Приключения графа Жукова

В ту же секунду он привязал коня возле ограды и быстрым шагом пошел в направлении дома.

Войдя на крыльцо и открыв дверь, которую он заколотил в прошлый раз, он лоб в лоб столкнулся с невысоким мальчуганом, остриженным под горшок.

Словно волк, который наткнулся в лесу на зайца, Олег что было прыти рванул за худощавым пареньком в красной рубахе, который, будто угорь извиваясь и выкручиваясь, никак не давал себя схватить.

– Прохор, стой! – прокричал Олег, в очередной раз безрезультатно попытавшись схватить его.

Прошка, в очередной раз увернувшись, совершил круг по гостиной, и Олег, не удержавшись, поскользнулся на паркете и загремел на пол, завалив на себя стол с книгами.

Выбравшись из-под него, он услышал грохот мебели в коридоре, после чего все стихло.

Когда он вышел в коридор, то застал Прошку, корчащегося на полу от боли. Мальчуган тихо скулил и, дрожа как осиновый лист, держался за разбитую голову. Убегая, он, видимо, не вписался в поворот и опрокинул пару массивных стоячих подсвечников, получив одним из них по голове.

Олег отодвинул тяжелую стойку подсвечника и сел рядом с мальчуганом.

– Дай посмотрю.

Рана на голове Прошки была несерьезная, но кровоточащая. Удар пришелся вскользь, и тяжелая бронзовая чаша, венчающая подсвечник, слегка содрала кожу.

– Повезло тебе, – осмотрел его Олег, – чуть выше, и разбил бы череп. А это мы сейчас завяжем, – Олег снял сюртук и, оторвав второй рукав от рубахи, разорвал его и аккуратно замотал мальчугану рану: – Крепкая у тебя голова, но сейчас ты поедешь со мной, надо тебя показать бабке Алене.

Прошка хотел что-то возразить, но граф остановил его.

– И не спорь. Сам виноват. Зачем убегал?

– А Бог вас, барин, знает. Почто вы прицепились ко мне как репей? – спросил Прошка.

– А вот дерзить не надо, – погрозил ему Олег, – я с тобой только поговорить хотел.

– И для этого отрядили двух своих остолопов, – хмыкнул Прошка, – я их вчерась срисовал у батькиной мельницы.

– Заметил, значит, – удивился Олег, – но все-таки явился сюда вновь.

– Дела у меня тут, барин, – ответил Прошка.

– Какие такие дела? – спросил Олег.

– А такие! – снова дерзнул мальчуган.

– Ладно! – резко ответил Олег, заставив его сменить тон. – Вставай, поехали.

Покинув старый особняк графини, Олег вывел Прошку на дорогу в тот самый момент, когда из лесу показалась его бричка.

– Легки на помине! – воскликнул Олег.

– Виноваты, ваше сиятельство, – повинился Парамон, как только бричка подъехала к ним, – уж больно прыткий оказался. Ушел пострел.

– Да вот он красавец, – произнес Олег и, отойдя в сторону, представил слугам незадачливого беглеца.

– Ох ты ж! – воскликнул Герасим. – Не заметил сразу. Никак словили, ваше сиятельство?

– Сам попался, – ответил Олег, – вон он и голову разбил, пытаясь удрать, – он похлопал Прошку по спине: – Лезь в бричку. И даже не думай сбегать. Надобно тебя вылечить теперь, иначе буду чувствовать себя виновным в твоем злоключении.

Парамон усадил мальчугана, пока Олег отвязывал Пегаса, который ожидал его у ворот.

Затем Олег вскочил в седло, и Герасим ударил лошадь хлыстом:

– Пошла!

До поместья добрались, когда уже стемнело.

Привратник Фрол, услышав ржание лошадей, выглянул из оконца флигеля и, светя фонарем, спросил:

– А ну стой! Кого еще принесло?

– Открывай, малахольный! – рявкнул на него Герасим. – Своих не узнаешь?

Олег выехал вперед, и привратник тут же спрятался внутри.

Через минуту он уже бегал взад-вперед, открывая ворота и причитая:

– Ваше сиятельство! Не признал!

– Не признал, не признал, – въехал во двор Олег, – ступай лучше бабку Алену позови. Пусть в зал придет.

Фрол закрыл за прибывшим хозяином и людьми ворота и побежал куда-то по темной аллее в сторону деревни.

Подняв на ноги слуг, Олег приказал зажечь в зале больше света и принести что-нибудь поесть нежданному гостю.

