Я в молчании

Елена Солнечная

Я в молчании

Глава 1

– Лида, хватит болтать!

– Лидочка, помолчи хотя бы немного!

– Лидушка, у бабушки голова болит от твоей болтовни! Пожалуйста, замолчи!

Вот такие слова я слышала с детства, потому что я – болтушка!

Да, да, мой рот не закрывается только, когда я сплю!

И, наверное, это про меня написала Агния Барто:

Что болтунья Лида, мол,

Это Вовка выдумал.

А болтать-то мне когда?

Мне болтать-то некогда!

По роковому стечению обстоятельств мама меня назвала Лидой. Правда, не потому что любила известное стихотворение, а в честь своей мамы Лидии Алексеевны. Но, в отличие от меня, бабушка Лида была малоразговорчивой. Зато ее муж и мой дедушка говорил за двоих. И его часто называли Гришкой-балоболом. Хотя бабушка любила мужа, несмотря на его недостаток. Наверное, я пошла в дедушку Гришу!

Болтушка я с детства. Говорить я начала рано, и с тех пор мои родители потеряли покой! Даже дедушка Гриша сказал, что внучка и его перещеголяла!

В детском саду воспитатели давали мне сладости, чтобы я помолчала, пока ем. Поэтому, мой рот был почти всегда наполнен печеньем, пряниками или конфетами. А потом мои родители удивлялись, почему я такая сладкоежка?

В школе учителя меня любили. Потому что, стоя у доски, я подробно и быстро рассказывала все, что знала по предмету. Поэтому, четверки и пятерки были моими оценками постоянно. Зато одноклассники от меня стонали, ведь на переменах я их доставала свое болтовней!

Так прошло мое детство. Не помню, насколько сильно страдала я сама от своего словесного недуга. Скорее, просто не задумывалась над этим. И болтала, болтала, болтала в свое удовольствие!

А в четырнадцать лет я влюбилась в мальчика, который был старше меня на два года и учился в десятом классе. Его звали Никита. Он занимался легкой атлетикой, участвовал в соревнованиях и побеждал. И, конечно, Никита был гордостью школы. А еще он был красивым и умным! Все девчонки старших классов влюблялись в Никиту! И каждая мечтала о взаимности!

И я, как все девочки, тоже хотела, чтобы он обратил внимание на меня. Я не была красавицей, но длинными волосами, которые папа запрещал мне обрезать, и большими синими глазами я выделялась из толпы девчонок. И надеялась, что Никита меня заметит.

Он заметил и даже угостил меня мороженым. Но, когда я, поедая мороженое, успела за пять минут ему рассказать о том, в честь кого меня назвали, в каком классе учусь, чем занимаются мои родители, чем я увлекаюсь и почему выбрала именно его объектом своего внимания, Никита торопливо распрощался со мной и, догнав одноклассников, растворился в их толпе.

Недоумевая, почему красивый парень от меня сбежал, и опечалившись, что знакомство завершилось так быстро, я поплелась в свой класс, надеясь, что еще увижу Никиту и узнаю, понравилась ли ему.

Но, как оказалось, он уже сам сообщил моим одноклассникам, что я чудачка и балаболка. Это был первый удар по моему самолюбию. Никиту я сразу разлюбила и проходила мимо него с равнодушным лицом. Впрочем, он, кажется, этого даже и не замечал.

Моя подружка Аня, с которой мы дружили с детского сада, объяснила, что Никита не любит разговаривать по пустякам, что у него все время расписано до минуты: то учеба в школе, то тренировки на стадионе. По большому секрету она мне сказала, что Никита положил глаз на Настю Федосееву из девятого класса. Настя была в школе красавицей номер один, участвовала в городских праздничных программах, отлично танцевала и не была болтушкой!

И только тогда впервые я поняла, что болтливость – это мой недостаток! Я не знала, как бороться с ним. Поэтому, просто стала заклеивать себе рот лейкопластырем, когда была дома. Сначала полчаса, через несколько дней час, а еще через три дня по два часа я ходила с лейкопластырем на губах и только мычала на вопросы родителей.

