Граница падения

– Стоять! – затянувшееся молчание прервал сиплый голос дородного лысого мужика. На щербатом хмуром лице, подсвеченном тусклыми фонарями на входе в храм, красовалась густая, побитая проседью борода. Один глаз был затянут мутной плёнкой. В руках он крепко сжимал видавший виды колун. – Сделаете ещё шаг, и я вам бошки расколю, туши паскудные! Кто такие?

– Дядь, они вроде не чудища никакие, – едва слышно за шумом дождя промямлил какой-то долговязый парнишка. Глядя на него, можно было сказать, что мы примерно одного с ним возраста – лет двадцать или двадцать пять. С головы рыжими волнами спадали длинные волосы, а гладкое лицо, словно искры, покрывали яркие веснушки. Коса, покоившаяся в его руках, готова была выскользнуть.

– А откуда мне знать, что не чудища? Будут молчать и дальше, я им черепа вскрывать буду! – в голосе мужика не чувствовалось ни страха, ни сомнений. Один лишь гнев, готовый выжечь всё вокруг. – Косу крепче держи, Сергу́н!

– Топор опусти, Ли́ман! Эти точно за нас! – двери храма открылись и из-за них вышел Огрун. Одежда его была в крови. – Считай, только благодаря им твой племяш сейчас здесь стоит, в штаны напрудить готовый, а не валяется сейчас там у ворот в кашу размятый.

– А правда ведь, дядь! Это ж они там с элементалями драться остались! – Сергун делает пару шагов вперёд, неловко перехватив косу и чуть не зацепив ею родича.

– Раз вы здесь, всё закончилось? – в глазах дварфа слабо блеснул свет надежды. А может так лишь казалось, и это был лишь отсвет фонарей. – Ведьму прикончили? Может видели там пару детей? Девочки, совсем ещё малышки.

– Она их унесла, – говоря это, я смотрю в его глаза и вижу, как мелькнувшая надежда медленно умирает, оставляя вместо себя печаль и гнев. – Она появилась внезапно, применила какое-то заклинание. Мы просто не смогли ничего сделать.

– Хвалёные наёмники! – Лиман гневно сплюнул нам под ноги. – Сергун! Идём, успеем ещё догнать!

– Не успеете! Она ушла! А если и догоните, что тогда? – взгляд дварфа был твёрд и уверен, голос словно отдавал команду здоровяку остановиться. Несмотря на разницу в размерах, Лиман замялся, будто побаиваясь Огруна. – Что вы сделаете? Сергун – понятно. Обоссыт портки и сбежит. И прав будет. А что ты сделаешь? Как безмозглая туша, будешь махать своим топором? Против старухи с магией? Все твои потуги эта мразь даже не заметит.

В воздухе снова повисло тяжёлое молчание. Лиман попытался что-то ответить, но его бессвязное мычание было не разобрать. После слов Огруна Сергун прижал к себе косу и смущённо уставился себе под ноги.

– Сейчас мы сделать ничего не сможем, – в печальном осознании собственной слабости Огрун закрывает глаза и опускает голову. – Догнать каргу задача уже не простая. Победить её и вовсе невозможная.

– И что нам делать тогда? Что ты предлагаешь делать? – здоровяк выжидающе вперил взгляд в дварфа, колун резко опускается на землю, словно весит невыносимо много.

– Идём внутрь. Там решим, что делать дальше, – Огрун медленно направился к двери. Каждый шаг, казалось, давался ему с трудом, руки со сжатым в них арбалетом безвольно повисли. – Может жрецы согласятся помочь.

Мы двинулись за ним, пока Лиман и Сергун стояли, словно пытаясь осознать, что сейчас произошло. Дварф медленно открыл массивные двери храма и шагнул внутрь. Следом заходим и мы. Храм был заполнен людьми, между ними сновали жрецы. В конце зала у алтаря стоял настоятель – низкорослый мужчина среднего возраста со светлыми, словно из золота, волосами по плечи, будто подчёркивающими его статус служителя Люминеи – богини любви и света, которой и был посвящён храм. На белой рясе виднелись пятна крови. Заливая пол дождевой водой, мы направились к нему.

