Я с тобой!

Лена глянула на ребят, тронула за обожженное ухо кота и вздохнула:

– Везунчик просто! Попробуем. Только, чур, я ничего не обещала!

Это «чур» прозвучало так знакомо, почти по-родному, что Ксения улыбнулась сквозь слезы. Сразу вспомнилось, как они носились по двору всей их бедовой компанией, играя в «лова».

– Чур, я в домике! – то и дело слышалось возле старого куста сирени.

Нет уже ни этого двора, ни куста, служившего им защитой и прибежищем. Теперь на месте их старенькой пятиэтажки – высотки, а компанию разбросало по свету так, что и не соберешь. Из всех в городе остались только Ксения с Сергеем, Вадим и Лена. Остальные разъехались кто куда. Правда, год назад, на Ленкиной свадьбе собрались почти все, и они тогда здорово провели время, вспоминая детство и свои проказы. И побеги на речку, когда все матери во дворе были полностью уверены в том, что их чада гуляют «за домом». И футбол на большом стадионе, откуда их не раз гоняли, но они приходили снова и снова, ведь там были настоящие ворота. И «казаки-разбойники», в которых играли двор на двор, поливая потом презрением проигравшую сторону до следующей игры: «Где уж вам! В носу не кругло!»

Лена сделала все возможное и невозможное. Кот выжил. Только ухо, которое пострадало так сильно, что подруга Ксюши только развела руками, пришлось оставить как есть. Оно заживало особенно долго, и Василий очень возражал, когда Ксения доставала флакон с зеленкой.

– Цвет не ваш, величество? Ну, извините!

Вадик, который уже привычно доставал две старые прихватки, чтобы держать «пациента», посмеивался:

– А у него характер!

– У меня тоже!

– Битва титанов! Ставлю на кота!

– Только попробуй! Давно с зеленым носом не ходил?

Василий под эту сурдинку умудрялся вывернуться из рук Ксюши, и начиналась погоня по всему дому.

Ксюша нарекла приемыша Василием и, заметив, что он совершенно не реагирует на простонародное «Васька», величала его только полным именем.

– Василий, радость моя, походишь немножко зелененьким, зато потом болеть не будет! – пыхтела она, зажимая вырывающегося кота и размазывая зеленку по нему, по себе и по Вадику заодно.

Через какое-то время и Ксюша, и Вадим пришли к выводу, что без кота их жизнь явно была несколько пресной. Если раньше они приходили с работы и без сил падали на диван, чтобы посмотреть какой-нибудь фильм и пообщаться, то теперь Василий делал все, чтобы им не было скучно даже полминуты. Сюрпризы, которые он тщательно и со вкусом готовил почти каждый день, заставляли сначала ругаться, а потом вздыхать, чередуя проклятия с уборкой или скачками за неуловимым хвостатым по всей квартире. Но неизменно, после того как все успокаивались, кот появлялся совершенно невозмутимый и усаживался в «позу Будды», как говорила Ксюша. Его вид был настолько комично-торжественен, что сначала Ксения, а потом и Вадик начинали смеяться, тут же забывая о том, что натворил этот злодей.

Угомонился Василий, когда к Ксении переехала бабушка. Валентина Андреевна сдавала все больше, и сама уже не справлялась. Кроме Ксюши, других вариантов, где «преклонить голову», у нее не было. Сергей жил один, дома почти не бывал, пропадая то на работе, то в компании таких же, как и он, байкеров. С ними Сергей исколесил почти всю страну и, возвращаясь из своих путешествий, твердил сестре:

– Ксюшка, лучше, чем дома, не бывает нигде! Точно тебе говорю!

Он заикнулся было о том, что бабушку заберет сам, но и Ксения, и сама Валентина Андреевна только рассмеялись в ответ.

– Гуляй, пока молодой! А мы уж как-нибудь сами. Девочками!

