bannerbanner
Диктуя правила.
Диктуя правила.

Полная версия

Диктуя правила.

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 7

– У вас есть два часа, – отчеканила слова надменная секретарша, и в её голосе звучало безразличие и отстранённость.

Девушки, как по команде закрутились возле Марьяны, рассматривая её лицо, фигуру, волосы – не как человека, а как холст, который нужно преобразить, или, скорее, как товар, который нужно упаковать в красивую обёртку.

– Подождите, – наконец вынырнула из вакуума Марьяна, ощущая, как реальность ускользает сквозь пальцы. – Я хочу в туалет.

– Конечно, – остановились они, обменявшись понимающими взглядами. – Дверь слева, – кивнула головой симпатичная рыжеволосая девушка, с идеальными бровями, словно нарисованными искусным художником.

Марьяна залетела в спасительную комнату, как раненная птица, искавшая укрытие. Лихорадочно достав телефон из сумки, она взглянула на своё бледное лицо в зеркало и застыла. В отражении она увидела не себя, а испуганную незнакомку с расширенными от ужаса глазами и дрожащими губами.

В этот момент она поняла, что другого пути у неё нет. Теперь оставалось только смириться со своей участью и как-то объяснить это подругам, которые ждали её внизу, наивно полагая, что речь идёт, всего лишь о деньгах.

Ей казалось, что с их расставания прошли уже часы, но нет – всего двадцать минут, которые перевернули её жизнь, как песочные часы, высыпав все её мечты, планы и надежды в бездонную пропасть.

"Ладно," – подумала Марьяна, сжимая телефон так, что побелели костяшки пальцев. – "Я обязательно что-нибудь придумаю, безвыходных ситуаций не существует». – уговаривала она сама себя, умываясь прохладной водой, пытаясь прийти в норму – я справлюсь!"

Она набрала номер Зои, стремясь собрать осколки своего самообладания. Каждый гудок отдавался в висках пульсирующей болью.

– Марьяна! – голос подруги звучал встревоженно. – Что происходит? Мы уже начали волноваться!

– Всё… всё в порядке, – солгала Марьяна, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. – Просто… это займёт больше времени, чем я думала.

– Что значит "больше времени"? – не поняла Зоя. – Марьян, ты какая-то странная. Что он тебе сказал?

– Ничего особенного, – Марьяна старалась, чтобы голос звучал ровно, но предательская дрожь всё равно прорывалась. – Просто… мне нужно подписать какие-то бумаги, договориться о выплатах… Бюрократия, ты же знаешь.

– И сколько это займёт? – в голосе Зои слышалось недоверие.

– Я.… я не знаю точно, – Марьяна закусила губу до боли, чтобы не расплакаться. – Слушайте, вы езжайте на дачу без меня. Я приеду завтра, обещаю.

– Что? – возмутилась Зоя. – Мы не оставим тебя одну с этим… этим…деспотом.

– Зоя, пожалуйста, – в голосе Марьяны появились умоляющие нотки. – Так будет лучше. Правда. Я.… я справлюсь.

Последовала пауза, во время которой Марьяна слышала приглушенные голоса – Зоя, видимо, совещалась с Галей.

– Ты уверена? – наконец спросила Зоя. – Мы можем подождать.

– Нет, – твёрдо сказала Марьяна, хотя внутри всё кричало: "Не уходите! Спасите меня!". – Езжайте. Софья Николаевна расстроится, если вы не приедете. И.… и передайте ей, что у меня… что мне нужно срочно доделать проект для работы. Скажите, что я извиняюсь.

– Марьяна, – голос Гали, которая, видимо, взяла телефон у Зои, звучал серьёзно. – Если что-то не так, скажи прямо. Мы никуда не уедем.

Марьяна закрыла глаза, чувствуя, как по щеке скатывается одинокая слеза. Как объяснить им, что произошло? Как рассказать об ультиматуме и космической сумме, которую ей придётся выплачивать? Да и чем могут помочь подруги в этой ситуации, только посочувствовать.

– Всё в порядке, Галь, – произнесла она с фальшивой уверенностью. – Просто бумажная волокита. Я разберусь и приеду завтра. Обещаю.

– Точно? – в голосе подруги всё ещё слышалось сомнение.

– Точно, – подтвердила Марьяна, чувствуя, как каждое слово ложью жжёт язык. – Езжайте. Я позвоню вечером.