– Новые лица! – заметив нас, настоятель с лёгкой улыбкой развёл руки в стороны, словно готовясь обнять нас. Он говорил как бы нараспев, а голос его звучал мягко и приветливо. – Огрун говорил, что кто-то остался сражаться с элементалями. Полагаю, это были вы, – он обводит руками и взглядом зал. – Мы все очень благодарны вам за вашу помощь.

– Вестник Авридий, – Огрун поклонился священнику, прижав правую руку к груди, – Им не удалось остановить ведьму. Она сбежала и унесла детей.

– Что это за дети? – задаю я наконец вопрос, интересовавший меня ещё на улице.

– Дочери Александры, местной травницы, – говоря это, Авридий складывает руки и закрывает глаза, словно в молитве. – Бедная женщина. Несколько месяцев назад её муж дежурил на вышке. Ведьма растерзала его так, что узнать было сложно. А тут ещё и девочек забрала. Александра пришла сюда со страшными ранами, вся в грязи и крови. Умоляла спасти дочек. К сожалению, для самой женщины было слишком поздно, помочь ей мы не успели.

– Что? Вы же сказали, что с ней всё будет в порядке! – услышав это Огрун выронил, арбалет. Грохот от его падения, как и голос дварфа, эхом прокатился по залу, отчего присутствующие на короткий миг обратили обеспокоенные взгляды в нашу сторону.

– Сын мой, мы не всесильны, – священник кладёт руку на плечо дварфа, другой давая знак людям в зале и направляющимся в нашу сторону жрецам, что всё в порядке. – Раны её были слишком тяжелы. Когда мы начали возносить молитвы, она уже скончалась.

Огрун опёрся спиной об алтарь и медленно осел на пол, закрыв лицо мозолистыми руками. Когда он поднял к нам взгляд, он был полон печали, и в нём читалась просьба о помощи.

– Мы собираемся пойти за ведьмой, – Макс, подняв арбалет Огруна, смотрел полным решимости взглядом на Авридия. Он протянул арбалет дварфу и помог ему встать. – Нам бы пригодилась ваша помощь. Может кто-нибудь из жрецов сопроводит нас? Насколько я знаю, жрецы Люминеи особенно хороши в исцелении и усилении союзников.

– Если вы знаете это, должны знать также и то, что мы не ищем сражений, – впервые с момента начала разговора голос священника утратил мягкость. Теперь он звучал строго, словно паладин высказал некое оскорбление. – Культ Люминеи – пацифистский культ. Мы не сражаемся, мы не участвуем в войнах или кратких сражениях. Наш долг – нести любовь и свет в мир. Помогать каждому, кто нуждается. Мы можем защитить себя, если нам что-то угрожает, но никак не навредить. Я, как Вестник Её, не дам своего одобрения, даже если кто-то из жрецов вызовется пойти с вами.

– А если в следующий раз карга вломится в ваш храм и начёт убивать жрецов, что тогда? – вмешивается Грон. Голос его был тихим, а слова будто молотом вбивались в мозг. – Неужели вы даже в этом случае не сделаете ничего?

– Мы можем защитить себя, вознести молитвы, чтобы богиня укрыла нас своей силой.

– А если это не поможет? – орк продолжал наседать на Авридия, будто была задета какая-то личная для него тема. – Ваша богиня даёт вам силу, но она не безгранична. Что если ведьма разрушит ваши щиты, обойдёт всю вашу защиту. Если она придёт убить вас, ждать, что она просто уйдёт, – глупо. Вам придётся ударить в ответ, иначе она убьёт вас всех. И ведь это касается не только карги. Монстры, разбойники, вражеские войска, если вдруг начнётся война. Вам придётся драться.

