Неведьма

Криния перечистила одежду, где надо – подлатала и починила. По дому работы не было, по специальности – тоже. Поэтому она решила пройтись напоследок по окраинам, прогуляться. На площадь она решила нос не совать – чтобы не нарваться в последние два дня своей работы на очередную бурговедьминскую работёнку бытового характера.

Сейчас было не жарко и не холодно. И спокойно – никто не дёргал Кринию по всякой ерунде. Криния любила осеннее время. Урожаи уже отгремели, охотники приходили заговаривать стрелы только ближе к ноябрю, фермеры и вовсе раньше весны бурговедьму не трогали: сразу после первого снега они развеивали по своим полям магический пепел плодородия. Зола вообще хорошее удобрение, но если об этом узнают фермеры, как тогда бурговедьмам зарабатывать свой хлеб?

Криния улыбнулась, вспомнив о Кадиуме. Всё, чего ей хотелось – вернуться в большой, шумный, настоящий город. И продолжить обучение. В конце концов, она честно отработала свой диплом. Или не очень честно – это как посмотреть. Три года жизни она выкинула на эти живописные задворки мира, и теперь хотела устроиться в аптеку Кадиума. А если возьмут ещё и лаборантом в коллегиум – её счастью не было бы предела. Можно было бы продолжить изучать химию. Её всегда привлекала наука. Приятнее было иметь дело со свойствами веществ, чем с требующими всяких глупостей клиентами. Хорошо, если просили их лечить. Но лечиться они обычно предпочитали сами живой водой из соседнего болотца. А вот порчи, яды, заговоры и любовные пойла – этим, пожалуйста, бурговедьма занимайся! Тьфу!

Неспешная прогулка вдоль свежего потока речки Нижний Ичужок подходила к концу. Криния даже уже начинала самую малость скучать по раскрашенной осенью деревеньке-городишку. И даже замедлила шаг, давая себе лишнюю минуту полюбоваться местами, откуда очень скоро уедет насовсем.

А когда в поле зрения появился её дом, и вовсе остановилась. Помялась с ноги на ногу. Потом раздражённо поморщилась и задрала носик. Подошла к мужчине, который, скукожившись, расселся у неё на крыльце, и злобно пихнула его:

– Тухлый русалочий хвост тебе в уху, Ардат Стиаз!

– Да тише ты. Помоги лучше.

Честно сказать, выглядел он так жалко, словно и правда пообедал вышеупомянутым деликатесом. Криния выругалась, толкнула дверь и кивнула ему, чтоб шел за ней. Зашторила окна и взялась было за засов, но потом решила – мало ли что он учудит, так и на помощь никто не придёт. Прикрыла дверь, не запирая.

– И чего тебе надо?

– Твоя работа? – шагнул он на юную бурговедьму. Криния привыкла, что её опасались. Обходили стороной. Не любили. Но так открыто демонстрировать презрение никто не смел. Её сердце – обычное женское сердце – словно дёрнулось от холодного, металлического страха где-то в глубине.

– Что «моя работа»?

– Ты тут дуру не корчи. Мне и двух дур во как хватает, – он сделал еще шаг на неё и расправил плечи. Глаза Кринии бегали по нависшему над ней мужчине. Очень хотелось съёжиться и зажмуриться от страха. Но бурговедьме так делать не пристало. Поэтому она продолжала молча разглядывать его смуглое лицо и сверкающие сероватые огоньки глаз. – Ну? Ты язык свой поганый проглотила? Твоя работа пойла дрянные раздавать? – Он резко схватил её за горло, но душить не стал.

– Я делаю мою работу, – как можно бесстрастней выдохнула Криния очень тихо – мешала его рука на её шее.

– Ты делаешь дурную работу. Нормальные люди к тебе за всякой гадостью не обращаются.

Как же она была с ним согласна! Но куда деваться, когда есть контракт, и всякий, кому она откажет, запросто пожалуется бургомистру? И неотработанные три года обязательной практики ставили крест на дальнейшей карьере учёного-химика.

– Нормальные и не обращались. Пусти, – она толкнула его в грудь, но он стоял нерушимой глыбой. Только разжал руку – и она сама отступила от него на шаг и прижалась спиной к стене. Самой было непонятно, что её холодило больше – то ли стена непротопленного дома, то ли устрашающий вид Стиаза. Вдруг он сморщился, осунулся и приложил руку к животу. Без позволения опустился на стул.

