Осколки прошлого

Мужчина замер у изголовья кровати. Агнесса смотрела на него снизу вверх своими чёрными, сейчас невероятно уставшими глазами. Её худая рука, увенчанная тяжёлыми перстнями, покоилась на белой повязке, туго перетягивавшей раненое плечо. Она слегка сжимала его длинными пальцами, словно бы боялась, что то рассыплется.

– А по-твоему я родилась убийцей?

Опешив от такого вопроса, Миша ничего не ответил, а Штейнова продолжила.

– Мы все рождаемся хорошими людьми. Со своими мечтами и надеждами на светлое будущее. Но жизнь крутит нашими судьбами, как ей вздумается. И вот мы уже не те, кем были или хотели стать в детстве. У меня была семья, родители. Они меня очень любили, были готовы свернуть горы, лишь бы я была счастлива. Мы были настоящими друзьями и ничего не скрывали друг от друга. Но так вышло, что мою семью предали близкие люди. И маму с папой казнили, а я оказалась в приюте. Я прошла через многое и, поверь, многое отдала бы за то, чтобы это забыть. Да, я стала убийцей, хотя тоже этого не хотела. Не всегда всё идёт так, как нам хочется. Но идёт.

– Прости, – ответил Миша. – Не хотел тебя обидеть. Просто… я не знаю, что мне теперь делать. То, что было вчера…

– То, что было вчера, – перебила его Агнесса, мягко беря за руку и сажая на край кровати рядом с собой, – раскрыло тебя с совершенно иной стороны. Ты ещё этого не понял, но я кое-что увидела.

– Поехавшего от адреналина адвоката?

– Силу, – просто ответила Штейнова. – То, с какой лёгкостью ты творил наговоры. Раньше я такого не встречала. Энергия буквально сама рвалась в твои руки. Ты не думал, не останавливался, чтобы призвать её. Один твой приказ – и сила тьмы и холода, сила грозного Хорса подчинялась тебе. Это дар, Орлов. И таким не стоит пренебрегать.

– Называй это, как хочешь, – покачал головой Миша, – но я не хочу использовать свою силу ради чужой смерти.

Женщина улыбнулась.

– Помнится, я как-то сказала тебе, что не попрошу делать того, что ты сам не захочешь. Ты не хочешь причинять вред другим людям. И я это уважаю. Прошу лишь об одном: не зарывай свой талант. Вчерашний бой показал, что тебя не пугает пыл битвы. Ты был расчётлив, спокоен. Каждый шаг, каждое действие – чётко спланированы.

– Я уже говорил, что не хотел этого. Просто действовал по ситуации.

– Именно! Ты этого не хотел, но точно знал, как надо поступить. И спас нас. Нас всех.

– Прости, но из твоей свиты уцелел лишь Денис.

– А ещё я и ты. И поставка ликориса не сорвалась. Ты в одиночку сделал работу целого отряда. Знаешь, мне бы пригодился рядом такой человек.

– Эй, тебя вроде в плечо ранили, не в голову. Я и так работаю на тебя.

– Да. Но как ты смотришь на то, чтобы стать ещё ближе к моим делам?

– Хочешь зазвать меня в свою свиту мордоворотов?

– Нет. Дуболомов с пистолетами мне хватает. Мне нужен верный человек рядом. Тот, на кого я могу всецело положиться. Прошлая ночь показала, что это не лишнее. Среди Изгнанников слишком много тех, кого не радуют мои методы войны. Признаю, мне казалось, что Женя Прытков – на нашей стороне. Умен, немногословен, верен. Ошиблась.

– Предлагаешь стать твоей правой рукой? – усмехнулся Миша, уверенный в том, что ведьма шутит.

– Да, – просто ответила Агнесса. – Именно это и предлагаю. Стань моим заместителем. И, если со мной что-то случится, ты займёшь место в Совете.

Орлов молчал, пытаясь переварить свалившееся на него предложение. Оно было неожиданным и… заманчивым. Да простят боги его гордыню, но в глубине души Миша чувствовал, как, несмотря на ужас от произошедшего, ему льстят слова Агнессы.

– Не думаю, что это именно то, что мне сейчас нужно, – с сомнением ответил мужчина.

– Верно. Сейчас тебе нужно домой. К Миле. Уверена, ты, гадкий щурий прихвостень, ей даже не позвонил.

– Велесовы дети…

– Иди домой, Миша. Но помни о моём предложении. Подумай. Не тороплю. Но, прошу, подумай хорошо. Второй раз предлагать не стану. И, если передумаешь, обратно не приму.

***

Медленно провернув ключ, чтобы замок открылся как можно тише, Миша вошёл в погружённую во мрак квартиру и тут же налетел на одну из картонных коробок, заполнявших половину коридора вот уже несколько недель. Они с Милой готовились к переезду, но из-за истории с Прытковым и поставкой ликориса это пришлось отложить. Молодая супруга невероятно злилась, но терпела таинственные выходки мужа. Как говорится, и в горе, и в радости. Скинув ботинки и тихо ступая по залитому лунным светом паркету, Орлов прошёл в кухню, рассчитывая, что Мила уже спит, а он сейчас немного перекусит скудным содержимым холодильника, потому что у Мары кроме овощных салатов ничего не нашлось, а путь до Воронежа вымотал мужчину на столько, что он даже не подумал притормозить у какого-нибудь Макдональдса. Но в кухне он оказался не один.