– Ты сладкие пироги любишь? – спросил Олег у мальчугана.

Прохор с перевязанной головой посмотрел на графа и, прищурившись, ответил:

– Да, на Пасху Матрена каждый раз печет. Правда, мне не всегда достается. Батя все малым дает вначале.

– А ты старшой? – спросил Олег.

– Старшой! – с определенной гордостью ответил Прошка.

Олег более внимательно посмотрел на мальчугана, и ему почему-то стало его немного жаль. В свои пятнадцать лет он был довольно щуплый, невысокого роста, с осунувшимся лицом, и по-настоящему ему можно было дать не более тринадцати годов от роду.

– А большая ли семья у отца? – спросил Олег своего гостя.

– Пять девок и я, – ответил Прошка.

– Трудно, поди, отцу? – поинтересовался Олег. – Столько девок. Тут приданого не наберешься. А мать что?

Прошка посмотрел на графа грустными глазами и, вздохнув, произнес:

– Заболела мамка. Батя отдал ее в богадельню, думает, что там ей помогут. А я знаю, кто ей поможет.

– И кто же? – удивился Олег.

– Графинюшка, – ответил Прошка, – она все знает. Она же ведьма.

– Она же померла? – уточнил Олег.

– А вот и нет! – возразил Прошка.

В гостиную вошла запыхавшаяся пожилая женщина в расшитом странными узорами переднике и красном чепце. В руках она держала небольшую корзину, из которой торчали пучки трав и какие-то пузырьки.

– Ладно, позже расскажешь, – ответил Олег и переключил внимание на вошедшую женщину.

– Чего звали-то, барин? – спросила женщина.

– Познакомься, это Прохор, сын мельника, – представил Олег мальчонку, – нашел его в старом поместье, поранился вон.

– Свят-свят! – перекрестилась знахарка. – Не надо тревожить это место, его даже звери стороной обходят.

– Ты не причитай, а рану посмотри, – махнул ей Олег.

Прислуга принесла пироги, чайный сервиз с самоваром, и Олег, откусив один пирог, налил две чашки чая:

– Садись ешь.

Прошка сел на дорогой дубовый стул, обитый шелком, и, вытерев руки о штаны, взял с подноса пирог:

– Благодарствую, барин.

Алена тем временем сняла с его головы повязку и принялась обрабатывать его рану.

– Уж вертлявый, сиди на месте, – попросила она, когда Прошка взял с подноса чашку чая и, прихлебывая, сделал несколько глотков.

Услышав чавканье и звук, с которым мальчуган пьет чай, Олег покачал головой и улыбнулся его непосредственности.

– Ешь, ешь, – произнес он, обращаясь к Прошке, – Алена потом тебя отведет на ночлег. Только чур договор – не сбегать, – погрозил ему Олег, – если сдержишь обещание, завтра тебе дам пятьдесят копеек серебром.

На этих словах Прошка на секунду прекратил жевать и с набитым ртом назвал свою цену:

– Рубль!

– Хорошо, рубль, – согласился Олег, – и ты мне все расскажешь про заброшенное поместье, графиню и про то, что ты там делал.

– Это уже два рубля, барин, – озвучил цену Прохор.

– Не наглей, – остановил его Олег, – с тебя и рубля будет. Сможешь купить сестрам приданого.

– Лучше пуд говядины, – посмотрел на него Прошка.

– Ладно, договорились, – махнул Олег, – утро вечера мудренее.

Несмотря на обещание Прохора не сбегать, Олег поручил охранять его, поэтому с утра мальчуган в сопровождении Герасима явился в барский дом для продолжения разговора.

К этому времени Олег попросил накрыть завтрак на веранде, и когда мальчугана привели к нему, он предложил ему подкрепиться.

– Я рад, что ты держишь слово, – похвалил его Олег, – прошу к столу.

Герасим толкнул Прошку к столу и двинул вперед его стул:

– Его сиятельство дважды не предлагает.

Прошка сел за стол и осмотрел большой выбор блюд, который был ему предложен:

– А это чо?

– Не «чо», а «что», – поправил его Олег.

Он попросил подвинуть к гостю небольшую паштетницу и, указывая на нее, представил блюдо:

– Это паштет из гусиной печени. Попробуй. Ножом-то пользоваться умеешь?

– Чай, не вчера родился, – ответил Прошка, закатывая рукава рубахи.

Олег, не желая отвлекать гостя, сам принялся за трапезу, которая без лишних слов продлилась около получаса.