– Нет, сын мой, – голос Авридия снова стал мягок. Он говорил так, будто готовился прочесть проповедь. – Если случится так, как ты говоришь, то мы отдадим свои жизни, но не предадим идеалы нашей богини. Ты знаешь, как зовут Люминею в народе? Кроме как Светлая Госпожа. Её называют Жертвенной Матерью. При жизни она была смотрительницей в приюте. Каждый ребёнок там был для неё, как родной, – Вестник делает шаг к Грону и пристально смотрит тому в глаза. – Когда бандиты сожгли его и веселья ради хотели убить всех детей, что не присоединились к ним, она отдала свою жизнь, дабы предотвратить это. Единому, что повелевает всеми богами, понравилась чистота души её, и Он даровал ей божественный статус. С тех пор каждое живое существо для неё, как родное дитя. А раз так, то и для нас – её последователей – тоже. В мире нет злых существ, нужно лишь воззвать к доброте в их душах.

– Вы идиоты! И вы, и ваша любвеобильная богинька, и все боги в целом! – в глазах Грона на мгновенье мелькнула ярость. Тихий голос обернулся в грозный басовитый рык, но Авридий даже не шелохнулся, не выказывая ни единого признака страха или негодования.

– Грон! Замолчи! – не в пример священнику, Макс словно горел злостью. Слова орка его явно задели. – Присядь где-нибудь в сторонке и отдышись!

Недовольно зыркнув на Макса, здоровяк отходит и садится у стены. Люди вокруг него стараются отсесть, будто боятся, что он нападёт на них.

– К слову, мой друг, я чувствую божественную благодать, исходящую от тебя, – Авридий переключает внимание с орка на Макса. – Вы тоже служите кому-то из божеств?

– Я паладин Талиндры, – он словно замялся, прежде чем ответить, и опустил взгляд. – Я служу Милостивой Воительнице.

– Даже так? – Вестник меняется в лице, былой доброжелательности уже не видно. Она будто сменилась разочарованием. – В таком случае я попрошу вас помнить, кто ваш враг.

– Как скажете, Вестник, – он снова смотрит в глаза Авридия. – Но Грон в чём-то прав. Если ведьма придёт снова, может статься так, что боя будет не избежать. Лучше избавиться от угрозы сейчас. Может вы всё же поможете нам?

– Нет, помочь вам мы, к сожалению, не сможем, – говоря это, Авридий переводит взгляд на Огруна вновь положив руку на плечо. – Всё, что мы можем – это дать вам магические и молитвенные свитки. И приютить вас до тех пор, пока не отправитесь за ведьмой.

Священник уходит. Огрун, провожая его взглядом, снова садится на пол, опираясь спиной на алтарь. Карина и я, всё это время молчавшие, смотрим друг на друга и идём к Грону, пока Макс остаётся с дварфом. После втроём мы просим одного из жрецов показать нам место, где мы можем отдохнуть. Каждый из нас чувствовал, что полностью вымотан. Это был долгий день.

***

За окном было позднее утро. Я проснулся первым. На ночь нас разместили в одной из свободных келий. Пока жрец вёл нас сюда, мы узнали, что в храме старосты не было уже несколько месяцев. Решив выйти на улицу, я прошёл через опустевший зал, в котором был лишь один жрец, который отмывал пол от грязи и пятен крови, оставшихся после вчерашних событий. Коротко поздоровавшись, я выхожу на улицу. Казалось, что деревня вернулась к обычной жизни. На улице сновали люди, кто-то был занят работой в своих огородах. Некоторое время я осматривался, думая о том, как быстро люди пришли в себя после вчерашнего нападения. В глаза мне бросается массивная фигура – хозяин постоялого двора направлялся к храму.

– Утра доброго, наёмник! – подойдя ближе всё такой же хмурый, как и вчера, трактирщик коротко салютует. Рука его перевязана, а на половину лица растёкся большой синяк. Бесследно бой с элементалями для него не прошёл. – Спасибо, что помогли нам вчера. Может вы и не такие говнюки, как остальные наёмники.

