Ночью тени алые

– Боишься темноты? – в его голосе звучала легкая ирония.

– Привыкла видеть в ней, – призналась она. – Странно быть такой… уязвимой.

– Я не дам тебе упасть, – пообещал он, и что-то в его тоне заставило ее сердце сжаться.

В конце коридора их ждала массивная металлическая дверь без видимых замков. Даже без вампирского зрения Лайла ощущала исходящую от нее силу – древнюю, многослойную.

– Здесь начинается магическая защита, – сказал Киллиан, отпуская ее руку. Он провел ладонью в сантиметре от поверхности. – Чувствуешь?

Лайла кивнула. Покалывание пробегало по коже.

– У нас осталось минут пятнадцать до того, как эликсир перестанет действовать.

– Придется работать быстро. – Киллиан уже чертил пальцем символы на двери.

Следующие десять минут он методично разрушал защитные слои, нанося специальные руны мелом. Его движения были точными, выверенными – каждый символ рассчитан. Лайла смотрела на него, облокотившись о стену. Сосредоточенное лицо, напряженные плечи – он был в своей стихии. Пот выступил на его лбу от усердия, но руки оставались твердыми.

– Почему ты выбрал темную магию? – спросила она. – Археолог с магическими способностями – Совет принял бы тебя с распростертыми объятиями.

Киллиан на мгновение прервался, бросив на нее взгляд через плечо.

– Светлая магия не могла дать мне то, что я искал.

– И что же ты искал?

– Способ вернуть мертвых, – он снова повернулся к двери. – Глупость молодости. Думал, что темная магия даст мне власть над смертью. Вместо этого… – он не закончил.

– Вместо этого ты стал ее слугой, – мягко сказала Лайла.

– Как и ты.

– Тронута.

Наконец дверь со щелчком открылась. За ней – винтовая лестница, уходящая вниз. Стены покрывали руны и защитные символы из разных культур. Лайла узнавала некоторые.

– Кельтские узлы защиты, – она указала на переплетенные линии. – Египетские иероглифы власти. Скандинавские руны связывания. Кто-то очень не хотел, чтобы сюда проникли.

– Или чтобы что-то выбралось наружу, – мрачно добавил Киллиан.

Они спустились в хранилище. Просторный зал с климат-контролем впечатлял – ряды бронированных витрин уходили в полумрак. Каждая снабжена табличкой и собственной системой защиты.

– Словно супермаркет проклятых вещей, – пробормотала Лайла, читая надписи. – «Кинжал Иуды», «Перстень Борджиа», «Маска Безумного Монаха»… У Совета неплохая коллекция.

– Они собирают все, что может быть опасно в чужих руках, – Киллиан шел вдоль витрин, внимательно вглядываясь в каждую. – Но иногда самые опасные вещи – те, что кажутся безобидными.

– Вот он, – выдохнула Лайла.

В витрине сбоку, на бархатной подушке, лежал кулон. Черный обсидиан размером с грецкий орех, оправленный в потускневшее серебро. Внутри камня клубился белый туман, медленно перетекая от одного края к другому. При их приближении движение ускорилось, туман закружился быстрее.

– Он чувствует нас, – прошептал Киллиан, осторожно касаясь стекла.

Лайла тоже прикоснулась к витрине. Холодная, но от кулона исходило странное тепло. И что-то еще – притяжение, почти физическое. Воспоминания нахлынули неожиданно, яркие и болезненные.

Солнечный день в саду. Запах лилий такой сильный, что кружится голова. Мама зовет к обеду, но она прячется среди цветов, представляя себя принцессой в заколдованном замке. Последнее лето с живыми родителями.

– Лайла? – Киллиан смотрел на нее с беспокойством. – Ты в порядке? Ты побледнела, насколько это возможно для вампира.

Рука Киллиана легла на ее плечо. Она моргнула, прогоняя наваждение.

– Да. Просто… этот артефакт действительно могущественный. Он пробуждает воспоминания. Открывай витрину. У нас мало времени.

Киллиан кивнул и достал мел. Тот плохо чертил по стеклу. Защита сопротивлялась – искры пробегали по поверхности витрины, воздух наполнился запахом горелого. На предплечьях Киллиана проступили очертания рун сквозь рубашку – багровое свечение, похожее на тлеющие угли. Ткань начала дымиться в местах, где руны ее касались. Киллиан стиснул зубы, сдерживая стон. Эликсир заканчивал свое действие.

– Могу я чем-то помочь?