– И мальчиками! – Вадим притворно хмурился, за что тут же получал сразу два поцелуя. И от жены, и от бабушки, которая ее воспитала.

Родители Ксении и Сергея ушли один за другим в течение года. Сначала отец, который молчаливо боролся со страшной болезнью, терпя боль и стараясь не омрачать свои последние мгновения с семьей. А потом ушла и мать, не найдя в себе сил жить без любимого мужа. Резко обострившиеся проблемы с сердцем дали о себе знать, и Ксения с братом осиротели.

Валентина Андреевна не раздумывала даже минуты. Несмотря на возраст, она подняла все свои связи, которых у нее, как у лучшего эндокринолога города, было немало, и добилась, чтобы детей отдали ей, а не отправили в детдом. Единственная дочь, которую Валентина Андреевна родила почти в сорок лет, подарила ей сразу два счастья – внуков. И отдать их кому-то на воспитание для Валентины Андреевны было подобно предательству.

Бабушку Ксюша любила как никого на свете. Она звала ее к себе с того самого дня, как они с Вадимом поженились, но Валентина Андреевна отнекивалась:

– Молодые вы. Поживите сами. Зачем вам такой мухомор, как я, рядом?

– Ба!

– Не делай мне голову, Ксения Александровна! Ее есть кому сделать и без тебя! Придет время, и я вам еще успею надоесть. А пока радуйтесь тому, что у вас есть возможность побыть вдвоем.

Время пришло чуть раньше, чем планировала Валентина Андреевна, но ноги уже плохо слушались, зрение подводило, и справляться даже с несложными домашними делами становилось все труднее. Ксюша махнула рукой на бабушкины возражения и перевезла ее к себе.

– Бабуленька, и мне, и Вадиму очень далеко от тебя на работу. Так бы мы к тебе перебрались. Я понимаю, что ты не хочешь переезжать. Но я обещаю, мы будем тебя привозить в гости к подругам.

– Да разве я об этом переживаю?

– А о чем?

– Что помешаю вам…

– Бабушка! Ты не о том переживаешь!

– Вот скоро придет мое время…

– Да чтоб ты сто лет еще здорова была! – сердилась Ксюша. – Что за глупости?! Бросить меня хочешь? Нет уж! Дудки! Кому я своих детей доверю, а?

– Да куда уж мне, Ксюшенька?!

– Туда! Береги себя! Ты мне очень нужна! И Сергею тоже! Мы его так с тобой никогда не женим, если будем только и делать, что тебя жалеть!

– Найти бы ему девушку хорошую…

– Вот и займись! И выброси из головы всякие глупости!

Появление в доме Валентины Андреевны Василий воспринял поначалу настороженно. Как уж они договаривались, Ксения не знала, но сюрпризы по вечерам прекратились, и кот теперь строил из себя домашнего питомца, мирно полеживая на коленях у Валентины Андреевны и подставляя ей больное ухо.

– Ба, а почему он терпит, когда ты ему уши чешешь? Мне руки кусает.

– Может, потому, что мы симбиоз с ним?

– Почему?

– Он мне боль снимает, а я – ему. Не спрашивай меня, как это получается. Я не знаю и, как ученый, отвергать должна подобные теории, но ведь работает же! Мне становится легче, и, судя по всему, Васеньке тоже.

«Васенька» умильно жмурился, загоняя когти в плед, лежащий на коленях бабушки, а Ксюша только пожимала плечами – если так, то и ладно. Все лучше, чем землю из цветочных горшков по всему дому собирать.

При бабушке Василий был паинькой, а вот без нее…

Сегодня случился как раз такой день. Валентину Андреевну с утра забрал Сергей, чтобы «прокатить» по подругам, дав возможность поздравить их с Наступающим. Вадим, ради такого дела, одолжил шурину машину и остался дома помогать жене с подготовкой.