– Спасибо… Наверное, – я выдавливаю из себя неловкую улыбку. Он протягивает мне руку, я пожимаю её и чувствую, как в рукопожатии он передаёт мне монеты. – Что это?

– Вы сняли комнаты у меня вчера. Ночевать не заявились после заварушки. Обычно я бы не отдал деньги, но вы за нас вступились, так что с вас я ни медяка не возьму. Заходите, накрою стол. За счёт заведения.

– Спасибо. Зайдём, когда остальные проснутся.

– Огрун заходил. Набрал припасов. Говорит, вы за каргой собрались, притом бесплатно.

– Ну… Да. Наверное. Если честно, я не знаю. Огрун говрил с нашим лидером. Если он так говорит, то так и есть, я думаю.

– Ну раз так, то и по возвращении угощу вас, – он разворачивается, чтобы уйти. Должно быть, он шёл только для того, чтобы вернуть нам деньги, но в этот момент я вспоминаю слова карги.

– Постойте! Не подскажете, где найти старосту?

– Подскажу. Отчего ж не подсказать. До двора моего дойдёте, от него направо пойдёте, а там увидите дом с дверью зелёной. Там и живёт староста наш, – махнув рукой на прощание, он уходит.

Я смотрел вслед удаляющемуся трактирщику, уже собираясь пойти к дому старосты, как из дверей храма за моей спиной вышел Макс.

– Трактирщик? Чего хотел? – я показываю Максу переданные деньги.

– Вернул вот за комнаты. Сказал, что с нас денег не возьмёт, раз мы ночевать не пришли.

– Надо же. Нечасто такое увидишь.

– Сказал ещё, что обедом накормит. Бесплатно. И после нашего возвращения тоже, – я поворачиваюсь к паладину. – Мы идём за каргой? Бесплатно?

– Да, – коротко отвечает он, глядя мне в глаза. – Если вы откажетесь, осуждать не стану. Решение было моим, с вами я не советовался. Я пойду в любом случае.

На этой ноте из храма вышли остальные. Грон, почёсывая затылок, выдал длинный зевок. Карина же выглядела так, будто проснулась уже давно. Волосы идеально ровные и собраны в аккуратный хвост.

– Макс тебе уже сказал? – волшебница посмотрела на меня.

– Да. То есть нет. Мне сказал трактирщик. Огрун заходил к нему, купил припасы.

– Это он молодец, – зевая выдал Грон, от чего его и без того басовитый голос звучал ещё более низко.

– Я узнал, где живёт староста. Может зайдём к нему? – я снова смотрю на Макса. – Может сможем узнать что-то про договор, который ведьма упоминала.

– Нам бы пожрать сначала. Кто знает, когда ещё доведётся, – потягиваясь говорит Грон.

– Да. Сначала поедим, после сходим к старосте, – Макс легонько хлопает меня по спине и идёт в сторону таверны. Карина и Грон двинулись следом. Я чуть задержался, окидывая взглядом деревню.

Пока я осматривался, из храма вышел Вестник Авридий. Молча он приветствует меня, прикрыв глаза и слегка поклонившись.

– Доброе утро, – сделав такой же поклон, я завязываю разговор. – Скажите, давно вы живёте в этой деревне?

– Уже пятнадцать лет. Я прибыл сюда, когда был ещё простым жрецом.

– Вчера перед тем, как сбежать, карга сказала кое-что. Может вы могли бы подсказать, что это может значить.

– Я попробую, но не думаю, что я тот, кто мог бы помочь вам, – лицо священника стало серьёзным, взгляд вперился в меня в ожидании.

– Проходя мимо меня, она упомянула договор. Сказала, что нужно было лишь соблюдать его условия. Может вы знаете, о чём речь. Возможно, какие-то местные легенды или сказания.

