшись на высокий тополь, Вася садился напротив окон своего прежнего жилища и тихонько звал ту, которая уже не могла ему ответить. Соседи на эти концерты не жаловались, понимая, что кот так скучает по своей прежней хозяйке.

Иногда Василий сидел на дереве несколько минут. А иногда часами. В такие дни он либо вообще не возвращался домой, либо приходил так поздно, что Лена невольно ворчала, впуская его в дом.

– Полуночник! Мне на работу завтра!

Василий, благодарно потершись о ее ногу, отправлялся в дозор по спящему дому. И только проверив детей и Славика, забирался в корзинку к Федоре и, вылизав котят, засыпал.

Галину Ивановну проводили честь по чести. И Елена удивленно ахнула, когда увидела, как много людей пришло, чтобы попрощаться с этой женщиной.

– Кто они? – тихонько спросила она у Вероники Алексеевны, которая помогала готовить стол.

– Ученики. Галя преподавала физику. А потом работала репетитором. Готовила к поступлению в институт. Хорошо зарабатывала. До тех пор, пока не начались проблемы со зрением. Пришлось отказаться от подработки. А ее, как видишь, помнят. Она была очень хорошим человеком…

– Я знаю…

Девять дней… Сорок…

Елена вставала по ночам, чтобы впустить кота, и думала, думала… О том, как короток век человеческий, и о том, как летит время… Она уже знала, почему у нее сдают нервы и почему так тошнит по утрам. И эта тайна, которую она пока хранила, таясь даже от мужа, наполняла ее жизнь новым смыслом.

Она смотрела на Федору, поглаживая ее котят, и шептала:

– Скоро и я снова стану мамой… Страшно немного. Все-таки мои котята уже подросли и многое я забыла. Как думаешь, справлюсь?

Федора мурчала в ответ так громко, что прибегал обеспокоенный Василий, а Елена невольно улыбалась.

– А и правда! Чего это я? Полон дом помощников! Неужели не справимся?

В тот день, когда она собралась уже рассказать мужу о будущем пополнении, случилось то, что еще раз убедило Елену в том, что ничего просто так в этой жизни не случается.

Василий пропадал уже вторые сутки. Такого с ним раньше не бывало, и Елена всерьез забеспокоилась. Ходила к дому Галины Ивановны, но кота там не было. Ни Вероника Алексеевна, ни Алексей, который ходил с обходами по квартирам всю неделю, кота не видели.

– Леночка, ложись спать. Придет – поскребется! – уговаривал Елену муж.

– Не могу! Не спится! Дождь обещали! Промокнет же! Где его носит, поросенка?!

– Кота, Лен, кота! А коты, как известно, гуляют сами по себе! Есть захочет – придет!

– Запру его! Под замок посажу! И из дома больше не выпущу! – волновалась Елена, вглядываясь в темноту за окнами.

Засидевшись допоздна, она так и уснула в кресле, даже не услышав, как вернулся, наконец, Василий.

А кот не просто вернулся. Он метался вокруг дома и кричал так, что, казалось, его должен был услышать весь город. Но двор у Елены был большой, стены дома толстые, а легкий морозец, ударивший ни с того ни с сего, в середине апреля, заставил ее закрыть на ночь форточки. А потому в доме царила сонная тишина, и только Федора, сладко посапывающая рядом с котятами, вдруг подняла голову, прислушалась, потом принюхалась и вдруг стряхнула с себя дрему.

Выскочив из корзинки, она кинулась к Елене и полоснула ее когтями по ноге.

– Ай!

Лена, не понимая, что происходит, пнула было кошку, но тут же проснулась окончательно.

– Ох, Федорушка, прости! Что это?! Почему так больно? Ты меня что, поцарапала?!

И только тут Елена услышала, как воет за окном Василий, и почувствовала, легкий пока, запах гари.

– Славик! Дети! Горим!

Ее крик догнал на пороге детской Федору. Кошка кинулась к кроватям Лениных детей и укусила легонько сначала одного, потом другого.

– Вставайте!

Елена схватила младшего сына, подтолкнула к Славику старшего и кинулась к выходу, подхватив по пути корзинку с котятами.

Пожарных вызвали соседи. И те, приехав на вызов, довольно быстро потушили пристройку, в которой начался пожар. А пока они работали, Василий вытащил из дома Федору, и теперь все кошачье семейство восседало в полном составе рядом со своими хозяевами.

– Все! Готово! Хозяева, можете заселяться обратно! Запах побеспокоит какое-то время, но главное, что дом цел! Вовремя вы проснулись!

Елена, прижимая к себе кошку, кивнула в ответ:

– Спасибо!

Славик кивнул детям, позволяя подойти поближе и поблагодарить пожарных, а потом обнял жену:

– Ты как?