– Просто… будь готова, – выдохнул он. – Когда витрина откроется, сработает сигнализация. У нас будет минута, может, две.

Лайла сжала его плечо – молчаливая поддержка. Пот выступил на лбу Киллиана.

– Почти… готово… – прошипел он.

Последний символ, последнее слово – и замки открылись с мелодичным звуком. В ту же секунду взвыла сирена, оглушительная в замкнутом пространстве.

– Берем и уходим! – крикнула Лайла, но Киллиан уже тянулся к кулону.

Когда его пальцы сомкнулись на оправе, туман в обсидиане взбесился, а тени по углам задвигались, словно живые. По всему хранилищу прокатилась волна магической энергии. Витрины задрожали, некоторые треснули.

– Нас обнаружили, – констатировал Киллиан. В его голосе не было паники, только усталость. Использование темной магии истощило его.

Двери хранилища распахнулись с такой силой, что ударились о стены, выбивая куски штукатурки. В проеме появились фигуры – элегантные, движущиеся с нечеловеческой грацией. Черные костюмы, алые розы в петлицах. Звук их шагов эхом отражался от каменных стен, создавая зловещую какофонию.

– Как они могли добраться сюда так быстро? – Киллиан нахмурился, наблюдая, как вампиры занимают позиции. – Сирена включилась всего минуту назад.

– Нет, – выдохнула Лайла, и в ее голос просочился настоящий страх. – Только не сейчас.

– Друзья? – Киллиан напрягся рядом.

– Семья, – горько ответила она.

Их было семеро – более чем достаточно даже для древнего вампира. Они перекрыли все пути к отступлению.

Но Лайла смотрела только на одну фигуру.

Женщина, возглавлявшая группу, была прекрасна той жестокой красотой, что приходит с десятилетиями охоты. Светлые волосы уложены в сложную прическу, подчеркивающую длинную шею. Платье от Версаче облегало фигуру, делая ее похожей на черную пантеру в человеческом обличье. Но больше всего пугало ее выражение лица – алые губы изогнулись в торжествующей усмешке, полной предвкушения. Она медленно приблизилась к центру зала, где стояли Лайла и Киллиан. Эликсир окончательно выдохся, и Лайла слышала каждый удар ее каблука по плитам пола с отвратительной четкостью.

– Здравствуй, мама, – произнесла Виктория, обнажая клыки. – Я так скучала.

Больничная палата в загородном поместье, 1810 год. Запах карболки смешивается со сладковатым запахом разложения. Виктория на узкой кровати, такая бледная, что простыни кажутся серыми на ее фоне. Кровь на губах после очередного приступа кашля.

– Не оставляй меня, мама, – умоляет девушка, цепляясь за ее руку слабыми пальцами. – Ты обещала, что всегда будешь рядом.

– Я никогда не оставлю тебя, – Лайла поднимает запястье к губам. Клыки легко прокалывают плоть, темная кровь выступает на бледной коже. – Пей, дорогая. Пей и живи.

Виктория пьет жадно, отчаянно, смотрит на нее неотрывно. Она делает последний вздох, и Лайла долго вглядывается в мертвенно-бледное лицо, пока вдалеке бой колоколов отмеряет час за часом. А потом, уже за полночь, девушка вновь распахивает глаза. Но вместе с новой жизнью в них приходит и жажда – вечная, неутолимая.

Лайла застыла. Десятилетия она готовилась к этой встрече, репетировала слова, представляла сценарии. Но сейчас горло сжалось, не пропуская ни звука. Мышцы напряглись, готовые к бою или к бегству. Перед ней стояла не та испуганная девочка, которую она вытащила из огня. Не умирающая от чахотки юная леди, молившая о спасении. Это была хищница, созданная ее кровью и воспитанная ее ошибками.

– Виктория, – наконец выдавила она. – Не нужно было меня искать.

– Не нужно? – Виктория прошлась между витринами, где за стеклом поблескивали кельтские торки и ритуальные кинжалы. До Лайлы оставалось несколько метров открытого пространства – достаточно для маневра, но слишком много, чтобы атаковать внезапно. – Ты бросила меня!

Киллиан встал перед Лайлой, начиная активировать защитные руны. Тонкие нити красного света потянулись от его пальцев, сплетаясь в барьер между ними и вампирами. Лайла видела, как дрожат его руки – магия еще не восстановилась до конца.

– Не надо, – прошептала она, касаясь его спины. – Это мой бой.

