Приключения кота Зазика

Зазик, как старший и более опытный кот, взял на себя роль наставника. Он передавал Василю знания, которые были получены им от Серафима. Зазик учил Василя искусству бесшумной охоты на мух, показывал, как правильно точить когти о диван (к большому неудовольствию хозяев) и как выпрашивать лакомства, используя самые жалобные взгляды. Он объяснял ему тонкости кошачьего языка, учил распознавать запахи и понимать настроение людей.

Василь с восхищением слушал Зазика, впитывая каждое его слово. Он старался подражать своему наставнику во всем, перенимая его манеры и привычки. Вместе они исследовали каждый уголок квартиры, открывая для себя новые и интересные вещи.

Особенно Василь любил, когда Зазик рассказывал ему истории о Серафиме. Серафим, как оказалось, был легендарным котом, мудрым и опытным, который имел насыщенную жизнь. Он многому научил Зазика, и теперь Зазик передавал эти знания Василю. Истории о Серафиме были полны приключений, опасностей и мудрых уроков. Они вдохновляли Василя и заставляли его мечтать о великих свершениях.

Так, под руководством Зазика, Василь рос и развивался, они вместе превращались в настоящих котов. Они учились быть ловкими, смелыми и умными. Они узнавали о мире и о себе. И, самое главное, все трое понимали, что теперь они настоящие друзья, которые всегда будут рядом.

Серафим, наблюдая за их возней, лишь снисходительно поглядывал на них, иногда позволяя себе лениво помурлыкать в знак одобрения. Постепенно, даже в его сердце растаял лед, и он стал позволять Василю прижиматься к себе во время сна.

Так началась новая жизнь Василя – жизнь, полная тепла, любви и дружбы. Маленький, замученный котенок превратился в красивого, игривого кота, окруженного заботой и вниманием. Он нашел свой дом, свою семью, и, наконец, свое счастье. И все это благодаря доброте Маргаритки, мудрости Серафима и неугомонному характеру Зазика.

Проснувшись как-то ни свет ни заря от предательского урчания в животе, Василёк ощутил зверский голод. Тут-то он и вспомнил наставления кота Азазелло о том, как добывать себе пропитание. "Пора и мне применить уловки Серафима!"– подумал Василёк, но тут же решил, что пора и ему проявить смекалку и выдать что-то этакое, своё, чтобы друзья обзавидовались и поняли, какой он уже взрослый и всему научился. И надо сказать, Василёк превзошел все ожидания. "Конечно, я буду тоже орать во всё горло и вести маму на кухню, как раньше, но теперь надо попробовать привлечь к себе ещё больше внимания. Я буду запрыгивать на кухонный стол и голосить оттуда –маме точно, так будет лучше слышно. А еще я буду с усердием закапывать миски», – решил для себя Василь, – причем, думаю, делать это необходимо всегда: и когда они пустые, и когда полные еды. «Так он и стал поступать. Поклюёт немного и начинает закапывать, шкрябая когтями по паркету. И, как ни странно, этот прием стал работать безотказно! Василек загордился своей смекалкой. Ему казалось, что он перехитрил всех: и маму, и котов-учителей. Он наивно полагал, что его хитрости – это верх кошачьего искусства, а на самом деле, он просто был очень голодным котенком, который всеми силами пытался донести это до окружающих.

Однажды, загребая полную миску с аппетитным паштетом, Василек не удержался и опрокинул ее на пол. Паштет разлетелся во все стороны, измазав паркет и лапки самого Васильки. Он замер в ужасе, ожидая неминуемого наказания. Но мама лишь вздохнула, вытерла пол и наполнила миску снова. Тогда Василек понял, что хитрости не всегда нужны, особенно если рядом есть любящая мама, готовая всегда накормить своего голодного котенка.

Василек, конечно, орать стал поменьше, но вот привычку закапывать миски не оставил. Зато начал чаще тереться о маму, мурлыкать, заглядывать ей в глаза своими голодными блюдцами. И этого хватало. Мама всегда понимала его без слов. А миски он закапывал, наивный, думал, что так оставит себе что-нибудь "на потом". Ему казалось, что так прожора Зазик не доберется до его заначки. Но Зазику было по барабану, что там Васька закапывает. Раз еда есть, значит, надо съесть. Подходил и подчищал все, что плохо лежало.