– Тебе плохо?

– Ты ещё спрашиваешь, ведьма!

– Бурго.

– Чего?

– Бурговедьма я. Не ведьма.

– Всё равно, одна зараза.

Его лоб покрылся испариной, он продолжал растерянно водить рукой по груди и животу. На лице была гримаса боли.

Криния повела его к лавке и уложила.

– Давно это?

– Как твои пойла выпил. Это же ты им обеим дала! Зачем, ведьма? Дала бы уж лучше яду!

Криния не стала реагировать на «ведьму». И объясняться тоже не стала. Задрала его рубаху и бесстрастно стала щупать торс и живот:

– Тут болит?

– Нет.

– А тут?

– Не знаю… нет!

– А так?

– Ай! Да иди ты, ведьма! – новый приступ боли скорчил его, он улегся на бок и скукожился калачиком. Криния укрыла его пледом и метнулась к склянкам с травами.

– Потерпи. Я сделаю отвар – и всё пройдет.

– Ещё одно пойло я уже не переживу, – с видом мученика простонал Ардат.

– Переживёшь. И будешь дальше морочить голову своим двум женщинам.

– Ведьма.

– Бабник.

На этом аргументы закончились, и оба замолчали. Криния ушла возиться с отваром, оставив страдальца лежать на лавке. Она старалась на него не смотреть – было немного стыдно. Отчасти он был прав – это она, Криния, его чуть не угробила. Стоило предположить, что и Марта, и Агата тут же попытаются напоить Стиаза. Кринии хотелось поскорее получить своих двух лис и отделаться от этой ерунды. Поэтому ждать она не стала. А подождать хотя бы денёк между первым и вторым пойлом стоило. Одной женщине она дала крепкий отвар зверобоя с мятой, для вкуса сдобренный и замаскированный другими травками. А другой – сшибающее с ног вино с доброй долей специй. Зверобой с вином, да ещё и лошадиная доля пряностей – всё это и скрутило желудок… Криния украдкой глянула на Стиаза. Его трясло и он прерывисто дышал.

Кстати, не напортачили ли они ещё и с кровью?..

– Дай руку.

– А?

– Руку дай сюда, – она быстро уколола его палец шпилькой.

– Ай! Совсем уже того? Колдовка. Еще и пытаешь!

– Помолчи.

Криния с деловым видом выдавила из его пальца каплю крови на кусок бумаги. Принюхалась. Капнула пару нужных реагентов. Сожгла. Внимательно следила за каждым процессом. Нет, вроде бы всё нормально и оба нейтрализатора сработали. На его крови нет следов чужеродных вплетений.

– Может, ты ещё и кровь пьёшь? Упырица? – с насмешкой протянул Стиаз. Это разозлило Кринию. Нет, как это называется? Дамам мозги пудрит он, а во всех смертных грехах виновата, значит, молодая и неопытная бурговедьма!

– А вот с такими вещами даже не шути. Любовничек, – хмыкнула она. – Называй меня Криния. Или госпожа бурговедьма.

Он не ответил. И хорошо. А то Криния уже была на грани того, чтобы прекратить так и не начавшееся лечение своего пациента.

Наконец слабый травяной отвар настоялся. Она взяла ковшик и села на край лавки.

– Давай, приподнимись. Надо выпить это.

– Надеюсь, хоть от этого я наконец сдохну?

– Не должен. Но если что, я похлопочу, чтобы тебя канонизировали. Как мученика во имя любви, – она промокнула пот со лба и придержала его голову. – По два глотка каждые сорок минут. К утру будет легче.

– Мне что, у тебя ночевать?

– Ну, хочешь – иди. Ночуй, где нравится на выбор, – закатила глаза Криния.

– А ты где будешь спать?

– Я тебя буду будить каждые сорок минут. А ты спи давай.

– Лечишь. Значит, виновата, – буркнул Ардат, переворачиваясь на другой бок. Видимо, боль немного отхлынула. Его перестало трясти.

– Чисто научный интерес. Знал бы ты, как надоели все эти привороты да наговоры. Хочется лечить. Изучать. Пользу приносить.

Два дня. Сейчас уже почти ночь. Послезавтра. Кадиум. И больше – никаких бытовых магических глупостей. Только серьёзная наука.