Испуганная мама решила, что я серьезно больна и повела меня по врачам. Терапевт не нашел никаких отклонений. Лор сказал, что у меня все в порядке с горлом. Стоматолог обратил внимание на кариес на боковых зубах. И только невролог сообщила маме, что у меня подростковый период и борьба со страхами.

Лейкопластырь к тому времени я уже отклеила, хотя это был болезненный процесс – по миллиметру снимать его с кожи. Но у врачей хранила молчание, показывая то горло, то зубы, то поднимая футболку, чтобы терапевт послушал мои легкие. Мама, привыкшая к тому, что дочь не умолкает ни на минуту, испугалась еще больше!

По совету невролога она записала меня к частному психологу. И началась моя долгая работа над собой. Не могу сказать, что я перестала болтать после многих посещений Инессы Сергеевны. Нет, я также разговаривала и даже больше обычного, но… теперь моя речь была осознанной. Я стала понимать, когда, почему и зачем болтаю! А потом, с помощью психолога, училась говорить медленно и подбирать слова для выражения своих чувств.

В течение года Инесса Сергеевна была для меня проводником в другой мир – мир понимания себя и своих привычек. Говорить меньше я не стала. Но все близкие мне люди, от родителей до подруг, заметили, как я изменилась, стала более ответственной.

К сожалению, годичный курс занятий с психологом закончился. И дальше мне предстояло идти по жизни самой и принимать себя такой, какой я была, со всеми своими недостатками. Инессу Сергеевну я запомнила и была ей благодарна. Период самостоятельного взросления дался мне непросто. Но работа с психологом научила меня не бояться трудностей.

Настоящая любовь пришла ко мне в девятнадцать лет, когда я училась на втором курсе университета. Профессию юриста мне выбрали родители, и я безропотно подчинилась. И не потому что была послушной дочерью, а просто потому, что не знала, кем хочу стать.

Вова учился со мной на одном курсе. Мы быстро сошлись характерами и подружились. И, только потом, как-то незаметно, наша дружба переросла в любовь. Однокурсники посмеивались над нами, вспоминая стихотворение, которое я не любила с детства.

А что болтунья Лида, мол,

Это Вовка выдумал.

А болтать-то мне когда?

Мне болтать-то некогда!

Как же я ненавидела этот стих, которым меня дразнили еще с детских лет! И даже хотела поменять имя! И только из уважения к бабушке не осмелилась это сделать.

Кстати я, действительно, так и осталась болтуньей. Ни психолог, ни логопед не могли избавить меня от этой привычки! Да, и я сама уже научилась не обращать внимание на свой недостаток. Семья и друзья тоже привыкли к моей болтовне. А Вова называл меня своей любимой болтушечкой! Почему-то меня это тогда не обижало.

Свадьбу мы с Вовой сыграли после окончания университета. Родители с двух сторон радовались за нас, а мы были счастливы и полны надежд на прекрасное будущее.

Как-то быстро я забеременела. И, хотя в наши планы не входило обзаводиться так рано детьми, все же Вова настоял на рождении первенца. Беременность проходила тяжело. Токсикоз меня доставал с первого месяца и почти до последнего. Измученная, злая на себя и на мужа, я снова начала безудержно болтать. На этот раз из моего рта вылетали далеко не ласковые слова в адрес мужа. Я дерзила родителям, волнующимся о моем состоянии здоровья, ругалась со свекровью и этим настроила ее против себя.

Так, в течение девяти месяцев я вновь превратилась в неумолкающую болтушку! Вова терпеливо сносил мои словесные тирады, капризы и требования, надеясь, что после родов я вернусь к своему прежнему состоянию до беременности.

Василиса родилась летом. И первый год ее жизни с бессонными ночами, детскими криками стал для меня адом. Только, когда дочка научилась ходить и говорить, я почувствовала облегчение и смогла уделять внимание не только ей, но и себе.

Через два года у нас появились Полинка и Каринка. Растить сразу двух двойняшек и маленькую Василису, оставаясь при этом милой женой, – это для меня стало испытанием. И только возможность высказывать вслух близким то, что я думаю или желаю, позволила мне не сойти с ума.

Но отношения с родственниками, особенно со свекровью, которая теперь считала меня хамкой, были основательно испорчены. Все любят добрых и ласковых. И никто не хочет любить злых и задерганных молодых мамаш! К тому же, еще и болтливых!