Азазелло заметил, что Василь сменил тактику, стал слишком «приторным и порядочным», поэтому он решил предложить ему одно совместно мероприятие. Он давно приметил, что мама и Маргарита прячут их харчи в укромном уголке на кухне, и твердо вознамерился добраться до заветной нычки. Но в одиночку было как-то боязно, и он решил подбить Василя.

– Василь, – ты со мной? Мы же с тобой друзья не разлей вода!

Василь вопросительно посмотрел на братца, он знал, что Зазик хулиган. Поэтому он боялся этого хитрого взгляда, было понятно, что тот что-то замышляет. Азазелло смекнул, что Василь замялся, и решил додавить.

– Василь, – заговорщицки прошептал Зазик, – я знаю, где наши заначки! И там не только корм, там целая сокровищница всяких вкусностей. Конечно, в основном корм, но иногда перепадает кое-что поинтереснее. Ты со мной в деле? Готов рискнуть и откопать этот клад?

– Не знаю, Зазик, – засомневался Василь, – маме это точно не понравится!

– Да ладно тебе, у нас самая лучшая мама на свете! Она нам всё прощает, и это простит. Зато мы с тобой от пуза наедимся. Ну что, решайся?

Василь задумался. Конечно, иногда он все еще позволял себе небольшие шалости. Ну как можно удержаться от соблазна запрыгнуть на стол и громко потребовать еды? Но это были скорее исключения, чем правило. Ведь Василек понял главное: любовь и забота – это самое важное, и никакие хитрости не заменят их.

– Эй, ты чего затрясся? Не дрейфь! Я тут кое-чему научился. Щас откроем шкафчик, она и не заметит. Свистнем пару вкусняшек себе да Серафимке, и дело в шляпе. Схомячим – и концы в воду! Не думай, я не вру, что научился. Я долго лапу набивал. Сначала я просто царапался в дверцу, мамка приходила, смотрела, чего это я тут корячусь. А я потом начинал на нее давить, мол, "открой, будь добра". И она открывала! Но однажды, представляешь, я сам эту дверцу распахнул! Теперь я знаю секрет – главное, чтоб она не была плотно закрыта. Так что, пошли, прорвемся! Я тебе говорю!

– Ну, хорошо, пойдём, – ответил Василь после недолгих раздумий. Жажда вкусняшек оказалась сильнее голоса разума. Азазелло, с видом матерого котяры, двинулся в сторону кухни, а Василь, крадучись и нервно озираясь, поплелся за ним.

– О, смотри, дверца приоткрыта! Какая удача! – промурлыкал Зазик и, юркнув вперед, принялся открывать дверцу.

Василь осторожно подошел и уткнулся носом в щель. Оттуда доносился просто умопомрачительный аромат. Зазик тем временем уже просунул лапу в щель и потянул – дверца поддалась. Не удержавшись, Василь зацепил когтем какой-то манивший его пакетик. Это оказался пакет с кошачьей мятой! Вот это был настоящий праздник! Забыв обо всем на свете, они принялись кувыркаться в этой ароматной траве. В этот самый момент Серафим, услышав возню на кухне, решил проверить, что там происходит.

Звук приближающихся шагов заставил Василя и Азазелло мгновенно замереть. Сердце бешено колотилось в груди. Они прекрасно знали, что если Серафим их застукает, то пощады не будет. Мята мигом была забыта, и коты, словно по команде, бросились врассыпную. Василь юркнул под стол, а Зазик попытался запрыгнуть на подоконник, но, видимо, от волнения, промахнулся и с грохотом рухнул на пол.

Серафим вошел в кухню, нахмурив брови. Его взгляд скользнул по открытой дверце шкафа, рассыпанной мяте и перепуганному Азазелло, который лихорадочно пытался сделать вид, что просто мирно дремал на полу. Василь затаился под столом, надеясь, что его не заметят.

