Ювенилия Дюбуа

Эта долгая зима провинции

29 ноября

Где-то недели две назад принял окончательное решение уехать на поезде в родной город, прихватив с собой почти все пожитки. Нет смысла скрывать, что я уже давно подумывал покинуть культурную столицу в надежде хоть на время спастись от постоянной погони за деньгами. Одно из главных разочарований взросления заключается в полном исчезновении романтического фасада происходящего. Редкий человек умудряется сохранить это чувство блаженного действа, когда даже еженедельный поход за продуктами делается целым приключением. Основная же часть умов сгорает быстро. Люди обрастают подкожным жирком, они обрастают детьми и кредитами в той самой надежде на счастливую старость, не понимая, что их голодная молодость была истинной частью их жизни. Или, думается, люди именно такие ввиду своей полной несостоятельности в плане желаний. Они не знали, чем хотят заниматься; им нравилось и нравится плотно покушать, поспать и позаниматься стандартным сексом.

По меркам взрослых людей я ещё молод, это правда. Тридцать лет мне будет только через четыре осени. Во мне есть силы, а ещё мечта и возможность. Два главных социально-алхимических элемента находятся в моём кармане, давая повод, и я действую, правда, глагол этот проявляется во временном отступлении.

Не хочу тешить себя иллюзией, что я уезжаю в свою родную провинцию (звучит, будто я еду в уютный французский городок, но это не так) по стратегически важным причинам, но и не хочу сказать, что уезжаю вынужденно, без желания. Просто в какой-то момент я вдруг осознал, что мой профессиональный рост не зависит от географического положения, а вот здоровье испортилось. И вот я аккуратно собираю свои вещи в пять сумок разной формы и длины. Одежда, подарки и сушилка для обуви отправляются в самую большую фиолетовую сумку на замке. В придачу туда же отправляются одновременно и новые, и старые зимние ботинки, которые я так ни разу не надел. Так случилось, что уже два года кряду в этом красивом клоповнике нет снега, только ветер стремится проткнуть своим острым жалом. Я люблю такую погоду, но для бронхита слишком уж влажно, да и соскучился я по снегу. В золотистую сумку (она стоит на втором месте по размеру) бережно складываю накопившиеся книги. Их не так чтобы много, но сумка забивается до отказа. Я пробую её вес, понимая, будет несладко её нести, но что поделать? Литература, как чужая, так и своя, стала болезнью, от которой не найти лекарства, так как болезнь эта имеет характер очень скрытый и сидит глубоко в мозгу. Излечиться от неё будет можно только пулей, но пистолета у меня не имеется, поэтому придётся пронести словесный грипп через время и пространство, стараясь (из коварных побуждений) заразить как можно больше людей.

Дальше на очереди идёт тканный пакет. В него помещается коврик для йоги (я его так называю, потому что это коврик с иголками, на котором я релаксирую, а иногда засыпаю), тонкое одеяло, записная книжка, которая всегда должна быть у меня под рукой, а ещё немного еды для завтрашней поездки. Благо я всегда не мог правильно рассчитать правильное количество чего-либо, поэтому еда поместилась свободно. Коробочки быстро завариваемой лапши создали отличную иллюзию достатка провианта. В чёрный рюкзак поместился ноутбук (моя печатная машинка), старые блокноты, немного документов и перцовый баллон, так как я не доверяю никому. Остаётся «бананка». В неё отправляются зарядки, ручки, паспорт, таблетки и всякая мелочь. Сумки собраны. Осталось сделать масштабную уборку перед завтрашним приходом хозяйки квартиры. Она вполне себе сносная молодая женщина, но главное правило людей, которые сдают квартиры в аренду: когда жилец выезжает, нужно быть максимально скупым и жадным. Каждый собственник запоминает свою квартиру в мельчайших подробностях и только для того, чтобы больше срезать денег с залоговой суммы, и я не виню их. Как говорят все морщинистые персонажи, которые ну очень полюбили поговорки из своей юности: любишь жить – умей вертеться. Точнее и не скажешь. Причём данная поговорка полностью оправдывает даже многие злодеяния, будь они большими или маленькими.

