Белый журавль обнимает меч рассвета. Том 1

Спустя еще палочку благовоний Цзэ Сюланю надоела тишина, и он подумал, что прекрасной идеей будет спеть походную песню. Когда-то его раздражали одногруппники, которые начинали завывать, вышагивая по лесным тропинкам, но сейчас он, кажется, понял их настроение.

– Кто-нибудь из вас знает дорожные песни? – поинтересовался Цзэ Сюлань. К его разочарованию, ученики отрицательно покачали головами, внимательно следя за наставником. – Что ж… Тогда слушайте и запоминайте слова. А потом вместе споем.

От такого предложения у учеников глаза на лоб полезли.

– Мы… мы будем петь? С вами? – заикаясь, уточнила Юнь Цзяо.

– Именно, – тоном, не терпящим отказа, подтвердил Цзэ Сюлань. – Ну что с вашими лицами? У этого мастера не настолько плохой голос, чтобы так пугаться. Слушайте текст.

Ученики растерянно переглянулись, а мастер Цзэ несколько раз повторил слова припева и куплета, слегка меняя слова. Это была походная песня, что они часто пели группой, поэтому слова и мотив были так ему знакомы, что даже вспоминать ничего не нужно было.

А потом Цзэ Сюлань тихонечко запел, разгоняя сгустившуюся тьму своим бархатным тембром. Ученики, уловив мелодию, тоже подключились, тихо и неуверенно мурлыкая под нос едва запомнившиеся слова.

Стоит ли говорить, что у Яо Вэньмина получалось лучше всех? Однако сейчас никто не обращал внимания на пение. Все наслаждались той хрупкой связью, что установилась между людьми, между которыми она никогда не должна была возникнуть. Звезды поочередно зажигались над головами, освещая путь, и путники медленно продвигались вглубь, приближаясь к цели.

Солнце начертит над нами очередной круг, Путь укажут поля и леса! Ну а звезды осветят дорогу мою, Небеса защитят.

С этими словами трое учеников во главе с мастером буквально ввалились на поляну, посреди которой красовался небольшой прудик. Как и было сказано в сборнике, лотосы к полуночи расцвели и озаряли золотым свечением все вокруг. Подростки пораженно замерли, стараясь навсегда запомнить эту красоту. Цзэ Сюлань тоже остановился. Это было похоже на золотые гирлянды на елке. Только подобное природа сотворила сама. Было страшно осознавать, в насколько же особенный мир он перенесся.

«С ума сойти, насколько же это прекрасное зрелище».

[Я полностью довольна тем, каким получился мой мир!]

«Да ты этого даже не прописывала. Я из травника об этих лотосах узнал».

[–10 баллов за вредность.]

«Верни обратно! Ты не имеешь права вот так вот забирать их, когда тебе вздумается».

[+10 баллов. Ты лучше следи за языком. Это я сегодня добрая.]

– Мастер Цзэ, – тихо позвал мужчину Яо Вэньмин, – мы ведь пришли за лотосами. Вы позволите мне сорвать их для вас?

Просьба была вполне себе обычная, но почему-то на лице главного героя было такое сложное выражение, что Цзэ Сюлань был не в состоянии его как-либо трактовать.

– Ладно, иди сорви, – разрешил Цзэ Сюлань. – Только смотри, сильно не вымачивайся. И сапоги сними. У этих лотосов крепкие стебли. Если получится, вырви один вместе с корнями. Если приживется один, то точно появятся и другие.

Яо Вэньмин послушно кивнул и направился к пруду. Он, как и велел мастер, снял сапоги и закатал штаны. И только потом полез в воду.

Та наверняка была ужасно холодная, и Цзэ Сюлань аж передернулся, представляя ее температуру. Все-таки стояла ночь. Да еще и пруд ледяной.

[Да уж, а ты действительно жесток. Заставлять ученика лезть в пруд за каким-то цветком, который тебе и не нужен-то особо.]

«Где ты видишь жестокость? – вскинул бровь Цзэ Сюлань. – Во-первых, он сам попросился. Во-вторых, он главный герой, что с ним станет? А в‑третьих, не самому же мне лезть в этих императорских одеяниях».

[Ну ладно, не жестокий, а расчетливый.]

Пока Цзэ Сюлань мысленно общался с системой, Яо Вэньмин уже справился с лотосом, набрал в ведро со льдом воды и запихнул в него лотосы. Юнь Цзяо, помогая Яо Вэньмину выбраться из пруда, взяла ведро в руки. Она хотела было передать цветы мастеру Цзэ, но Яо Вэньмин буквально силой выхватил ведро из рук девушки.