– Что тут происходит? – грозно спросил Серафим, окинув взглядом погром. Азазелло жалобно мяукнул и потерся о Серика, пытаясь разжалобить его. Серафим на мгновение смягчился, но потом снова нахмурился. – Я же говорил вам не лазить в шкафы!

Василь, чувствуя, что ситуация накаляется, решил, что лучше не испытывать судьбу. Он медленно, стараясь не шуметь, выполз из-под стола и, пригнувшись к полу, направился к выходу из кухни. Ему удалось благополучно миновать Серафима и выскользнуть в коридор. Он сел неподалёку от кухни, чтобы слышать и видеть, что там происходит.

– Не ругайся, старший братец, проворковал Азазелло. Кот Серафим посмотрел на него вопросительно. Ты лучше присоединяйся к нам. У нас весело!

– Что это вы тут рассыпали?

– Да ничего особенного, мята. Ты пойди, понюхай и искупайся в ней, мама её всё равно для нас покупала. Мята пленила Серафима своим ароматом, он несмело шагнул к рассыпанной траве. И вот он уже плюхнулся в самый центр кучки, блаженно жмурясь. Василь, убедившись, что Серафим не против такого веселья, мигом вернулся обратно. И кувырком, кувырком, все коты снова в мяте!

Внезапно в коридоре послышались сонные шаги. "Мама идёт", – пронеслось в голове у Василя, и он, как ужаленный, метнулся обратно под стол. Серафим, увлеченный купанием в мяте, не обратил внимания на приближающуюся опасность.

"Что тут за бедлам?"– прозвучал недовольный голос. Мама стояла в дверях кухни, сонная и растрепанная, и оглядывала разбросанную по полу мяту. "Кто это тут устроил?"– грозно спросила она, но коты продолжали валяться в траве, словно ничего не произошло.

"Ах вы, бандиты!"– воскликнула мама и решительно направилась к котам. Серафим, почувствовав неладное, попытался было убежать, но было уже поздно. Мама схватила его за шкирку и оттащила от мяты. Азазелло и Василь, увидев, что дело принимает серьезный оборот, поспешили ретироваться под диван.

Мама быстро собрала остатки мяты и, напоследок отчитав котов за беспорядок, отправила их восвояси. "Вот вам, будет урок, как мятную траву без спросу трогать", – сказала она, оставив пристыженных и разочарованных котофеев наедине со своей кошачьей совестью.

– Ну что, допрыгались? «А я вас предупреждал», —укоризненно протянул Серафим, окидывая младших братьев взглядом.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Зазик. – Весело же было! Зато я теперь печеньки со стола таскать научился – ты б видел, Сера!

– Зазик, когда ты угомонишься-то? Тебе что, еды мало?

– Эх, Серафим, жизнь одна! Надо всё попробовать. Обожаю куриные косточки из ведра выковыривать, или остатки этого… как его… фастфуда! Вредно, конечно, но вкусно! А ты, аристократ этакий, никогда на такое не решишься. Правила приличия блюдёшь. А нам с Васильком плевать на все эти условности! Я в себе талант кладоискателя открыл. Главное – добыть лакомство! И ведь получается же! Мама ворчит, но видно, что она не злится по-настоящему. Скорее, её это забавляет. А самое прикольное, что мы с Васькой умудряемся еду выпрашивать даже когда не голодны! Просто так, для профилактики. Он подойдет, об ноги потрется, жалобно мяукнет – и мама обязательно что-нибудь ему даст. А я так вообще под ноги падаю и голодный обморок изображаю. Даже если только что наелся. А ты, Серочка, себе такого не позволяешь.

– Да, Азазелло, – вздохнул Серафим. – Пойми, дело не в боязни наказания. Я просто воспитанный кот. Аристократические корни, знаешь ли… Ниже моего достоинства…

– А аристократическое происхождение не мешает в мяте валяться? – ехидно поинтересовался Василёк.

– Ещё ты тут лезешь… С вами, ребятня, хлопот не оберёшься, – проворчал Серафим. – Так, так нельзя, надо знать меру.

