Ювенилия Дюбуа

Неожиданная концовка

(впервые опубликован в журнале «СКОБЫ» #3)

Вот мужчина. Его лицо покрывают морщины. Короткая стрижка под ёжик. Он сам себя бреет дешевой машинкой. Парикмахерские – слишком дорогое удовольствие в наши дни. На худых плечах его старая куртка, зашитая в нескольких местах, штаны без одной пуговицы, на стопы натянуты прохудившиеся и грязные кроссовки. Всего у него две пары: зимние, а на остальные сезоны – вот эти «грызунки». Сколько лет он уже в этом мегаполисе? Чёрт его знает. Плохих дней не считают. Когда-то переезд внушал большие надежды и ещё пущий оптимизм.

Что нажил этот бедняк? Тяжёлая работа на стройке, где каждый раз возникает вопрос о честности зарплаты. Съёмная комната за чертой города, на которую уходит половина сбережений, плюс каждодневный проезд, еда… А ещё нужно найти копейку, чтобы отослать матери-старухе. Что её пенсия? Одно издевательство. И везде одни крохоборы в погоне за личной наживой вопреки всему, готовые снять последние обгаженные трусы с любого, кто встанет у них на пути.

Когда-то давно, в глубоком детстве, человек мечтал стать взрослым. Он грезил о прекрасных далях, квартирке, жене-красавице и паре здоровых деток. А что на деле? Хочешь жить – крутись, воруй и рви. Такое положение дел кажется чем-то сродни карикатуре, но на деле – современная действительность. В тебя плюют? Скажи спасибо, что не избили. Почти всегда женщины достаются хищникам; самцам, которые вовремя перегрызли сонные артерии соперникам. От них так и веет мускусом, и именно такие вот «они» получают всё то, о чём «он» может только мечтать, страдая от своего вынужденного одиночества.

Чтобы не умереть с голоду по выходным, приходится ходить с большой спортивной сумкой; приходится шастать по помойкам в поиске бутылок на сдачу да остатков еды, которые люди так бездумно выбрасывают в своём сытом безрассудстве. Иногда, в особо удачные дни, можно найти абсолютно новые полуфабрикаты с истёкшим сроком годности. Есть можно, да ещё с каким аппетитом. Он роется в очередном контейнере. Его силуэт не так уж и сильно смахивает на бездомного. Несмотря на очевидную нищету, он относительно чист и опрятен, но люди презрительно морщат нос, стараясь не пересекаться с ним взглядом. Когда занимаешься побирательством, стыдно первые недели две. Сначала боязно, а потом уже становится всё равно. Общество тебя отвергло, ты один, чего тогда вообще заморачиваться? Другой вопрос, когда собственный рассудок начинает сбоить и ненавидеть обладателя этого тела с такой судьбой, то есть самого себя.

Тяжело оказывать сопротивление целому миру, но себе – ещё сложнее. Для этого человек придумывает мнимую цель или мечту. Он придумывает ложные пути к её достижению, тем самым смакуя будущий день, когда задуманное сбудется, но этого не происходит. Чудес не бывает. Даже такой человек знает это, но продолжает кормиться мечтами, ведь иначе он просто не сможет существовать, не сможет элементарно подняться с постели. Вот и он нашел себе подобную мечту. Резко разбогатеть! А путь, выбранный им, – лотерея. Каждый месяц он покупает один непозволительно дорогой билет в надежде, что именно тот окажется счастливым. Каждое четвёртое воскресенье он настраивает радио, затем с замиранием сердца слушая выигрышные цифры, но пока его время ещё не пришло.

Каждый его день – калька. А душевная усталость она такая: всё копится, копится и копится! В один момент пузырь лопается, обнажая свои гнилые внутренности, которые сифонят смрадом несостоятельности. Такое тяжело пережить, не пав рассудком. Сегодня он понял, что так продолжаться больше не может. На следующий день мужчина в старом тряпье идёт на станцию, где покупает билет на автобус в родное село. Там его мать; там можно устроиться разнорабочим и в кои-то веки почувствовать человеческое тепло, а не вечно холодные стены. Он собирает свои вещи в ту же спортивную сумку. Его пожитки с лёгкостью в неё помещаются. Он никого не предупреждает: ни хозяйку комнаты, ни своего работодателя. Перед самым рейсом он заходит купить немного еды. Хлеб, шпроты, бутылку воды и пряники по скидке. Сегодня четвёртое воскресение. На последние деньги покупается и лотерейный билет.