– Эй, ты что, не видишь, что Юнь Цзяо хотела отнести его? Тебе что, сложно уступить? – вступился за девушку Минь Ли.

– А почему я должен? – фыркнул главный герой, прижимая ведро к себе. – Я достал лотос для мастера, я его ему и подарю.

– Подарю! – передразнил его Минь Ли. – Ишь как заговорил. Мастер просто попросил тебя, как самого замухрышку, достать лотос из болотца, потому что сам не хочет руки марать. О каком подарке идет речь?

– Рот свой закрой.

– А если не закрою, то что? Подеремся?

– Мальчики, да хватит! – взмолилась Юнь Цзяо. Ее соученики действительно полыхали от гнева. Того и гляди сцепятся. Хорошо, что мастер Цзэ увидел это и поспешил на выручку.

– Что у вас тут происходит? – Холодный свет луны придавал образу заклинателя отчужденности. Он даже выглядел слегка зловеще. Ученики тут же отскочили друг от друга.

– Мастер Цзэ, вот цветы, – поклонившись, Яо Вэньмин обеими руками передал мастеру Цзэ ведро, в котором ярко сияли золотым светом озерные лотосы. Феи к ним, конечно, не слетались, но они все равно выглядели как нечто нереальное и волшебное.

– Спасибо каждому из вас, – мягко улыбнулся Цзэ Сюлань, и смешинки заблестели в его глазах. – Думаю, вы заслужили награду. По возвращении на склон я покажу вам одну технику.

Мысль о новой технике выбила все мысли о недавней ссоре из головы, и подростки с детской благодарностью принялись низко кланяться мастеру Цзэ. Остановиться перекусить они решили на этой же поляне. Натаскав хвороста и сухих веток, они при помощи огненных печатей быстро разожгли костер. Вокруг костра заклинатели постелили покрывала и уселись на них. Так как изначально покрывал было три, Юнь Цзяо и Минь Ли сидели вместе на одном.

Забрав у Яо Вэньмина сумку с едой, Цзэ Сюлань достал приготовленный хлеб и разломил его на части. Поблагодарив мастера, дети уже хотели начать есть, как были остановлены.

– Смотрите, берете кусок хлеба и нанизываете его на ветку, – Цзэ Сюлань проткнул толстенькой веткой свой кусок хлеба и поднес к костру. – А потом хорошенько обжариваете его со всех сторон.

– Но зачем? Хлеб ведь готовый, – не понял Минь Ли. Вэньмин же без лишних слов повторил все за хозяином Туманного склона.

– Эх, молодежь, совсем ничего не понимаете. Он ведь так будет вкуснее. И у него будет вкус дороги.

Ученики все равно ничего не поняли, но решили сделать все то же, что и мастер Цзэ.

Цзэ Сюлань же, придерживая левой рукой рукав, с видом знающего свое дело мастера сосредоточенно обугливал свой кусок. По-другому это назвать нельзя. Поляну тут же заполнил запах паленого хлеба.

Когда хлеб Яо Вэньмина достаточно почернел, он поднял взгляд на мастера Цзэ, снимая горячий ломоть с палочки. В глазах мужчины плясали огоньки, пока он увлеченно объяснял Юнь Цзяо разницу между оборотнем и перевертышем. В свете костра этот мужчина казался совсем иным, нежели при луне. Аура отрешенности с треском рассыпалась. Осталась только аура недосягаемости.

Покрутив в руках подгоревший кусок хлеба, Яо Вэньмин откусил от него кусок и широко распахнул глаза. Он не знал, в чем была причина: в свежем ночном воздухе, в компании у костра или же мастер Цзэ действительно откопал где-то волшебный рецепт, – но Вэньмин, жуя постный кусок хлеба, чуть ли не со слезами на глазах осознал – ничего вкуснее этой горелой корки он в своей жизни не пробовал.

Глава 13

Мастер Цзэ, этот ученик не бесполезный!

– Ты в любом случае должен присутствовать, – припечатал Цао Цзюань. – У меня задания от системы. Я должен обеспечить твою явку на собрание. Видимо, там должно произойти что-то важное.

Они сейчас сидели в кабинете для гостей Цзэ Сюланя и пили ароматный чай. На столе, как и всегда во время их посиделок, стояли различные сладости, которые глава Цао любезно притащил с собой. Правда, толком было неясно, он приносил их, потому что хотел угостить или чтобы есть самому. Любовь к сладкому у главного злодея была прописана даже в новелле. Сам Цзэ Сюлань ярым фанатом сладкого не был, но если предлагали, не отказывался.