– Да мы просто парни с характером, да, Вась? – подмигнул Заза.

– Ладно, решайте тут, как маму задабривать будете. А я пойду подремлю, песенку ей помурлычу, чтобы она не сердилась. Когда проснусь, чтобы у вас всё было готово. Понятно?

– Так точно! – хором мяукнули младшие братья.

Когда Серафим скрылся в маминой комнате, они направились в комнату Маргариты.

– Да не переживай, Василь. Поспим – и во сне придумаем что-нибудь, – подбодрил братца по несчастью Зазик. – Главное – выдыхай! Мама всегда так говорит. В общем, Васька, жизнь у нас насыщенная и интересная. Благодаря маме и Маргаритке, конечно. Они у нас самые лучшие на свете. Надо их очень любить. Даже когда мама ругается, что мы разбрасываем корм по всей кухне или царапаем диван. Мы знаем, что она нас все равно любит.

– Да, Зазик, я понимаю, – утвердительно махнул головой Василёк,– нам надо отвечать им тем же. Хоть и делаем мы это по-своему, по-кошачьи!

Глава. Как я не стал космонавтом

В тихой квартире на четвертом этаже обитали три кота: степенный и мудрый Серафим, юный, непоседливый Азазелло и совсем еще малыш Василь Васильевич. Серафим, облаченный в серую, лоснящуюся шерсть, взирал на мир пронзительными чайными глазами. Он обожал тепло батареи и долгие дремы на подоконнике. Я же, Азазелло, сиамский кот с угольно-черной маской, лапками и хвостом, горел любопытством. Мои голубые глаза жаждали приключений, и я постоянно подбивал на шалости Василя, прилагая немалые усилия, чтобы разбудить в нем дух озорства. Василёк, напротив, был воплощением законопослушности, стремясь угодить маме и Маргаритке. Мне же претила скука, я не мог просто лежать на подоконнике, подобно Серафиму. Окна манили меня, особенно то, что скрывалось за стеклом и сеткой. Я искренне не понимал этих условностей. Ведь за окном мир казался таким интересным, красивым и совершенно безопасным. Конечно, я помнил рассказы Серафима о его падении с окна. Стоило мне лишь слегка отодвинуть сетку, чтобы коснуться лапой свободы, как он немедленно напоминал о своих травмах: переломанных и неправильно сросшихся лапах. И я вынужден был отступить. Тогда я думал, что со мной такого не случится, ведь я знаю, что с окна можно упасть, я буду осторожен. Когда Серафим засыпал, я пытался уговорить Василя составить мне компанию в исследовании мира за окном, но поначалу мои уговоры были тщетны.

– Давай, Василь, – шептал я, – не трусь! Мы лишь чуть-чуть приоткроем сеточку и высунем нос. Просто посмотрим, что там снаружи. Там так чудно поют птички, белочки скачут по деревьям! А помнишь тех дивных уточек с утятами, купающихся в лужах? Представь, мы можем стать частью этого великолепия!

– Нет, Зазик, я не хочу, – отвечал Василёк, – мне страшно. А вдруг мы не сможем вернуться домой? Я не хочу снова жить в подвале, как в детстве. Там блохи, голод, сырость, и внутри заводятся паразиты, которые пожирают тебя изнутри, а есть нечего. Я видел, как котята и взрослые коты не выдерживали этих условий и уходили на радугу. Я так не хочу!

– Да что ты сгущаешь краски, Василёк! Мы же совсем ненадолго, временно!

– Ну, не знаю, Заза, как-то это жутко. Там одна неизвестность!

– Какой же ты скучный! Как хочешь, а я попробую немного отодрать сетку, хоть понюхаю, что там да как!

Я тихонько прыгнул на окно, осторожно перешагивая через дремлющего Серафима, и принялся методично ковырять сетку когтем. Вдруг глаз Серафима приоткрылся:

– Азазелло, не трогай сетку! – проворчал Серафим, наблюдая, как молодой кот подпрыгивает, пытаясь дотянуться до мошки, летающей за окном. – Там опасно! Упадешь – костей не соберешь! Я же тебе рассказывал!