Автобус заполнен на треть. Народ старается максимально дистанцироваться друг от друга. Колёса трогаются с места. Мужчина стирает защитный слой на билете: 4, 8, 36, 25, 19, 7. Он повторяет эти цифры как мантру, заучивает их, буквально настраивая вселенную на нужный лад. Он рассчитывает на её милость. Наступает вечер. На личном портативном радио садятся батарейки. Мужчина просит водителя включить нужную станцию. Очерствевший и безразличный, тот нехотя выполняет просьбу. Ведущий много трепится не по делу, тянет резину. Спустя пятнадцать минут начинается розыгрыш суперприза. «Счастливым обладателем 6 000 000 (сумма названа без вычета налога) становится человек, чьи цифры: 4, 8, 36, 25…» Он, тот самый он, как во сне, ещё чуть-чуть и потеряет сознание. Он прекрасно знает следующие две цифры. В ушах звенит, тело инстинктивно поднимается с места, начиная идти на шум радио к водительскому месту.

«19…»

Осталась последняя цифра, только б не упасть в обморок! Дыхание мира замедлилось. Ведущий бесконечно долго выговаривает последнюю цифру. Полуобморочная тень вылавливает багровое лицо водителя, воткнутое в руль, а за стеклом, в темноте, виден свет, и дальше просто текст автора, несвязанный с этой историей. Такой вот рассказ. Я пишу его, и у самого аж замерло сердце. Мне на секунду показалось, будто это я сейчас выиграю кучу денег, но нет. Что ещё рассказать тебе, читатель? За окном пасмурно, но ветра нет. Я проверял. Выходил за кирпичом хлеба и молочной колбасой. Тут магазин прямо у дома. А вообще, пользуясь случаем, скажу, не ведись на лотереи. Лучше купи что-нибудь вкусное для поднятия настроения. Ведь цифре «7» не суждено выпасть, хотя кто знает…

Дневник Р. в туберкулёзном санатории перед вечностью

I

Любая война имеет преимущественно серый цвет. Под градом бездушных технологий воедино смешиваются цвета мебели, обоев, травы, крови, слёз, одежды и много чего другого, образуя богато обставленный монохром.

II

Маменька с батюшкой ошибочно списывали мою резкость на скверный характер. Ещё они иногда говорили, что виноват мой образ жизни, но на деле всё обстоит куда иначе.

Я молчал. Именно. Молчал и просто заливался желчью, обижая родных. Мои ярость, злость, яд в их сторону были всего лишь показателями собственной беспомощности. Столько лет прожил, а не смог воздать святым по заслугам. За их любовь, поддержку моральную и материальную; за их бескорыстную жертвенность. И вот теперь, когда я думаю о своих постаревших измученных родителях, меня одолевает всепоглощающая печаль.

Мне нечего дать им, кроме своей любви. Кто-то скажет, что любовь – и так высшая награда, вот только в реальной жизни невыдуманных людей этого недостаточно.

III

Какова вероятность, что мысли действительно мои? Порою создаётся впечатление присутствия, где некоторые не только думы, но и следующие за ними поступки имеют совершенно нехарактерные для меня черты. Привычки – мазут, поэтому ли и пугаемся самих себя, когда в редкие часы отмываемся от скверны?

IV

Крайне неприятно наблюдать в себе нервную болтливость. Как открою рот, так и не остановить до победной точки, до которой будет сказано много глупостей. Я не хочу высказывать своё мнение. Я не хочу заполнять неловкую пустоту в компании других. Истинные правота и сила заключаются в молчании.

V

Привычки сильнее моего желания избавиться от них. Осознанно, с болью в сердце, иду на очередное преступление. Бесчеловечно, но как же сладко в момент свершения…

VI

В литературе существует лишь один главный жанр: человеческая трагедия, и вот почему:

1. Чтобы автор ни писал, он всегда будет делать это с точки зрения своей человеческой природы.

2. Абсолютно любая история, какой бы радостной и счастливой она ни была, в контексте логики всегда заканчивается смертью героя либо целого ряда лиц. Исключением из правил являются религиозные мутации, где имеется концепция вечной жизни на небесах в сытом достатке, но к литературе данный формат подходит с трудом, являясь священным писанием.