Убрав последние осколки, Вадик сокрушенно покачал головой. Починить не получится. Ксюша тихо плакала, вертя в руках остаток стеклянной Снегурочки. Фигурка раскололась на несколько частей, и голова в кокошнике теперь лежала на ладони Ксении.

– Жалко… Это Снегурку, кажется, дедушка бабуле подарил.

Она о чем-то задумалась, а потом сорвалась с места.

– Вот я… балда!

Быстро включив ноутбук, Ксения защелкала мышкой.

– Смотри!

На экране была точно такая же Снегурка, как та, что разбилась.

– Я же помню, что видела что-то похожее. Смотри, Вадик, она такая же!

– Здорово! Это аукцион?

– Да! Я здесь продавала дедушкину табакерку. Помнишь ту, от которой бабушка попросила избавиться?

– Ага.

– Вот! А здесь целый раздел с такими игрушками. И владелец живет в нашем городе! Это же такая удача! Вадик… Только вот…

Ксюша нахмурилась и разочарованно вздохнула.

– Чего ты?

– Она стоит…

– Дорого?

– Очень! Это какая-то редкая игрушка. Не знаю, почему у нее такая цена, но сам видишь.

Увидев цифры на экране, Вадим присвистнул:

– Ничего себе! Целое состояние! Слышишь, Василий? Ты угробил целое состояние! На эти деньги можно купить много-много таких котиков как ты.

Кот не повел даже ухом в сторону невнятных претензий. Как может какая-то стекляшка стоить дороже, чем он? Он единственный и неповторимый! Странно, что эти люди не понимают таких элементарных вещей.

Вадим немного постоял, глядя на расстроенную жену, а потом решительно шагнул к тумбе, на которой стоял телевизор.

– Здесь хватит!

Небольшая коробка, которую Вадим достал из ящика, на мгновение заставила Ксению оживиться, но потом она снова сникла.

– Нет, Вадик, мы же эти деньги на отпуск копили…

– И что? Подумаешь, отпуск! Что важнее, праздник без нервов с любимыми людьми или отпуск, который еще непонятно когда будет? Поедем в какое-нибудь место попроще. Не все ли равно куда? Главное, что вместе и к теплому морю. Разве я неправ?

Ответом ему были такие объятия, что Вадим не устоял на ногах и рухнул на диван вместе с Ксюшей, которая целовала его, приговаривая:

– Всегда знала, что выберу самого лучшего мужчину на Земле!

Владелец игрушки оказался бодрым старичком лет восьмидесяти, который прочел целую лекцию о том, какие игрушки были в ходу в царской России, а какие – в период СССР. Ксюша так заслушалась, что совершенно забыла о времени и спохватилась только тогда, когда Вадим коснулся ее руки.

– Ой! Простите, ради Бога! Вы так интересно рассказываете! Но нам нужно спешить! Игрушку необходимо вернуть на елку до того, как бабушка ее хватится.

– Простите, милое дитя, я думал, что вы коллекционируете подобные раритеты. Но теперь понимаю, что это не так. Позвольте полюбопытствовать, а зачем вам эта игрушка?

Ксения рассказала Михаилу Ивановичу и про кота, и про елку, и про то, как много эта игрушка значит для ее бабушки. И, когда она окончила свою речь, Михаил Иванович улыбнулся чуть лукаво и ушел в другую комнату. Маленький деревянный ящичек, выстланный ватой, который он отдал Ксении, заставил ее удивленно поднять брови:

– Это она?

– Да. Берегите ее! Обещайте мне!

– Конечно! Я теперь Василия даже близко к елке не подпущу! Вадим…

Вадик достал было конверт, но Михаил Иванович покачал головой:

– Нет, молодой человек! Не все можно купить за деньги! Сегодня мое сердце наполнено радостью, а в моем возрасте человек уже понимает, как много это значит. Мне хорошо от того, что есть еще такие люди как вы. Которые способны отказаться от своих планов ради того, чтобы не расстроить родного человека. Это очень дорогого стоит! Я старый холостяк, но знаю, что значит семья. Пусть эта безделица порадует вашу бабушку! Я понимаю, что миссия ваша носит секретный характер, но если вы когда-нибудь признаетесь ей в том, что случилось, передайте мой поклон и наилучшие пожелания!