Но я, как и все молодые коты, был глух к предостережениям старших. Меня манили запахи улицы, пение птиц и шелест листьев. "Ну что там такого опасного?"– думал я. "Просто немного прогуляюсь по карнизу, посмотрю, что там интересного".

Однажды, когда Серафима сморил богатырский сон, я решился. Пружинисто оттолкнувшись, я вцепился когтями в сетку, и с первобытной яростью разорвал ее на части. Свобода! Я выбрался на узкий, как лезвие, карниз. Ветер-бродяга трепал мою шерстку, а внизу, в пропасти, бурлила чужая, манящая жизнь. Василь, прильнув к окну, заголосил:

– Зазик, не надо, вернись, пожалуйста! Зазик, мне страшно!

– Не дрейфь, Василька, я – Азазелло, великий путешественник, возможно, я стану знаменитым космонавтом, так что со мной ничего не случится! Я сделал несколько робких шагов. Мне так отчаянно хотелось казаться героем в глазах младшего братишки, что пути назад уже не было. Я хотел доказать ему свою правоту, показать, что в прогулках по карнизу нет ничего опасного. Но карниз оказался предательски скользким, а высота – головокружительной бездной. Вдруг, под моими лапами что-то предательски осыпалось, и я потерял равновесие. Мир перевернулся, и я камнем полетел вниз. Леденящий ужас сковал мое маленькое тельце. Я зажмурился изо всех сил, ожидая неминуемого удара. Но вместо боли почувствовал, как мои лапки коснулись мягкой, податливой травы. Я рухнул в сквер, прямо под сень густого куста сирени. Василь от страха юркнул под диван, словно мышь в нору.

Я, перепуганный до смерти, лежал, дрожа всем телом, как осиновый лист. Было еще совсем рано, дома все спали, никто не видел моего позорного падения, кроме трусливого Василька. Что он мог сделать? Я никогда прежде не испытывал такого всепоглощающего ужаса. Мысли вихрем завертелись в голове: "Что теперь делать? Куда бежать? Кто меня спасет? Как позвать маму или Маргаритку?"Шум машин, утробный лай собак – все казалось теперь зловещим, угрожающим. Я жаждал домой, в тепло и безопасность. Но как вернуться? Я не знал, где находится мой подъезд. В панике я бросился бежать, куда глаза глядят.

Мне казалось, что все вокруг жаждут меня схватить. Голова гудела, и я уже готов был нырнуть в темный, сырой подвал, но тут меня остановил предостерегающий голос Василька: "Там блохи, голод, сырость, и внутри заводятся паразиты, которые пожирают тебя изнутри, а есть нечего". И еще он что-то невнятно бормотал про радугу, но туда я точно не собираюсь. Хорошенько поразмыслив, я решил забиться в уголок подвального окна и переждать. Вдруг в голову придет спасительная мысль или мама, проснувшись, заметит, что я не пришел к завтраку, и догадается, что я выпал из окна.

Я потерял счет времени, проведенному в этом сыром подвальном окне, где каждый сквозняк шептал предостережениями Василя. Время словно застыло в тягучей смоле, а страх не отступал ни на шаг, рисуя в воображении картины неминуемого конца. Но, видно, судьба все же хранила для меня искру надежды. Когда от безысходности я уже почти терял сознание, сквозь пелену отчаяния пробился знакомый голос:

"Азазелло! Азазелло, где ты? Зазочка, малыш, ты где?"

Это была Мама! Она искала меня! Услышав ее зов, я, шатаясь, высунул голову из своего мрачного укрытия. В глазах все плыло, но я отчетливо видел приближающийся силуэт. И когда я окончательно уверился, что это она, моя Мама, я бросился к ней навстречу. Прижавшись к ее ногам, я мурлыкал, переплетая в этом звуке облегчение и пережитый ужас. Мама подхватила меня на руки, крепко прижала к себе и понесла прочь из этого кошмарного места. Я зарылся мордочкой в ее теплые волосы, обнял ее лапками за шею, чувствуя себя самым счастливым котом на свете.