VII

Люди, как часть большого механизма, ломаются, умирают и возрождаются каждую секунду. Отчего же тогда так тяжело прийти к мысли о собственном конце в любой момент?

Порою кажется, что ум принимает дискурс, идёт на уступки, выступая эдаким борцом за рационализм, а потом происходит волнение, и он, словно ребёнок, погружается в состояние первородного страха. Бежит, спотыкается, прячется в попытке спасти себя. Тошно чувствовать в себе инстинкты, а ещё стыдно, что хочется жить даже тогда, когда, казалось бы, уже незачем.

VIII

Вчера ещё раз убедился, что никогда не смогу находиться на больших приёмах. Как поверхностны становятся разговоры с людьми, с которыми ещё недавно обсуждались тайны, догадки, где вы, будучи вдвоём, делились сокровенными мыслями друг с другом. Иногда и в шутку, но такую, в которой проглядывалась правда.

Встречи с глазу на глаз всегда несут в себе заряд не только положительной энергии, но и чувство полезности. Когда можно сказать лишь пару предложений, но и они будут в стократ ценнее бесконечной болтовни обезличенной толпы.

IX

Мне нравится лицезреть женскую красоту. Я жадно изучаю изгибы, представляя человека без одежды. Похоть в таком акте, несомненно, присутствует, ведь она является частью моего мужского естества, но я запираю негодницу в мышечную клетку, оставляя лишь взгляд художника-самоучки. Я вижу хризантемы, которые хочется сорвать, но не делаю этого, ведь тогда красота растает под знаком смерти.

X

Сон прекрасен и неописуем. Его природа способна взять жалкого человека и перенести его туда, где время теряет свой смысл. Однажды я так провёл целую вечность, а когда проснулся, то понял, что сошёл с ума. Ребёнок постиг безысходность.

XI

Стихи, несмотря на свою конкретику в конструкции, довольно часто оказываются несуразными, высокомерными, а порою и пошлыми. Поэзия же, не имея точных границ и строгости, почти всегда является криком души человека. А чужой крик никто не в праве осуждать.

XII

Человек – сон земли. Земля – сон космоса. А космос – сон человека. Мы не можем друг без друга. Без земли не будет и космоса, ведь только человек может задокументировать его необъятность. Интересная ловушка, где маленький муравей стал хранителем тайн.

XIII

У искусства есть одна плохая черта. Оно притягивает не только страждущих, но и глупцов. Причем у глупцов происходит свое откровение, из которого чаще всего вырастет нечто ужасное и заразное.

XIV

Зла не существует. Оно определяется лишь в контексте чего-то и кого-то. Пытаться смотреть на игру социума только через свои глаза и быть категоричным – как минимум некорректно.

XV

Нашел же я себе забавный вид спорта. Как в руки возьму великолепно написанную книжку, так руки сразу опускаются. Потом снова приходится их поднимать. И так до тотального изнеможения. Тяжело осознавать своё бессилие перед признанными мастерами. Да. Вы мои учителя, но я постоянно нахожусь на целую вечность позади.

XVI

Люди однажды просто умирают, и всё. Нам кажется, что пережить потерю близкого человека невозможно; что и наша жизнь оборвётся вместе с великой потерей. Но когда происходит горе, любящие люди покойного продолжают жить. Может, и с раной, но и та затягивается со временем, оставляя лишь тёплые воспоминания. Приблизительно так мы ностальгируем по былым временам. Один механизм на десятки событий.

Как мне кажется, людей нужно с юных лет учить такой мысли, что все смертны, и что смерть бывает далеко не прозаичной, а внезапной и глупой. Никто не уйдёт отсюда живым. Но пока есть кислород в лёгких, необходимо бороться. Именно крепкий дух стоит выше смерти, давая ей сопротивление. Ведь как с великими людьми? Народ помнит не их кончину, а поступки, что остались в летах.

XVII

Стоит бояться идеального. Уж слишком оно статично.

XVIII

Хочется верить, что все сложности дарованы мне только лишь для того, чтобы я стал сильнее. Мой путь скромен и не так глубок, но даже у «прозрачного» человека имеется маленькая ноша, которая весит больше самой высокой горы.