Руки хватают две одинаковые тряпки. Начиная протирать пыль сначала мокрой, а затем сухой. Вот и получается, что человечество, повинуясь социальной моде, начинает восхищаться одним, а презирать второе, но на практике оказывается, что презираемый объект является всего лишь составным элементом первого, неотрывным, как зло с добром, как чёрное с белым. А когда редкая единица ещё и умудряется прийти к логичному выводу, что, по сути, добро и порождает зло, а зло порождает добро и так далее, то образуется чёрная дыра человеческой выдуманной души, которая на практике является частью мыслей. Такой человек уже не может полноценно жить в системе, где его бездна начинает всасывать все «за» и «против», превращая их в невидимый фарш призрения. Такой человек обрекает себя на тотальное одиночество даже в случае, если ему и удалось бы найти сторонников хоть малой общей мысли.

Когда приходишь к осознанию очевидного порядка вещей; когда зарождается эта чёрная дыра, то она начинает засасывать кроме окружающего мусора ещё и человека, своего хозяина, который её создал. Она засасывает его не с плохим и жестоким умыслом, но только по той причине, что ни один живой организм не может принять факта своего бесполезного существования. У каждого должна быть иллюзорная цель. Она может быть самой подлой и низкой, но если такой человек искренне верит в неё, то он всё делает правильно, ведь само его нутро и бездна (две стороны одной медали) не могут иначе. Вот и во мне разрослась дьяволица, которую я давненько начал лелеять и ухаживать за ней, как истинный джентльмен. Два часа ночи. Я всё убрал (но достаточно халтурно) и теперь лежу на неудобной кровати, думая о том, как уже завтра сдам квартиру, получу свои копейки и, взяв пожитки, что отягощают мою душу своей чрезмерной материальностью, помчусь в родные края, где каждую зиму образуются снежные горы.

30 ноября

Полупустой вагон. Плюсы эпидемии в том, что все (в том числе и я) очень любят свою жизнь. Есть, конечно, самоуверенные болваны, которые рано или поздно напарываются своей дерзостью на неприятности, но благо их становится всё меньше по объективным причинам. В общем, народ пытается не высовывать лишний раз свою физиономию в общее пространство, мне это на руку. Боковушка на двоих в плацкарте – самое выигрышное место. Любовь к поездам мне передалась от мамы. Она каждый раз рассказывает мне о том, как она обожает ехать в этой трясущейся консервной банке с чужим запахом носков и пота. «Сидишь, смотришь на меняющиеся пейзажи за окном, попивая горячий кофе», – говорит она, а потом пересказывает все истории, как моя бабушка брала её в поездки, так как была проводницей. И хоть я знаю все эти истории наизусть в самых мельчайших подробностях, но всегда приятно послушать ещё раз.