«Эй, Чэнь Хуан, а это, случайно, не то собрание, после которого главный злодей с героем отправятся в деревушку ловить монстра?»

[Должно быть, то. Но на момент того задания герою только исполнилось четырнадцать. Так что вполне вероятно, что тут что-то другое. Сюжет в принципе уже идет слегка не так, как у меня в новелле. Нам остается только следовать указаниям.]

«Ты не сама придумываешь задания?»

[Да, я лишь их принимаю и озвучиваю. У меня есть некая вольность в начислении и снятии баллов за разные пустяки, но в целом я просто сторонний наблюдатель, который особо не влияет ни на что.]

– Ну а если я ляпну чего не того? – Цзэ Сюлань не то чтобы действительно боялся проколоться, но присутствовать на многочасовом собрании, где обсуждаются пути развития ордена и еще куча всякой разной дребедени, – скука смертная. – К тому же мне нужно собраться. Опять залезть в эти стослойные одежды, заплести эти болючие прически. Знаешь, как волосы кожу головы натягивают? У меня потом голова до утра болит.

– Знаю, я же сам ношу, – скривился Цао Цзюань. – Но выбора у тебя особо нет. У меня штраф пятьсот баллов. Я не готов столько тратить лишь из-за того, что ты не хочешь сидеть при параде среди других мастеров.

Цзэ Сюланю пришлось согласиться. Ну, возьмет с собой книгу, почитает. Что же еще делать? Выступать с речью от него не требовалось, если вдруг появятся вопросы к хозяину Туманного склона, то глава Цао обещал взять их на себя. Как-нибудь уж переживет завтрашний день.

* * *

Яо Вэньмин тем временем усердно тренировался на склоне за озером. Цзэ Сюлань действительно показал им одну интересную технику, и теперь каждую свободную минуту своей жизни главный герой тратил на ее освоение. Техника не была какой-то особенной, но казалась весьма полезной. Она не была связана с мечом. Ее суть заключалась в контроле ци. Мастер Цзэ объяснил им, как напитать случайный предмет, к примеру лист, своей ци и использовать как оружие. Цзэ Сюлань, демонстрируя эту технику, без каких-либо печатей и движений просто поднимал с земли мелкие камни своей духовной силой, которые тут же заострялись, становясь смертоносным оружием. Мастер Цзэ назвал эту технику «каменные пули». О подобном Яо Вэньмин никогда не слышал, так что разумно предположил, что это секретная техника, которой мастер Цзэ решил поделиться. Освоить ее хотелось безумно. Но для начала следовало справиться хотя бы с листьями.

Посмотрев на три одиноких листка перед собой, Яо Вэньмин в тысячный раз сконцентрировался – лист на секунду засветился. Каждая прожилка его окрасилась в золотой, но тут же свечение погасло, и лист разлетелся по ветру иссохшей трухой. Как и сотни листьев до этого.

Минь Ли и Юнь Цзяо были куда менее усердными. Сейчас наверняка уже улеглись спать. Но главный герой не был бы главным героем, если бы сдался сейчас.

Мастер Цзэ говорил, что для этой техники нужно много практиковаться. Кому-то нужны годы, чтобы научиться до такой степени контролировать свою ци. Но у Яо Вэньмина не было этих лет. Он хотел стать сильнее как можно скорее. Ему просто необходимо было достичь максимально высоких результатов, ведь тогда мастер Цзэ обратит на него внимание и примет в ученики на Туманный склон. Раньше Яо Вэньмин мечтал попасть на гору Стремлений. Поэтому каждый год с момента принятия в орден «Хранители равновесия» он участвовал в отборочных состязаниях под руководством именно мастера Линя. И каждый раз его оставляли в стороне. Выбирали тех, кто был хуже, а его удача всегда обходила стороной. Изначально Яо Вэньмин думал, что это глава Цао постарался. Но теперь понял, что просто ему было суждено встретиться с мастером Цзэ. Все это время не глава ордена строил ему козни, а судьба отгораживала от непоправимых поступков. Может быть, мастер Линь и был более искусным мечником, возможно, старейшина Лянь лучше играл на цине и его почерк был изящнее, но Яо Вэньмин чувствовал, что именно под покровительством Цзэ Сюланя он будет счастливее. Поэтому в этом году он точно должен попытаться впечатлить хозяина Туманного склона и снискать его расположение.