Глава 3. Конец контракта

Свечка давно погасла и растеклась по служившему подставкой блюдцу. Хоть на парафиновой гуще гадай. Темень едва прорезал лунный свет, ленно струящийся по стенам и потолку. Криния сама не заметила, как прикорнула, сидя на полу и приклонив голову на лавку. Она почувствовала прикосновение к разметавшимся волосам, и подняла голову. Ардат тут же отдёрнул руку.

– Спишь?

– Уже нет. А ты чего не спишь?

– Мутит что-то. Наверное, надо опять выпить.

Ещё не хватало, чтоб его тут стошнило, и среди ночи пришлось бы убирать за этим горе-пациентом. Криния боднула головой, прогоняя сон, и встала, чтобы подать отвар.

Внезапно Стиаз резко приподнялся и опёрся на локоть, глядя в дальний угол комнаты. Даже в тусклом свете лучины он всё-таки разглядел лисиц среди вещей, которые Криния ещё не успела упаковать.

– Это же мои шкуры!

Нет, ну вы гляньте! У Кринии аж сон прошел. Она назидательно втолковала:

– Это твои женщины, Ардат Стиаз. И это твои проблемы. А это, – она любовно пробежалась пальцами по мехам, – мои шкуры. Плата за мою работу.

– И как это называется? – досадно протянул болящий. – Сама же чуть меня и не угробила.

– Ты недавно сам яду просил. Могу устроить.

– Передумал.

– Ну, так пей молча лекарство. А то лечить передумаю.

Он, тоскливо поглядывая на шкуры, покорно отхлебнул очередную порцию и опустил голову на подушку. Криния укрыла его. Было видно, что ему вроде полегче.

– А ты можешь сделать какое-нибудь зелье, чтобы они обе от меня отстали?

– Нет. Никаких зелий. Мой контракт окончен. Заказы больше не принимаю.

– В смысле «окончен»? А кто теперь будет нашейведьмой? – он намеренно сделал акцент на последнем слове и посмотрел на Кринию колким взглядом.

– А ты не переживай. Выпишет вам бургомистр из столицы новую выпускницу в вашу трёхлетнюю ссылку. А я завтра получаю расчёт и рекомендательное письмо. И послезавтра уезжаю из вашей глуши.

– Куда?

– Обратно, в Кадиум, – мечтательно протянула Криния.

– Они ж меня угробят! Так они хоть к тебе ходили за зельями. Пусть и за мой счёт, – он с досадой бросил взгляд на лисьи шкуры. – А без тебя они сами начнут по бабкиным рецептам зелья приворотные варить. Я загнусь.

Криния улыбнулась. Шутит – значит, уже поправляется. Глаза закрывались от усталости. Ничего, отоспится завтра днём. Сейчас надо было долечить Стиаза, чтобы к утру выставить его отсюда. И желательно, чтобы этого никто не видел.

– Спи давай. Там еще на два-три раза отвара осталось. Допьёшь – и домой пойдёшь.

– Жалко, – зевая, протянул Стиаз. Закрыв глаза и почти уснув, он с блаженной улыбкой добавил, – У тебя хоть спокойно. Я бы остался.

Ну, ничего себе наглец!

И остался. Оба проспали всё, что только можно! Криния шевельнулась и почувствовала дикую боль в затекшей шее – вместо подушки был край лавки, а сама Криния приклонилась к ней, сидя на полу. Потом медленно открыла веки. Потом стряхнула с себя остатки сна и вскочила.

Солнце вовсю уже заглядывало в окна через кружевные занавески.

– Вставай! – безо всякого сострадания к болящему Криния пихнула его в бок.

– Ай… Ну, ты чего дерёшься?

– Вставай давай быстро! Уже почти к полудню!

– Я ещё болею. Мне нельзя вставать.

– Совсем уже спятил? Быстро напялил сапоги и вон отсюда! Я ещё в десять должна была пойти к бургомистру.

– Иду, иду я…

Стиаз завозился на лавке.

Но тут в дверь постучали – уверенно, настойчиво, нагло.

– Уважаемая бурговедьма! У вас всё в порядке?

Криния узнала голос бургомистра и так и села. Она брякнула первое, что пришло в голову:

– Я… Я не одета!

И это первое было ой каким неудачным, как поняла Криния в следующий момент. Бургомистр невозмутимо закудахтал «Я не смотрю, не смотрю!» и толкнул дверь. А засов-то с вечера не заперт! Вот вам и безопасность!