Проводница проносится мимо, предлагая купить продукцию компании, начиная от конфет и заканчивая кружками из позолоты. Цены запредельные. Каждый раз ужасаюсь наценкам и готов поставить свой зуб (один я уже успешно потерял, остальные выглядят достаточно плачевно), что ничего из перечисленного, кроме разве что чая, не покупают. Да и то стоит он тоже безумно дорого. О чём это я? Точно, о страхе смерти. В последний год происходит слишком много плохого. Думаю, не стоит вдаваться в подробности, взрослые люди прекрасно поймут, о чём я. Дело в том, что существует два вида понимания смерти. Если совсем коротко и понятно, то первая разновидность – это когда молодой организм узнаёт слово «смерть». Такой наивняга на подсознательном уровне (и это не вина личности, а защитный механизм психики) не верит в возможность собственной смерти или смерти близких родственников. Я нахожусь в промежуточном состоянии, где за свои недолгие годы узнал о смерти не понаслышке. Меньше чем за тридцать лет на тот свет ушло огромное количество известных людей, бабушек, дедушек, а ещё у меня умерла тётя. Чуть ли не каждую неделю уходят любимцы миллионов, некоторые из них ещё совсем молодые. Ты и сам начинаешь чувствовать себя чуть хуже, чем раньше. Привычки юности и пренебрежительное отношение к здоровью начинают выползать наружу, а ты ещё так мало прожил! Хорошее начало. Самое ужасное – это не собственная смерть, хотя и она ужасает. Весь тавтологичный ужас заключается в любимых людях, которые намного старше тебя. Папа. Мама. Сестра. Сколько на них сваливается проблем возраста? Я прекрасно понимаю, жизнь идёт закономерным путём и по-другому быть не может, таковы правила игры. Но мне страшно видеть, как медленно и верно мои любимые люди всё дальше и дальше двигаются в сторону, где много опасностей.

Я очень много думал об этом; пытался найти секретную формулу счастья. И хоть с самого начала было понятно, что такой формулы не существует, но всё же сила чувств перекрывает любой здравый смысл. Ещё никто не умер, у каждого есть проблемы, но в целом живы и здоровы. Это сильно радует, но я боюсь будущего. Самое обидное, что даже нельзя продать душу дьяволу, только чтобы мои любимые были в здравии. И я сейчас говорю совершенно серьезно. Звучит бредово, но мне хотелось бы, чтобы сказка стала частью нашей яви. Я хотел бы вызвать пакостную сущность с рогами и заключить с ним контракт. С огромной радостью я продал бы свою душу и своё тело, только чтобы мои близкие всегда были счастливы, понимаете? Но так не бывает. И вот я еду в полупустом вагоне, думаю обо всём этом, и мне становится в очередной раз грустно. Нужно переключиться. Моя мама в таких случаях говорит: «Как бог даст», но я предпочитаю: «Как даст случай».

Билет куплен на нижнее место, верхнее никто не купил. Это отличная новость, ведь теперь там ютятся мои вещи. Я завариваю себе лапшу и чай. Напротив меня, где четыре спаренных места, двое пассажиров, и, по стечению обстоятельств, оба довольно фактурные. Высокий лысый дядька забит татуировками, я дал бы ему лет сорок. Ножки у него тонкие, зато очень большое пузо, а ещё черты лица достаточно монгольские. Напротив него едет пожилая женщина. Она мне сразу не понравилась. Говорят, внешность бывает обманчива, и это правда, но только на пятьдесят процентов. Чуть угрожающий дядька оказался воспитанным и забавным мужчиной, который и мухи не обидит, а вот бабуля затаилась дьявольской сущностью. В какой-то момент я даже обрадовался и хотел было спросить о возможности продать душу, но вовремя остановился, понимая, что для чёрта с рогами она имеет уж больно буйный характер. После первых двух часов поездки женщина начала жаловаться абсолютно на всё. Ей дуло со всех щелей, её раздражал любой мимолётный шум, она даже начала ходить по длине вагона, терроризируя случайных бедолаг. Татуированному дядьке досталось больше всего. Бедняга жить не мог без сигарет и на каждой крупной станции выходил покурить, а табачный флёр просто взрывал бестию. Каждую остановку она кричала на безобидную гору, а эта гора в ответ только извинялась. Ситуация совсем вышла из-под контроля, когда мужчина совершил тотальную ошибку, решив выпить банку пива.

Дошло всё до крайности, когда дьяволица заставила вызвать дежурившую бригаду полицейских. Да. В поездах запрещён алкоголь, но мы-то все понимаем, человек нашей породы уже привык к определённым традициям. Тут уж ничего не попишешь, остаётся бедолагам чтить закон отцов и продолжать накидывать душевного. От преждевременной высадки громилу спас тот факт, что кроме бешеной женщины ни у кого претензий не было. Оказывается, нужно три возмущённых человека, а не одна обезумевшая. Вот так вот. Справедливость восторжествовала, серьёзно. Стычки в поезде интересней любого кино, да ещё этот интерактив, можно выбирать разные вариации продолжения.