Посмотрев на кучку пепла вместо листьев, ученик тяжело вздохнул и отправился за новой порцией зелени.

Луна уже поднялась высоко. Две палочки благовоний назад из поместья улетел глава Цао. На самом деле Яо Вэньмина очень нервировали его визиты к мастеру Цзэ. В самих визитах не было ничего опасного или пугающего – глава Цао и мастер Цзэ были приятелями и просто проводили время в дружеских беседах, – но Вэньмин еще хорошо помнил и пинки, и обидные слова. Видеть этого Цао Цзюаня совершенно не хотелось.

Срывая свежие листья с низких ветвей ив, Яо Вэньмин перевел взгляд на озеро. Туманный склон был поистине живописным местом. Здесь не было ничего, кроме плачущих ив, старого поместья, сливового сада и озера, но это место было пропитано гармонией и покоем. Туман полупрозрачной вуалью обнимал черные воды озера Ледяной Скорби. В мягком плене дымки терялись грани между реальностью и фантазией, как будто пространство и время стали лишь тонкой нитью, разделяющей эту жизнь и небеса. Холодный свет луны проникал сквозь пелену – и неподвижное озеро, казалось, оживало. Вода, словно масло, тихо разливалась по поверхности, отражая сияние небес. Тусклые фонари, развешанные во дворах поместья, словно заблудшие души, рисовали кривые линии, как будто пытались о чем-то рассказать кривыми знаками.

Невесомый туман с наступлением ночи расползался все дальше, за границы озера, проникал сквозь замшелые ивы, превращая их в молчаливые статуи. Они стояли неподвижно, словно охраняли этот мир между двумя измерениями – миром реальности и миром потусторонним, наполненным злыми духами и мерзкими тварями.

Яо Вэньмин слышал про чудесный сад Грез в императорском дворце, в котором росла ровно тысяча вишен, слышал про озера-близнецы, вода из которых может исцелить и убить, он помнил легенды про каменный лес, но что-то ему подсказывало, что ничто из этого не сможет по глубине своих чувств и красоте сравниться с Туманным склоном, зависшим над пропастью на границе миров.

Вернувшись, Яо Вэньмин продолжил тренировку. Близился час быка, когда округлый ивовый листок наконец-то взмыл в воздух, не рассыпаясь пеплом. Парнишка чуть ли не закричал от восторга. Он попробовал еще и еще. Каждый лист исправно наполнялся ци и послушно летел туда, куда ему велел юный заклинатель.

Не помня себя от радости, Яо Вэньмин схватил валяющиеся на песке листья и вскочил на меч. Он знал, что мастер Цзэ в такое время обычно не спит, поэтому можно показать ему свои успехи прямо сейчас.

Однако ни в беседке посреди озера, ни в саду мастера не было. Дворики тоже пустовали. Складывалось впечатление, словно в поместье вообще никого нет. Немного подумав, Яо Вэньмин отправился во второй двор к комнате мастера. Ночи уже стали не такими теплыми, так что мужчина иногда мог сидеть не на открытом воздухе, а у себя.

Подойдя к двери в павильон Алых пионов, Вэньмин замер, размышляя, стоит ли вообще тревожить мастера. Но радость от удачи вновь затопила сознание, и ученик громко позвал мастера Цзэ. Ему не ответили. Тогда Яо Вэньмин попытался еще пару раз.

Это было не совсем то время, когда Цзэ Сюлань укладывался спать, но, может, глава Цао слишком утомил его своей пустой болтовней?

Постояв еще немного, Яо Вэньмин все же решил уйти. Но уже занеся ногу над порогом арки, ведущей в проход к третьему двору, он остановился.

«А вдруг что-то случилось?» – с замиранием сердца подумал ученик. Все-таки мастер Цзэ работал с печатями. Вдруг что-то вышло из-под контроля. Или вдруг глава Цао чем-нибудь опоил мужчину? А может, призрак поместья как-то навредил его хозяину? Яо Вэньмин видел его лишь раз, но этого раза хватило, чтобы перепугаться до смерти.

Решив, что лучше мастер его потом убьет, чем умрет сам из-за какой-нибудь случайности, Яо Вэньмин решительно преодолел расстояние до павильона Алых пионов и распахнул дверь. Обитель мастер Цзэ встретила непочтительного ученика тишиной и полумраком. А еще неописуемым хаосом.