Криния шустро пнула сапоги Стиаза под стол, а самого Стиаза – за лавку. И швырнула на него ворох ещё не уложенных в дорогу вещей. И впридачу пристроила шкурки сверху. Тот шумно охнул, грохнувшись на пол, но потом притаился, как мышь в норе: такая компрометирующая сцена ни Кринии, ни Стиазу не была на руку.

Тучный и важный бургомистр без приглашения вплыл в дом. Криния на секунду подумала, что она до сих пор ещё во сне – до того нелепым и непонятным был визит градоначальника. Его силуэт колыхался в проёме, залитом полуденным солнцем, словно в комнату пожаловал не чиновник, а кусок непрозрачного желе. Бургомистр едва ли был намного старше Стиаза, но его полнота и надменное выражение лица добавляли ему лет.

– Что же вы так внезапно заходите? – выдавила наконец из себя Криния, пожалуй, даже чересчур старательно изображая любезность.

– Вы не пришли получить расчёт и документы, вот я и заволновался.

Ишь ты, ещё и сам ноги бил к её крыльцу! Какая забота!

– Я… я просто себя почувствовала плохо. Устала, знаете ли.

– От чего же вы устали? – бургомистр косился на ворох вещей и шкуры. – Работы много брали?

Криния занервничала: в целом тутошняя власть спокойно относилась к «левакам» помимо жалованья, но… Но чего всё-таки бургомистр пожаловал сам?

– Да погода осенняя… Вот теперь сказывается.

И снова невпопад! Сухая, теплая осень без дождей. Криния тихо выругалась сама на себя. А гость сновал по домику и глазел по углам.

– Что же там на вас сказывается? – шагнул на неё бургомистр. – Вы такая… юная ещё совсем. И красивая. И так привлекаете! Если бы вы знали, как вы привлекаете…

Ворох одежды подозрительно шевельнулся, но бургомистр этого не заметил. Он шагнул на Кринию – и она оказалась в углу, окружённая бургомистром со всех сторон. В том самом углу, куда вчера зажимал её Стиаз. Со всем своим проворством Криния вывернулась из угла, в котором стояла, и метнулась к столу. Пришлось изображать, будто она не понимает, о чём речь.

– А это что за бумага? Вы и рекомендательные бумаги мне сами принесли?

– Да, – помахал свертком бургомистр. – Я выправил всё в лучшем виде за верную службу.

– Так я возьму?

Криния протянула руку, но уже почуяла неладное.

– Эээ, может, я за три года хоть одного поцелуя ведьмы дождусь? – он отдёрнул бумаги и хитро прищурил глаз.

Вот он – единственный человек во всем городе, который с самого начала никаких бурговедьм не опасался. И правильно делал. Как на днях очень правильно заметил фермер, бурговедьмы – всего лишь женщины. А Криния – и вовсе юная девушка, которая в ведьмы не напрашивалась, а только хотела изучать зелья и лекарства. И сейчас ей снова стало страшно.

– Я не… не торгую поцелуями! – пролепетала она, съежилась и не глядя на бургомистра стала пятиться поближе к лавке и вороху вещей.

– Ломаться надумала? – он дёрнул головой, и двойной подбородок затрясся, как бородка у петуха. – А сама ходишь, бёдрами вертишь мимо моего дома по три раза на дню!

– Нет, нет, ничего я не хожу… – Криния зажмурилась и бессознательно нашарила рукой ворох вещей, который снова шевельнулся. Бургомистр шагнул на бурговедьму и помахал перед ней документом.

– Вот в этой бумаге – три года твоей жизни. Может, ты и не торгуешь поцелуями. А годами своей жизни – торгуешь?

Меньше всего Криния сейчас напоминала ту надменную хитроватую бурговедьму, которая цокала каблучками по Каменной улице и стреляла глазками в прохожих. Она вся скомкалась, съёжилась и была обыкновенной перепуганной девчонкой. И голос – где был тот мурлыкающий, звонкий тон? Она готова была расплакаться от бессилия. Она закрыла лицо рукой и глухо лепетала себе в ладонь:

– Господин бургомистр, не надо, пожалуйста, не надо! – а сама перебирала в голове, что же она может сделать прямо сейчас. Она отлично знала историю алхимии, получила несколько грамот по магии крови и химическому составу ауры, получила медаль ректора Кадиумской коллегии за исследование воздействия серебра на трансформацию оборотней, выступала на четырех международных конференциях по вопросам зелий и веществ. И сейчас отличница, которую заслали в самое тихое местечко для получения отметки за обязательный практикум, ничего не могла сделать, чтобы спасти себя – не от смертельного зелья, не от оборотня, а от простого мужчины! И никакая магия здесь не работает. Криния расплакалась.