– Хорошо…

– Точно? Уверена, что в порядке? – он положил руку на живот Елены, и та удивленно ахнула.

– Да ты знаешь!

– А как же? Лен, ну ты чего, в самом деле?! Я тебе муж или где? У нас двое… Нет! Уже почти трое детей! Неужели ты думаешь, я тебя еще не разобрал? Нервы эти твои и все прочее?

– Славик, мне страшно…

– Вот уж глупости! Чего тебе бояться? У тебя есть я, дети, котов, вон, куча! Сдюжим! Даже не сомневайся! И дом цел!

– Это точно…

Елена отдала кошку мужу, котят – детям, а сама задержалась на крыльце, подняв глаза к небу.

– Спасибо вам, Галина Ивановна за ваше добро! Спасибо…

Дорогое удовольствие

– Кира, опять? Сколько можно? Я работаю только на твоего кота!

Кот, которого Кира пыталась запихнуть в переноску, все-таки вывернулся из ее рук, шлепнулся на пол, а потом забился в угол прихожей, утробно и тоскливо воя. Судя по его виду, кот, которому Кира когда-то очень давно дала романтичное имя – Бальзак, решил подороже продать свою никчемную, по мнению Дениса, жизнь.

Давно, потому что Базик, как Кира ласково звала своего хвостатого друга, жил у нее уже лет десять. Сколько на самом деле лет было коту, Кира не знала точно. Она притащила его с улицы. И вовсе не котенком. Уже тогда Базик был взрослым котом, хоть и молодым, как сказали Кириной маме в ветеринарной клинике.

Туда Наталья, мать Киры, примчалась вместе с дочкой, крепко прижимая к себе закутанного в старенькое детское одеяльце кота.

– Спасите его!

– Где вы взяли это чудовище? – девушка, которая принимала Базика, поморщилась. – Помойный же кот!

– Какая разница, какой он? Это мой кот! Помогите ему! Видите же, что плохо бедняге! Так чего медлите? У меня в кошельке деньги другие? Хуже, чем у тех, кто сюда с породистыми котами приходит?

Наталья была в тот момент так зла, что девушка-ветеринар решила с нею не связываться. И правильно сделала.

Наталья Сергеевна Медведева была на редкость упрямой женщиной. А что? Жизнь такая! Попробуйте растить ребенка без отца и всякой поддержки и ухаживать за двумя стариками! И все это на зарплату воспитателя детского сада. Еще не такие зубы отрастут!

Постоять за себя Наташа умела, что и говорить. Но при этом была очень доброй женщиной. Любила детей и котов, а иногда даже собак, которых с детства почему-то боялась.

Она не давала спуску никому. Ни соседкам во дворе, ни родителям малышей, которых водили в ее группу, ни незнакомцам, которые иногда нет-нет, да и решали, что эта хрупкая одинокая женщина легкая добыча.

Но при этом Наташа умела делать это так, что окружающие только диву давались. Она не кричала и не ругалась, но умудрялась всегда найти нужный аргумент, после которого в голове обидчика срабатывал какой-то рубильник, и конфликт начинал идти совершенно по другому руслу, нежели планировался изначально. Вместо крика и споров как-то само собой получалось вдруг, что Наташа уходила куда-нибудь в уголок с тем, кто только что пытался доказать ей, что она неправа, и человек, еще минуту назад ругавшийся последними словами, вдруг начинал рассказывать о себе. Жаловался, говорил о том, как все сложно. И Наташе оставалось только кивать, сочувствовать и ждать. Через какое-то время ее, как правило, благодарили, приносили ей свои извинения и отбывали восвояси.

Как это работает и почему получается, Наташа не знала. Откуда она знала, на какую точку нажать, чтобы человек вдруг почувствовал, где на самом деле больно? У нее было какой-то уникальный природный дар слышать людей. Возможно, работало это именно потому, что Наташа слушала. Не пыталась перекричать, чтобы услышали ее, а искренне пыталась услышать собеседника.

Кто знает?

Но так или иначе, этот дар, данный Наташе, работал как-то однобоко. Она могла найти общий язык с любым посторонним, но почему-то совершенно не умела находить его с близкими.

Муж сбежал от Натальи через неделю после свадьбы. Мама Наташина потом не раз шутила, говоря, что долго еще продержался.

Это было обидно, но Наташа решила, что в чем-то мама права. С такой недотепой, как она, каши не сваришь и семью не построишь. Не даром же муж, уходя от Наташи, бросил, усмехнувшись ей прямо в лицо:

– Женщина из тебя… Как из меня балерина!

Наташа, конечно, расстроилась.