«Что болтушка Лида мол, это Вовка выдумал!»

Постепенно наша семейная жизнь стала такой, как у большинства людей. Муж, работающий юристом в частной компании и появляющийся домой уставшим, и я, домохозяйка с красным дипломом и мать трех отчаянных девчонок.

Так миновало еще несколько лет. Девочки выросли и учились в школе. Слава богу, они пошли не в меня. В нашей семье только я была болтушкой, и даже дочки не могли меня переговорить.

Я работала юристом в той же компании, что и Вова. Но, в отличие от него, взяла малую нагрузку, поэтому домой приходила раньше, успевала уделить время дочкам, помочь им с выполнением домашних заданий и приготовить ужин на всю семью. На работе я тоже много говорила, но по существу вопроса, как юрист. А болтать с коллегами о жизни во время обеденных перерывов муж мне запрещал. Поэтому, моего недостатка особенно не замечали.

Однажды вечером Вова пришел с работы поздно и на мой вопрос, как прошел день, ответил, что нормально, но он очень устал. Не обратив внимание на его состояние, я стала рассказывать о том, как двойняшки на спортивной площадке затеяли драку с соседским мальчиком, а Василиса в школе получила двойку по математике.

Быстро проговаривая слова и в то же время собирая с пола разбросанные дочками вещи, я услышала, как муж яростно закричал:

– Ты замолчишь когда-нибудь? Или тебе рот скотчем заклеить?

Пораженная такими словами, я замерла на месте, держа в руках детские вещи. А муж стоял в дверях и смотрел на меня злым взглядом. Это был не мой муж! Это был какой-то чужой человек, который почему-то ворвался в нашу квартиру и решил, что он здесь хозяин!

Когда я пришла в себя и поняла, что это именно мой муж, то сглотнула комок в горле и смогла задать только один вопрос:

– Почему ты позволяешь себе кричать на меня?

– Потому что, ты достала меня свой болтовней! – зло ответил Вова.

Затем достал из шкафчика скотч и бросил мне:

– На, вот, заклей на пару часов рот и помолчи. Иначе, я за себя не отвечаю!

Машинально поймав скотч рукой, я смотрела на мужа и … молчала. Нет, не от его требования. А от того, что вспомнила свои детские годы и то время, когда, приучая себя не болтать, ходила по дому с лейкопластырем на губах.

Когда-то, в первый год нашей совместной жизни, я рассказала Вове эту историю. Тогда мы оба посмеялись над подростковыми переживаниями Лидочки-болтушки. И вот, сейчас, спустя несколько лет, он вспомнил эпизод из моей жизни и ударил им так, что мне стало больно где-то в душе.

Вытирая слезы, я положила скотч на тумбочку, надела куртку и вышла из квартиры. Пусть сам справляется с дочками и домашними делами! А я просто уйду!

Я шла по тротуару и не знала, куда иду. Просто шла. Полил дождь. Зонта не было. И мои волосы быстро промокли. Я вытирала рукой лицо, по которому бежали то ли слезы, то ли дождевые струи, и продолжала идти дальше. Даже дождь не мог заставить меня вернуться сейчас домой.

Детские воспоминания всплыли в памяти. И горькая обида на себя, болтушку, на мужа, который когда-то пообещал не обижать меня из-за моего недостатка, заполонила душу.

Около часа я просто шла под дождем, не обращая внимания на пробегавших под зонтами людей, на проезжающие машины. И странно – мне совсем не хотелось говорить!

Затем долго сидела на остановке и смотрела, как машины проносятся по огромным лужам, обдавая потоком воды проходящих по пешеходному переходу людей.

Неожиданно взгляд переместился на рекламный щит, стоящий возле остановки. Яркое объявление привлекло мое внимание. «Если вы чувствуете обиду на себя и близких людей, если вы хотите избавиться от привычек, мешающих вам жить, если вы испытываете одиночество, то позвоните нам!»

«Странное объявление! Наверное, для алкоголиков или наркоманов, чтобы излечить их,» – подумала я. И отвернулась к дороге.