После ещё нескольких минут уговоров подруги наконец согласились уехать, хотя и неохотно. Марьяна закончила звонок и прислонилась к холодной стене туалета, чувствуя, как силы покидают её. Телефон выскользнул из ослабевших пальцев и с глухим стуком упал на пол.

Она медленно сползла по стене, обхватив колени руками. Внутри всё сжалось в тугой узел боли и отчаяния. Как она могла оказаться в такой ситуации? Как обычная поездка на велосипеде привела к тому, что теперь она должна… должна…

Мысль не желала оформляться до конца, словно сознание защищало её от полного осознания ужаса положения.

Тихий стук в дверь вернул её к реальности.

– Всё в порядке? – спросил женский голос с другой стороны. – Вам помочь?

Марьяна вытерла слезы тыльной стороной ладони и глубоко вздохнула, пытаясь собраться.

– Нет, – ответила она, поднимаясь на ноги. – Я сейчас выйду.

Она посмотрела на себя в зеркало ещё раз. Глаза покраснели от сдерживаемых слез, но в них появилось что-то новое – решимость. Если это её судьба, если это цена, которую она должна заплатить за свою беспечность, то она встретит её только с поднятой головой.

"Я справлюсь," – сказала она своему отражению. – "Я всё преодолею."

С этой мыслью она открыла дверь, готовая к своему преображению – не только внешнему, но и внутреннему. Готовая стать той, кем ей придётся быть следующие два года. Любовницей человека, которого она боялась и кажется уже ненавидела.

Точка невозврата была пройдена. Теперь оставалось только идти вперёд, в неизвестность, которая пугала больше, чем любой кошмар.

Буквально через полтора часа Марьяна застыла перед зеркалом, не узнавая отражение. Перед ней стояла незнакомка – изысканная, элегантная, словно сошедшая со страниц глянцевого журнала.

Платье цвета шампань облегало её фигуру, подчёркивая каждый изгиб с деликатной нежностью. Лёгкая ткань струилась вдоль тела, словно жидкое золото, лодочки в тон, на тонкой шпильке, делали её ноги визуально длиннее, придавая походке грациозность лесной нимфы.

Её распущенные черные волосы, с ровным срезом, каскадом спадали вдоль спины, напоминая полночный водопад в лунном свете. Каждая прядь блестела, словно была соткана из тончайших шёлковых нитей, отражая свет мягким мерцанием.

Большие зелёные глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, смотрели из зеркала с какой-то затаённой грустью, которую не смог скрыть даже искусный макияж. Нюдовые тени, придавали взгляду глубину и таинственность, а лёгкий хайлайтер на скулах, создавал эффект внутреннего сияния, словно кожа была освещена изнутри мягким светом. Губы, подчёркнутые персиковым блеском, казались нежными лепестками только что распустившегося цветка.

Это была она – и одновременно другая девушка, смотрящая на неё из зеркала. Словно бабочка, вылупившаяся из кокона, прекрасная, таинственная и чужая.

Дверь неожиданно открылась, разбивая хрупкий момент самосозерцания, и на пороге появилась знакомая секретарша. Она окинула Марьяну оценивающим взглядом, не выказав никаких эмоций, словно перед ней стоял не человек, а манекен, успешно подготовленный к показу.

– Следуйте за мной, – произнесла она тоном, не предполагающим возражений.

Марьяне ничего не оставалось, как подчиниться, теребя в руках свою поношенную сумку, куда она с трудом запихнула свои вещи, которая выглядела нелепым диссонансом рядом с её новым обликом.

Каждый шаг, по коридору, отдавался в сердце глухим ударом. Она шла как приговорённый к казни, считающий последние метры до эшафота. Звук её каблуков по мраморному полу звучал как финальный аккорд, отсчитывающий секунды до неизбежного.

Открыв перед ней дверь уже знакомого кабинета, секретарша чуть поморщилась, глянув на её ношу, но промолчала, словно не желая тратить слова на что-то настолько незначительное.

Сделав несколько робких шагов, Марьяна предстала перед Киром

Алексеевичем, который стоял у окна, разговаривая по телефону. Его силуэт, очерченный закатным солнцем, казался вырезанным из черной бумаги – чёткий, резкий, непроницаемый. Он говорил короткими, властными фразами, не тратя лишних слов, как человек, привыкший, что каждое его слово имеет вес и последствия.

