Любовь под напряжением или как не влюбиться в мажора

Она вздрогнула:

– Откуда ты…

– Ты бормочешь во время растяжки, – он усмехнулся. – Особенно после звонков. «Миронов… протокол… черт бы его побрал».

Вика закатила глаза:

– Подслушивать нехорошо.

– Не подслушивал. Ты орала на весь зал, пока тянула подколенные.

Он отпил из стакана, оставив след помады на краю – видимо, Катя успела «украсить» напиток. Вика потянулась к телефону, но он перехватил её руку:

– Если он сейчас позвонит – сбрось. Ты не на работе.

– Легко сказать, – она вырвала руку. – А если проект провалю?

– Тогда будешь учить меня петь, – он выдернул у неё телефон, сунув в свой карман.

Она хотела огрызнуться, но вдруг рассмеялась. Матвей, довольный, поднял стакан:

– За то, чтобы Миронову сегодня приснился мой долио-чаги в его любимый отчет.

– Идиот, – она чокнулась с ним, чувствуя, как дрожь в коленях стихает.

Из зала вывалился Антон, волоча микрофон:

– Вика! Твой хит! «Звезда по имени Солнце»!

– Ни за что, – она отшатнулась, но Матвей уже толкал её вперёд:

– Давай, я подстрахую. Если фальшивить будешь – спою дуэтом.

– Ужасный план, – она закатила глаза, но взяла микрофон.

Пока Антон орал «Солнце!», а Матвей подыгрывал на воображаемой гитаре, Вика поймала себя на мысли: этот вечер, с дешёвым лимонадом и дурачеством, помог ей всё же отвлечься.

Когда компания начала расходиться, Матвей перекинул спортивную сумку через плечо и щёлкнул замком. «Эй, Яковлева, – крикнул он, пока Вика надевала куртку, – проводить? А то в этом районе ночью пьяные шатаются». Она усмехнулась, зная, что он живёт в противоположной стороне, но кивнула – после караоке и правда не хотелось идти одной.

Они шли через пустынные улицы, где фонари отбрасывали длинные тени. Матвей размахивал руками, изображая, как сегодня Антон пытался спеть хай-ноты: «Он орал, как раненый лось!». Вика смеялась, поправляя сумку на плече. Он всегда умел разрядить обстановку, будто они были братом и сестрой, которых связали годы общих тренировок.

У сквера он вдруг остановился, доставая из кармана жвачку. «Держи, – протянул ей пластинку, – а то от лимонада кислятина во рту». Она приняла, не задумываясь, и они зашагали дальше, обсуждая, как Сергей Николаевич вечно ворчит на их группу.

– Представляешь, – он пнул камень, и тот со звоном отлетел в кусты, – вчера Сергей Николаевич заставил меня два часа отрабатывать ап-чаги. Говорит, удар как у балерины!

Вика притормозила, пряча улыбку.

– А что? У тебя и правда изящно получается, – она сделала шаг в сторону, изображая реверанс. – Может, сменишь пояс на пуанты?

Он ухмыльнулся, толкнув её плечом.

– Ты бы посмотрела на свою твио-дольо-чаги – как ветряная мельница в ураган.

– Мельница хотя бы зерно молотит, – она толкнула его в ответ, – а твой удар – только пыль поднимает.

Они свернули в парк, где дорожки освещали старые фонари. Вика села на скамейку, разминая запястье.

– Ладно, признавайся, – она посмотрела на него искоса, – зачем уговорил меня на караоке?

– Потому что ты поёшь Цоя так, будто он тебе должен денег, – он ухмыльнулся, садясь рядом. – Это прикольно.

– Прикольно? – она швырнула в него смятым фантиком. – Или ты просто хотел посмотреть, как Антон упадет со стула после пятой рюмки?

Матвей рассмеялся, откинув голову назад.

– Он упал ещё до первой! Помнишь, когда полез за микрофоном на стойку?

– И свалил на Катю вазу с чипсами, – Вика закатила глаза. – Ладно, завтра спарринг. Ты готов?

