Приключения графа Жукова

– Вам бы все охота, – отмахнулась хозяйка и, перекрестившись, добавила: – Не дело земли старой ведьмы беспокоить. Не будоражь нечисть.

– Ой, смех с тобой, матушка, – рассмеялся полковник.

– А вы верите, граф, в то, что дворовые сказывают? – подала голос Анна Андреевна.

– Я, пока сам не увижу, не поверю, – ответил Олег.

– А вы очень смелый, сударь, я бы испугалась.

Засидевшись у Затолокиных до вечера, домой Олег засобирался о десяти часах.

Вечер выдался удивительно теплый, и хозяева старались уговорить дорогого гостя задержаться, но сильно настаивать не стали.

Кучер Герасим подал бричку, и Олег, окончательно распрощавшись с неугомонными хозяевами, тронулся в обратную дорогу.

Немного захмелев, первую половину пути он бездумно внимал благоуханию окружающей природы. Луговые травы под вечер источали необычайный аромат, который напомнил ему о прогулках с сестрой, которые они совершали в окрестных полях, будучи детьми.

Погрузившись в приятные воспоминания, он очнулся, когда Герасим вновь принялся стегать хлыстом упрямую кобылу, запряженную в бричку:

– Дуня, пошла! Кобыла упрямая. Снова возле этого проклятого дома, – Герасим спрыгнул с облучка и потащил ее за узду вперед, – пошла, упрямица!

Олег поймал поводья и, поворачивая бричку в сторону дороги, ненароком взглянул на старый дом.

В окне на втором этаже в этот момент на мгновение вспыхнул фонарь, будто кто-то перемещался по дому, и тут же погас.

– Ты видел? – спросил Олег у кучера.

– Что, барин? – переспросил Герасим.

– Как будто свет в окошке, – ответил Олег и чуть привстал.

Герасим перекрестился и, изменившись в лице, совершенно невероятным образом запрыгнул обратно:

– Свят-свят!

Кобыла натужно заржала и что есть прыти понесла бричку прочь от нехорошего дома.

На второй половине пути Олега опять развезло – то ли от крепкого вина, что снова взыграло в нем, то ли от тряски и скорости, с которой Герасим гнал бричку до самого дома. Поэтому, войдя в свою опочивальню, Олег разделся до исподнего и, как срубленное дерево, упал на большую дубовую кровать, устланную пуховыми перинами, и уснул.

Всю следующую ночь его мучали кошмары. Видения смеющегося полковника и его супруги перемежались с бешеной гонкой Герасима, который безрезультатно пытался скрыться от вездесущего взора старой графини, следящей за ними из окна своего старого особняка.

В конечном итоге проснулся Олег от грубого смеха, которым залилась старая графиня.

Он резко открыл глаза и сел в кровати, часто дыша и покрывшись испариной, как молодой жеребец после дикой скачки.

Придя в себя, он осмотрелся и расслаблено упал обратно на подушки, перекрестившись несколько раз, – привидится ведь такое!

Окончательно придя в себя, он оделся в домашнее и, выйдя на балкон своей опочивальни, потянулся и огляделся.

День выдался такой же теплый и почти безветренный, как и предыдущий, разве что облаков на небе стало чуть больше, но плыли они крайне неторопливо и безмятежно.

Перед домом садовники облагораживали клумбы, подрезая розовые кусты, а пожилой плотник Степан постукивал своим топориком, правя новую половую доску на главном крыльце.

Чуть поодаль, впереди, за клумбой, стояли девки с ведрами, кадушками и чистым бельем. Они обступили Герасима, который, придерживая лошадь одной рукой, второй усердно размахивал, что-то рассказывая им. То и дело кто-то из девиц крестился, громко удивляясь и качая при этом головой.

– Параша! – рявкнул на одну из девок Олег. – А ну пойди сюда.

Девка в красном переднике, которая стояла, подбоченясь, возле Герасима, посмотрела в сторону дома и быстро подбежала к нему, остановившись под балконом.

– Чаво, барин, изволите?

– Чаво-чаво! – передразнил ее Олег. – Почем стоите без дела?

– Так Герасим сказывает, как вы не убоялись ехать дорогой мимо старого поместья, – сообщила Прасковья.

– Вам занятие придумать или сами знаете? – спросил Олег. – А ну за работу! – повысил он голос.

Герасим тут же прервал свой рассказ и, лихо вскочив в седло, легкой рысью скрылся по направлению конюшни. А девки, продолжая шушукаться и мельком переглядываясь с Прасковьей, поспешили по делам.

– То-то! – произнес Олег. – А ты подымись, – попросил он Прасковью.

Затем он зашел обратно в дом и перекрестился.

– Чаво изволите, барин? – спросила Прасковья.

– А ну поди, не обижу, – поманил ее Олег.

Прасковья подошла ближе, и Олег, мысленно представляя ее без одежд, улыбнулся как довольный кот.