Закончив разговор, он медленно обернулся, окинув Марьяну тяжёлым, нечитаемым взглядом. Его глаза, холодные как лёд, скользнули по ней сверху вниз, оценивая результат работы стилистов с бесстрастностью коллекционера, рассматривающего новый экспонат.

– Пойдём, – пробасил он равнодушно, направляясь к двери, не дожидаясь ответа, уверенный, что она последует за ним, как послушная тень.

Они прошли к лифту в сопровождении ещё одного мужчины, который появился словно джин из бутылки – бесшумно и внезапно. Его присутствие ощущалось как незримая угроза, напоминание о том, что побег невозможен.

В лифте Марьяна стояла, опустив глаза, боясь встретиться взглядом с Киром. Она чувствовала себя товаром, который только что упаковали в красивую обёртку и вручили его владельцу. Каждая секунда в замкнутом пространстве кабины была пыткой – воздух казался слишком густым, чтобы дышать.

Когда они спустились в холл, ничего не изменилось, кроме, маячившего у выхода знакомого силуэта, неожиданно появившегося Берёзы. Когда они подошли ближе, Берёза, узнав Марьяну, присвистнул с нескрываемым восхищением, но тут же осёкся, под предупреждающим взглядом Кира.

В этот момент Марьяне казалось, что над ней насмехаются, что она стала объектом какой-то жестокой шутки. Она чувствовала себя абсолютно не в своей тарелке, когда водитель открыл перед ней дверь, того самого "Майбаха" – автомобиля, который перевернул всю её жизнь.

Глава 7. Ужин.

Салон машины встретил её запахом дорогой кожи и едва уловимым ароматом мужского парфюма – терпким, с нотами сандала и амбры. Марьяна безропотно села, стараясь занимать как можно меньше места, словно надеясь стать невидимкой.

Рядом расположился Кир Алексеевич, вальяжно откинувшись на спинку кожаного кресла. С каменным лицом он листал сообщения в телефоне, не обращая на Марьяну никакого внимания, словно она была частью интерьера автомобиля – функциональной, но не заслуживающей особого внимания.

Машина тронулась, плавно вливаясь в поток транспорта. За окном проплывала вечерняя Москва – яркая, шумная, беззаботная. Люди отмечали праздник, смеялись, общались, жили своей обычной жизнью. Марьяна смотрела на них с тоской и может даже, с капелькой зависти.

Она украдкой бросила взгляд на своего «хозяина". Профиль Кира был словно высечен из мрамора – чёткая линия подбородка, прямой нос, плотно сжатые губы. Ни один мускул на его лице не дрогнул, ни одна эмоция не прорвалась сквозь маску холодного безразличия. Он был как крепость – неприступный, закрытый, опасный.

В этот момент Марьяна поняла, что перед ней не просто богатый и властный мужчина. Перед ней был человек, привыкший контролировать всё и всех, человек, для которого люди были лишь фишками на доске сянцы – полезными или бесполезными, но никогда – равными.

Машина плавно затормозила у Смоленского пассажа – величественного здания, сочетающего в себе две эпохи, сливающиеся воедино. Водитель, словно выполняя хореографически выверенное движение, вышел и открыл заднюю дверь перед Архаровым, который незамедлительно выскользнул наружу, протянув ладонь Марьяне.

С внутренним трепетом, который она тщательно скрывала под маской спокойствия, Марьяна с колебанием, вложила свою ладонь в его. Прикосновение оказалось неожиданно мягким и тёплым – контраст с ледяным взглядом и стальным характером. Кир усмехнулся уголком губ, ведя её за собой, словно дрессировщик, выводящий на арену экзотическое животное.

Краем глаза Марьяна заметила, что их всё это время сопровождал знакомый джип, в котором сидели Берёза и мужчина с татуировкой солнца. К её удивлению, они последовали за ними невидимой тенью, держась на почтительном расстоянии – достаточно близко, чтобы вмешаться, и довольно далеко, чтобы не привлекать внимания.

Архаров, казалось, совершенно ничего не замечал, хотя Марьяна была уверена, что ни одна деталь не ускользает от его внимания. Войдя в лифт, они остались одни – момент интимности, от которого по спине пробежал холодок.

Кир нажал на кнопку 16, и лифт беззвучно устремился вверх, отсчитывая этажи.

– Мне нравится, Марьяна, что ты умеешь молчать, когда мне требуется тишина, – вдруг начал он разговор, пронзая ледяным взглядом. – Но сейчас я бы хотел, чтобы ты поддерживала беседу. К месту, – с нажимом добавил Кир, словно вбивая гвоздь. – Проявлять инициативу не надо, но и строить из себя глухонемую не стоит. Ты поняла меня?