XIX

Приятно ощущать себя частью естественного механизма. Нету во мне более чувства собственности, личного страха за смертность и хрупкости. Разве что родители остаются для меня высшим символом поклонения, чья утрата станет для меня трауром до конца дней собственных. Но и моя боль пройдёт. Я упокоюсь в земле с чистой совестью и несломленным характером вопреки.

XX

Вчера произошел очаровательный случай! Обычно я стараюсь выжать из каждого дня максимум, а тут подкралась усталость, и я провалился в почти двухчасовой сон. Пробудившись же, почувствовал приятную ватность во всём теле. Раз отдых тоже отнимает время, то стоит считать его работой, причём очень даже важной.

XXI

Есть в смерти что-то притягательное. Словно за ней скрывается чуть больше, чем ничто. Создаётся чувство, что именно тогда мы по-настоящему рождаемся. Через боль, страх и темноту. Хватит бояться, принимай действительность с честью.

XXII

По-настоящему можно наслаждаться только той музыкой, в которой напрочь отсутствуют слова. Всё, что имеет словесность, является высказыванием, обязанным вносить конкретику образности и формировать смыслы. А строгая форма мысли уже не есть слепок передачи души в широком смысле.

Только музыка, написанная с болью и отчаянием, является универсальным языком; можно даже сказать: проводником к струнам чего-то внутри нас, что невозможно объяснить словами.

XXIII

Только середина августа, а с открытых окон повеяло осенью. Нравятся мне похолодания. Сразу в голове отзывается приятная ностальгия, словно мне снова нужно готовиться к школе, где будут новые знакомства, бесконечные разговоры и строгость распорядка дня. Единственный минус – ужасно тянет спать.

XXIV

Формула уважения проста. Например, проявляя пренебрежение к чужой религии, человек проявляет аналогичное неуважение к своей. Занимаясь одним видом спорта и оскорбляя другой, вы оскорбляете и свой любимый вид спорта.

Нельзя быть приверженцем чего-то одного и враждебно быть настроенным к другому. Это откровенный признак невежества, которое не допускает любви. От особей, которые не уважают чужие взгляды, всегда веет липкой мерзостью.

XXV

На незнакомых женщин стараюсь смотреть голодным взглядом. Особенно на поникших и уставших. Я просто хочу вселить этим прекрасным созданиям мысль, что любая внешность несёт в себе прекрасные черты, и такая симпатия рождается лишь в субъективном представлении смотрящего. Я хочу, чтобы даже самые зашуганные женщины почувствовали себя желанными. Разумеется, сначала они увидят моё нахальство, зато после задумаются о своей природной привлекательности, и эта мысль (только может быть) заставит их улыбнуться.

XXVI

Человека поистине можно считать священным скопищем частиц. Кто, если не наше сознание, позволяет существовать всему пространству, богам, прогрессу? Без человека и вечность – ничто.

XXVII

Учусь не бояться выставлять себя смешным, кривым и местами глупым. Пока что меня еще мучает смущение и неуверенность, но когда-нибудь я достигну цели, став подводным камнем.

XXVIII

Как профессия – писательство безнадёжно. Эта словесная архаика, разумеется, сохраняет еще состояние забальзамированного трупа, на который ходят смотреть чудаки, но в масштабах интеллектуального достояния литература уже никогда не выйдет на тот уровень, который был еще каких-то сто-двести лет назад. Как же мне не повезло родиться столь поздно!

XXIX

Интересно смотреть на себя со стороны. Вот я, почти сломленный (но ведь главное тут именно слово «почти»), сопротивляюсь непогоде, как старый моряк. И каждый раз кажется, что еще немного и упаду, но этого не происходит.

XXX

Тяга к новому и дряхлость тела. Опять возвращаюсь к упущенным возможностям, хотя понимаю – это ошибка, но жить настоящим так утомительно. Хочется бунта против внутреннего уклада.

XXXI

Человек – существо неверное. Даже если он и сохраняет преданность тела, то сердцем всё равно к кому-то ещё да тянется. И как в таком случае тогда быть?

XXXII

Наша великая сила спрятана в возможности отречься от фантазий, увидев неизбежность разложения всего на свете. Тогда высшие силы перестают быть властны над нами, ведь угрожать им больше нечем. Наше смирение со всеми несправедливостями, жестокостями и болями обретает подлинную свободу, и время тогда уподобляется горе.

