Диктуя правила.

–

Со стороны всегда легко говорить – хмыкнула Галя – ты хочешь добавить Марьяне проблем? – вспылила – или выплатить за неё долг?

–

Если бы я могла, я бы уже это сделала – обиженно пробубнила Зоя – а ты что предлагаешь, бегать к нему по первому звонку? А потом собирать себя по осколкам? – возмутилась.

Девушки сидели за столом до глубокой ночи, сочувствуя подруге, не осуждая, жалея, понимая, но помочь ничем не могли, и это осознавали все. Рюмки наполнялись и пустели, еда оставалась почти нетронутой, а разговор кружил вокруг одной и той же темы.

–

Я справлюсь, – сказала Марьяна наконец, и в её голосе звучала решимость – Два года пройдут, и я буду свободна.

⎯ Может быть, он раньше остынет – сказала задумчиво Галя – ну знаете, как бывает, встретит другую и отпустит тебя.

⎯ Было бы не плохо – вздохнула Марьяна – но я тут вспомнила, что мне сказала лекарша – многозначительно посмотрела на девчонок

⎯ Ты что, ей поверила? – удивилась Зоя – вот в этом вся твоя проблема, ты думаешь он твоя судьба? Самовнушение, страшная вещь, выбрось эту мысль из головы, и ты увидишь, как всё изменится.

⎯ Я бы с радостью – простонала Марьяна, глянув на часы – пойдёмте спать, я так устала.

⎯ Правильно, утро вечера мудренее! – согласилась Галя, встав со стула, убирая посуду в раковину.

Подруги проспали до обеда, первая проснулась Зоя – с энергией атомной электростанции и решимостью генерала, планирующего наступление на хандру. Она сварила кофе, аромат которого мог бы поднять даже мёртвого, и принялась будить остальных с энтузиазмом пожарной сирены.

– Подъем, сони! – гаркнула она, врываясь в комнату, где Марьяна и Галя дрыхли, как медведи в берлоге. – На улице такая погода, что даже депрессия отменяется по техническим причинам!

На улице действительно был тот редкий московский день, когда солнце, казалось, решило доказать, что оно не миф, а вполне себе реальное космическое тело. В последний выходной день сидеть в четырёх стенах, было бы преступлением и Зоя, как главный дирижёр, не собиралась упускать такой возможности.

Приготовив несколько бутербродов, Зоя предложила поехать прогуляться в парк Горького и покататься на роликах.

Припарковав машину с мастерством каскадёра, чудом не задев скамейку, они пошли в прокат. Взяв ролики, девушки покатили по аллеям и дорожкам среди многочисленных посетителей, старательно избегая неприятных тем. День они провели с таким весельем, которое обычно доступно только детям и людям, случайно нашедшим кошелёк с деньгами. Они катались, смеялись, ели мороженое, которое таяло быстрее, чем они успевали его съесть, и фотографировались, выставляя селфи в соцсети.

К вечеру, уставшие, но счастливые, они вернулись домой в таком прекрасном настроении, что даже мысли о завтрашнем рабочем дне не могли его испортить. Марьяна почти забыла о своих печалях – почти, но не совсем, потому что некоторые вещи забыть невозможно, как бы сильно ты ни старался.

Глава 10. Рабочие моменты.

Рабочий день наступил с противного звонка будильника – звука, который, кажется, был специально разработан учёными для максимального раздражения человеческого уха в ранние часы. Марьяна, пошарив рукой с точностью слепого крота, еле нашла источник и выключила его с такой яростью, словно это был личный враг, объявивший ей вендетту.

«Нужно вставать и идти на работу», – подумала она, потягиваясь в тёплой постели. – «Деньги сами себя не заработают». Одев вишнёвое платье и черный пиджак – наряд, который говорил «я профессионал» и одновременно «я не сдаюсь, даже если моя жизнь превратилась в фарс» – она внимательно осмотрела свою шею. Следы ночи с Киром всё ещё были там, как напоминание о её новом статусе, но, к счастью, достаточно бледные, чтобы их можно было скрыть. Надев туфли на низком каблуке (потому что день обещал быть достаточно тяжёлым и без дополнительных пыток), подкрасив губы и взяв сумку, она выпорхнула вместе с Зоей из квартиры, как две птицы, вынужденные покинуть уютное гнездо.