– За местными легендами и сказаниями вам к старосте деревни. Я, к сожалению, ничего такого не знаю. Но я знаю, что эти ведьмы изредка заключают договор с кем-нибудь. Условия могут быть разными, но для себя они чаще всего требуют детей, – в раздумьях он поглаживает гладко выбритый подбородок. Взгляд его устремлён вдаль, будто он пытается разглядеть ответы где-то там. – Возможно, карга живёт в окрестностях уже давно, просто проявила себя только сейчас. Быть может когда-то кто-то из жителей заключил договор с ней, а теперь условия перестали соблюдаться. И она решила взять своё силой.

Постояв с полминуты в молчании он снова обращает свой взгляд ко мне. С лица уже пропала та серьёзность, и оно снова обрело привычные мягкие черты.

– В любом случае, обратитесь к старосте. Человек он пожилой, из дома выходит нечасто. Вы знаете, где он живёт?

– Да, трактирщик подсказал.

– Ну вот и славно, – одарив меня добродушной улыбкой, он кладёт руку мне на плечо. – Я знаю, что вы собрались в лес, чтобы избавить нас от ведьмы. Будьте осторожны. И да поможет вам Светлая Госпожа.

Снова поклонившись, он уходит и медленно направляется в сторону разрушенных ворот. Я простоял, глядя ему вслед ещё пару минут, после чего двинулся в сторону постоялого двора, обдумывая то, что услышал от Вестника. По пути я встретил Огруна, который шёл к храму. Видимо, за нами, поскольку завидев меня он сразу остановился. На нём уже была старенькая кожаная броня и капюшон. За спиной был виден всё тот же арбалет, на поясе справа ютился колчан с болтами. Оперение болтов было разного цвета. Слева расположился короткий меч. Тело украшал перекрещенный нагрудный ремень с разными склянками и кармашками.

– А я за вами как раз, – лицо его было мрачным, голос тихим и сочился яростью. Глаза хоть и смотрели на меня, но в то же время будто куда-то за мою спину. – Вы готовы?

– Нам надо поесть и поговорить кое с кем.

– Это важно?

– Важно.

До самого постоялого двора мы шли молча. В такой же тишине прошёл и обед, когда мы присоединились к остальному отряду, где дварф лишь выпил пару кружек эля. После мы отправились к старосте. Путь занял несколько минут. Староста – высокий и худощавый, словно обтянутый кожей, старик – стоял на крыльце, опираясь на старую клюку и смоля трубку. Морщинистое лицо с впалыми щеками покрывали старческие пятна, седые волосы стрижены под горшок. Завидев нас, он стал всматриваться, щуря глаза. Разглядев Огруна, его рот растянулся в улыбке, обнажая редкие гнилые зубы.

– Огрун! Вроде в одной деревеньке живём, а не видел я тебя давненько, – он похромал по ступеням, удерживая себя от падения клюкой. – Проведать зашёл аль по делу какому?

– Просто проведать, Ардон, – с вымученной улыбкой отвечает дварф, после чего указывает на нас. – Дело вон у них.

– А кто это? – хмурясь в прищуре, спрашивает старик. – Не узнаю что-то.

– Мы наёмники. Хотим поговорить о карге, которая напала на деревню вчера, – Макс делает шаг вперёд, чтобы староста мог лучше его рассмотреть.

– Ах, да. Страшное дело, – зажав трубку в зубах, он трясущейся рукой открывает нам калитку. – Заходите, раз пришли. Чем тут стоять, лучше в дом пойдёмте, присядем что ли. Ноги не те уже, не те. Совсем плохие стали.

Мы проходим мимо старосты в дом. Сам он ковыляет за нами, продолжая что-то бормотать под нос. Пройдя внутрь, старик проходит в гостинную, усаживаясь в старое скрипучее кресло-качалку.

– Людей жалко. Сам-то я спал, меня из пушки не разбудишь. Вестник наш заходил, страстей вчерашних рассказывал, – слабо покачиваясь в кресле, он берёт со столика рядом пепельницу, в которую вытряхивает пепел из трубки. – Восемь человек паскуда погубила, детей унесла. Эх-хе-хе. Что делается. И откуда только выползла, змеюка мразотная.