XXXIII

Не хочу я бескрайних полей. Не хочу путешествий. Не хочу свободы. Не хочу вкусной еды. Не хочу женского тепла. Не хочу спать до обеда в выходные дни. Не хочу побед. Не хочу поражений. Не хочу достатка. Не хочу вечной жизни. Не хочу любить. Не хочу хотеть. Хочу лишь остаться наедине с собой в воображаемой маленькой комнате и найти способ перестать цепляться за воспоминания.

«Разум мой позволил мне понять бессилие разума» Р.А.

Пилотка

– А Олег и говорит: «У тебя такая коротенькая юбочка, Ань. Для любого мужчины это провокация». А я типа такая отвечаю, что для этого и ношу такие вещи, провоцировать. Ха-ха!

Сигаретный дым обволакивал лица двух девушек, стоявших у торгового центра.

– Ну знаешь, я побаиваюсь носить такие откровенные вещи. В наше время слишком много ебланов. К тому же, Вадимке это не понравится. Все мои прелести принадлежат только ему. Если бы он увидел меня на улице в короткой юбочке, мне бы пришлось еще очень долго вымаливать прощение. – Света сделала глубокую затяжку.

– Ты хотела сказать «глотать»?

– Вот ты дура, ха-ха. Хотя, конечно, в этом есть девятнадцать сантиметров правды.

– О-о-о, ну спасибо за информацию о своём бойфренде, всем бы такого Вадимку. Я бы не отказалась, если он такой герой, как ты говоришь.

– Так, руки прочь от моего мужика! Вчера ходили на русскую комедию, кстати. Как же она называлась?.. Не суть, но смеялась я как лошадь резанная.

– Да ты и есть лошадь, маленькая такая пони.

– Чёлки не хватает, как в седьмом классе. Помнишь? Вот мода была: посмотрите, я похожа на чучело из восьмидесятых.

– Ирку Понамареву помнишь? Жирная была. Всё пай-девочку из себя корчила. Так этот шарик с водой до сих пор ходит с такой шторкой. Какой позор! Жирная бодипозитивщица, так ещё уёбищности добавляет.

– Вот овца. Ну а что ты от неё ожидала? Докурила? Пойдём, не май месяц.

Наспех выкинутые окурки описали низкую дугу, беззвучно стукнувшись о край мусорки, затем дружно упав на асфальт. Припаркованный рядом внедорожник неожиданно посигналил. Девушки инстинктивно обернулись. За рулём сидел симпатичный парень. Он помахал подружкам рукой и, выйдя из машины, пошел в их сторону. Это был молодой человек, только что перешагнувший за отметку в тридцать лет. С ухоженной кожей, аккуратно подстриженной бородкой. Его голубые глаза красиво переливались желтыми бликами от солнечных лучей. Ботинки сверкали новизной. Ростом он был выше среднего. На левой руке красовались дорогие часы.

У Ани и Светы одновременно скрутило животы в приятном волнении. Неписаное правило женской гордости не позволило им показать резкого желания обладать. На лицах сидела гримаса сдержанности и обманчивого непонимания.

– Привет, девчонки!

– Здравствуйте. А чего вам нужно? – резко спросила Аня, взяв доминирующую роль за подругу.

– Ого, как вы сразу начали резво. Вы, я смотрю, девчонки с характером, здорово. Честно говоря, я хотел познакомиться. Увидел двух красивых девушек, и внутри что-то закололо. Думаю: «Дураком буду, если упущу». Вы не подумайте, я без всяких грязных мыслей. – Молодой человек смотрел на девушек самыми чистыми и невинными глазами.

– Мы девушки занятые, знаете ли, у нас есть молодые люди. Извините, но ловить вам с нами нечего. – Аня внаглую изучала часы мужчины.

– Так это здорово. Отлично, что вы нашли свои вторые половинки. Я ведь не навязываюсь к вам в бойфренды. Я предлагаю просто дружески съездить ко мне в гости. Покурить кальян, посмеяться, посмотреть тупые ролики. Просто хорошо провести время с интересными и красивыми девушками.