В маминых объятиях, вдали от сырости и страха, мир начал обретать краски. Каждый шаг, каждый мамин вздох отдавался теплом в моем маленьком кошачьем сердечке. Я жадно вдыхал ее родной запах, пытаясь надышаться им впрок, словно боялся, что кошмар может вернуться. Но в ее руках я чувствовал себя в безопасности, как никогда прежде.

Постепенно, дрожь в теле утихла, а вместо нее пришло осознание. Осознание собственной беспечности. Ведь если бы я не был таким любопытным, не погнался бы за этой наглой мухой, то и не оказался бы в этом ужасном подвале. Мама всегда говорила, что любопытство кошку сгубило, и вот теперь я понял, насколько она была права. А сколько раз меня предупреждал Серафим, но нет же, я не слушал, мне казалось, что со мной такого не произойдёт. Как же я ошибался!

В тот момент, когда я лежал у нее на руках, маленький и жалкий, я поклялся себе, что больше никогда не буду таким безрассудным. Что буду слушаться Маму и Серафимку, буду держаться рядом с ними, ведь они – мой самый надежный щит от всех бед и опасностей этого большого, непредсказуемого мира.

Я понял, что моя свобода не стоит маминых слез и переживаний. Что лучше быть рядом с ней, в тепле и уюте, чем бродить одному по темным закоулкам в поисках приключений. Ведь самое ценное, что у меня есть – это мой дом, моя Мама, моя сестрёнка Маргаритка, и мои кошачьи братишки, и я должен беречь их всех и любить всем своим кошачьим сердцем.

С тех пор я, конечно, не превратился в ангела во плоти, но бегства из дома прекратились, сетка осталась цела, и я прислушивался к мудрым наставлениям старших. Каждый раз, когда мамины руки или ласковые пальчики Маргаритки касались моей шерстки, я изливал потоки благодарного мурлыканья, благодаря судьбу за такую чудесную семью!

После того, как мама меня нашла в подвальном окне и принесла назад домой, там меня ждали Серафим и перепуганный Василька. Серафим смотрел с укоризной, но в глубине его взгляда плескалась забота. А Василька, словно заведенный, причитал: "Зазик, я же говорил, говорил… Тебе еще повезло, что все так обернулось! А ты, а ты, что мне говорил? А? "Может я стану знаменитым космонавтом, великим путешественником…", как бы ни так!"

– Ладно, тебе Василька! Хватит, он и так натерпелся! Зазик, у тебя ничего не болит? – с тревогой спросил Серафим. – Лапки целы, голова не треснула? – Нет, все в порядке. Голова немного гудит, но я больше никогда не покину квартиру через окно. Я понял, что свобода – это прекрасно, но безопасность и любовь – гораздо дороже. – Вот это правильно! – подхватил Василька. – Ну, наконец-то дошло, – выдохнул Серафим.

И теперь, когда Серафим дремал на подоконнике, Азазелло тихонько прижимался к нему, мурлыча благодарность за то, что он есть. Ведь даже самые любопытные коты иногда нуждаются в мудром совете и теплом плече старшего товарища.

Эти вечером, в день происшествия, когда в квартире погас свет, Азазелло долго не мог уснуть. В голове мелькали обрывки воспоминаний о дневном приключении, о запахе травы, о криках птиц и о страхе, пронзившем его, когда он понял, что заблудился. Но самым ярким воспоминанием было тепло Серафима, его заботливый взгляд и мягкий голос. Зазик тихонько подошел к спящему товарищу и устроился у него под боком, чувствуя, как тепло разливается по всему телу.

С тех пор Азазелло стал ценить каждый момент, проведенный дома. Он больше не смотрел с тоской в окно, мечтая о свободе, а наслаждался уютом и теплом родного дома. Он играл с Маргариткой, мурлыкал маме и внимательно слушал мудрые советы Серафима. Василька же, как и прежде, ворчал по поводу и без, но в его ворчании теперь слышалась не только забота, но и гордость за своего старшего братца.

Глава. Тётя Жора

В тот самый день, когда я переступил порог кварти