После развернувшихся интриг я, довольный зрелищем и выпивкой (а выпил я уже третью кружку чая), решаюсь лечь спать под недовольное бормотание, которое так греет душу в эту холодную погоду, украшая мой путь домой самобытным шармом. Уснул я быстро и спал просто потрясающе! Вагон поезда – единственное в мире место, где я будто бы перерождаюсь. Сколько же у меня сил поутру! Иногда этот факт меня пугает, но благо самолёты страшат ещё больше, поэтому хороший сон мне обеспечен как минимум четыре раза в год по два дня.

Татуированный дядька вылез где-то ночью. Я не вдавался в подробности, но с его исчезновением комок ненависти напротив деактивировался, по крайней мере, на время. После завтрака, жалкой попытки сходить в туалет, а затем ещё более жалкой разминки сажусь за книгу. Называть я её не буду, но очень жирно намекну. Дядька, который её написал, ну очень культовая личность. Любит он взять поп-культуру, буддизм и странный сюжет, а затем смешать их в блендере. Это тот, кого нельзя увидеть. Да, вот так. Троюродный брат того, кого нельзя называть. И в этом кроется часть культуры моего поколения. Фишка, конечно, хорошая, но второй раз не прокатит. Если отключить свою фрагментарную зависть и перестать иронизировать (потому как писатели-затворники на самом деле рождались частенько), то действительно получается, что из всех «вышедших в тираж» писателей этот спёкшийся – один из лучших. Отчасти благодаря ему у меня и началась шиза по поводу вечной души, но, отбрасывая личные предрассудки, скажу вам правду: в каком-то смысле так оно и есть, но об этом чуть позже.

2 декабря

Физическая смерть и вечный проблеск надежды разных невежд на бессмертие. Хорошая попытка, но промах. Не буду тянуть кое-кого за кое-что, скажу сразу: да, бессмертие есть, вот только в этом состоянии нос себе не почесать, да и вряд ли получится вспомнить лицо бывшей, чтобы ещё раз облить её ласковыми существительными. Ах, эта идеализация себя, такого родного идиота. Кто самый лучший? Правильно, я. Хоть я и полное дерьмо, но что поделать? Коль родился в этом теле, то будь добр любить его больше всего на свете. Правильная позиция неправильного человека. Никто и не говорил, что сама концепция жизни имеет положительные черты.

Пока я пью свой золотой-обычный чай и смотрю в окно, мне подкрадывается сомнение, правильно ли я поступил, решив бросить свой привычный быт и погрузиться, так сказать, в быт прошлых лет. Сомнения рассеиваются, когда поезд подъезжает к перрону, и краем глаза я вижу маму с папой. Отец сдержанно улыбается, у матери на глазах слёзы. Долгожданная встреча достойных людей с таким вот чучелом, как я. Да, такова правда. А ещё правда в том, что я искренне рад снова обнять этих замечательных людей. Кто бы что ни говорил, но любой человек любит своих родных, даже если они будут самыми плохими, всё равно. Я не знаю, что это: гены, инстинкт или привязанность, но какая-то тонкая нить держит эмоциональные верёвки в диапазоне этих несовершенных лиц, но для внутренней оценки они лучшие и самые светлые.