– Нас мамы учили не разговаривать, а тем более не ездить к незнакомым мальчикам. – Света включилась в диалог, не желая быть молчаливой лохушкой.

– Так давайте знакомиться. Меня Саша зовут.

– Я Аня, а это моя подруга Света. Ну, чего стоишь истуканом, вон какой Саша вежливый, не бойся.

– Я и не боюсь, я же не виновата, что рука Александра ещё занята пожатием твоей.

– Ну вот и познакомились. У вас здесь дела какие или вы просто гуляете?

– Да мы приехали пошататься, повыбирать шмотки какие может, мы же девочки.

– Я вот что предлагаю, давайте сейчас сгоняем ко мне в коттеджик, он буквально в пятнадцати минутах от города. Покурим кальян, послушаем музыку, побратаемся, а потом вместе поедем шопиться. Поможете мне подобрать шмоточки, а за это я оплачу ваши. Мне ведь для друзей ничего не жалко, не в деньгах счастье.

– Звучит отлично. Погнали! – Аня театрально вздёрнула руки вверх.

– Ой, даже не знаю, если мой Вадимка узнает, то совсем не обрадуется. Может, просто погуляем по центру?

Саша хотел привести контраргумент и успокоить Свету, но Аня опередила его:

– Ой, да брось ты, зануда. Мы на часок, а потом обратно, никто не узнает. Ты посмотри на Сашу. Какой он милый и хороший молодой человек. Всё, хватит нудить, едем!

Все трое двинулись в сторону машины. Аня села на переднее сиденье поближе к Саше. Света же удобно устроилась на заднем, сев посерёдке. Послышался тихий звук мотора. Рессоры плавно стабилизировали перепады всех неровностей и веса. Машина спокойно и уверенно двинулась за город.

– Ну что, девчонки, обещаю, будет весело. Вы не пожалеете.

«Как чудесно пахнет железом; как сверкает лезвие в руках бога. Я крепко держу рукоять, и ничто не в силах повлиять на мою твёрдость. Эрекция не помеха. Для начала нужно всё же отложить орудие справедливости. Необходимо избавить головы от волос. Звук машинки успокаивает. Я убираю декорации самой выёбистой. Её череп искажен, форма слишком бессодержательна. Зачем скрывать своё уродство? Я праведник, я миссия, я человек слова и правды. Я открою тебя; покажу истинное лицо. Ты спишь от сильного раствора, но от прикосновения ножа из закрытых глаз текут слезы… Ничего. Вот мы протыкаем одно глазное яблоко, затем второе. Они тебе больше не нужны. Я дам тебе кое-что лучше, но это «лучше» еще нужно достать, заслужить. Забрать у второй, той, что была тебе подругой. Вроде верной, но это ведь всего лишь запачканная эмаль унитаза. Пока ты плачешь кровавыми слезами, я заберу у неё кое-что ценное. Моё орудие очень нежно вырезает филейную часть, самую вкусную и нежную. Знаешь, эта вторая, она мне даже нравилась. Я на секунду поверил, что она не такая блядь, как ты и весь этот мир, но когда и она не удержалась от меня… Всё стало понятно. Всеми вами движет похоть и деньги. Все вы готовы сосать кошелёк, но я вылечу вас. Я фокусник с обратным эффектом. Я разрушу иллюзии, и ты даже скажешь потом спасибо. Я не сумасшедший. Я просто хочу справедливости и смысла; хочу дать философское учение, которое воплотится в реальность. Кому нужно – тот поймет. Фу. Какие же вы все мерзкие внутри. Каждый снятый слой открывает ужасы вашего бытия, ваших нечистот. Всё, тише, тише, милая, больше не смею мучить. Так было нужно. Теперь осталось за малым… Стежок, стежок. Ещё парочку. Выглядит отлично. Твоё преображение почти закончилось. Иииии… Я же обещал, никто не пожалеет».

На улице появился первый холодный свет. Воздух ещё пропитан сонной ночью. Никого на улице нет, даже пьяниц. К закрытому торговому центру идёт голая она, содрогаясь измученным телом, рот искажен сумасшествием и кровью. Нет языка, нет глаз, нет памяти. Её не узнать. Обнаженная, заново родившаяся, она ковыляет, дрожа, с единственным аксессуаром в виде пилотки подруги, что оказалась пришита к её голове.