– Восемь? Перед воротами погибло шестеро. Ещё травница в храме, – говорю я.

– Варг ночью умер, пока вы спали. Старик с вышки, – грустно прикрыв глаза, вмешивается Огрун. – Подлатать-то его жрецы подлатали, да только сердце всё равно не выдержало.

– Эх, Варг. Дуралей дряхлый, – староста достаёт откуда-то фляжку и делает большой глоток. – Говорил я ему, чтобы не лез, куда не просят, а один хрен сунулся. Столько лет его знаю, всегда осёл упёртый был, никого не слушал. А ведь сколько раз…

– Давайте к делу, – Огрун обрывает старика на полуслове, от чего тот опешил, и его рука с фляжкой зависает на полпути ко рту.

– Да, ты прав, – Макс подходит ближе к старику Ардону, который в этот момент почему-то пристально всматривался в лицо Грона. – Вы ведь давно здесь живёте?

– А? Я-то? – опомнившись, староста снова прикладывается к фляжке, делая жадный глоток, и начинает также пристально сверлить глазами паладина. – Да почитай всю жизнь. Лет в двадцать только в город на годик уезжал. Хотелось мне, знаешь, городским себя почухать, да только не моё это оказалось. Вот сюда и вертался.

– Может знаете какие-то легенды про местную каргу? – Карина, всё это время рассматривала какую-то старую ветошь на стене, переводит взгляд на старосту. – В частности, про договор.

– Чего? Какой договор? – Ардон снова забивает и раскуривает трубку, отчего по комнате разливается едкий запах табака. – Про договоры никакие не знаю, но про ведьму слухи ходили ещё в то время, когда я дитём по деревне гусей дразнил. Этой бабкой трухлявой ещё детей пугали, мол, будешь озорничать – карга придёт и к себе заберёт. Будет из тебя похлёбку на обед варганить.

– Это всё? Может ещё что-то вспомните? – Карина морщит лицо, одной рукой пытаясь укрыться от вонючего дыма, а другой разгоняя его.

– Ну была ещё сказочка, якобы карга эта уже пару сотен лет там в лесу живёт. Всю живность и нечисть себе подчинила. Запрещали нам взрослые в лес бегать, и сами не ходили. Говаривали, кто в лес сунется, тот уже и не вернётся, – старик глубоко затягивается, сидит пару секунд смакуя дым, после чего выпускает это вонючее облако, продолжая рассказывать. – Вот только ерунда это всё. Вон Огрун в лесу сколько охотился, и ничего. Лиман там деревца сухие на дрова рубит с племяшом своим. Александра, свет её душеньке, за травами ходила. Да и сам я там в молодые годы бывал. Нормальный лесок. Мрачновато немного там разве что. Кроны густые. А в остальном – ягодки, цветочки, животинка бегает, комарьё тебя грызёт. Всё как везде. Помнится, полянка там была…

– Всё узнали? – дварф снова перебивает старика, но того уже понесло: он пустился в воспоминания о полянах грибов, заросли ягод и заячьи норы. – Нам бы поспешить, чтобы успеть к ведьме дотемна. В ночи с ней биться будет сложновато.

– Да, идём. Спасибо вам, Ардон, – Макс кланяется старику, после чего мы выходим из дома.

Перед уходом я ещё раз оборачиваюсь к старику и на мгновение ловлю его хмурый взгляд, после чего тот быстро отворачивается, с очередной затяжкой уставившись в окно. Это был не тот прищур слабовидящего старика. Он смотрел словно с раздражением или даже злобой. Я выхожу вслед за остальными, списав раздражение старосты на то, что Огрун пару раз его перебил.