– Я всегда готов, – он вскочил, изображая боевую стойку. – Но если снова скажешь про балерин, больше не буду помогать отрабатывать удары.

Они вышли к её дому. Матвей засунул руки в карманы, глядя на мигающий фонарь.

– Ладно, старичок, не засиживайся. Завтра в десять.

– Старичок? – она притворно нахмурилась. – Это я тебя на татами разложу в три счёта.

– Мечтай, Яковлева, – он развернулся, идя назад. – Но учти: мои удары теперь как у Примы Большого!

– Пуанты не забудь! – крикнула она ему вслед, но он уже махал рукой, растворяясь в темноте.

Он уже уходил, размахивая сумкой над головой, как флагом. Вика поднялась в квартиру, улыбаясь. Матвей был тем редким другом, с которым не надо было притворяться – ни из-за работы, ни из-за глупых амбиций.

Виктория закрыла за собой дверь, прислонившись к ней спиной. В прихожей пахло лавандовым освежителем и жареной картошкой.

Заметила в кармане куртки его жвачку. «Доктор прописал», – усмехнулась она, разворачивая фольгу. На обратной стороне было каракулями написано: «Завтра выиграешь – куплю кофе. Проиграешь – сводишь меня в бургерную»

– Наглец, – пробормотала она, но смс с благодарностью всё же отправила.

Она скинула кроссовки, чуть не зацепившись за скейтборд сестры, и потянулась к выключателю. В комнате, кутаясь в шелковую пижаму в мелкий горошек, она машинально проверила телефон: два сообщения от коллег, мем от Саши. «Как всегда», – мелькнуло, пока она разогревала еду.

Картошка с мясом стояли на плите в сковороде – мама, как обычно, забыла переложить в контейнер. Вика накладывала себе в тарелку, листая ленту. Фото Антона из зала с подписью «Кто следующий на спарринг?», реклама биодобавок, эстетичные картинки.

Чайник закипел, выключаясь с щелчком. Вика налила чай в любимую кружку. В комнате включила ноутбук: экран сериала детектива с элементами черной комедии осветил плакат с группой Кино, заляпанный когда-то кофе. Героиня кричала на кого-то в кадре, но звук Вика убавила до шепота – за стеной уже спала мама.

К третьей серии глаза начали слипаться. Она потянулась, чтобы выключить свет, но рука упала на клавиатуру. Экран мерцал, подсвечивая лицо, а за окном завывал ветер, гоняя по асфальту пустую банку. Последнее, что она запомнила – голос главной героини, шипящий: «Ты всё испортила!»…

Утром на столе всё ещё стоял холодный чай, а в ноутбуке застыла пауза – серия 4, 15:22. Вика встала с кровати, чувствуя, как болят мышцы после вчерашней тренировки. Душ, быстрый завтрак – овсянка на скорую руку. На ходу проверяет почту – новое письмо от Сергея Николаевича с пометкой "Срочно".

«Срочно: внеплановый сбор в 9:00. Принести медицинские справки». Она замерла, перечитывая строчки. Медицинские справки? Значит, слухи о переводе в сборную региона – не бред Сашиного мема.

«Чёрт!» – она швырнула телефон в рюкзак. В прихожей наступила на скейтборд сестры, едва не грохнувшись. «Ты бы хоть предупреждала, когда в режиме цунами выходишь!» – донеслось из спальни сестриного вопля.

Зал замер, когда они вышли на татами. Артём Валерьевич, тренер второй группы, скрестил руки на груди, наблюдая из угла. Сергей Николаевич бубнил что-то про «не превращать в цирк», но его голос потонул в гуле вентиляторов. Вика поправила красный пояс, ловя взгляд Матвея. Он стоял в противоположном углу, вертя в руках защитную капу, будто жвачку.

– Не забудь, Яковлева, – крикнул он, вставляя капу, – если упадёшь, реверанс сделай. Для стиля.