– Наш, – упрямо ответил он, не оборачиваясь. – Мы партнеры, помнишь?

Виктория рассмеялась – хрустальный звук эхом отразился от стен хранилища.

– Трогательно! Ты нашла себе нового защитника. – Ее взгляд скользнул по Киллиану, оценивающий и презрительный. – Темный маг… Неужели твои вкусы настолько испортились, мама?

– Я не твоя мать, Виктория, – Лайла обошла Киллиана, несмотря на его предупреждающий жест. – Я давно перестала ею быть. В тот день, когда ты приказала убить невинного человека.

Боль мелькнула в карих глазах Виктории – всего на мгновение, но Лайла успела увидеть. Мимолетное подрагивание губ, едва заметное сжатие кулаков. За маской жестокости пряталась та маленькая девочка.

– Невинного? – Виктория шагнула ближе к центру зала, но все еще держала дистанцию. – Пол Морган был шпионом Совета магов! Он использовал тебя, чтобы добраться до клана!

– Это ложь, и ты знаешь это, – Лайла покачала головой. – Ты сама сфабриковала доказательства. Я видела документы – твой почерк, Виктория. Ты всегда делала эту завитушку у буквы «В».

– Ты предала меня! – голос Виктории стал выше, в нем проступили истерические нотки. – Предала ради какого-то смертного! Клан требовал его казни, а ты отказалась. Выбрала чужака вместо семьи!

– Он был невиновен, – тихо сказала Лайла. – Ты требовала его смерти, поскольку не могла вынести мысли, что я способна любить кого-то кроме тебя.

– Любить?! – Виктория сделала резкий жест, и двое вампиров из ее свиты тут же синхронно двинулись вперед. Но она подняла руку, останавливая их в паре метров от барьера Киллиана. Красное свечение усилилось, отбрасывая багровые блики на их лица. – Как можно доверять людям? Они другого вида! Мы для них – пища, они для нас – угроза! Посмотри вокруг – инквизиция, охотники, Ван Хельсинги всех мастей. Они веками пытаются нас уничтожить!

– Не все люди такие, – возразила Лайла. – Среди них есть те, кто способен понять, принять…

– Ты слепая! – прервала Виктория, и в ее глазах вспыхнул фанатичный огонь. – Слепая и наивная, как всегда! Ты же знаешь, что значит скрываться. Притворяться слабой, когда ты – хищник. Держать в узде каждый инстинкт, каждое желание. Я устала лгать! Я создам мир, где нам не нужно будет притворяться! Где мы будем править открыто!

– Это безумие, – прошептала Лайла. – Люди уничтожат нас всех, если узнают…

– Пусть попробуют! – Виктория двинулась по дуге, заставляя Лайлу и Киллиана поворачиваться, чтобы не потерять ее из виду. Остальные вампиры тоже начали медленно смещаться, сжимая кольцо. – Это ты научила меня, что сила – единственное, что имеет значение в нашем мире! Ты создала меня такой! А теперь открещиваешься от собственного творения!

– Я была неправа, – Лайла покачала головой. – Я многое делала неправильно. Но это не значит, что ты должна повторять мои ошибки.

– Довольно! – Виктория потеряла терпение. – Отдай мне Марево Тумана. Если не захочешь отдать кулон добровольно…

Она двинулась вперед со скоростью, доступной только мощным вампирам. Воздух засвистел от ее движения. Барьер Киллиана замедлил ее на долю секунды – багровое свечение обволокло ее тело, как густая патока. Но Виктория прорвалась сквозь него, оставляя за собой искрящийся след разрушенной магии.

Лайла среагировала инстинктивно, отскакивая влево, к витринам с египетскими артефактами. Серебряный кинжал Виктории прошел в миллиметрах от ее горла, рассекая воздух со свистом. Но та уже разворачивалась, меняя траекторию атаки – теперь целясь не в Лайлу, а в Киллиана, который стоял в центре зала возле разбитой витрины с кулоном.

– Нет! – вырвался крик.

Звук собственного голоса поразил ее – в нем была неподдельная паника, страх потери. Она бросилась наперерез, преодолевая расстояние в пять метров одним прыжком, в тщетной попытке помешать. Серебро вошло в плоть, как раскаленный прут. Боль была ослепительной – не просто физическая, но проникающая в самую суть ее вампирской природы. Серебро жгло изнутри, отравляя кровь, заставляя каждую клетку кричать от агонии.