Добравшись на метро до улицы Щепкина, где находился её офис (и где каждое утро она мысленно благодарила архитектора за то, что здание находилось в двух шагах от метро, а не в двух километрах, как у некоторых её знакомых), она поднялась на девятый этаж стеклянного современного здания. Она едва не опоздала на утреннюю летучку – собрание, которое, судя по лицам коллег, было таким же желанным, как визит к стоматологу.

Её руководитель, Павел Сергеевич Глухов, был бодр и полон энтузиазма, как человек, который либо выпил литр кофе, либо нашёл способ не спать вообще. Компания получила несколько крупных проектов, о которых он с удовольствием поделился с коллегами, распределяя техзадания с щедростью Санта-Клауса, раздающего подарки – только вместо игрушек были дедлайны, а вместо радости – тихая паника.

– Марьяна, – чуть поморщив курносый нос, сказал он, глядя на неё с выражением, которое можно было бы назвать разочарованием, – твоя работа в последнем проекте мне не понравилась. Надеюсь, здесь ты проявишь инициативу и творческий потенциал.

«А может, тебе ещё и луну с неба достать?» – подумала Марьяна, но вслух сказала:

– Извините, Павел Сергеевич, больше не повторится.

– Надеюсь, – фыркнул он, как недовольный морж, и добавил: – Все свободны, – захлопнув ноутбук.

«Мне ещё работу не хватало потерять», – дала себе мысленный подзатыльник Марьяна, возвращаясь к своему столу. – «Соберись, тряпка», – скомандовала она себе, включая компьютер.

В просторном кабинете вместе с ней работало ещё пять человек: три мужчины, глубоко женатые и две женщины, обе разведённые. Общение у всех было только на профессиональном уровне, каждый был сам за себя и из кожи лез, чтобы зацепиться в Москве, такова была реальность современного общества.

Работа над проектом рекламы была сложной – нужно было создать визуальный концепт для новой линейки косметики, который бы одновременно выглядел инновационно, но не пугал традиционных покупателей, был ярким, но не кричащим, запоминающимся, но не навязчивым. Короче говоря, нужно было совместить несовместимое, что в мире дизайна было обычным делом, как будто все клиенты тайно мечтали о квадратных кругах и горячем льде.

Марьяна просидела до семи вечера, не поднимая головы, даже не заметив, что офис уже опустел, как «Титаник» после встречи с айсбергом. Сохраняя информацию в облако (и молясь всем богам интернета, чтобы оно не рухнуло в самый неподходящий момент), она услышала шаги и подняла голову, увидев своего руководителя.

Павел Сергеевич был мужчиной лет сорока, не высоким, с пивным животиком, который он, видимо, считал признаком солидности, и с залысинами на круглом лице, которые он пытался скрыть с помощью причёски «я не лысею, я просто так стригусь».

– Тимофеева, вы всё ещё здесь? – удивлённо посмотрел на неё Глухов, как будто она была призраком, неожиданно материализовавшимся в офисе. – Похвальное рвение, – добавил он, подходя к её столу мягкой поступью хищника, который не хочет спугнуть добычу. – Вас разве не ждут дома? – невзначай поинтересовался он, и в его голосе звучало столько фальшивой заботы, что её хватило бы на целый хор неискренних сочувствующих.

– Я уже ухожу, – торопливо ответила Марьяна, выключая компьютер, вставая с кресла, проверяя содержимое сумки с таким вниманием, словно там могли спрятаться сокровища инков.

– Вы знаете, Марьяна, у вас неплохой потенциал, – сказал Глухов, рассматривая её с интересом – И если вы справитесь с этим заданием, и заказчика всё устроит, я бы мог вас рассмотреть на должность старшего дизайнера в нашей компании.

«А если я ещё и на луну слетаю, то, может, сразу в директора?» – подумала Марьяна, но вслух сказала:

– Я постараюсь, – кивнула, сохраняя субординацию с таким усилием, словно удерживала тяжёлую дверь от захлопывания.

– Хорошо, – с улыбкой гиены, которая только что заметила хромающую антилопу, сказал Глухов, осматривая Тимофееву с ног до головы. – Если будут вопросы, обращайся, Марьяна, не стесняйся.

– Ладно, – с удивлением ответила она, не узнавая своего начальника, который в последнее время только и делал, что придирался к ней, угрожая увольнением. Эта внезапная смена тона настораживала больше, чем радовала.