– А может, ты приворожила меня, ведьма?

– Бурго. Бурговедьма я, – всхлипывая, сквозь слёзы исправила Криния.

– Да какая ты бурговедьма! Ты обычная…

Но договорить он не успел. Прямо за спиной у Кринии Ардат перевернул лавку в сторону, поднялся и сшиб огромного бургомистра с ног. Тот чуть не задохнулся от удивления, когда увидел, что с ним борется ворох ведьминой одежды. Но потом Ардат отряхнул с себя тряпьё, схватил несостоявшегося любовника за горло и слегка придушил:

– Ну? Кто она «обычная»? Давайте, господин бургомистр, вы же не договорили!

– Стиаз, ха! – хрипло протянул бургомистр. – И с ведьмой спутался! Стоило догадаться!

– Кто она, я спрашиваю? – сильней сжал пальцы скорняк. Криния с ужасом подумала, что в эту самую минуту она становится соучастницей преступления.

– Ааах! Ведьма…

– Неправильный ответ, – спокойно отозвался Ардат.

– Бурговедьма…

– Не то!

– Да почём мне знать!

– Женщина. Она женщина. И бургомистру не пристало так обращаться с женщиной. – Ардат несильно пнул осевшего на пол градоначальника. – Поэтому вы сейчас извинитесь и отдадите ей бумаги за её честный трёхлетний труд.

– Прям конечно! Извиняться перед этой…

У него снова не вышло договорить, потому что Стиаз крепко двинул его по лицу. Криния перепуганно вжалась в угол:

– Что ты делаешь! Что ты наделал!

– Тебе это так не сойдёт! Тебя вздёрнут! – визгливо вторил ей бургомистр.

Ардат спокойно и невозмутимо привязывал градоначальника к столу.

– Ну, это вряд ли, – с этими словами он запихал какую-то грязную тряпку бургомистру в рот, чтобы тот орал потише. Криния так и осталась дрожать мышкой в уголке.

Ардат подобрал в перепалке выпавшие из рук градоначальника бумаги, развернул их и проверил. Потом снова свернул, несмотря на мычащие нечленораздельные протесты правителя.

– На. Давай быстро собирайся и иди из города. Да что ты там трусишься?! Быстро давай! – прикрикнул он на Кринию.

– А как же он? И ты как же?

– Давай собирайся, – он поставил лавку на место и стал подбирать вещи Кринии. – Этого не так быстро хватятся, час-другой у тебя есть.

– А вдруг он с патрульными пришел?

– Ха! Дурочка ты ещё, хоть и бурговедьма, – беззлобно рассмеялся Стиаз. – Ты думаешь, они бы ждали, пока он с тобой бы тут развлекался? Расслабься, это был неофициальный визит. – Он с насмешкой посмотрел на связанного бургомистра. Тот то ли удивленно, то ли обиженно поднял брови, и его лицо стало таким, что его стало даже жалко.

Спустя минут двадцать Криния с бумагой об успешной отработке трёхлетнего практикума в должности бурговедьмы была практически насильно выставлена с вещами за дверь своего ичужбургского дома. Стиаз посильнее затянул на бургомистре веревки и завязал ему рот покрепче, а потом тоже вышел вслед за ведьмой. Она растерянно окинула взглядом красно-оранжевые кроны, и мощёную дорогу, и кукольные домишки с черепичными крышами, но ноги словно приклеились к крыльцу. Она обернулась и прошептала:

– Тебя повесят!

Но Ардат совсем не разделял её драматичных переживаний. Он только рассмеялся в ответ:

– Нет, у меня другие планы на жизнь. Иди давай. Иди, ты же в Кадиум собиралась.

Криния не двигалась. Она смахнула слезу, чтобы Стиаз не видел, и подняла на него глаза:

– Ардат, то любовное зелье… Вернее, те любовные зелья… Они не работают.

Он взял её за плечи и снова рассмеялся:

– Прекрасно! Зачем мне это знать? Это им ты должна объяснять.

– Просто чтоб ты знал.

– Тогда отдай шкуры.

– Вот ещё! – Криния в секунду стала прежней предприимчивой бурговедьмой. – От клиенток нареканий не поступало.