Ксюша, не раздумывая больше, шагнула вперед и обняла Михаила Ивановича:

– Спасибо… Вы даже не представляете, что вы сейчас для нас сделали!

– Поверьте, я понимаю это очень хорошо! И сделал это не только для вас, но и для себя тоже!

Ксения и Вадим успели вернуться домой до приезда бабушки. Ксения как раз вешала Снегурку на елку, когда Валентина Андреевна, охнув, опустилась в кресло и вытянула натруженные за день ноги.

– Господи, как же дома хорошо! Устала… Зато всех увидела, со всеми пообщалась! Столько новостей, что нам теперь на все праздники хватит. Ксюша, детка, а что ты делаешь?

– Да вот, решила поправить немного игрушки. Мало ли! Чтобы не упали.

– А дай мне, пожалуйста, эту Снегурочку!

Валентина Андреевна протянула руку, и Ксении не оставалось ничего иного, как осторожно опустить хрупкую свою находку на ладонь бабушки.

– Дед твой подарил мне ее, когда мы собирались встречать наш первый Новый год вместе. Как я радовалась тогда! У нас была маленькая елочка, а на игрушки денег не хватило. И он купил мне одну-единственную эту Снегурку. Погоди-ка!

Валентина Андреевна провела пальцами по игрушке раз, потом другой и нахмурилась.

– Ксюша, а где моя Снегурочка?

– Бабуль…

– Только не ври мне! Я знаю, что это другая!

– Другая, – призналась Ксения. – А откуда ты знаешь?

– Потому что у моей была трещина. Вот здесь! – Валентина Андреевна провела пальцами по спинке Снегурки. – Я разбила эту игрушку в тот самый день, когда твой дедушка подарил мне ее. Уронила случайно, но очень удачно. Она не разлетелась вдребезги, а раскололась как-то пополам почти. И твой дедушка ее склеил. Специально ходил в реставрационные мастерские, чтобы узнать, как это лучше сделать. Видишь, как хорошо починил? Она столько лет меня радовала. Ксюша, а где моя Снегурочка?

Ксения опустилась на пол перед креслом бабушки и всхлипнула:

– Это я виновата! Надо было привязать елку, зафиксировать! Тогда Василий не смог бы ее уронить! И Снегурочка не разбилась бы, и зайчик остался бы цел…

– И ты из-за этого так убиваешься? – Валентина Андреевна легонько потрепала внучку по щеке. – Перестань сейчас же! Это просто вещи, Ксюша! Понимаешь? Память… Она же не в них. Она в сердце! И мне вовсе не нужна Снегурка, чтобы помнить твоего дедушку. Да, я, конечно, расстроилась, что она разбилась, но это такая мелочь по сравнению с тем, что ты у меня есть, что вы все здоровы. И ты, и Сережа, и Вадим! Разве может быть что-то важнее? Конечно, нет! Поэтому вытирай глазки и пойдем-ка займемся уже готовкой! А то Новый год на носу, а у нас еще ничего не готово!

Василий, взиравший на эту сцену с ничем не замутненной невозмутимостью, спрыгнул с дивана и, задрав хвост, направился на кухню.

– О! Видишь? Наш разбойник полностью со мной согласен! Идем!