– Лучше пуанты принеси, – огрызнулась она, но уголки губ дрогнули.

Гонг пробил, и они сошлись. Первые удары – разведка. Матвей провёл лёгкий ап-чаги, нарочито грациозно, как в балете. Вика блокировала, прищурившись:

– Приму Большого забыл в раздевалке?

– Это я тебя жалею! – он прыгнул в сторону, имитируя пируэт.

Зал засмеялся. Артём Валерьевич не моргнул.

Вика атаковала серией твио-дольо-чаги – резко, жёстко, как и обещала. Матвей парировал, но один удар задел его плечо.

– Ветряная мельница, говоришь? – она дышала чаще. – Зерно уже в синяках.

– Ты ещё не видела синяков, – он рванул вперёд, внезапно сменив тактику. Его боковой удар едва не сбил с ног, но Вика ушла в последний момент, схватив его за рукав. Они закрутились в клинче, как два штопора.

– Пуанты… – прошипел он ей в ухо, – …тебе к лицу.

Она вырвалась, задето. Артём Валерьевич приподнял бровь.

Последняя минута. Оба пропускали удары – Вика из-за усталости, Матвей из-за переоценки своей «балетной» скорости. Когда гонг прозвучал снова, они стояли на грани татами, оба в поту, с одинаковыми синяками на предплечьях.

– Ничья, – объявил Сергей Николаевич, но Артём Валерьевич поднял руку:

– Стоп. Вы забыли главное.

Все затихли. Он подошёл к ним, указывая на их ступни:

– Вы оба топчетесь, как слоны. Балет тут ни при чём. Вы не чувствуете ритма друг друга.

Матвей выплюнул капу:

– А мы и не танцуем.

– Именно поэтому и проиграете на соревнованиях, – тренер повернулся к Вике. – Твой удар – гром, но без молнии. А ты… – он кивнул Матвею, – молния без грома. Скучно.

Они переглянулись. В углу зала, на скамейке, лежала смятая фольга от жвачки. Вика потянулась к карману – записка «кофе vs бургерная» заставила ее собраться.

– Повторим? – неожиданно предложил Матвей.

– Только без клоунады, – она кивнула.

На этот раз они двигались иначе. Её удары стали точнее, его – осознаннее. Даже Сергей Николаевич перестал ворчать. Когда Артём Валерьевич хмыкнул: «Лучше», – Вика поймала себя на мысли, что улыбается.

После тренировки, у раздевалки, Матвей сунул ей новую жвачку.

– Завтра? – спросил он просто.

– Кофе после соревнования, – она развернула фольгу. На обороте – его каракули: «Даже если проиграешь».

Глава 6

Бургерная. Вечернее солнце пробивалось сквозь жалюзи, освещая столы неровными полосами света. Матвей откинулся на спинке стула, подбрасывая кусочек картошки вверх. Картошка падала ему в рот с третьей попытки, а Вика, сидя напротив, причмокивала от остатков холодного кофе. Ее спортивная сумка валялась под столом – сегодняшний спарринг она проиграла, но вместо злости на лице читалось облегчение. Награда за участие – бесплатный большой кофе и пирожное – казалась смешной, но её это устроило.

Когда вика пошла за второй порцией пирожного, ей пришла смс от Жени "Обернись". Девушка обернулась и увидела за окном стояла её лучшая подруга размахивающая руками, привлекая внимание не только Виктории, но и всех присутствующих. Матвей сдерживался, чтобы не рассмеяться на весь зал. Вика забрала сладость и направилась обратно.

Ребята знали друг друга уже пару лет, в тот день, Вика буквально впихнула Женю в переполненный спортзал, тыкая пальцем в афишу: «Ты обязана посмотреть!»

Женя, сонная после ночных съёмок рекламы зубной пасты, упала на жесткую трибуну и чуть не сломала каблук. Вокруг пахло потом, резиной матов и чем-то сладким – кто-то рядом жевал вату.

И тогда вышел он.