Дамы и господа, вы говорили, что бога нельзя увидеть, но я заявляю вам обратное. Ваши родители и являются вашим персональным высшим существом, благодаря общим усилиям которых вы и смогли сделать такое элементарное умозаключение. Как всё просто, не правда ли? А кто со мной не согласен, тот со мной не согласен. Даю сам себе обещание, что впредь больше не буду вечно спорить с родными на темы, где у нас возникают несостыковки, перестану повышать голос, да и вообще, пора менять полностью свой внутренний мир. Но уже через пять минут в машине начинается жара на фоне политического вопроса. Я с радостью начинаю не сдерживать своё обещание и вступаю в серьёзные трения. Хоть я и грозно выгляжу в такой момент, а голос мой звучит повелительно и грубо, но внутри себя я улыбаюсь, получая действительно высшее удовольствие, что могу вот так вот просто снова спорить и орать на людей, которые для меня являются всем, и я надеюсь, они это знают и чувствуют, так как за свою жизнь я никогда по-настоящему не испытывал к ним негативных чувств.

Правила социальной жизни нужно уметь определять, а ещё нужно уметь в них играть и поддерживать видимость своей нормальности. Это следующий критерий, который рождается в голове, когда матушка всё же перекричала меня, сказав не гавкать и дать ей спокойно доехать до дома. И действительно, если не быть совсем идиотом, то скоро начинаешь понимать абсурдность оценочных суждений. Толстый, худой, высокий, низкий, умный, тупой, белый, чёрный, рука, жопа. С каких пор человек так яро выбирает себе кого-то для ненависти и презрения? С древних. Ладно, ответ прост. Но когда сила слова, могущество сознания и прогресс достигли таких высот, то не кажется ли человечеству немного странным, что вся эта хрень до сих пор осталась? Как можно быть такими тупыми? Я не понимаю. Ясное дело, так устроена психика человека. Как только он научился оставлять лучшие кусочки мамонта себе и чинам на «подарки». Но неужели в расцвет понимания себя у вас, господа тролли, есть время на чужую жизнь? Перестаньте вы уже оскорблять несчастных [ЦЕНЗУРА], которые вас не трогают. Хватит смеяться над толстяками. Начните, наконец, жить и так короткую жизнь, которая может оборваться в любой момент. Да, здесь нет высшего смысла, зато есть возможность испытать широкий (по человеческим меркам) спектр наслаждений и эмоций. Жизнь для подобного и дана. Я бы сказал, что этот фактор даже главнее природной тяги к размножению, хотя, казалось бы. И вот мой аргумент: пока новая жизнь не является физическим воплощением, то и потенциального обоснования для её появления просто нет. Если бы люди Земли перестали вдруг размножаться, то никто бы не расстроился. Разве что только куча бактерий, которые и являются, в сущности, нашими хозяевами. Сидят в своих гнусных пердящих биологических машинах и размножаются, создавая колонии. Правда, у любой технологии есть свои минусы. В контексте человека – это сознание, но ты, читатель, и так это знал. Хороший мальчик или девочка, или кто ты там?

Мысли прерываются. Мы на месте. Я не сказал об этом, но зимой маленькие города очень красивы. Снег вообще украшает разрушенные просторы. Вот и зимние ботинки пришлись к столу. Я нежно отталкиваю заботливые руки и тащу свои сумки сам. Своя ноша, что тут скажешь?

3 декабря

Весь вчерашний день был убит на косметические процедуры. Я бы не сказал, что это традиция, но как только были приобретены билеты, включился странный механизм грязнули. Я перестал стричь ногти, бриться и подравнивать волосы. Кто-то может грешить на приметы, но хочу сразу оборвать такую линию суждений и заявить, механика данного действа скрывает другие мотивы. Проанализировав свой поступок, я пришел к выводу, что главной причиной такого «нечистого» бездействия является некое отождествление себя с местом. В тот момент, как я понял, что съёмное жильё больше не является для меня домом, и что впереди меня ждёт другая жизнь, то и процесс «скрабирования» приостановился, и чем дольше я буду в запущенности, тем больше будет моё наслаждение, когда я смогу привести себя в порядок.