На полу, на столах, да вообще на любых поверхностях валялись разбросанные рукописи, листочки, незавершенные печати. Низкий чайный столик был весь завален какими-то непонятными записями. Яо Вэньмин заглянул одним глазком и не понял ни одной закорючки. Рядом с записями валялось несколько пишущих веточек с угольной сердцевиной и перевернутая чернильница. Ее, видимо, перевернули совсем давно, потому что чернила высохли и въелись в дерево стола. На полу не было свободного места, чтобы ступить и ничего не задеть. Кругом царила абсолютная тьма, лишь одна бледная свеча у тахты мягко светила, озаряя клочок пространства.

Сам же Цзэ Сюлань полусидя спал на заваленном листами и книгами полу. Угольные волосы разметались в беспорядке. Яо Вэньмин замер, наблюдая за его сном. Лицо Цзэ Сюланя было расслаблено. Не было ни легкой улыбки, ни отчужденного величия. Переменчивое пламя свечи бросало на лицо мастера длинные тени, делая его облик совсем чужим и незнакомым.

И что теперь делать этому ученику? Вообще было бы неплохо прибраться, потому что комната выглядела так, словно по ней ураган пронесся. Но мастер не давал разрешения наводить здесь порядок. Возможно, стоило укрыть мастера одеялом, ночи-то холодные. Или вообще разбудить. Потому что спать в таком положении точно не полезно для шеи.

Постояв еще с kè [3], Яо Вэньмин все же решил ничего не делать. Поэтому, потушив свечу, он тихонько вышел на улицу. Порывы холодного ветра пробрали до костей. Вэньмин и не заметил, как взмок от волнения.

Глава 14

Этот мастер на собрании ордена

Собрание ордена было поистине скучным зрелищем. Это Цзэ Сюлань и так знал, но знать и оказаться на этом сборище лично – разные вещи. Подобные собрания проводились раз в месяц, если в мире не происходило ничего вопиющего.

Еще одним огромным минусом этих слетов прославленных заклинателей было время этих слетов – начало часа дракона [4]! В такую рань совершенно разучившийся вставать спозаранку Цзэ Сюлань чувствовал себя максимально разбито.

Собрания проводились в специальном зале, который так и назывался – «Зал собраний». Он находился на горе Распорядков, и добираться туда пришлось на мече. Вообще Цзэ Сюлань впервые оказался на этой горе и если бы не был настолько сонным, то обязательно бы оценил красоту сердца ордена «Хранители равновесия».

Не успел Цзэ Сюлань сойти с меча, как его тут же поймал Цао Цзюань. Он завел его в зал первым и лично усадил на нужное место. Вот здесь стоило сказать спасибо, потому что угадать, где чей трон, было выше способностей этого скромного заклинателя.

Постепенно начали подтягиваться и другие. Мастера приходили не одни. За каждым следовало по личному ученику, а также несколько наставников из их области. Мастера и старейшины сидели по кругу в высоких креслах, а ученики – у их ног на небольших подушечках, ну точно собачки у ног хозяев. Остальные наставники занимали места внизу на простеньких стульях со спинками за письменными столами. Видимо, документировать будут.

Цзэ Сюлань очень смутно помнил описания собраний в новелле. Скорее всего, Чэнь Хуан их толком и не описывала. Что ж, оставалось надеяться, что все пройдет быстро. Вообще-то это собрание было отличной возможностью посмотреть на всех глав областей и запомнить, как они выглядят. Потому что описания их в книге были вроде «прекрасны, как небожители». Как-то малопознавательно.

Когда последний член собрания – старейшина Лянь – занял свое место, встал глава, чтобы объявить о начале заседания.

«Это просто невыносимо. Я мог еще несколько часов спать, но сижу в этом кресле на виду у всех. Эти великие заклинатели точно не рады возвращению моей скромной персоны…»

[С чего ты взял?]

«Слишком уж пристально они меня разглядывают».

[Многие из них не видели Цзэ Сюланя двенадцать лет. Конечно, им хочется посмотреть, как тот изменился.]

Слегка помолчав, Чэнь Хуан добавила:

[Или они просто высмеивают про себя твой внешний вид.]

Одет Цзэ Сюлань был, как и подобает оригиналу, дорого и со вкусом. Его наряд был из плотной черной ткани, что переливалась на свету золотыми и серебряными отблесками. Поверх был накинут плащ с серебристой вышивкой и серебряными застежками. Рукава, как всегда, такой длины, что сам император обзавидуется. Ну и высокая серебряная заколка на голове, формой напоминающая дракона.