Но слова не выходили из головы, пока я продолжала смотреть на проезжающие машины. Опять повернула голову в сторону объявления. Щит был защищен стеклом. Я подошла и протерла рукавом куртки залитое дождем стекло. Еще раз прочитала текст. И только теперь заметила в правом верхнем углу логотип «Тренинговый центр «Анастасия».

Об этом центре я слышала. В нем работали психологи, проводили тренинги и частные консультации. Мать одноклассницы Василисы говорила на родительском собрании, что ее старшей дочке в центре помогли справиться со страхами. И рекомендовала нам, родителям, в случае чего, обращаться туда.

Внизу объявления я увидела номер телефона. Долго смотрела на него. Затем достала из кармана телефон и набрала номер.

– Здравствуйте! Меня зовут Инесса, я психолог. Чем могу вам помочь?

Инесса… так звали психолога из моей подростковой юности.

– Здравствуйте! Я увидела ваше объявление на остановке. Я хочу избавиться от вредной привычки!

– Рада, что наше объявление затронуло вас! Вы можете завтра приехать на собеседование в тренинговый центр?

– Да, могу.

– Отлично! Назовите себя, я вас запишу.

Я сказала свои имя и фамилию, договорилась о времени и сохранила в телефоне в заметках адрес.

После разговора с психологом мне стало спокойнее. Почему-то очень захотелось, чтобы завтра в центре меня встретила та же Инесса, которая помогла девочке-подростку несколько лет назад.

Я вернулась домой, вымокшая, но уже спокойная. И точно знала, что завтра буду делать.

С Вовой мы не разговаривали. Дочки, увидев, что папа и мама странно молчат, тихо общались между собой и старались не досаждать родителям.

А я мыла посуду после ужина, убирала на кухне и ждала завтрашнего дня.

Утром муж не стал ждать меня и ушел без завтрака. Хотя, обычно мы всегда вместе приходили на работу. Вот так, молча собрался и ушел. Я отвела детей в школу и на вопросы дочек, почему мы с папой не разговариваем, отвечала, что просто у папы сейчас много работы, поэтому он хочет дома молчать и отдыхать. Кажется, дочки приняли мой ответ за правду и весело побежали на уроки.

А я вызвала такси и поехала в офис. Впервые мы с Вовой появились на работе поодиночке и в разное время. Хорошо, что наши кабинеты находились далеко друг от друга. Не так сотрудникам бросалось в глаза, что мы между собой не общаемся.

Настроение было паршивым. Обида на мужа еще не прошла. Все необходимые дела я выполняла быстро. Но, на удивление коллег, трещала безостановочно, рассказывая всем о том, как учатся мои дочки в школе, куда мы с ними поедем на каникулах, какой у меня замечательный муж, и, вообще, какая я счастливая женщина.

Не знаю, поверили или нет сотрудники моим словам, но одна из коллег попросила меня закрыть рот и не отвлекать ее от работы.

Рот я не закрыла. Просто переключилась на просмотр документов, комментируя вслух каждый пункт договора и досадуя на тех, кто этот документ составлял. После просмотра третьего договора и прослушивания моих язвительных комментариев еще одна сотрудница вежливо повторила просьбу замолчать.

Я не могла молчать! Потому что, злость, кипевшая во мне, на себя и на мужа, поднималась откуда-то изнутри и грозила вылиться то ли в слезы, то ли в истерику. Понимая, что еще немного и сорвусь на глазах коллектива, я быстро встала и выскочила в коридор.

Закрывая за собой дверь, услышала, как одна из коллег спросила:

– Что это сегодня с ней?

– Наверное, с мужем поругалась, – ответил кто-то.

Я уже не слышала дальнейшего обсуждения моих семейных проблем, потому что почти бежала по коридору. И, только, когда входная дверь захлопнулась за мной, и я оказалась на улице, дала волю своим слезам.

Я зашла за угол здания, где обычно собирались офисные курильщики. В это время здесь никого из них не было. И я ревела уже в открытую, не боясь, что меня могут увидеть или услышать.

За несколько лет моего замужества это была первая серьезная ссора с Вовой. И в первый раз он ушел из дома, даже не сказав мне: «Доброе утро!». А его отказ от завтрака и стремительный выход из квартиры – это, вообще, ни в какие рамки не входило!