Он повёл бровью, ожидая ответа, как император, снисходительно позволяющий подданному говорить.

– От сегодняшнего вечера зависит наше с тобой сотрудничество, – продолжил он, когда лифт звякнул, сообщая о прибытии. – Сама решай: будешь ли ты просто моей подстилкой или женщиной, которую не стыдно вывести в люди, – отрезал он, выходя из лифта.

Если бы не окружающая пафосная обстановка, не множество гостей, мелькающих в холле ресторана, Марьяна бы упала в обморок или, что ещё лучше, влепила бы ему пощёчину. Но время для принятия решения было ограничено, а варианты – неутешительны.

Подстилкой она точно быть не хотела. Поэтому, собрав оставшиеся силы и волю в кулак, она твёрдо для себя решила, что приложит максимум усилий, но в грязь лицом не ударит. Тем более, что Софья Николаевна, пока они учились в университете, очень многому их научила. Этикет и нормы поведения Марьяна знала отлично, даже некоторые французские выражения, какой вилкой следует есть то или иное блюдо, и о чем следует говорить в высшем обществе. В этом отношении она чувствовала себя абсолютно уверенно.

На входе в ресторан, в котором Марьяна никогда не была, но много о нем читала (он входил в список 50 лучших ресторанов мира), их встретила хостес —вышколенная девушка с профессиональной улыбкой. Она проводила их по резной деревянной лестнице на второй этаж, под стеклянный купол.

Интерьер ресторана поражал изысканной сдержанностью и вниманием к деталям. Деревянные панели из тёмного дуба, с тонкой ручной резьбой создавали атмосферу аристократического клуба. Мягкий, приглушенный свет струился из хрустальных люстр, отражаясь в зеркальных поверхностях, создавая игру теней и полутонов. Воздух был наполнен ароматами изысканных блюд и едва уловимым запахом дорогих духов.

Под куполом было многолюдно. За длинной барной стойкой, выполненной в том же стиле, что и лестница, сидели гости, пили шоты из крошечных хрустальных рюмок. Некоторые расположились за небольшими столиками вдоль прозрачного стекла, откуда открывался захватывающий вид на вечерний город, сверкающий и равнодушный.

Их вели дальше, к уютным голубым диванчикам с большим круглым столом, где уже сидела компания из четырёх человек. Два мужчины лет тридцати пяти и две женщины, явно привыкшие к роскоши и вниманию.

Марк Савельев, блондин с лёгкой щетиной на щеках, в превосходно сидящем графитовом костюме, который, казалось, был создан специально для его атлетической фигуры, был старым другом и партнёром Архарова. Рядом с ним сидела его любовница Лика, шатенка лет двадцати пяти, её точёные черты лица, высокие скулы и миндалевидные глаза, цвета горького шоколада, притягивали взгляд. Платье из шелка, цвета бургундского вина, подчёркивало её стройную фигуру, а минималистичные украшения из белого золота, говорили о неплохом вкусе.

Артур Шалимов, был полной противоположностью присутствующих мужчин, полнотелый, невысокого роста, брюнет, с модной ухоженной бородой, но с тем редким шармом, который присущ людям, уверенным в своей привлекательности. Он сидел напротив со своей очередной пассией. яркой блондинкой Настасьей, которая старалась всеми силами понравиться ему.

Мужчины, заметив Кира, поднялись, пожав ему руку с теплотой, которая бывает между деловыми партнёрами, знающими цену друг другу.

– Я думал ты уже не приедешь! – укоризненно заявил Марк.

– Дела, – лаконично ответил Архаров, и этого, казалось, было достаточно для объяснения.

Кир представил Марьяну как "свою женщину" – спокойно, без эмоций, словно речь шла о прогнозе погоды. Внутри Марьяны всё кипело, но внешне она сохраняла безмятежность, лишь лёгкий румянец на щеках выдавал её истинные чувства.

– Очень приятно, – произнесла Марьяна с милой улыбкой, стараясь не замечать оценивающие взглядов, которыми её одарили присутствующие.

Она грациозно опустилась на диван, сохраняя идеальную осанку, как учила Софья Николаевна. "Спина прямая, подбородок параллельно полу, руки спокойно лежат на коленях," – вспомнила она наставления и почувствовала прилив уверенности.