В конце концов сытый мальчуган откинулся назад на стуле и, облизывая пальцы от ванильного крема, довольно произнес:

– Благодарствую, барин. Я так сытно давно не ел.

– Может быть, теперь поговорим о деле? – спросил Олег. – Расскажи, что ты делал в поместье?

– Починял механизму, – ответил Прошка.

– Что? – переспросил Олег.

– Механизму починял, – ответил Прошка, – что тут непонятного.

– Хорошо, оставим, – согласился Олег, – а зачем?

– Графинюшка попросила помочь ей, – ответил Прошка, – а затем она поможет мамку вылечить.

– С этого места подробнее, – попросил Олег.

Прошка вздохнул и начал свой рассказ:

– Началось это пять годов назад, когда мамка захворала. Батя в ту пору запил шибко.

5 лет назад

Майская ночь была еще довольно темная, если бы не месяц, который изредка выглядывал из-за черных туч, скрывающих его.

Где-то вдалеке, в стороне города, сверкали молнии, но над озером небо было уже чистое, усыпанное множеством звезд.

Ушедшая гроза изрядно потрепала окрестности, и любому путнику, идущему в эту пору через лес мимо заброшенного поместья, пришлось бы несладко.

Сильно промокнув под дождем и дрожа как осиновый лист от холода, Прохор пробирался к старому заброшенному дому, о котором в округе ходили недобрые слухи.

Отец Прохора Емельян когда-то служил в поместье у старой графини управляющим. Но после ее загадочного исчезновения он неожиданно разбогател и приобрел на невесть откуда взявшиеся деньги две мельницы и заделался в Рязани известным человеком, снабжая окрестные усадьбы и город первоклассной мукой.

Но в последние годы дела у него шли из рук вон плохо. И совсем худо стало год назад, когда любимая жена Емельяна сильно захворала и перестала узнавать детей и мужа. Желая помочь любимой, Емельян потратил почти все свое состояние на лекарей и эскулапов, но никто из них помочь его супруге так и не смог. Поэтому он определил ее в богадельню и, забросив все дела, горько запил в тоске. А по округе с той поры поползли слухи о проклятии денег, которые он когда-то якобы украл у пропавшей графини.

Наслушавшись сплетен и слухов о графине, проклятии и странных делах, которые творились в окрестностях заброшенного поместья, Прошка решил для себя, что помочь его матери может только старая графиня, дух которой время от времени заезжие путники наблюдали в старом особняке и окрестностях.

Долго не решаясь на задуманное, он наконец собрал в кулак всю храбрость и сегодня ночью пришел к заброшенному дому, надеясь встретить призрак графини и вымолить у нее прощение за все грехи, совершенные его отцом.

Добравшись до дома и продолжая дрожать, только теперь больше от страха, чем от холода, Прошка повис на бронзовой ручке двери, пытаясь попасть внутрь.

Замок со скрипом поддался, и тяжелая дубовая дверь дернулась наружу и замерла, выпуская спертый тяжелый воздух.

Дрожа всем телом, Прошка приложил к проему ухо и прислушался к происходящему внутри. Затем он схватился за ручку и что было сил потянул ее на себя, открывая дверь. Открыв ее на достаточное расстояние, чтобы проскользнуть внутрь, он вздохнул и, сжав кулаки, пропал в темном зияющем проеме.

Надеясь на то, что внутри по дому имеется много свечей, он захватил с собой огниво и, нащупав на стене первый попавшийся подсвечник, зажег свечу и, выдернув ее, осмотрел место, в котором оказался.

Старый дом, заброшенный больше десяти лет назад, за это время немного обветшал и покрылся паутиной, хотя в представлении Прошки все должно было быть гораздо хуже.

Он ожидал найти внутри сгнившую мебель, ободранные стены и разбитые окна, но ничего такого не увидел.

Даже книги в библиотеке, которые от влаги и плесени должны были давно сгнить, стояли целехонькие и лишь сильно запыленные.

Все было потому, что в доме было по-прежнему тепло, как и много лет назад, когда в нем жили люди.

Не сразу обратив внимание на данное обстоятельство по причине сильного страха, Прошка заметил это, когда, не найдя в доме абсолютно никого, привык к обстановке.

Странное тепло шло откуда-то снизу, из-под пола. В некоторых местах было гораздо теплее, чем в других, и он на ощупь стал искать место, где тепло было наиболее ощутимо.

Поиски в итоге привели его в небольшую комнату, в которой когда-то, вероятно, располагалась прислуга.