– Замуж тебя хочу выдать. А то сам соблазню!

– Ох! Чаво удумали, барин, – возмутилась Прасковья.

– А что ты нос воротишь от Герасима? – спросил Олег. – Я что, не вижу, как он тебя обхаживает?

Прасковья оставила без внимания его замечания, и он, глубоко вздохнув, шлепнул ее пониже пояса и произнес:

– Ступай. Дело-то решенное.

Одевшись и отобедав, он выслушал доклад нового управляющего и собрался устроиться в саду с пикантным французским романом, когда Прасковья принесла ему на подносе небольшую записку от молодого Затолокина, который приглашал его на верховую прогулку с ним и его невестой.

Олег извлек из кармана домашнего сюртука именные часы, доставшиеся ему от батюшки, и, прикинув время, согласился, отписав ответ. К тому же ему на ум пришла одна занимательная идея.

Проведя юность при императорских конюшнях, он был знатным наездником, потому велел подать ему самого резвого скакуна, с коим справиться не мог даже его конюх Малафей.

Жеребец, орловский рысак, играя на месте, рвался из-под узды и, когда Олег подошел к нему, начал бить копытом, не давая седоку влезть в стремя.

– Ишь ретивый какой! – похлопал его Олег.

– Может, ну его, Пегаса-то? – спросил Герасим, который держал жеребца с другой стороны.

– Ничего, – ответил Олег, – и не таких усмиряли.

Он наконец попал в стремя и одним взмахом вскочил в седло.

В следующую секунду конюх и кучер отпустили скакуна, и Олег, приняв поводья, ударил его в бока:

– Хоп! Хоп! Хоп!

Молодой жеребец как стрела пролетел вдоль ограды и, описав круг по двору, словно хищная птица, вылетел в распахнутые ворота усадьбы.

– Не зашибся бы барин, – почесал бороду Герасим.

– В отца пошел, – заметил Малафей. – Прохор покойный, ординарец старого барина, сказывал, как Владимир Пантелеевич скоростью брал француза на испуг.

– Сдюжит, – вздохнул Малафей. – Э-эх! Знатный бы из него офицер получился.

Встречу поручик назначил на новой дороге у брода, и расстояние в три версты со свистом в ушах Олег пролетел на одном дыхании.

Уже подъезжая к речке, конь понял, что с человеком, который им правил, шалость не пройдет, и стал более покорно слушаться повода и правления.

Олег похлопал жеребца и довольно улыбнулся:

– Вот и молодец, Пегас.

У самого брода он резко сбавил темп, и жеребец, заржав, остановился у самой воды, почуяв кобылу.

С противоположного берега ему навстречу, не торопясь, аккуратно переступая по мокрым бревнам настила, вышагивала кобыла, которой правила молодая особа, расположившаяся в дамском седле.

Чуть позади на дорогом ахалтекинце ехал другой всадник, молодой офицер гренадерского полка.

Олег придержал своего жеребца и поприветствовал своих новоявленных знакомых:

– Анна Андреевна, Иван Дмитриевич.

– Я рад, Олег Владимирович, что вы почтили нас, ответив на приглашение совершить прогулку, – ответил поручик.

– Анна Андреевна, простите мое любопытство, но мне сдается, что ваша кобыла охоча до забав, – кивнул Олег в ее сторону, придерживая своего коня. – Ишь как Пегас разыгрался.

– Охоча до забав? – спросила Анна.

– Уверен, что нет, – ответил за нее Иван, – иначе мой конь почуял бы раньше. Просто у вас резвая лошадь, граф, которую к тому же недавно объездили.

– Это вы верно заметили, поручик, – согласился Олег, – только сегодня решился вывести его на волю. Так куда направимся? – поинтересовался он.

– Вдоль озера, – предложил поручик, – тут не так жарко, к тому же Аннушка не видела еще местных красот.

– Я не против, – согласился Олег и направил своего скакуна вперед.

Поручик пропустил вперед невесту и поскакал следом.

Они догнали Олега, и поручик поинтересовался:

– А что вы не на службе, граф? Отец сказывал, вы знатный наездник.

– Всяк сверчок знай свой шесток, – ответил Олег, – это не по мне. У меня другая служба – в коллегии иностранных дел. И вопреки всеобщему мнению, в Париже, кроме куртуазных дел, у меня были дела и другого рода.

– Простите, граф, я не хотел вас ничем обидеть, – выслушал поручик его ответ.

– Я сразу сказала Ивану, что вы оставляете впечатление гораздо более серьезного человека, чем о вас говорит молва, – заметила Анна.

– Как говорили древние, не молву надо слушать, сударыня, а совесть, – улыбнулся Олег, – в прошлом я часто не слушал совесть, отсюда и молва. Все потому, что грешен человек.

– Любите философствовать, граф? – поинтересовался поручик.