Многие традиции, даже самые мифические, имеют практический характер. Например (не забывайте, это только предположение людей в белых халатах), у пророка М-а была височная эпилепсия, как и у И-а, и Фёдора Михайловича. Я ни в коем случае ничего не утверждаю на сто процентов, но так говорят учёные. А из-за височной эпилепсии люди начинают видеть галлюцинации, связанные с р-и мотивами. Вопрос состоит в другом: а является ли такая эпилепсия болезнью, а не способом видеть чуть больше, чем есть на самом деле? Вопрос сложный. Или вот, например, коров в Индии перестали есть и сделали их священными именно тогда, когда возникла серьёзная проблема со скотом. А как ещё оголодавший народ заставить не забивать скотину? А после традиция уже прижилась. И таких случаев много. Но кодекс человека обязывает придавать всему мифологизм и романтизм, иначе что за жизнь бы тогда была?

После процедур наступает ожидаемое блаженство. Теперь без длинных обломанных ногтей можно почесать за ухом, не рискуя сковырнуть ранки. Это меня сильно радует. Следующим серьёзным испытанием стала макулатура. Много, много литературы. Причём основная библиотека очень серьёзно упакована ещё с прошлого раза. У меня случился неплохой такой бзик, и я запечатал каждую книгу в отдельную бумагу, чтобы пыль не скапливалась, а корешки не выгорали на солнце. Теперь пришлось беспощадно срывать всю тайну, оголяя перерождённые тела деревьев с мыслями шрёдингерских авторов. Приятное занятие, хотя ближе к концу я конкретно измотался.

Следующий бзик случился в момент, когда я решил ограничить свою библиотеку пятью рядами полок и ни одной больше, а с учётом того, что я привёз ещё новых друзей, то пришлось устроить самосуд, выбирая несчастных, кто уже не попадёт в мою безупречную коллекцию. Ближе к ночи всё было кончено. Лучшие из лучших рядами стояли на полке, продутые и умытые. А оставшиеся ребята покоились на отдельной полке, ожидая продажи или дарственных взносов. Я ведь не изверг раскидываться драгоценностями. Смотря на проделанный труд, я вдруг подумал о своём внутреннем одиночестве и об абсурдности жизни. Чем мы, люди, собственно, занимаемся?

Много всего понапридумывали, понимаете ли, себе, и теперь играем вот. Я люблю и всю абсурдность, и бесчестие. Самое главное – принять всё без остатка. Нельзя любить жизнь, не интересуясь смертью. Невозможно насладиться победой, не сделав кого-то проигравшим. Подобная зона отчуждения не имеет границ в плане выражения, трактовок и возможностей. Всему должно быть место. Некоторые вещи специально созданы, чтобы их хотели. Другие существуют, чтобы их ненавидели. И когда человек научится принимать в дар всё, что ему может перепасть, только тогда он обретёт покой и равновесие. Я не хочу сказать, что я такой весь из себя шибко умный и просветлённый. Далеко нет.

Проснувшись к полудню, чувствую себя разбито. Сегодня великий день, когда я абсолютно ничего не буду делать. Свою лень можно скинуть на адаптацию на новом месте. И вот, кстати, одна из самых лучших вещей – домашняя еда заботливой матушки. Как давно я не завтракал картошкой с курицей! Теперь можно отбросить все проблемы из головы и просто насладиться давно забытым чувством надёжности и сытости. В мегаполисе я часто недоедал, но не из-за нехватки денег (хотя не без этого, квартира в аренду – недешевое удовольствие), а из-за некоего образа. Вся эта мрачность, архитектурный шик и людская нищета вперемешку с неприличным богатством единиц создавали соответствующее настроение. Скажу честно, в этом плане я дал промаха и очень быстро поддался халтурной жизни. Даже в рабочие дни я прихватывал виски и не какое-то «г», а вполне себе приличный. На свой бронхит я накладывал много дыма и мало спал. Мой организм ещё долго будет припоминать все мои бесконтрольные шалости, но что поделать? Такова жизнь бесхарактерных людей, которые не в состоянии контролировать жажду.