– Всегда готова прикрыть собой очередную игрушку, – процедила Виктория, проворачивая кинжал в ране. Металл скрежетнул о кость. – Но это тебя не спасет!

Лайла зашипела, но не отступила. Ее рука сомкнулась на запястье Виктории, не давая вытащить оружие. Пальцы врезались в кожу. Они замерли на миг – мать и дочь, создатель и создание, связанные болью и кровью.

– Он не игрушка, – процедила Лайла сквозь стиснутые зубы. – И я не позволю тебе…

Договорить она не успела. Остальные вампиры атаковали одновременно, как стая. Двое справа ринулись к Киллиану, трое слева – к связанным борьбой Виктории и Лайле. Барьер Киллиана не выдержал массированного натиска – рассыпался тысячей багровых искр. Отдача швырнула мага назад. Он ударился спиной о стекло, витрина треснула под ударом, разлетелась звенящими осколками.

Лайла с рычанием отбросила Викторию прочь и вырвала кинжал из раны. Металл вышел с чавкающим звуком, темная кровь брызнула на мраморный пол. Лайла попыталась добраться до Киллиана, но путь преградили трое вампиров. Их глаза горели кровавым светом, клыки обнажены в хищных улыбках.

Первого вампира она отбросила с такой силой, что он пролетел через весь зал – хруст сломанных ребер был оглушительным. Второй даже не вскрикнул, когда голова слетела с его плеч. Но третий успел полоснуть когтями по ее боку, разрывая кожу и мышцы. Горячая кровь потекла по бедру.

Боль от новой раны смешалась со жжением от серебра в плече. Лайла покачнулась, на мгновение теряя концентрацию. Этого хватило, чтобы еще двое вампиров повисли на ней, пытаясь повалить на пол. Их вес и инерция потащили ее вниз.

Киллиан тем временем отполз от витрины и сумел подняться. Темная магия срывалась с его пальцев смертоносными плетьми, превращая все, к чему прикасалась, в прах. Воздух наполнился запахом серы. Один из вампиров слишком приблизился – и взвыл, когда его рука почернела и осыпалась до локтя. Плоть дымилась, превращаясь в пепел.

С каждой секундой заклинания Киллиан слабел – темная магия высасывала не только силы, но и саму жизнь. Его лицо осунулось, под глазами залегли тени.

– Сколько ты еще продержишься, маг? – Виктория поднялась с пола возле разбитых витрин с кельтскими артефактами, стряхивая с платья осколки стекла. Кровь Лайлы все еще капала с ее кинжала. – Твое колдовство убьет тебя быстрее, чем мы.

Киллиан не ответил, сосредоточенный на поддержании защитных чар. Но Лайла видела правду в его глазах – он был на пределе. Каждое заклинание давалось все труднее, руки дрожали от усталости.

Огромный вампир с лицом боксера и шрамом через всю щеку прорвался сквозь его защиту. Массивный кулак врезался в солнечное сплетение Киллиана. Звук удара был глухим, мясистым. Маг согнулся пополам, хватая ртом воздух. Второй удар – в печень – отправил его на колени.

Лайла с яростным рычанием отшвырнула вцепившихся в нее вампиров. Адреналин и страх за Киллиана придали ей сил. Один из них врезался в стену с таким треском, что посыпалась штукатурка. Но путь к центру зала все еще преграждали враги. И тут огромный вампир вытащил из-за пояса кинжал – не серебряный, обычная сталь, но для человека смертельный.

– Нет! – Лайла рванулась вперед, но знала, что не успеет.

Время словно замедлилось. Она видела каждую деталь – как напрягаются мышцы руки вампира, как поднимается кинжал, как впивается в него взгляд Киллиана. Лезвие вошло в его живот с влажным звуком разрываемой плоти.

Маг захрипел, его глаза расширились от боли и шока. Алая кровь хлынула между пальцев, когда он инстинктивно прижал руку к ране. Металлический запах наполнил воздух.

– Какая жалость, – Виктория медленно приблизилась к нему, огибая груды разбитого стекла. – Такой красивый мужчина. Но ты всегда выбирала не тех, мама.

Ярость затопила сознание Лайлы. Рана от серебра больше не имела значения. Боль отступила на второй план. Осталось только желание добраться до Киллиана, защитить его, спасти. И уничтожить всех, кто встанет на пути.

Она двигалась как берсерк, как воплощение разрушения. Вампиры падали под ее ударами, не успевая даже вскрикнуть. Кости хрустели, кровь лилась на мраморный пол. Триста лет опыта и ярость загнанного в угол зверя – страшная комбинация. Каждый удар был точным, смертельным.