Стол, стул, кровать, тумбочка и шифоньер. Это все, что находилось в маленькой комнате, от двери до окна которая была не более десяти шагов.

Он заглянул в пустую тумбочку и ящики стола и, поставив свечу на стол, схватился за ручки шифоньера, попытавшись открыть его.

Со страшным скрипом дверцы поддались, и на верхней полке пустого шифоньера Прошка заметил что-то блестящее.

Потянувшись внутрь за вещью, он нагнулся вперед и неожиданно для себя провалился сквозь заднюю стенку шифоньера, упав на странный блестящий пол в большом освещенном зале.

Где-то впереди слышался свистящий звук, и Прошка медленно поднял взгляд от пола наверх и, сильно испугавшись, отпрянул назад.

Перед ним из ниоткуда появилось лицо женщины, с голубыми глазами и длинными пепельно-серыми волосами. На шее и голове женщины было надето богатое ожерелье и диадема с большим голубым камнем.

Образ ее стал преображаться, будто образуясь из воздуха. Она была настолько красива и изящна, что страх, охвативший его поначалу, уступил место восхищению ее прекрасным обликом.

Одета незнакомка была в белоснежное платье из тонкого батиста, сшитого по старым фасонам начала века, как у городских барышень.

Она быстро, практически не касаясь пола, обошла его кругом и, присев перед ним, спросила:

– Ты кто и что ты тут делаешь?

Прошка немного отпрянул назад, но, собравшись с духом, спросил:

– А ты кто?

– Воспитанные дети обращаются к взрослым на вы, – поправила его женщина и встала во весь рост.

– Я Прохор, – представился мальчуган, поднимаясь с пола.

Он на секунду обернулся и увидел позади себя высокую стену и странную дверь с мигающими по кругу огоньками.

– А я знаю, кто вы! – перебил ее Прошка, – вы дух графини. Вас-то мне и надо, – окончательно осмелел он.

– Ишь какой смелый, – удивился призрак женщины, и, повысив голос, она спросила: – И чего же тебе надо?

Мальчуган упал на колени и, дав наконец волю эмоциям, заревел в два ручья:

– Простите батю! Снимите проклятье с матушки!

Бестелесная хозяйка немного смутилась, не понимая, чего хочет незваный гость, и опустилась к нему, будто легкий пух под дуновениями свежего ветра:

– За что я должна простить твоего отца?

Мальчуган вытер рукавом нос и слегка приподнял на нее покрасневшие от слез глаза:

– Люди сказывают, что батя убил вас и обокрал, отсюда и разбогател. Да только против обернулось все. Мамка захворала. Батя запил. Сестренки голодают.

– Кто твой отец? – насторожилась хозяйка.

– Емельян Петров, – назвал фамилию отца мальчуган.

При этих словах хозяйка переменилась в лице и, взлетев под темный свод, сверкнула своими голубыми глазами:

– Изменник твой отец!

Ее голос разнесся под сводами большого зала, и до этого момента свет в помещении вспыхнул еще ярче, показывая из темноты весь масштаб скрытого под старым особняком тайного сооружения.

Прошка вскочил на ноги, не на шутку испугавшись гнева хозяйки, посмотрел в сторону двери.

– И не думай бежать, раз пришел, – произнесла хозяйка и, опустившись к нему, облетела его стороной, – хочу показать тебе что-то. Иди за мной, – кивнула она и полетела вперед.

Прошка нехотя двинулся вперед, глазея по сторонам. С обеих сторон от зала отходили небольшие помещения, внутри которых виднелись шифоньеры, сундуки и полки с расставленными на них вещами со всего света.

Призрак свернул в одну из таких комнат, и, войдя за ней внутрь, Прошка увидел запекшийся кровавый след на полу, тянущийся к большому светящемуся хрустальному гробу, на крышке которой тоже виднелись следы крови.

– Если ты такой смелый, загляни туда, – указала хозяйка.

Прошка поднялся на цыпочки и увидел внутри израненное тело женщины в белых одеждах с кровавыми разводами.

– Это я, – произнесла женщина, – это со мной сделали люди, которым продался твой отец.

Мальчуган вновь заплакал и, упав на колени, попытался схватить руками бестелесную оболочку хозяйки:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Корабль «Восток», больше известен как 118-пушечный линейный корабль французского флота Orient. Являлся флагманом французского флота в битве при Абукире в августе 1798 года, погиб при взрыве пороховых погребов.