Внутри неё бушевал ураган эмоций, но внешне она была воплощением спокойствия и достоинства. Если ей суждено играть роль "женщины Архарова", она сделает это безупречно – не ради него, а ради себя.

Кир сел рядом, сохраняя дистанцию – ни намёка на интимность или привязанность. Его лицо оставалось непроницаемым, как маска, глаза – холодными, как арктический лёд. Он существовал в своём мире власти и контроля, позволяя остальным лишь созерцать на почтительном расстоянии.

О делах за столом никто не говорил – все собрались, чтобы отметить 9 мая и посмотреть салют с лучшей точки города, откуда открывался вид, способный заставить даже самых искушённых гостей, замереть в восхищении. С высоты ресторана Москва расстилалась световой картой, указывая направления реками фонарей.

Открыв меню, предоставленное официантом – молодым человеком с безукоризненной выправкой и лицом, лишённым всякого выражения, – Кир методично изучил предложенные блюда.

– Салат с осьминогом, оливками и томатами, на горячее – лобстера с соусом и икрой, тартар из сладких креветок и манго, Виски Макаллан Дабл Какс – озвучил он заказ – Не возражаешь, Марьяш? – спокойным тоном спросил он, глядя, как она листает меню с видом, будто от этого выбора зависела судьба мировой экономики.

– Нет, – ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Пить что будешь? – спросил он, словно делая одолжение, позволяя ей самой выбрать яд.

– Лимончелло, – тихо ответила Марьяна, закрывая папку с меню.

Официант, выслушав других гостей, предпочитавших мясо и коньяк, откланялся с грацией придворного, покидающего королевские покои.

– Вы бывали здесь, Марьяна? – вдруг спросил Артур, откровенно рассматривая Тимофееву, с явным интересом.

– Нет, – ответила она, чувствуя себя под прицелом. – Но я о нем много слышала положительного. Шеф-повар Мухин – настоящий алхимик кулинарии. Говорят, его дегустационное меню – это не просто еда, а путешествие через вкусы, текстуры и воспоминания. Особенно его фирменное блюдо с трюфелями и фуа-гра, которое, как я читала, он готовит с использованием техники молекулярной гастрономии.

Марьяна произнесла это с такой непринуждённой элегантностью, словно всю жизнь обедала в ресторанах со звёздами Мишлен, а не экономила на обедах, чтобы купить новые кроссовки.

– Вы работаете в этой сфере? – не унимался Артур, продолжая свой допрос с настойчивостью следователя, стараясь узнать больше подробностей.

– Боюсь, что я слишком далека от ресторанной деятельности, – завуалированно ответила Марьяна, – но иногда вникаю в тонкости. Мне кажется, хороший вкус не ограничивается профессиональной сферой, не так ли?

Она улыбнулась с лёгкой загадочностью, словно предлагая ему самому разгадать эту головоломку.

– Заинтриговали, – вмешался в разговор Марк, подаваясь вперёд с видом охотника, почуявшего добычу. – Чем же вы занимаетесь, Марьяна?

– А вы? – мило улыбнувшись, она перевела вопрос в его направление с ловкостью опытного теннисиста.

– Браво! – похлопал в ладоши Марк, явно оценив её манёвр. – Прямой вопрос парировать встречным – классика жанра. Я, если вам интересно, занимаюсь инвестициями. Превращаю деньги в большие деньги. Скучно, но прибыльно.

– Ничто так не скучно, как зарабатывание денег, и ничто так не интересно, как их трата, – парировала Марьяна, вспомнив цитату, которую где-то вычитала.

– Недостаточно просто иметь деньги, надо ещё уметь их тратить! – воскликнула Настасья, пытаясь поддержать разговор и произвести впечатление.

Думаю, что с этим вы прекрасно справляетесь – заметил Марк, многозначительно посмотрев на Лику.

Не в деньгах счастье – отмахнулась девушка – а в их возможностях – приобняла Марка, флиртуя – щедрость, вежливость королей, дорогой – чмокнула его в щёку – я же не прошу тебя купить мне Бентли, а всего лишь BMW –

притворно захныкала.

Всего лишь? – усмехнулся Марк – ты так уверенна в себе, умм?

с насмешкой посмотрел на неё.

Ты хочешь, чтобы я сейчас на тебя обиделась! – наигранно надула губы Лика – сегодня такой замечательный вечер, праздник, давай не будем портить друг другу настроение

Умеешь ты уговаривать! – приобнял её за плечи – а вы Марьяна, какие автомобили предпочитаете?