Высокий, в чёрном кимоно. Никакой театральности, никаких криков – только резкие, точные движения. Когда соперник сорвал с него повязку, тёмные волосы рассыпались по лицу. Он даже не замедлился – просто продолжил бой.

– Круто, да? – Вика вопила на ухо.

– Профессиональный циркач, – фыркнула Женя, но не отрывала глаз.

– Я по твоему, тоже циркач? – возмутилась Вика.

Евгения её проигнорировала, наблюдая за боем. Она заметила три вещи. Первое когда он хромал после победы, но выпрямился, как только их взгляды встретились. Женя заметила это случайно. Когда судья объявил его победителем, он резко развернулся к трибунам – и на долю секунды его лицо исказила гримаса боли. Правая нога явно подкосилась, когда он сошел с татами. Но в тот момент, когда его взгляд (тёмный, неожиданно спокойный для только что закончившего бой человека) скользнул по трибунам и случайно наткнулся на её лицо, тело мгновенно преобразилось. Спина выпрямилась, плечи расправились, походка стала ровной – будто и не было той едва заметной хромоты секунду назад.

Второе – его руки были в шрамах, но пальцы – удивительно длинные и аккуратные. Когда он снимал перчатки, Женя невольно пригляделась. Тыльная сторона ладоней была испещрена мелкими белыми линиями – старыми шрамами от порезов и, возможно, ожогов. Но сами пальцы… Они казались несоразмерно изящными для бойца – длинные, с четко очерченными суставами, с аккуратными ногтями, подстриженными "под корень". Такие руки, думала Женя, должны принадлежать пианисту или хирургу, а не парню, который только что отправил соперника в нокаут.

И последний момент, во время вручения кубка, он покраснел до кончиков ушей. Церемония награждения выдалась нелепой. Перевозбуждённый ведущий кричал в микрофон, плохо работала аудиосистема, а кубок оказался настолько огромным, что Матвей явно не знал, куда его деть. Когда его имя объявили по громкой связи, по лицу пробежала тень смущения. Он неуклюже перехватил трофей, и в этот момент его смуглая кожа приобрела явный багровый оттенок. Особенно заметно покраснели уши – они буквально горели, контрастируя с тёмными волосами. Женя видела, как он стиснул зубы, будто пытаясь усилием воли остановить этот предательский румянец.

После вручения Вика схватила Женю за руку и потащила сквозь толпу, не обращая внимания на её протесты.

– "Матвей!" – Вика буквально врезалась в него плечом, заставив оступиться. Он как раз пытался запихнуть нелепый кубок в спортивную сумку, но тут же выпрямился, будто на параде.

– "Знакомься, это Женя!" – Вика толкнула её вперед. – "Мы вместе в кофейне работаем. Ты же обещал зайти как-нибудь!"

Женя, всё ещё раздражённая тем, что её выдернули с трибуны, едва не наступила на чей-то брошенный бинт. Она подняла взгляд – и оказалась нос к носу с тем самым бойцом. В близи он выглядел иначе. Глаза. Вблизи оказались не просто тёмными, а с едва заметными золотистыми крапинками вокруг зрачков.

– Привет, – выдавила Женя.

– Я… э-э… тоже привет, – он ответил так, словно слова застряли у него в горле.

Вика фыркнула и, к ужасу Жени, схватила его за запястье, притянув ближе:

– Она актриса! Ну, почти. Снимается в рекламе. Вчера был ролик с ней – про зубную пасту, видел?

Женя готова была провалиться сквозь пол.

Матвей вдруг оживился:

– Видел! – затем замолчал, будто осознав, что признался в чём-то постыдном.

Пауза затянулась.

– Ну, ладно, я пойду… – Женя сделала шаг назад.

– Заходи....! – вдруг выпалил он, тут же покраснев. – То есть… я зайду, попробовать кофе!

Вика закатила глаза:

– Боже, да познакомьтесь вы нормально! – и нарочито громко добавила: – Жень, у него день рождения через неделю. А он терпеть не может торты. Намёк поняла?