А спустя несколько часов, под бой курантов над столом поднимутся бокалы, и Михаил Иванович, которого Ксения с Вадимом пригласят встретить с ними Новый год, на правах гостя провозгласит тост, и все дружно подхватят его пожелания здоровья и счастья. Василий будет тихо сидеть на спинке дивана, а потом стечет с нее черной каплей, пристроившись под боком у Валентины Андреевны. Она потреплет его за оборванное ухо и тихо шепнет:

– Что, разбойник, натворил дел? Спасибо тебе! В нашей маленькой семье, кажется, прибыло и теперь на одного хорошего человека в нашем доме станет больше. А это очень здорово! И за это я прощу тебе даже Снегурку. Спасибо…

Тихое урчание станет ей ответом, и Валентина Андреевна улыбнется новому знакомому, а потом кивнет своим «детям».

И правда, что грустить в такой день? Будем здоровы!

Добро по завещанию

– Ох, Леночка! Как ты вовремя! Я уж и не знаю, что делать!

Елена поставила на лавочку тяжелый пакет с продуктами и вздохнула.

– Что случилось, Вероника Алексеевна?

Спокойно, Лена! Помним – вежливость и еще раз вежливость. Только так со стариками! Пусть и вредными.

А о том, что Вероника Алексеевна Степанцева вредная – знал весь район. Скандальнее даму было еще поискать.

Почему даму?

Да потому, что скандалила Вероника Алексеевна исключительно вежливо, но довести «до ручки» могла кого угодно.

– Милая, вы не совсем правы.

– Я вам не милая!

– Ах, какое несчастье! В наше время женщинам быть милыми считалось за благо, а нынче… Что уж говорить – потерянное поколение! Но вы все-таки уберите за своей собачкой.

– А иначе – что?

– А иначе о вас, дорогая, будет знать весь район!

Тем, кто всерьез не воспринимал подобные угрозы, считая их пустыми и несостоятельными, Вероника Алексеевна довольно доступно объясняла, что с ней шутки плохи в кратчайшие сроки. Причем, делала она это не словами, а делом. Нагрубивший ей уже на следующий же день появлялся «на доске не почета».

Так называла Вероника Алексеевна каждое дерево, столб, доску объявлений и прочие места размещения объявлений, на которых расклеивала листочки с распечатанной фотографией нарушителя и почти всегда одинаковым тестом: «Мы ими не гордимся!». Далее шло описание нарушения, в коем бедолага был замечен. Листочков таких было множество. Принтер, которым научил Веронику Алексеевну пользоваться сосед, работал исправно. Бумагой, благодаря хорошей пенсии и помощи детей, она закупалась в промышленных масштабах. А учитывая то, что своим первостепенным долгом Вероника считала необходимость навести порядок во вверенном ей самой себе районе, то незначительные штрафы, которые периодически назначались ей по решению суда за подобную деятельность, нисколько ее не пугали. Она исправно посещала каждое заседание, уже привычно раскланиваясь с судьями и извиняясь, что приходится отнимать их драгоценное время. От нее уже не отмахивались, как от назойливого комара, а воспринимали как неизбежное зло или благо, в зависимости от отношения и обстоятельств.

Да, иногда ее благодарили. Как, например, в том случае, когда благодаря ее «деятельности» по всему району была отремонтирована ливневая канализация. Это было самым громким «делом» Вероники Алексеевны, стоившим ей почти десяти лет жизни, бессчетных скандалов с чиновниками всех мастей и рангов и массы бессонных ночей. Но после того, как оно увенчалось триумфальной победой, район притих и перестал воспринимать ее как типичную скандалистку. Ибо теперь все понимали, что таковой Вероника Алексеевна не являлась. А владельцы машин, которые, наконец, перестали изображать из себя подводные лодки после каждого ливня, вежливо раскланивались со спешащей куда-то Вероникой и гадали, не их ли физиономии будут красоваться на беленьких листочках, которые сжимала в тонких ухоженных руках эта дама. Каждый вспоминал о своих «грехах» и, перебрав в памяти все возможное, облегченно вздыхал вслед Веронике Алексеевне.