– Лида, у вас что-то случилось? – услышала я.

Обернувшись, увидела ту сотрудницу, которая просила меня замолчать.

Когда она подошла, я не заметила. Но сейчас уже поздно было отворачиваться и скрывать зареванное лицо. Я просто кивнула головой.

– Что-то в семье?

Я снова кивнула.

– Может, расскажите? И, вам легче станет. А, может, и я чем помогу.

Но я отрицательно качнула головой. Говорить не могла, потому что от сочувствующего голоса коллеги слезы снова готовы были вылиться наружу.

– Лидочка, может, вам домой поехать? Я скажу начальству, что вы приболели.

Я ухватилась за это предложение, как за спасательный круг. Вытерла слезы, поблагодарила Светлану Павловну.

– Только, у меня сумка и плащ в кабинете. Как я туда такая зайду?

– Давайте, я сейчас сюда принесу. И всем скажу, что вам стало плохо, и вы поехали домой с разрешения руководителя.

– Спасибо. Только мужу моему не говорите, пожалуйста!

– Хорошо, не скажу. Ждите меня.

Светлана Павловна вернулась через десять минут. Она держала в руках мою сумку, плащ и какой-то пакетик.

– Лида, начальника я предупредила. Отлежитесь сегодня, больничный открывать на один день не нужно.

– И, вот это вам! – она протянула мне маленький пакетик.

– Я купила сегодня по дороге на работу финики. Врач сказал, что они полезны для здоровья и настроение поднимают. Возьмите себе.

– Спасибо! А, вы как же без них?

– Ничего, я себе в обеденный перерыв куплю. А, вы ешьте и ни о чем плохом не думайте!

– Поверьте, иногда нужно плохое отпустить от себя, чтобы оно ушло!

Поблагодарив коллегу, я надела плащ, перекинула сумку через плечо и пошла пешком по тротуару. Не знаю, помогли ли мне финики, которые ела по дороге, но до назначенного психологом времени я додержалась и даже сумела взять себя в руки. Тишина в квартире помогла.

И я уже без слез и истерик собралась и на такси доехала до тренингового центра, где меня ожидала психолог.

Глава 2

– Здравствуйте! Проходите, садитесь, – пригласила меня женщина лет сорока, когда я зашла в тренинговый центр «Анастасия».

– Меня зовут Инесса, и я психолог.

Это была не та Инесса, которая помогала мне в юности разобраться в своих проблемах. И я почувствовала разочарование. Но отступать было нельзя. Я прошла через комнату и присела на диван, на который рукой показала психолог.

По дороге в центр волнение снова охватило меня. А, сейчас, когда мои надежды на встречу с «той» Инессой не оправдались, к глазам снова подступили слезы.

– Вам, может быть, воды? – участливо спросила «другая» Инесса.

Я поспешно кивнула головой, доставая из кармана сумки пакет с бумажными салфетками. Слезы уже скопились в уголках глаз и готовы были потечь по щекам. Взяла стакан с водой и стала быстро пить.

– Не торопитесь, пейте маленькими глотками, – посоветовала психолог.

Я так и сделала. На удивление, с каждым глотком волнение проходило. И, когда я допила воду, то уже могла спокойно говорить.

– Скажите, пожалуйста, как вас зовут, и что привело вас к нам? – сказала психолог.

Я назвала свое имя и стала объяснять причину. Сначала говорила медленно, но постепенно темп моей речи увеличился, и в конце я уже произносила слова быстро, проглатывая звуки и торопясь рассказать все то, что накипело во мне за последние годы.

Инесса не перебивала и слушала внимательно.

– Я вас поняла, Лида, – сказала она, когда я закончила говорить.

– Теперь, пожалуйста, ответьте мне на вопрос и постарайтесь сформулировать его одним предложением.

– Что для вас важнее: перестать много говорить или изменить отношения близких людей к вашему недостатку?

Этот вопрос заставил меня задуматься. И я даже растерялась. Действительно, что важнее? Насколько реально изменить себя так, что я перестану много говорить? И сколько на это уйдет лет?

А, может, лучше каким-то образом повлиять на мужа, детей и родителей, чтобы они видели в моей болтологии достоинства, а не недостатки?