Мне нравятся спортивные автомобили, но водить, к сожалению, я пока не умею – пожала плечами Марьяна.

Кир, всё это время наблюдавший за ней, с непроницаемым выражением лица, едва заметно приподнял бровь – жест, который мог означать как одобрение, так и предупреждение. Он изучал её, как учёный исследует неожиданно интересный образец под микроскопом.

Она выдохнула с облегчением, когда официант начал расставлять закуски и напитки, создавая паузу в этой дискуссии. Бокалы наполнились, и Марк поднял свой, предлагая тост:

– За День Победы! За тех, кто сражался за нашу свободу, за тех, кто не вернулся, и за мирное небо над головой!

– За Победу! – эхом отозвались все, поднимая бокалы.

Марьяна сделала глоток Лимончелло, чувствуя, как сладко-кислая жидкость обжигает горло. Она, только что, выдержала первое испытание в этом новом, чужом для неё мире, о котором совершенно ничего не знает.

Попробовав невероятно вкусные блюда, поддерживая непринуждённую беседу, Марьяна всё это время чувствовала себя актрисой на сцене, играющая роль, но внутренне испытывающая невыносимое напряжение.

Наблюдая, как в небе начинают расцветать первые залпы праздничного салюта, окрашивая в цвета триумфа и надежды, она пыталась себя убедить, что если выдержит этот вечер, то возможно, она найдёт способ обернуть эту ситуацию в свою пользу.

Около одиннадцати часов ужин благополучно закончился. Сев в машину, Марьяна почувствовала, как страх, который она так старательно подавляла, снова поднимается изнутри, сжимая горло ледяными пальцами. Она не знала, что будет дальше, и эта неизвестность пугала больше всего.

Машина неслась по вечернему городу, свернула на Большую Ордынку и заехала на территорию элитного жилого комплекса, огороженного кованым забором. Несколько пятиэтажных домов в стиле неоклассицизма, ухоженный парк, подземная стоянка, куда они спустились через арку – всё это Марьяна отмечала краем сознания, не в силах сосредоточиться. Сердце стучало как бешеное, отдаваясь в висках, словно отсчитывая последние минуты свободы.

Кир спокойно вышел из машины, дожидаясь появления Марьяны с терпением хищника, уверенного, что добыча никуда не денется. Делать было нечего – ей пришлось идти вслед за ним, чувствуя, как подгибаются колени.

– Моя сумка, – опомнилась она, подходя к лифту.

– Её принесут, – равнодушно ответил Кир, пропуская её в лифт, нажимая на цифру 5.

Глава 8. Огонь и лёд.

Когда они поднялись на этаж, Марьяна поняла, что о роскоши она ничего не знает. Квартира занимала весь этаж и поражала величественной элегантностью.

Просторный холл встречал гостей мраморным полом цвета слоновой кости с инкрустациями из тёмного дерева, образующими сложный геометрический узор. Потолок украшала лепнина с растительными мотивами и позолотой, а в центре располагалась хрустальная люстра, напоминающая каскад застывших капель водопада.

Гостиная поражала масштабом – высокие окна от пола до потолка, обрамлённые тяжёлыми шторами из светлого шёлка, пропускали свет ночного города, создавая таинственную игру теней. Мебель – изящная, с плавными линиями и резными деталями – была обита светлой тканью с едва заметным цветочным узором. Антикварный камин из белого мрамора с колоннами коринфского ордера занимал центральное место у одной из стен, над которым висела картина.

Стены, окрашенные в нежный кремовый цвет, украшали фрески с мифологическими сюжетами и зеркала в резных золочёных рамах, визуально расширяющие и без того огромное пространство. Всё в этом интерьере дышало утончённой гармонией, где каждая деталь была продумана до мелочей.

Кир скинул пиджак на кресло и спросил:

– Выпьешь? – наливая себе виски в хрустальный бокал.

– Нет… спасибо, – поёжившись, ответила Марьяна, внутренне трясясь от страха.

– Хорошо, – кивнул он, отпивая. – Ты боишься меня? – глядя на неё, спросил он прямо, без обиняков.

– Да, – опустив глаза, ответила Марьяна, пытаясь унять дрожь.

– Это пройдёт, – с равнодушием ответил он. – Пойдём, – кивнул в сторону длинного коридора, пройдя по которому, он открыл дверь, включая свет в спальне.

На страницу:
5 из 7