Одна из двух

– Вот, Феденька, печеньки, – предложил Генрих и протянул тарелку.

Следователь съел одно. Извлёк из стола бутылку минеральной воды, открыл, приложился. Изжога отступила. Да уж, нужно основательно заняться здоровьем. А может, уйти с этой службы? Не сегодня, разумеется. Сегодня у него есть задачи важнее, интереснее. Но в скором времени – уйти, обязательно.

– Что там произошло? – спросил Цискаридзе. – Кто Игоря убил?

– Дело не такое простое, – ответил Фёдор, встав из-за стола. – В двух словах доложить его нелегко.

Не стесняясь начальника, он сделал несколько гимнастических упражнений, разминая мышцы. Генрих продолжал пить кофе, не торопя следователя. Он в принципе старался никуда не спешить.

– В общем, наш граф собирался уединиться со своей третьей женой… – начал Фёдор.

– Четвёртой! – вставил Цискаридзе, прикидывая что-то в уме. – А нет, третьей, всё верно. Или всё-таки четвёртой?!

– Так вот… – продолжал Иванов. – У них специальная комната для романтических встреч. В соответствующем оформлении. Татьяна, видимо, замешкалась. И в это время в комнате вошла одна из дочерей графа. Игорь прикрыл причинное место – и получил удар ножом в спину. Удару предшествовал некий спор… Но убийство не было спонтанным, ибо ножей в комнате для свиданий не было. Это – рабочая версия.

– Так-так, – кивнул Цискаридзе. – Так что же не понравилось нашему министру?

– Он не хотел, чтобы на фотоплёнку попала развратная обстановка, – пожал плечами Фёдор. – Что-то о правильных дворянах задвигал. Я слушал в половину уха, господин генерал.

– Своей смертью ты умрёшь, – улыбнулся Генрих. – Так кто из двух дочерей совершил столь ужасный поступок? София или Стефания?

– Пока неясно, – пожал плечами Фёдор. – Сейчас окончательно приду в себя и буду допрашивать свидетелей. Их пятнадцать человек. Все вызваны на допрос к двенадцати часам. К вечеру кончим.

Генрих допил кофе и встал. Посмотрел на картину, что украшала одну из стен кабинета. Несуществующий мегаполис с тысячей маленьких деталей. Художник, пусть и на большом полотне, написал целую вселенную. На картину можно было смотреть часами и не устать.

– Ты же знал: никому кроме тебя не поручат столь деликатное дело, – сказал Цискаридзе. – Твоё рвение похвально. Но иногда нужно сделать именно так, как просит начальство.

– На нас взирает Фемида, – произнёс Иванов.

– Нет, – покачал головой Генрих. – У ней глаза завязаны. Богам наши мелкие делишки неинтересны.

Фёдор набрал телефонный номер пекарни и распорядился о доставке завтрака. Сегодня его интересовала грузинская кухня. Невзирая на усталость, набросал планы допросов. Подготовил поручение для детектива. Сегодня же суд должен был избрать меру пресечения дочерям Голицына. Ходатайство о заключении их под стражу Иванов подготовил загодя.

Десять тридцать утра. Доставили выпечку. Наскоро позавтракал, не прекращая заниматься делами. Нужно как можно скорее распутать это дело – и отправляться в отпуск. Вспомнил, что в суматохе не позвонил своей девушке. Тут же исправил оплошность, благо, у Алисы имелся мобильный телефон.

– Душа моя… – сказал Фёдор в трубку. – Ты не поверишь. Кручусь, как бешеная белка в адском колесе.

– Феденька, – ответила ведьма. – Только не говори, что Голицыным именно ты занимаешься?

– А как же, – произнёс следователь. – Это такой анекдот… Я тебе вечером расскажу, хорошо?

– Конечно.

– Что слышно? – спросил Иванов скорее ради приличия, нежели из интереса.

– Мама звонила, – вздохнула Алиса. – На папу жаловалась. Представляешь, дома не ночевал.

Фёдор рассмеялся. Вот ведь старик! Может, если захочет. Однако, в его планы не входило конфликтовать с кем-либо из родителей Алисы. Особенно, если они собираются узаконить свои многолетние отношения.

– Я тоже не ночевал, – сказал Иванов уклончиво. – Ты ведь не делаешь из этого трагедию.

– Во-первых, ты работал, – с укором произнесла ведьма. – Во-вторых, мы с тобой другие, чтобы ревновать по пустякам. Папа очень любит маму. Он никогда ей не изменял. Пылинки с неё сдувал.

– Быть может, у него была уважительная причина, – произнёс Фёдор. – С ним нужно поговорить.

Распрощались. С каждым днём он испытывал всё более и более тёплые чувства к Алисе. Как он был груб с нею все эти годы! До чего вульгарен! Ему вдруг захотелось завести семью. В тот день, когда он подумал, что потерял свою ведьмочку навсегда. Вторая чашка кофе. Сердце уже не было таким мощным, как в юности. «Выдержит» – подумал Иванов. Раздался стук в дверь.

– Входите! – крикнул Фёдор, не отрываясь от трапезы.

Стук повторился. Вот ведь манерные! Чертыхнувшись, Иванов покинул кресло и подошёл к двери. Увиденное его не столько удивило, сколько озадачило.

Г