Матвей посмотрел на Женю с немым ужасом.

– Поняла, – ухмыльнулась она. – Придётся испечь самый противный торт в мире.

И впервые за вечер он рассмеялся – глухо, сдавленно, но искренне.

Через неделю он действительно пришёл в кофейню. С тортом вышла накладка – Женя забыла, что ненавидит готовить. Но эспрессо она сделала идеально. Горький. Крепкий. Как он любил.

Однажды, когда она порезала палец ножом для овощей, он молча протянул пластырь с единорогами.

– Это детское, – засмеялась Женя.

– В аптеке только такие были, – он потупился, но не ушёл, пока не убедился, что она его наклеила.

А Вика до сих пор ржёт, вспоминая, как познакомила «циркача» и «королеву реклам».

Женя уже подошла к столику, оперлась на спинку свободного стула и бросила сумку с актерскими сценариями на сиденье. Её блондинистые волосы, собранные в небрежный хвост, казались пурпурными под неоновой вывеской, а на щеке осталось пятно от грима – видимо, спешила с очередного кастинга.

– Хей, привет. О, Матвей, давно тебя не видела, – она улыбнулась, поправляя прядь, выбившуюся из резинки. – Чего за кофе не заходишь?

Матвей, поймав картошку, медленно прожевал её, прежде чем ответить. Его взгляд скользнул по её лицу, задержавшись на маленькой родинке у правого глаза.

– Я в твою смену не попадаю. Там какая-то девчонка с косичками, – он сделал паузу, нарочито сморщив нос. – Кофе у неё, конечно, хуже твоего. Но не сильно.

Женя улыбалась, опускаясь на стул. Её колено случайно коснулось его ноги под столом, и она отодвинулась.

– А-а, это Марина. Она новенькая, – кивнула она, быстро переведя взгляд на Вику. – Вика же ушла.

Вика, до этого молча ковырявшаяся в телефоне, подняла голову. В её руках был открыт мессенджер с перепиской по работе – новые уведомления всплывали каждые две секунды.

– Ушла, да, – коротко бросила она, отложив телефон. – Защита проекта, презентации… Кстати, Жень, ты не видела мой павербанк?

Женя покопалась в сумке, достала чёрный прямоугольник и протянула Вике. Та взяла его, даже не взглянув, и снова уткнулась в экран.

– Опять ваше тхэквондо-шоу? – спросила она, указывая на сумку Вики. Голос звучал устало, но с уголков губ не сползала улыбка.

Матвей поймал картошку и замер, разглядывая её лицо. Пурпурный отблеск волос, тень от ресниц, грим, похожий на грязное пятно – всё это делало её чужой, незнакомой. И почему-то это его бесило.

– Ты опять в роли зомби из массовки? – кивнул он на щёку.

Женя машинально провела ладонью по коже, смазав пятно в размытое пятно.

– Нет. Это был… эксперимент. Режиссёр хотел "драмы в деталях".

Вика глубоко вздохнула, отодвигая пустую чашку:

– Надеюсь, тебе заплатят хотя бы за грим.

Женя не ответила. Вместо этого она потянулась к пирожному на тарелке Вики, но передумала, сжав пальцы в кулак. Матвей заметил это движение. Он молча пододвинул к ней свою порцию картофеля.

– Не хочу, – буркнула она, но через секунду уже жевала, будто крадя еду у самой себя. – Завтра в зале будешь? – спросила она, глядя в окно, где неоновая вывеска мигала названием бургерной.

– Не знаю. А что? – Сказал парень, успокоившись от выступления Жени.

– Короче, ребят. Вы же хорошо владеете тхэквондо. Ну, допустим. Вот, мне нужны ваши экспресс-курсы. Мне предложили роль в боевике – там нужны базовые умения, а я соврала, что умею… – она замолчала, сжав страницы так, что бумага хрустнула. – Спасайте. Этот фильм может быть моим прорывом. Мне нужно записать видеоролик и прислать менеджеру через неделю.

