Мы всего лишь осколки

Я оборачиваюсь, и козел улыбается мне самодовольной улыбкой.

– Я не говорил тебе, что за кофтой полезешь ты одна. Дерзай, а я буду наслаждаться шоу.

Что же, в следующий раз надо будет тщательнее обговаривать условия. Смотрю в сторону Игоря, и он уже идет сюда, таща за собой лестницу. Я хмыкаю, это та лестница, по которой как-то на занятиях забирались на пирамиду, и она короткая, она доставала лишь до вершины пирамиды, не выше. Ладно, хватит смотреть на него, пора действовать самой.

Первым делом я сажусь на траву и снимаю берцы и носки. Лезть куда-то босиком намного удобнее. Затем поднимаюсь на трибуны до самого верха. Оттуда смотрю на Игоря, он ворочает лестницу, пытаясь ее разложить. Ну-ну.

Сверху над трибунами есть трубы вентиляции. Хватаюсь за первую и, подтягиваясь на руках, забираюсь на нее. Дальше ползу по трубе в сторону поля. Теперь я сосредоточена только на кофте и своем пути, абсолютно не обращаю внимания на то, что происходит внизу, а там довольно шумно.

Итак, я напротив кофты, но, просто протянув руку, мне ее не достать. Что ж, так я и предполагала. Ползу дальше и доползаю до балок перекрытия. Аккуратно переползаю на одну из них. Потолок в зале сделан аркой, поэтому я доползаю до места, где помещаюсь в полный рост, и аккуратно встаю. Глубоко вздыхаю и вспоминаю свое прошлое гимнастки. Балка – это те же брусья, на одной из них сейчас стою я, а на второй висит кофта. Расстояние между ними не более полутора метров. Нужно всего-то прыгнуть с одной на другую. Представляю себя на соревнованиях, выпрямляюсь, отталкиваюсь и прыгаю вперед. Все-таки бывших гимнасток не существует, тело по-прежнему помнит движения. Хватаюсь руками и повисаю на балке, чуть раскачиваясь. А внизу толпа зрителей вздыхает: «Ах!».

Дальше я подтягиваюсь на руках, забираюсь на балку и по ней проползаю до кофты, хватаю ее и только тогда смотрю вниз. Вижу раскрытый рот у козла Макса и наслаждаюсь пару секунд выражением его лица. Бедный Игорь все пытается соорудить непонятную конструкцию уже из двух лестниц внизу. Что же, он снова проиграл. Главное, мне теперь так же успешно слезть.

Завязываю кофту на руке и проделываю обратный путь, а затем слезаю на трибуны, и в этот момент слышу крик: «Настя, осторожнее!» Голос Оли. Я оглядываюсь и успеваю как раз вовремя: Руслан кидается на меня, а я отскакиваю в сторону. В голове проносится ругательство: козел Макс оказался еще большим козлом.

Бегу от Руслана в другую сторону и замечаю, что еще несколько человек из «А» лезут на трибуны. Черт! Их много, а я одна, и они загоняют меня, точно зверя. Но на деле я все же не одна: моя группа в полном составе бросается мне на помощь и задерживает «А», пока я несусь прямо по сиденьям вниз, на ходу развязывая кофту на руке. До козла остается еще пару метров, когда я понимаю, что меня настигает Игорь, который уже бросил лестницу. Уклоняюсь от удара и решаюсь: комкаю кофту в шар, размахиваюсь и кидаю, целясь козлу в лицо. На удивление, он не успевает даже увернуться, вероятно, хотел что-то крикнуть, и кофта попадает ему не просто в лицо, но и в рот. Он отшвыривает ее в сторону и плюется.

– Ну, тварь, держись, – цедит Макс, а я произношу громко:

– У нас был спор, и выполнить условия – дело чести.

Он рычит:

– Ни за что!

Но тут раздается оглушительный сигнал, и все, включая тех, кто вступили в ожесточенный бой на трибунах, останавливаются, и по залу раскатывается голос главкома Александра Викторовича.

– Максим Александрович, мы все видели, что вы проиграли. Дело чести, давайте исполняйте.

В голосе я слышу насмешливые нотки, он явно потешается над происходящим. Я поднимаю голову и смотрю туда, где находится длинное окно, за которым, как я назвала ВИП трибуна, и там я вижу силуэты Александра Викторовича, Сергея, Викусика, Кости и еще человек десять. Все они ухмыляются, предвкушая шоу. Все, кроме Кости. Не понимаю, что его так разозлило, но он сжимает челюсти, а глаза метают молнии. Может, он просто за меня переживал и еще не успел успокоиться?

Пока я рассматривала собравшихся за окном, ко мне вернулась вся команда. Оля восторженно шепчет мне в ухо:

– Ну, ты и устроила!

Голос Александра Викторовича вновь прокатывается по залу:

– Максим Александрович, мы все ждем.

Козел Макс переминается с ноги на ногу. То, что извинений на коленях ему не избежать, я уже поняла. Здесь начальство, и он не сможет просто наорать на нас. Тем временем в помещении за окном появляется Кирилл и еще трое.

– Максим, – голос Александра Викторовича звучит по-доброму, будто он обращается к ребенку, – ты хочешь собрать побольше зрителей?

– Нет, не хочу, – шепчет козел и выглядит на редкость жалким, а затем повторяет громче: – Не хочу! Дайте мне пару минут.

В зале наступает мертвая тишина. Все замерли в ожидание. Козел Макс стоит, потупив взгляд в искусственный газон, и я вижу, как он борется с унижением, которое ему предстоит.

– На колени, – подсказываю я ему с издевкой.

И он опускается на колени на искусственную траву. Его лицо краснее самого красного помидора, поспевающего сейчас в моем саду.

– Группа «Ц», приношу извинения за каждое сказанное мною вам плохое слово, – произносит он громко и четко, но мне этого недостаточно, я диктую ему:

– За то, что называл вас идиотами и тупицами, за ублюдков и прочее.

Он вздыхает, закрывает глаза, но все же повторяет:

– За то, что называл вас идиотами и тупицами, за ублюдков и прочее. Я прошу у вас прощения.

А затем поднимается и произносит:

– Думаю, достаточно.

Разворачивается и, ни на кого не глядя, уходит под трибуны, а мы свистим и улюлюкаем ему в след. Ну надо же! На этом занятии козел Макс нас раз за разом сравнивал с землей, а в этот раз мы сравняли его. Унизили, оскорбили, и сегодня мы сохраним это чувство победителей, чувство, что возможно все и наше «самое дно» вполне в состоянии наказать даже вот таких самовлюбленных командиров.

Александр Иванович сообщает нам, что занятие окончено, хотя по времени до конца еще десять минут, и пока мы идем из зала, восторженно обсуждая произошедшее, на мой браслет приходит «+200 за наглую самоуверенность».

Глава