– Да если б они узнали, что ты дала зелье им обеим, они бы тебя на клочья порвали!

– Я дала клиенткам то, за чем они обратились, – поджала губки бурговедьма.

– Это деловой подход. Уважаю. То, что надо. А теперь иди уже отсюда!

Каблучки молодой бурговедьмы больше никогда не будут стучать по Каменной улице славного городишка Ичужбурга. Они поспешно отмеряют шаги до Кадиума. Только это почему-то совсем не радовало Кринию.

В поясной сумке были деньги и документ. В котомке были вещи и две роскошные шкуры. Можно было устроиться в Кадиуме так, как ей всегда хотелось. Только почему-то в этот самый момент ей вообще ничего не хотелось. В памяти плыл тучный бургомистр, который протягивал к ней свои руки с толстыми пальцами-сардельками, и золотозубый фермер, который мечтал жениться, и две влюблённые кошки, готовые уничтожить магией своего кавалера, только бы он не доставался другой. И ещё в памяти плыл Ардат Стиаз, которого не сегодня-завтра должны, наверное, повесить. Сердце сжималось при этих мыслях, и никакие зелья тут не могли помочь.

– Ведьма! – кто-то бодро окликнул сзади.

– Бурговедьма, – по привычке буркнула Криния себе под нос, подзабыв, что никакая она уже не бурговедьма.

– Эй, ведьма! Криния!

На своё имя она обернулась. Её догоняла телега. Недовольно фыркала запряженная в неё гнедая лошадка, подгоняемая… Ардатом Стиазом, восседавшим на козлах!

– Ну, что застыла? Давай влезай.

Кринии хотелось одновременно порадоваться, поострить и рассердиться на этого плута. Но выбрать, с чего же начать, и какие слова подобрать, никак не выходило. Поэтому она молча устроилась рядом с ним на козлах.

– Ты же не передумала ехать в Кадиум? Тогда нам по пути.

– А ты что забыл в Кадиуме? – уставилась на него Криния.

Ардат отдал ей вожжи.

– Ну-ка, подержи, – а сам стал шарить по карманам своей поясной сумы. Потом довольно извлек темный комочек величиной с грецкий орех. – Вот! – с гордостью продемонстрировал он это Кринии. – А ещё вот, смотри! – Он перегнулся назад, пошарил рукой в другой сумке и достал флакончик величиной с ладонь. В нём переливалась матовым светом светло-жёлтая жидкость. Кринии не надо было рассматривать подробнее, чтобы понять, что это такое. Два тонких, ясно различимых аромата сплелись и образовали дорогой, такой желанный для любой женщины шлейф. Вот это любовное зелье всегда работает безотказно! Криния восхищённо протянула, разглядывая сокровища:

– Откуда у тебя мускус и розовое масло? Это ж такие дорогущие штуки! И зачем они скорняку?

– Давно слышал, ты по зельям специализируешься. Да вот масло только на днях раздобыть удалось. Хотел предложить тебе подзаработать. Охотники, с которыми я по шкурам работаю, добыли для меня и мускус. А розовое масло купил сын одного из них, достал по хорошей цене на юге.

Криния стряхнула с себя восхищение – в ней снова проснулась предпринимательница.

– А как же шкуры?

Стиаз откинул край накидки и продемонстрировал добрую сотню лисьих шкурок.

– На первое время в Кадиуме хватит, как думаешь? – подмигнул Стиаз. Он прекрасно знал, что этого хватило бы даже и на второе, и на третье время. – Грязная работёнка шкуры выделывать. Не для столицы. А мне всегда хотелось в столицу.

– А от меня ты что хочешь?

– Химик нужен, – буднично сказал он. – Парфюм делать. Не всё же тебе липовые зелья штамповать! – поддел он её.

– Да если б я штамповала настоящие, ты бы сейчас не ехал в столицу!

– Ты бы тоже. Теперь мне нужен парфюмер. Ты – химик. С меня – доставка любых ингредиентов.

– Даже русалочьих слёз? – хитро прищурилась Криния.

– Ну, до этого мы опускаться не будем, – дружески потрепал её за плечи Стиаз. – Так что, ты в деле?

– Да! – бодро отозвалась Криния и довольно зажмурилась, шумно втягивая носом воздух. От Ардата пахло мускусом и розовым маслом. Это было почти готовое любовное зелье.

Глав