Вика перевела взгляд на Матвея. Он перестал улыбаться.

– Ты понимаешь, что наснимаешь, если будешь тупо повторять движения? – спросила Вика, вертя в руках пустую чашку.

– Там же техника, постановка…

– Знаю! – Женя резко поднялась. – Потому и прошу вас. Ты же говорила, что я быстро учусь.

Матвей молчал. Его взгляд скользил по ее рукам – нервно сжатым кулакам, коротко подпиленным ногтям. Она всегда так волновалась перед кастингами.

– Начнем завтра, – вдруг сказал он. – В семь утра, в зале.

– Серьезно? – Женя замерла.

– Если хочешь провалиться – проспи.

Женя замерла. Вика, не отрываясь от телефона, едва заметно ухмыльнулась.

– Завтра я на кастинге с утра, – ответила Женя, избегая его взгляда. – Но после шести… свободна.

– Ну, значит, перенесем на вечер.

– Без меня, у меня за эти дни работы прибавилось, – прервала Вика.

Он кивнул, слишком быстро, и снова принялся подкидывать картошку. Она наблюдала, как он ловит её уже с десятой попытки.

– Ладно, мне пора, – слегка смущенная Женя вскочила, хватая сумку. – Завтра… э-э… спасибо за помощь.

Когда она скрылась за дверью, Вика наконец оторвалась от экрана:

– Ну и зачем соврал, на счет того, что Марина варит кофе хуже?

– Отстань, – буркнул он, но уголки губ дрогнули.

На улице Женя шла к метро, сжимая в руке телефон. Сообщение от менеджера: «Завтрашний кастинг перенесли на три дня вперед. Свободна на весь день». Она замедлила шаг, обернулась к бургерной. В окне виднелась его спина – он снова подкидывал картошку.

«Постараюсь», – решила она и ускорилась, пряча улыбку в воротник куртки.

Утро встретило их холодным воздухом спортзала. Женя в ярких розовых легинсах и белой майке Вики, которую когда-то одолжила, но так и не вернула, повторяла стойки. Ткань майки была на размер больше, сползала с плеча, и Матвей раз за разом поправлял её, стараясь не смотреть на полоску обнажённой кожи. Его пальцы задерживались на её плечах дольше, чем требовалось, и он быстро убирал их, будто обжигаясь.

– Колени согни, – говорил он, стоя так близко, что его дыхание касалось её затылка. – Центр тяжести здесь, а не на пятках.

Женя кивала, но едва он отходил, теряла равновесие.

– Ты как пингвин на льду, – бросила он, когда Женя в пятый раз завалилась на бок.

– Пингвины хотя бы милые! – огрызнулась та, вытирая пот со лба.

Матвей молча протянул ей воду. Бутылка была холодной – то что нужно.

После третьего дня тренировок Вика продолжала отказываться прийти, ссылаясь на проекты. Женя знала, что это враньё – та просто оставляла их наедине. Матвей продолжал помогать, показывая связки ударов, и каждый раз, когда её кулак едва не задевал его лицо, он хватал её за запястье, медленно поправляя траекторию.

– Зачем согласился? – спросила она однажды, вытирая лицо полотенцем. – Ты же мог сказать «нет» или « у меня нет времени на это».

Он отвернулся, собирая разбросанные по полу протекторы.

– Ты бы всё равно нашла способ научиться. Лучше я, чем какой-нибудь идиот из YouTube.

Женя собиралась пошутить, но удержалась, понимая, что в ответ получит дополнительный час тренировки. Она потянулась к нитке, свисающей с его плеча, чтобы поправить её, но в последний момент передумала.

– Спасибо, – прошептала она вместо этого.

Матвей резко выпрямился,посмотрел на неё и улыбнулся.

– Не за что.

Они замолчали. Гул кондиционера заполнил тишину. Женя заметила, как он сжимает и разжимает ладони – привычка после старых травм запястий.

– Завтра принесу тейп, – сказала она, надевая куртку. – У меня есть фиолетовый. Под цвет твоей… э-э… сумки.