– До завтра, – учтиво кивнув, она вышла из кабинета, не совсем понимая, что происходит.

Спускаясь в лифте, Марьяна размышляла о странном поведении Глухова. Может, он просто в хорошем настроении? – подумала она, выходя из здания на вечернюю улицу, где воздух был наполнен выхлопными газами. Один день из семисот тридцати прожит. Осталось всего ничего – семьсот двадцать девять. И она проживёт их с достоинством, что бы ни случилось.

Как ни странно, звонков от Архарова не поступало вот уже как пять дней – Марьяна почти поверила, что кошмар закончился и соглашение было лишь дурным сном. Она даже как-то расслабилась, словно узник, которому временно сняли кандалы.

За эти дни она с головой ушла в работу, подготовив макет проекта рекламы косметики, представив его своему начальнику в пятницу.

– Неплохо, – просматривал эскизы Глухов с видом эксперта, оценивающего не столько работу, сколько её создательницу. – Концепция довольно оригинальная, посмотрим, что скажет заказчик.

Он внимательно посмотрел на Марьяну, и в его взгляде читалось что-то, от чего у неё по спине пробежал холодок – тот же оценивающий взгляд, который она уже видела у Кира, взгляд человека, рассматривающего не личность, а вещь, которую можно использовать.

– Хотя у меня есть кое-какая идея насчёт вот этого крема, – продолжил он, постукивая пальцем по одному из эскизов. – Мы могли бы её обсудить в более непринуждённой обстановке. Как у вас со временем, Марьяна?

Он взглянул на неё пытливым взглядом, в котором профессиональный интерес смешивался с чем-то личным, с чем-то, что заставило её внутренне сжаться.

– Сегодня пятница, можем выпить вина в баре напротив, – предложил он с непринуждённостью, которая казалась отрепетированной.

Марьяна почувствовала, как внутри нарастает протест. Одного мужчины, считающего её своей собственностью, в её жизни было более чем достаточно.

– Если честно, Павел Сергеевич, я бы не хотела переносить рабочие отношения в другую плоскость, – выпалила она как на духу, с прямотой, которая удивила её саму.

Лицо Глухова на мгновение застыло, как маска, а затем растянулось в улыбке, которая не коснулась глаз.

– Ну, милая моя, если ты хочешь карьерного роста, то придётся… общаться с коллегами и вне, – он обвёл рукой пространство офиса, словно указывая на невидимые границы её амбиций.– В общем, приходи в бар к шести, – продолжил он тоном, не допускающим возражений. – Кстати, Жданов там тоже будет. Надеюсь, ты знаешь, кто это такой?

– Да, – кивнула Марьяна, чувствуя, как сжимается горло. – Наш медиадиректор.

– Вот, пора знакомиться с важными людьми, Марьяночка, а не сидеть в своём коконе, – он улыбнулся с фальшивой заботой крокодила, приглашающего зебру на водопой. – Ну, иди, – кивнул он на двери. – Надумаешь – приходи, – уткнулся в компьютер, давая понять, что разговор окончен.

Марьяна вышла из кабинета с ощущением, что только что избежала ловушки, но понимая, что это лишь отсрочка. Весь день она размышляла, идти или нет, взвешивая риски и возможности. С одной стороны, отказ мог стоить ей карьеры в компании – а сейчас, когда она была связана соглашением с Киром, потеря работы была бы катастрофой. С другой стороны, согласие могло привести к ситуации, из которой было бы сложно выйти с достоинством.

В конце концов, она решила пойти, но установила для себя жёсткие границы: она выпьет только кофе, посмотрит на обстановку, пообщается и уйдёт.

В баре было многолюдно – пятничный вечер собрал здесь всех, кто хотел забыть о рабочей неделе в объятиях алкоголя и шумной компании. За стойкой сидели некоторые её коллеги с других отделов, а за столиком в углу она увидела Глухова и рядом с ним – Жданова Николая Фёдоровича, мужчину лет 38, с харизматичной внешностью, в дорогом костюме и с выражением лица человека, не привыкшего к отказам.

Её начальник приветливо махнул ей рукой, приглашая к ним за столик, как паук заманивающий муху в свою паутину.

– Познакомься, Коля, это Марьяна, очень перспективный дизайнер, – представил её Глухов с гордостью – Я тебе показывал её работы.