Мы бодрым шагом двинулись через деревню. По пути завернули в хибарку Огруна за припасами. Каждому досталась небольшая сумка с запасом еды и воды. Подойдя к месту вчерашнего боя, мы увидели, что разросшиеся корни были уже срублены, а яма, из которой они росли, – засыпана. Обломки ворот также были убраны, и теперь несколько человек строили новые. Пока мы шли, со всех сторон слышались голоса. “Убейте эту мразь! Верните детей! Голову принесите, на пику перед воротами насадим, чтоб неповадно никому было!” Мы проходим мимо ворот. Вернее, того, что от них осталось. “Все болты в неё всади, Огрун!” Дварф идёт дальше, не обращая внимания на эти слова.

Мы выходим из деревни. Дальше наш путь пролегает по небольшой равнине к лесу. Огрун идёт впереди – сегодня он наш проводник.

– Для простого охотника у тебя хорошая броня, – идущий следом Грон осматривает дварфа. – Для деревенского даже слишком хорошая.

– Я был наёмником, как и вы, – он на пару секунд замолкает, после чего снова подаёт голос. – Как и Александра. Когда-то мы были в одной команде. Восемь лет назад она перебралась в эту деревушку да замуж вышла. С наемничеством, понятное дело, завязала. А через два года и я из отряда ушёл. В городе оставаться не хотелось, вот она сюда и позвала.

– А сколько вас было в этой вашей команде? – спрашивая это, орк о чём-то задумался

– Десять, считая меня. В основном брались за охрану людей, грузов, сопровождали кого-то куда-то.

– Не припомню таких больших групп у нас в гильдии. Ты помнишь Макс? – в ответ на вопрос Грона Макс молча мотает головой, делая глоток из фляги с водой.

– А откуда вы? – Огрун слегка поворачивает голову к Грону. – Я из На́лпы. Это город далеко на юго-западе.

– Налпа, значит. Далеко тебя занесло. Ясно, почему я вас не знаю, – орк тоже достаёт флягу, отпивая немного. – Мы из Термира́льды.

Мы шли уже минут двадцать. Вокруг разливалось зелёное озеро травы с островками цветов. Лес становился всё ближе. В то же время где-то внутри меня зародилось волнение, из-за чего я потянулся за спину и сжал в руке рукоять кинжала. Сжимая его я всегда успокаивался. Оглянувшийся назад Огрун это, судя по всему заметил.

– Кстати, я ведь так и не знаю ваших имён, – дварф снова посмотрел на меня. – С Максимилианом познакомиться успел, пока обсуждали дело. Имя орка тоже слышал, когда он на Вестника рычать начал. А вот вас двоих не знаю.

– Карина, – не произнося больше ни слова произносит волшебница.

– Я Осмарк, – представляюсь я. – Можно Ос.

– Тебе страшно, Ос? – поравнявшись со мной спрашивает Огрун. – Не стоит. Успеем к вечеру, порубим в лоскуты и вернёмся к ночи.

Голос его был полон уверенности, сквозь которую чувствовалась ненависть к ведьме.

– Ещё и Вестник мне свитки передал, как и обещал вчера, – он похлопывает по небольшой сумке, которую я раньше не замечал.

– Могу я на них взглянуть? – уже протянув руку спрашивает Карина. – Хочу посмотреть, есть ли что-то полезное.

– Да пожалуйста, – Огрун снимает сумку и передаёт волшебнице, и она тут же начинает рыться в ней, бормоча что-то под нос.

– В основном свитки с молитвами на исцеление и защиту, – выдаёт она наконец, посВозможно, и староста будет в храме. Наверняка он что-нибудь знает.ле чего выуживает из сумки старый потёртый свиток. – А вот это может нас очень выручить.

– Что это? – Макс подходит к ней и рассматривает лист пергамента.

– Сфера молчания, – отвечает Карина. – Заклинание создаёт сферу диаметром в десять метров. Внутри нельзя произнести ни слова. Даже если тебе кажется, что ты что-то говоришь, на самом деле это не так. Если прижмём её внутри этой сферы, то её магия будет нам не страшна.