Щёлкнул выключатель. Жёлтый свет залил всё вокруг, вынуждая Мишу прикрыть уставшие глаза.

– Надо же, кто вернулся. А чего не через неделю? Или месяц? Подумаешь, я тут одна сижу на этих грёбанных коробках, как ворона на суку! Жду его, жрать готовлю! А тебе даже минуту найти позвонить мне сложно было! Я чуть с ума не сошла! Больше суток ни слуха, ни духа. И не смей говорить, что был на работе! Не ври мне! Я звонила в вашу шарашкину контору. Тебя там никто две недели не видел! Дела с собой забрал, прикинулся больным, обещался работать дома. Только вот не задача: дома я тебя тоже не видела! Думала, с тобой случилось что-то. По больницам весь день звоню, катаюсь! Какого чёрта ты молчишь?! И что за херня на тебе надета?!

На Миле было надето сиреневое трикотажное платье, так нравившееся мужчине, потому что оно идеально подчёркивало фигуру девушки. Светлые волосы неаккуратным пучком покоились на затылке. Мила даже не сняла запылившиеся кеды, стояла посреди кухни прямо в них, сжимая в трясущихся руках телефонную трубку, издававшую чуть слышные короткие гудки. Всё её тело била мелкая дрожь. Не ясно лишь было, причиной тому страх, злость или нежданно налетевший северный ветер. Но девушка всё равно была прекрасна.

Не отрывая от неё взгляда, Орлов опустился на так кстати оказавшийся рядом кухонный стул. Они смотрели с Милой друг на друга, испытывая странную гамму чувств: она одновременно ненавидела мужа и была счастлива от того, что он вернулся домой. Живой и почти невредимый, не считая глубоко пореза на лбу и перебинтованных рук. Миша же думал о том, как сильно любит девушку, но страстно желал, чтобы именно сейчас она молча ушла куда-нибудь. Он уже ненароком подумал о том, чтобы озвучить эти мысли. Но вместо этого прошептал:

– Мила, я людей убил.

– Что? – недоумевающе переспросила девушка. Слова, сказанные мужем ночью в кухне, были столь страшными, что она попросту отказалась поверить в услышанное.

– Я. Убил. Людей, – медленно и чётко повторил мужчина.

Мила неуверенно сделала к нему шаг. Потом ещё один. И, наконец, попросту кинулась на колени, с силой прижимая Мишу к себе, покрывая поцелуями каждый сантиметр его измождённого лица, в то время как по её собственному градом катились солёные слёзы.

– Я с тобой. Всё будет хорошо, – шептала она, тяжело дыша. – Я с тобой. Слышишь? Мы со всем справимся вместе. Потому что я люблю тебя. И мне всё равно, что ты сделал. Я с тобой. С тобой.

Миша, обхватив хрупкое тело жены, крепко прижимал Милу к себе, зарывшись лицом в пахнущие ванилью и горьким шоколадом волосы. Её слёзы капали на его лицо, мешаясь с его собственными.

– У нас всё будет хорошо, – продолжала повторять девушка. – Ты не плохой человек. Ты просто не мог иначе. У тебя не было выбора.

– Выбор всегда есть, – прошептал Миша. – Убей или будешь убит.

– Дурак! Дурак! – что есть сил закричала Мила, отстранившись от мужчины и начав лупить его кулаками по груди. – Это не выбор! Ты мне нужен, слышишь? Я не смогу без тебя. Мы не сможем без тебя.

– Кто это, мы? – непонимающе спросил Орлов. Вместо ответа девушка взяла его за руку и уверенно положила себе на живот.

– Мы, – прошептала Мила, и её раскрасневшиеся губы тронула робкая нежная улыбка. – Я беременна.

– Что? – не веря собственным ушам, переспросил Миша.

– Я беременна.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– Мила, такими вещами не шутят.

– Я бы не посмела. Пожалуйста, скажи, что ты рад.

Орлов мог поклясться, что почувствовал под искалеченными пальцами тихое, едва слышимое сердцебиение. Такое крохотное сердечко. Сердечко его ребёнка. Их ребёнка.

– Ты самое прекрасное, что есть в моей жизни, – прошептал Миша. – Я люблю тебя. Вас. Я люблю вас.

И подхватив Милу на руки, мужчина закружил её в маленькой кухоньке их съёмной квартиры, из которой молодые люди вот-вот должны были переехать в большой просторный дом за городом. Девушка, обхватив мужа за шею, смеялась сквозь слёзы и просила поставить её на пол, сетуя на то, что родит ему прямо сейчас, если он не прекратит. Но Миша не мог остановиться. Ему хотелось раствориться в ней и в этом счастье, свалившемся на него столь нежданно после ужасного дня. Он забыл обо всём, что произошло прошлой ночью, забыл об убийствах, о словах Агнессы, о её предложении. Сейчас для него существовали только эта женщина и их будущий ребёнок. Весь мир может подождать.

Глав