Он не стал говорить, что ненавидит фиолетовый. Просто кивнул.

На улице Женя шла домой, разглядывая свои руки. Там, где он поправлял её стойку. «Глупости», – подумала она, но набрала номер сестры-парикмахера.

Женя слегка запыхавшись: Ань, привет… Ты не поверишь, что сегодня случилось!

Аня игриво: Если ты опять пролила кофе на режиссёра – я тебя спасать не буду. Или это про того парня с кастинга?

Женя: Ну… типа. Мы тренировали боевую сцену, и он… пауза Он поправлял мне стойку. Руками. Как будто я вообще не смотрела ролики!

Аня с преувеличенным ужасом: О боже, он прикоснулся к тебе?! Прямо вот… к плечу? К спине? К бедру?! хихикает

Женя фыркает: Аня! Я серьёзно! Он сказал, что мой удар выглядит, как у пьяной панды. А потом полчаса объяснял, как «правильно» двигаться. И теперь я вообще не уверена, что смогу на кастинг прийти!

Аня переходя на деловой тон: Слушай, если он такой эксперт – почему до сих пор не снялся в «Джоне Уике»? Может, сам лукавит? Или… снижает голос просто хотел постоять с тобой в обнимку под видом тренировки?

Женя смеётся: Прекрати! Я же реально волнуюсь. Что, если я провалюсь из-за дурацкой техники?

Аня решительно: Тогда завтра беру выходной, приезжаю к тебе, и мы репетируем до упора. Я буду кричать «кия!» и кидать в тебя подушки. А ещё… Купим наколенники. На случай, если «тренер» снова захочет тебя ловить.

Женя сквозь смех: Ты невозможна! Но спасибо… Правда, может, просто подскажешь, как не выглядеть идиоткой?

Аня мягче: Жень, ты ради кастинга месяц махала кулаками перед зеркалом. Ты справишься. А если этот тип правда такой крутой – пусть покажет, как падать красиво. Желательно на твоих глазах. Шесть раз.

Женя успокаиваясь: Ладно… Завтра жду, и мы повторим связки. Только без подушек, договорились?

Аня с пафосом: Отказываешься от экстрима? Тогда добавлю музыку из «Рокки» и бандану. Чтобы он обзавидовался.

Женя смеётся: Идиотка… Спасибо. До завтра.

Аня: Не благодари. И, Жень? Если он снова начнёт… ударь его в голень. Проверь, как он реакцию отрабатывает

Гудки. Женя, всё ещё улыбаясь, разминает плечи, вспоминая замечания «тренера»

Вечер перед дедлайном. Женя сидела на холодном полу, прислонившись спиной к стене, которая до сих пор хранила следы ударов – шероховатые трещины и сколы. Её пальцы дрожали, листая отснятые кадры на телефоне. Рядом валялись пустые бутылки с водой.

Матвей сидел в полуметре от неё, его колени случайно касались её ноги. Он будто нарочно держал дистанцию…

– Получилось? – спросила Женя.

Он взял телефон, его пальцы, медленно провели по экрану. Кадры прыжков были смазанными, удар в финале – слишком робким. Но когда на экране появилось её лицо, повёрнутое к камере с упрямым оскалом, Матвей замер. Глаза Жени горели, как угли в пепле, и это было важнее любой техники.

– Да, – ответил он твёрдо, почти резко, будто отрубил сомнения топором.

Он не сказал, что её блок напоминал попытку поймать ветер, а удар – усталого голубя. Вместо этого его рука сама потянулась к ней, обняв за плечи. Женя прижалась к его груди, и сквозь тонкую ткань спортивной кофты почувствовала ритм его сердца – учащённый, неровный.

– Спасибо, – прошептала она, пряча лицо в складках его одежды.

– Не за что, – он отстранился так резко, будто её кожа обожгла его ладонь. Вскочил на ноги, отряхиваясь от невидимой пыли, и потянулся к бутылкам, чтобы занять руки.