Я растерянно пожала плечами и сказала:

– Не знаю. Мне кажется, что важно и то, и другое.

– То есть, вы хотите сказать, что вам трудно сделать выбор?

– Да, – ответила я, радуясь, что психолог меня поняла.

– Кто из близких вам людей знает о посещение вами нашего центра?

– Никто. Я от всех скрыла.

– Как часто вам приходится скрывать свои переживания или поступки от семьи?

– Довольно часто.

– Почему?

И снова ступор. А, действительно, почему?

Ответ пришел сам собой.

– Потому что я не хочу видеть в их глазах осуждение или слышать просьбу замолчать.

– Значит, осуждение семьи вас ранит?

– Да, – кивнула я головой и почувствовала, как слезы опять подступили к глазам.

– Оцените по пятибалльной шкале, насколько сильно вас ранят осуждения родственников. Единица – это не ранят, двойка – почти не ранят, а пять – это приносит вам сильную боль.

– Пять, – не задумываясь, ответила я.

Психолог на миг задумалась и потом спросила:

– Вам приходилось когда-нибудь обращаться к психологам?

– Да, в юности. Психолога тоже звали Инесса.

И я рассказала свою историю с заклеенным лейкопластырем ртом и посещением кабинета психолога.

– Вам помогла моя тезка? – с улыбкой спросила Инесса.

– Да, очень. И, я запомнила ее. И, думала, когда ехала на встречу с вами, что вы и есть та самая Инесса.

– Мне жаль, что я не оправдала ваших надежд. Но, может быть, пришло время отпустить Инессу из прошлого и довериться новой Инессе?

– Возможно, – слабо улыбнулась я.

– Сколько вам сейчас лет, Лида? – спросила меня психолог.

– Тридцать четыре.

– Сколько времени вы готовы потратить на то, чтобы помочь самой себе?

Я снова пожала плечами.

– Не знаю, как-то не задумывалась об этом.

– Я предлагаю вам два пути – один длинный, который займет год, может быть, и больше, а второй – короткий, займет неделю.

– А, можно подробнее рассказать, – сказала я, не понимая, каким образом можно за неделю избавиться от своего недостатка и решить проблему.

– Можно. Первый путь классический. Вы будете приходить ко мне раз в неделю или в две недели. В психологии есть много методов для того, чтобы определить ваши потребности, болевые точки и помочь вам. Но это долгий процесс. Здесь потребуется ваше терпение. Эффективность такой работы в том, что вы пошагово меняете себя, а значит, и свою жизнь.

– Повторяю, это долгий путь. И, требует максимальной отдачи и большой работы над собой.

– А, второй путь? – спросила я, немного напуганная сроком классического пути.

– Второй путь быстрый, но не менее трудный. Вам нужно принять участие в тренинге, в котором все члены группы работают со своими недостатками и выполняют определенные задания. Это коллективная, и в то же время, индивидуальная работа с собой и своими проблемами.

Я задумалась. Что же выбрать?

– Вы можете не торопиться. Вернитесь домой, все тщательно взвесьте и напишите мне ответ в ватсап.

Но, я не хотела просто так уходить сегодня, не приняв решения и не сделав шаг навстречу изменениям в своей жизни! Поэтому, решила выбрать немедленно.

– Я пойду по второму пути!

– Вы выбрали тренинг? – уточнила психолог.

– Да, – ответила я твердо.

– Лида, вам приходилось участвовать в тренингах?

– Нет, никогда.

– Как вы считаете, насколько вы коммуникабельны? – задала еще один вопрос Инесса.

– Нормально коммуникабельна. Иногда мне хочется поболтать с кем-то даже слишком много.

– Но, сейчас, вы уже в течение сорока минут общаетесь со мной, и я не вижу в вас желания болтливости, – заметила психолог.

– Это, наверное, от того, что каждый ваш вопрос заставляет меня задуматься.

– То есть, если вы понимаете, что вам нужно сначала подумать, а потом говорить, ваша речь замедляется? – уточнила Инесса.

– Да, – ответила я и даже обрадовалась своему открытию.

– Что же, поздравляю вас с первым инсайтом! – улыбнулась Инесса.

– Что такое инсайт? – спросила я.