Доставалось от нее собачникам, не спешащим убирать за своими питомцами и выводить их на прогулку хотя бы на поводке, не говоря уже про намордник; заполошным мамашам, которые не считали нужным как следует присматривать за своими отпрысками, предпочитая бутылочку пива и лавочку возможности провести время со своим ребенком; злостным неплательщикам алиментов; «тихим» и «громким» алкоголикам; а также всем тем, кто элементарные правила сосуществования считал чем-то лишним, предпочитая жить по собственным порядкам и не считаясь с окружающими.

Конечно, далеко не все были довольны ее деятельностью. И однажды Веронику Алексеевну даже подкараулили в темном переулке поздно вечером, когда она спешила домой от разболевшейся сестры. Били ее недолго, так как подонков кто-то спугнул, но этого хватило, чтобы рвение ее не иссякло, а, напротив, возросло. Ведь если кого-то задело то, что она делает, до такой степени – значит, все не зря!

Синяки прошли, а вот сломанная нога срослась не совсем правильно. И с тех пор беспокоила Веронику Алексеевну каждый раз, когда менялась погода.

Но и тут эта удивительная женщина находила некоторые плюсы:

– Зато я точно знаю, брать ли с собой зонт! Разве не прелесть?

Виновников появления природного барометра, в который превратилось колено Вероники Алексеевны, нашли довольно быстро. Они получили самое суровое наказание, ведь в судейской коллегии Веронику Алексеевну знали практически все. Благодаря своей деятельности она давно уже стала там притчей во языцех.

Ну и кроме того, благодаря случившемуся Вероника Алексеевна приобрела крайне полезные связи в виде трех участковых и одного следователя, которых не стеснялась беспокоить время от времени там, где не могла справиться сама.

– Алешенька, милый, ты мне чертовски необходим! – звонила Вероника участковому.

И «Алешенька», усатый великан, по совместительству являющийся, после покупки собственной квартиры, еще и ближайшим соседом Вероники Алексеевны, спешил на ее зов. Да и как иначе? Ведь эта странная, сухонькая, словно былинка, вежливая, но грозная во всех отношениях женщина, сумела буквально за полгода завоевать сердца не только его супруги и детей, но и матери, которую Алексей боялся как огня. А случилось это, когда, благословляя небеса, он смог, наконец, разъехаться со своей неугомонной родительницей, изводящей его, невестку и внуков день и ночь. И именно Вероника Алексеевна была той, кто объяснил ей, что «шастать к великовозрастному сыну каждый день по поводу и без не самая лучшая идея».

– Милая моя, вы так плохо его воспитали?

– Что вы такое говорите! Я – прекрасная мать!

– Нисколько в этом не сомневаюсь! Но позвольте! Если ваш сын получил такое хорошее воспитание, неужели ему до сих пор нужен ваш платочек и ваше участие? С участием, положим, все понятно. Мать есть мать. Но платочек, милая! Платочек!

– Какой еще платочек? – сбитая с толку мать Алексея терялась, не зная, как отвечать на вопросы этой женщины с колючим и как будто даже недобрым взглядом.

– Носовой, разумеется. Вы же до сих пор вытираете ему носик! Разве не так? Бог мой, как это печально, когда ребенок в таком возрасте не умеет бороться с насморком самостоятельно! Что за дети пошли?! Сколь ни вкладывай в них, как ни воспитывай, а приходится держать все под контролем… Сочувствую вам, дорогая! Это, безусловно, достойно сожаления!

Нужно ли говорить, что визиты матери Алексея сократились до такой степени, что его семейство вздохнуло, наконец, спокойно? А уровень благодарности к Веронике Алексеевне, которая смогла объяснить то, что не представлялось возможным, в двух словах и паре вздохов, зашкаливал.

Елена, которая работала социальным работником уже несколько лет, разумеется, все о Веронике и ее «связях» знала. А потому очень удивилась, увидев эту грозную особу в слезах на лавочке у подъезда.

– Почему вы плачете?