Остальные мастера были одеты чуть скромнее, но тоже достаточно нарядно. Решили покрасоваться друг перед другом. Неужели более радостного события не нашлось?

Цао Цзюань говорил достаточно долго. Цзэ Сюлань и вздремнуть успел, и рассмотреть каждого присутствующего.

«Чэнь Хуан, а он выучил эту всю речь или она каждый раз одинаковая?»

[Он учит речь к каждому собранию весь месяц.]

– Не повезло, – вслух протянул Цзэ Сюлань, и на него недовольно покосился Линь Цзо, который сидел слева где-то на расстоянии трех метров.

Когда приветственная речь завершилась, все заклинатели встали со своих мест и почтительно поклонились главе, выражая свою признательность за работу на благо ордена. После этого по плану шли отчеты каждого хозяина территорий по старшинству. Но как только Лянь Цзэнь с важным видом встал со своего места, его прервал Линь Цзо.

– Повремените немного, старейшина Лянь, – попросил он, а хозяин долины Лотосов хмуро уселся обратно на место. – У меня есть небольшая просьба к главе Цао.

– Я слушаю, – кинул глава.

– Вы все хорошо знаете моего брата, – обратился Линь Цзо к присутствующим. – И все вы знаете, что он проводит свою жизнь в странствиях по миру. Но сегодня он наконец-то вернулся в родной орден и хотел бы присутствовать на собрании. Глава Цао позволит?

Что было ответить Цао Цзюаню, кроме как согласиться?

Дверь в зал собраний тут же распахнулась, и вошел молодой мужчина. Это был Линь Ян, один из лучших мастеров меча своего времени. О нем ходили легенды среди простых смертных, а каждый уважающий себя мастер боевых искусств считал своим долгом бросить вызов Линь Яну и попытаться победить. Ну, так, во всяком случае, описывалось в новелле.

Линь Ян и Линь Цзо были братьями-близнецами; оба обладали величественной внешностью, высоким ростом и крепким телосложением. У них были одинаковые золотые глаза, сияющие на фоне светлых волос. Они выглядели так, словно были созданы для того, чтобы притягивать внимание и разжигать любопытство. Даже при длительном любовании невозможно было найти в их лицах изъяна – они были идеальны, но холодный блеск в глазах и отстраненное выражение лиц заставляли отвести взгляд и не сметь подобраться ближе. Братья были похожи на фениксов: прекрасные, но готовые все спалить в ту же секунду.

Впрочем, в новелле ни об одном, ни о втором брате особо ничего написано не было. Линь Ян был более способным, чем Линь Цзо. Он единственный получил статус старейшины в свои годы. Обычно этот статус получали либо по достижению пятисотлетия, как Лянь Цзэнь, либо пройдя какие-то супер-пупер крутые испытания. Какие именно, в новелле, естественно, описано не было. Однако факт фактом: единственные, кто носил статус старейшины в этом ордене, – Лянь Цзэнь, Линь Ян и Цао Цзюань. Притом поговаривали, что Цао Цзюань просто купил себе это звание в прошлом.

Все, чем занимался Линь Ян, – это собирал душу своей старшей сестры, что разбилась после схватки с демоническим культом. И единственная роль заклинателя в новелле заключалась в том, чтобы проиграть в схватке главному герою и потерять звание лучшего в мире мечника, больше его имя не упоминалось. Даже не ясно было, собрал он душу своей сестры или нет.

Как только Линь Ян зашел в зал собраний, со всех сторон тут же раздались приветственные возгласы. Этого мужчину уважал, хоть и не слишком охотно, даже старейшина Лянь. Медленно пройдя по залу, Линь Ян встал рядом со своим братом, да так и замер.

«Серьезно? Он будет все собрание стоять? Да и что за дурак вообще захочет добровольно присутствовать на этом цирковом представлении?»

[Не знаю. Но собрание всегда очень важно для заклинателей. Может, тебе следует послушать?]

«Не собираюсь. Если что, вы с главой Цао мне все расскажете».

Как только приветственные возгласы смолкли, старейшина Лянь вновь встал, разворачивая длинный список. И начался обмен новостями между областями. Каждый заклинатель старался вспомнить даже самую незначительную заслугу, чтобы вынести ее на всеобщее обозрение. Впрочем, Цзэ Сюлань, подперев голову рукой, не слушал их даже вполуха. Он с заинтересованным видом досыпал положенные часы с открытыми глазами. Годы учебы в медицинском многому его научили.