Но спустя пару месяцев узнала, что ждет ребенка, и успокоилась. Женщина, все-таки. Как ни крути! Мужики не рожают!

Рождения дочери Наталья ждала больше, чем новогодних праздников и собственного дня рождения. В ее тихой, невзрачной какой-то, жизни, праздников было раз-два и обчелся. А тут такое событие!

Мать Наташу в ее желании взять на себя ответственность за ребенка не поддержала.

– Зачем тебе это, Наташа? Обуза! Ты молода, достаточно красива, и перспективы у тебя какие-никакие, а есть. А родишь? И что? Сидеть будешь на макаронах и гречке! И ребенка своего обречешь на то же самое! Дети – слишком дорогое удовольствие, Наташа! Ты пока этого не понимаешь. Но потом обязательно поймешь!

– Мам, а мы разве не так жили?

– Именно, Наташенька! Именно! И что хорошего?

Наташа, конечно, задумалась. Маму она привыкла слушаться, но в этот раз все внутри почему-то воспротивилось такому простому и, казалось бы, очевидному решению.

Стоило ей подумать о том, что ребенка не будет, и темнота накрывала Наташу с головой, не давая дышать и мыслить. Как?! Как уничтожить то, что уже было у нее внутри. И даже не тот комок, которого она пока не знала и даже толком не чувствовала, а осознание того, что все, что ей говорили, на что пеняли, оказалось ложью. Она может быть не только женщиной, но и мамой, а кто-то хочет лишить ее этого. О том, что решение принимать ей и лишить себя это возможности может только она сама, Наташа почему-то не думала в тот момент. Она словно включила режим защиты и защищала сейчас не только малыша, но и, прежде всего, себя. Свою целостность и будущее.

Точку в ее размышлениях поставила бабушка. Она ни с того ни с сего заявилась вдруг в город, привычно поправляя нарядный платок, которым покрывалась только по особым праздникам, и выдала:

– Рожай, Наташка! Помогу!

– Ба! А как же дед? Он один там в деревне не справится!

– Наталочка, он у нас с тобой еще крепкий! Сдюжит! А не сдюжит – заберем его к нам. Вот!

Чистенький нарядный сверток лег на стол, и Наташа узнала любимый бабушкин рушник, вышитый когда-то ею самой на бабулины именины.

– Помнишь, поди? Разворачивай!

Столько денег Наташа не видала и не держала в руках ни до, ни после.

– Дед родительский дом продал. Через эту деревню дорога пойдет. Участки очень дорогие теперь. И накопления наши все здесь. На квартиру, пусть и небольшую, хватит. А дальше уж сама.

– Бабушка, я не могу…

– Все ты можешь, Наташка! Не спорь! Не для себя, так для дитя. Кто о нем еще позаботится, как не мать?

Сверток этот стал последней каплей, упавшей в озеро раздора между Натальей и ее матерью.

– Вон оно как… Когда я просила у вас денег, мама, вы мне что сказали? Нет их! И не надейся ни на что! А сейчас, что получается? Ты приехала и блюдечко с голубой каемочкой привезла? Хорошо… Что еще тут скажешь?!

Бабушка тогда выгнала Наташу из комнаты и о чем-то долго говорила со своей дочерью.

Но убедить Наташину мать так ни в чем и не смогла. Та категорически отказывалась понимать, почему Наташе, при всем ее непонятном поведении, свалилось на голову все, что только может желать женщина в таком положении – и помощь, и поддержка, и даже жилье отдельное. Куда уж лучше-то! Выигрыш в лотерею и то не настолько хорош!

Что такого было в ее поведении, Наташ так и не уразумела. Она не гуляла, не делала глупостей. Понесла от мужа. Но это же нормально! А то, что у них так все сложилось, так тут не только ее вина есть. Правильно бабушка сказала: «Коль не вывезли, так оба виноваты! Не бывает так, чтобы в паре, тянущей повозку, одна лошадь везла, а другая ехала».

– А он еще и жеребец! Ему вдвойне положено тянуть! Не грусти, Наташка! Какие твои годы?

Про годы Наталья не сказала ничего, а вот бабушку не уставала благодарить снова и снова.

Квартира была куплена, и Наталья в который раз поразилась бабушкиной настырности и удивительной прозорливости. Измотав своими нравоучениями риелтора, бабуля умудрилась не только выбрать тот вариант, который ее устроил по всем параметрам, но еще и выбить хорошую скидку.

– Что ты так на меня смотришь, детка? Зря я, что ли, на базаре торговала все эти годы? Мало вырастить да выходить ту же картошку или капусту. Надо еще продать ее за хорошую цену. А это посложнее будет, чем грядки полоть. Уж ты мне поверь!