– Леночка… Ваша подопечная… Галина Ивановна…

– Что с ней?! – Елене невольно вскинула глаза на знакомые окна.

– Там Алешенька сейчас. Гали больше нет…

Елена охнула и опустилась на лавочку, чуть было не сев мимо нее.

Что ж за день-то такой?!

С утра у ее дома прорвало канализацию, и из-за этого дети опоздали в школу. А потом Лена в пух и прах разругалась с мужем. Нет, конечно, Славика своего она любила и даже местами боготворила. Ведь поди найди сейчас такого мужика, чтобы не пил, не курил, жену и детей любил больше жизни, да еще и зарабатывал прилично. Редкость! Почти уникум! По крайней мере, так ей говорят подруги. Но живет-то с ним она, Лена. И нет-нет, да и приходится давать волю чувствам, как сегодня, например. Хотя, конечно, если подумать, то проблема, из-за которой случился скандал, яйца выеденного не стоит. Лампочку эту злосчастную, из-за которой все и случилось, Лена вполне могла поменять и сама. Не в первый раз.

Нервы сдают, что ли? Возраст? Женское?

Куда там! Глупость, да и только! Подумаешь, просила она всю неделю! Давно бы сама сделала! А теперь – дуйся, мирись, налаживай опять отношения… Столько лишней мороки из-за ерунды! Ведь, вон, как бывает… Был человек и… нет его…

Еще вчера Галина Ивановна просила ее купить корм для своих котов, а сегодня…

Лена всхлипнула раз-другой и разревелась в голос, не справившись с нахлынувшими чувствами.

– Ох, милая… Ну что же вы так! Держите платочек!

Белоснежный платок лег на колени Елены, и она еще пуще разревелась.

Как похож был этот платочек на тот, что подарила ей Галина Ивановна на Новый год!

– Это вам, Леночка! Скромный презент с моей бесконечной благодарностью!

– Боже, красота какая! А это что? Вышивка?

– Да. Ваши инициалы.

– С ума сойти! Такую красоту использовать по назначению просто преступление!

– Леночка, это всего лишь платок. Я, к сожалению, не могу подарить вам чего-то более стоящего. Сами знаете, какая у меня пенсия.

– Галина Ивановна, моя бабушка говорила, что лучший подарок – это когда о тебе помнят.

– Мудрая женщина была ваша бабушка. Жива она?

– Нет. У меня давно уже никого из родных не осталось. Моя родня – это муж и дети.

– Как жаль! Только не поймите меня неправильно! Я жалею сейчас вовсе не о том, что у вас есть супруг и вы – мама. Это – прекрасно! У меня же ни того, ни другого не случилось. И потому мне жаль… Жаль, что иногда случается так, что при наличии большого количества родственников ты остаешься в полном одиночестве на старости лет и никому до тебя нет никакого дела. Разве что спросят, не собралась ли ты примерить купленные уже давно белые тапки. Зажилась, мол.

– Вы о себе сейчас говорите?

– Да, дорогая. О себе… У меня не было своей семьи и детей, но есть масса родственников, которые всегда точно знали, как мне жить нужно. Сестры, брат, дяди-тети, родители… Все старались мне помочь… Только помощь эта оказалась медвежьей услугой и обернулась тем, что я теперь одна. То мой выбор не нравился родным, то они считали меня не в состоянии правильно оценить ситуацию, а в результате – вот. Нет, конечно, я и сама кругом виновата. Но результат, Лена… Результат… Одиночество… Страшная штука, скажу я вам, Леночка! Человек – существо социальное. И что бы там ни говорили, одному ему очень плохо. Мне – плохо! Если бы не мои коты, я не знала бы, зачем я живу. Небо копчу, как сказала одна из моих племянниц, после того, как я отказалась пустить ее на постой. Сестра моя так ругалась… Ведь ее дочь собиралась поступать в престижный вуз и ей срочно нужна была квартира.