– Впечатляет, – прокомментировала Виктория, отступая к дальней стене. В ее голосе была не только ирония – там прозвучала нотка гордости. – Но уже поздно. Твой маг истекает кровью. Еще несколько минут, и…

Лайла не слушала. Она прорвалась к Киллиану, упала на колени рядом. Прижала руку к его ране, пытаясь остановить кровотечение. Горячая кровь просачивалась между пальцев. Его лицо было мертвенно-бледным, губы посинели. Дыхание стало поверхностным, прерывистым.

– Эй, – прошептала она, касаясь его щеки. – Не смей. Слышишь? Не смей меня оставлять.

Кулон все еще был у Киллиана, сжатый в слабом кулаке. Марево Тумана пульсировало ярче, словно живое сердце, реагируя на пролитую кровь и магию, насыщавшую воздух.

– Лайла, – хрипло позвал Киллиан. Каждое слово давалось ему с трудом. – Кулон… надень его…

Виктория тоже услышала своим вампирским слухом и бросилась к ним через зал, осознав опасность. Ее движение было молниеносным – она преодолела пятнадцать метров за секунду. Но Лайла оказалась быстрее – последний рывок, игнорируя боль в плече и боку. Она выхватила кулон из ослабевшей руки.

– Нет! – Виктория взмахнула кинжалом.

Но Лайла уже надевала цепочку на шею. Холодный металл коснулся кожи, и по ней пробежали тысячи игл. Обсидиан вспыхнул ослепительным светом. Магия артефакта влилась в нее, будто ледяная река, проникая в каждую клетку, каждый атом. Мир вокруг начал меняться – краски потускнели, звуки стали глуше, сама реальность размылась по краям.

Эффект был мгновенным и ошеломляющим. Марево активировалось, и белый туман вырвался из обсидиана, окутывая Лайлу и Киллиана густой пеленой. Мир вокруг словно растворился – остались только они двое в коконе молочно-белого света.

– Где они?! – голос Виктории доносился как из другого измерения. – Найдите их! Обыщите каждый угол!

Но для вампиров Лайла и Киллиан перестали существовать. Марево Тумана скрыло не только их тела, но и запах, ауру, само присутствие. Они стали призраками в мире живых.

Лайла подхватила Киллиана под руки, помогая ему подняться. Он был тяжелым, безвольным.

– Держись, – шептала она ему на ухо. – Мы почти выбрались.

– Ты снова бросаешь меня! – крик Виктории был полон отчаяния и ярости. – Снова выбираешь не меня!

Лайла замерла на мгновение. В этом звуке была вся боль покинутого ребенка, все годы одиночества и обиды. Что-то сжалось в ее груди – материнский инстинкт, который она думала похоронить давным-давно.

– Я найду тебя! – голос Виктории дрожал от слез и ярости. – Клянусь кровью, которую ты мне дала – я найду тебя, и ты заплатишь за все!

Звук разбивающихся витрин и рычание уцелевших вампиров эхом отражались от стен, но Лайла уже помогала Киллиану выбираться из хранилища. Каждый шаг давался ему с трудом, но он упрямо шел вперед, опираясь на ее плечо. Они поднялись по винтовой лестнице, прошли через коридоры музея – призраки в ночи, невидимые для охраны и камер. Марево Тумана окутывало их защитным коконом, но Лайла знала: действие артефакта не будет длиться вечно.

Выбравшись на улицу, она оглянулась на Британский музей. Где-то в его недрах Виктория еще искала их, разрушая все на своем пути. Монстр, которого она создала.

Глава 6: Кровь и жизнь

Телепортация выбросила их в библиотеку особняка. Киллиан рухнул на персидский ковер. Слабым жестом снял защитные барьеры – те замерцали последними искрами перед тем, как окончательно погаснуть. Пальцы судорожно сжались, но сил на новые руны уже не было. Сознание покидало его с каждым ударом сердца. Кровь расползалась темным пятном по узору из золотых птиц и виноградных лоз, превращая изысканный орнамент в жуткую картину.

Из-за книжных полок метнулась тень – кот с изумрудными глазами и глянцевой черной шерстью. Локи мяукнул тревожно, ощутив запах крови, и кинулся к хозяину. Обнюхал бледное лицо Киллиана, затем повернулся к Лайле и зашипел – настороженно, но не агрессивно. Скорее предупреждающе: «Не навреди ему».