Квартиру бабушка нашла отменную. Четырехкомнатную. Да, в старом фонде и требующую ремонта, но это были уже мелочи. Бригада веселых чернооких парней, под управлением совсем невеселого прораба и чутким руководством бабушки, за пару месяцев привели это жилище в божеский вид, и Наташа, впервые на цыпочках войдя в свою комнату, где уже поставили детскую кроватку, разревелась.

– Что ж ты плачешь, глупенькая? Радоваться надо! – бабушка решительно вытерла нос Наталье и скомандовала. – Айда, новую кухню осваивать!

Кира родилась чуть раньше срока. Наталья нервничала, но все обошлось. Девочка росла здоровенькой, крепкой и на удивление нежной. Хотя удивляться тут как раз было и нечему. Наташа, получив от собственной матери порцию такого перца, что до сих пор свербело иногда в носу и пекло язык и губы, поняла, что со своим ребенком так поступать не станет никогда.

– Бабушка тебе ближе всех родных стала! Конечно! Квартирку купила, с дитем нянчится помогает! А я что?! Вы ж меня даже на порог не пускаете, чтобы с внучкой побыть!

– Мама, кто тебе мешал и когда? Ради Бога, приходи! Но не скандаль только! Кирочка пугается.

– Пугается она! У нее мир еще вверх ногами! Она – младенец! Что ее так напугало?! То, что я говорю громко?

– Мам, ты не говоришь… Ты кричишь… – Наташа чуть не плакала.

Самый дорогой и любимый ее человек слышать не хотел ее категорически.

– Вот посмотрим, как ты запоешь, когда твоя дочь так с тобой заговорит!

– Не заговорит! – слезы Наташины куда-то вдруг делись.

– Заговорит! Вот увидишь! Все от воспитания зависит! Я тебя избаловала и теперь хлебаю полным лаптем! Все: «Наташенька, Наташенька!» А она – вот так со мной, доченька любимая! На голову села и ножки свесила! И мать ей теперь не нужна!

– Спасибо, мама! – голос Наташи вдруг стал таким же спокойным, как и всегда.

– За что? – успокаиваться Натальина мать, конечно, не планировала так быстро, но поведение дочери ее озадачило.

– За науку, мам. Теперь я точно знаю, как делать не надо! Спасибо, что уберегла меня от ошибки!

– Что ты болтаешь?! – терпение матери закончилось, но Наташа ее уже не слушала.

В голове билась лишь одна мысль: «Я буду не такой мамой!»

Сказать легко.

Сделать сложно.

Наташа вовсе не уверена была, что делает все правильно, когда пыталась выстроить правильную линию поведения со своим ребенком. Кира не была капризной или вредной, но характер имела – дай Бог каждому! Точно знала, даже в очень маленьком возрасте, чего хочет и умела донести свою мысль не мытьем, так катаньем.

– Мамочка, а можно мне конфетку?

– Кирочка, после обеда!

– Совсем-совсем нельзя?

– Нельзя.

– Хорошо, мамочка! А после обеда можно две конфетки? Я буду хорошо кушать!

Наташа смеялась, глядя на свою хитрюгу, но выдавала ей две конфеты после того, как Кира отодвигала от себя пустую тарелку.

– Молодец!

Это были мелочи, но из них складывался характер Киры. Она быстро поняла, что скандал – дело совсем неблагородное и даже бабушку свою неугомонную умудрялась призвать к ответу, невинно строя ей глазки:

– Бабуленька, ты не ругайся! Это так некрасиво! А ты – красивая! Не надо, чтобы у тебя морщинки были. Иди сюда!

– Зачем? – Наташина мать и правда замолкала и переставала отчитывать родных.

Кира усаживала ее в кресло, забиралась на колени и начинала водить пальчиком по лбу и уголкам глаз.

– Вот так! Смотри, как хорошо получается! Все-все разгладим! И будешь ты опять красивенькая!

Наталья посмеивалась, глядя, как мать тает под ручонками Киры, словно льдинка на солнышке, но молчала. И правильно делала.

Со временем в семье все наладилось.

Наташа работала, а бабушка с дедом, который все-таки продал свое хозяйство и перебрался в город, присматривали за Кирой.

Вместе справлялись.

Сложно стало, когда заболела бабушка. Врачи хмурились, отказывались давать какие-либо прогнозы, но Наташе они были и не нужны. Она и так все понимала.

– Бабуленька, может быть в Москву поедем?

– Зачем это, Наташа? Ни к чему. Я жизнь прожила и уходить мне не страшно. Страшно вас оставлять. Да деда вот. Он что-то совсем загрустил. Не оставляйте его!

– Ты что такое говоришь!

– А и правда! Что это я? Не слушай меня, детка!

Именно в тот период Кира притащила в дом кота.