Лайла опустилась рядом на колени, прижимая ладонь к собственной ране от серебряного кинжала. Локи отстранился, но остался поблизости, следя за каждым ее движением. Жгло так, словно под кожей растекалась расплавленная сталь, но не смертельно – ее тело справится, как справлялось уже сотни раз. А вот Киллиан…

Она наклонилась ближе, и запах его крови ударил в ноздри – металлический, с горьковатым привкусом темной магии и чего-то еще. Яда. Определенно, яда. Виктория всегда любила подстраховываться.

Его лицо приобрело оттенок слоновой кости, губы посинели. Дыхание стало поверхностным – грудная клетка едва поднималась. Руны на предплечьях, обычно тускло мерцающие серебром, теперь пульсировали багровым сквозь ткань – магия пыталась исцелить своего носителя, но яд был сильнее. С каждым ударом сердца свечение становилось слабее. Кровотечение замедлилось – организм отключал периферийные системы, концентрируя остатки сил на поддержании работы важных органов.

– Черт, – выдохнула Лайла, понимая, что времени почти нет.

Она бросилась к телефону на письменном столе. Пальцы дрожали, пока крутила диск – номер доктора Уайта она на всякий случай держала в памяти для экстренных ситуаций. Когда это с ней происходило в последний раз? Десятилетие назад? Два? Вампиры ее возраста не должны дрожать от страха.

Но она дрожала.

– Доктор Уайт? – голос звучал чужим, сорванным. – Это Лайла. Да, та самая.

На том конце повисла пауза. Она слышала, как доктор откладывает что-то металлическое – скальпель? – и вздыхает.

– Что случилось? – деловито, без лишних вопросов. За это она и ценила Александра Уайта – одного из немногих врачей, кто специализировался на сверхъестественных пациентах.

– Мне нужна помощь. Срочно. Темный маг, ножевое ранение, отравление.

– Адрес?

– Честер-сквер, семнадцать. Он умирает.

Еще одна пауза, на этот раз длиннее.

– Двенадцать минут.

– Доктор…

– Двенадцать минут, Лайла. Постарайся, чтобы он дожил.

Гудки отбоя.

Лайла со стуком опустила трубку на телефон и склонилась над Киллианом. Кожа под окровавленной рубашкой была холодной, почти как у нее самой. Она положила ладонь ему на грудь, чувствуя слабое биение сердца под ребрами.

– Не смей, – прошептала она, неосознанно поглаживая большим пальцем выступающую ключицу. – Ты мне еще нужен. Для управления кулоном. Только для кулона.

Ложь жгла горло хуже серебра. Поскольку где-то между их танцем в клубе и моментом, когда вампир всадил в него клинок, что-то изменилось. Что-то, чему она не хотела давать название.

Киллиан застонал, веки дрогнули. На мгновение показалось, что он придет в себя, но нет – просто бред. Его губы шевелились, выдыхая обрывки слов.

– …Эмили… прости… не хотел…

Дочь Рэйвенскрофта. Даже умирая, он думал о ней. Лайла поймала себя на абсурдном желании стереть это имя из его памяти. Глупость.

За окном раздался звук мотора – доктор Уайт, как всегда, пунктуален. Лайла открыла входную дверь еще до того, как он успел позвонить. Седой мужчина с усталыми глазами кивнул ей и прошел внутрь, не теряя времени на приветствия. В руках – потертый кожаный саквояж, от которого пахло травами и чем-то химическим.

– Где он?

– Библиотека. Первая дверь направо.

Доктор прошел мимо нее быстрым шагом человека, привыкшего к экстренным вызовам. Лайла последовала за ним, наблюдая, как он опускается на колени рядом с Киллианом, достает из саквояжа странный прибор – помесь стетоскопа и чего-то явно магического происхождения. Металлические части были покрыты рунами, а там, где у обычного стетоскопа находился бы резонатор, мерцал небольшой кристалл.

Уайт приложил устройство к груди Киллиана, нахмурился, переместил ниже, к животу. Кристалл вспыхнул тревожным красным.

– Кинжал был отравлен специальным составом, – констатировал он через минуту, убирая прибор. – Яд блокирует регенерацию и разъедает магическую структуру. Обычное противоядие не поможет. Даже стандартное исцеление бессильно.

– А что поможет?

Доктор выпрямился, посмотрел на нее долгим, оценивающим взглядом. Таким смотрят врачи, когда решают, говорить ли правду родственникам умирающего.