– Люблю жизнь, поручик, и если мы с вами продолжим эту тему, то, боюсь, наш святой отец Феофан прознает о моих рассуждениях да наложит на меня епитимью или, того похлеще, отлучит от церкви, – подмигнул Олег.

За разговором они не заметили, как проехали вдоль озера до покосившейся пристани, которая принадлежала старой графине.

Олег остановился и, окинув затонувшую постройку, поймал взглядом движение на опушке леса.

Он аккуратно опустил ветку, загораживающую ему обзор, и присмотрелся к странной фигуре, которая, оглядываясь, двигалась за деревьями.

– Кто это может быть? – спросил он, обернувшись к поручику.

Поручик подъехал ближе и, достав из подсумка, висевшего на седле, небольшую подзорную трубу, вгляделся в незнакомца.

– Может, пастух? – ответил он и передал подзорную трубу Олегу. – Сами посмотрите, граф.

Олег приложился к трубе и внимательно изучил странного субъекта.

Невысокий, остриженный под горшок отрок, оглядываясь, шел прямиком к старому особняку графини, который располагался на высоком берегу озера в окружении сосен.

Одет он был не в пример деревенским. На нем были широкие штаны на пример казачьих, только без лампасов, и красная рубаха, подпоясанная кушаком, поверх которой была надета кожаная жилетка. Обут он был в высокие кавалерийские сапоги французского манера, которые напоминали обрезанные ботфорты.

– Вы не против небольшой авантюры, поручик? – спросил Олег, передавая назад подзорную трубу.

– Сударыня? – спросил поручик свою невесту.

– С такими кавалерами мне нестрашно, – ответила Аннушка.

– Предлагаю проследить этого необычного путника, – объяснил Олег.

– А если это разбойники? – спросила Анна.

Олег откинул чепрак и показал два пистолета и обрезанный шамшир.

– Не беда. Да и разбойников в наших краях лет двадцать как не видали.

– А вы полны сюрпризов, граф, – удивился поручик, – зачем же тогда такой арсенал?

– Дело привычки, – ответил Олег и направил коня в сторону леса.

– А я могу с вами биться об заклад, что вы намеревались после прогулки в одиночку посетить старый особняк, – заметил поручик.

– Вы проницательны, поручик, – согласился Олег.

– Вам не дает покоя эта история про старую графиню? – спросила Анна.

– Я, сударыня, не люблю того, чего не понимаю, – обернулся в ее сторону Олег, – к тому же пора развеять все эти суеверия. Коли мы выясним, что все это выдумки простого люда, так и Дмитрий Данилович сможет выкупить это поместье. Считайте это моим подарком на свадьбу.

Подняться к старому дому за странным пареньком оказалось не так просто. Из двух дорог, которые вели от берега, одна оказалась засыпана оползнем, а вторая была изрядно перепахана следами дождей, которые размывали ее на протяжении нескольких лет запустения.

Поэтому поручик с невестой поехали в объезд, а Олег, как более опытный наездник, смог подняться на своем Пегасе даже по такой плохой дороге.

Поднявшись наверх, он спешился и оставил коня возле большой покосившейся сосны.

Несмотря на запустение, вблизи старый особняк выглядел еще довольно прилично. В нем, на удивление, не было ни единого разбитого окна или выломанной двери. Единственным, что не пощадило время, была облупившаяся со стен краска и немного поскрипывающие ступени на лестнице парадного крыльца, не считая, конечно, сора и пробившейся кое-где сквозь ступени поросли.

Олег проследил, куда вошел паренек, и, поискав другую дверь, воспользовался клинком для того, чтобы ее открыть.

После небольших усилий дверь, немного скрипнув, поддалась, и он, аккуратно приоткрыв ее, вошел внутрь, держа наготове пистолет.

В доме было непривычно темно. Несколько минут Олег просто стоял, прислонившись к портьере и прислушиваясь к окружающей обстановке, привыкая к сумраку помещения.

Затхлый воздух, который висел в доме, впитал в себя запахи старой мебели, настенных гобеленов, украшавших комнату, и книг, стоящих в открытых книжных шкафах.

Из-за обилия книг Олег сделал вывод, что комната, в которую он попал, была библиотекой, обстановка в которой была немного странная. Часть книг была снята с полок и стопками составлена на полу и большом столе.

Он осмотрел библиотеку и обнаружил две двери, которые вначале он принял за шифоньеры. За одной из них оказался небольшой кабинет, а другая вела в некое подобие гостиной, из которой, в свою очередь, также оказалось два выхода.

Обстановка в доме, несмотря на запустение, была такая, будто за ним кто-то смотрит и периодически прибирается. Хотя кучи разного сора, сваленные в углах, сложно было назвать уборкой.

В результате Олег обошел весь первый этаж и, никого не обнаружив, поднялся на второй, туда, где, предположительно, прошлым вечером он видел свет в окне. Но и на втором этаже он так никого и не обнаружил. Странного паренька при этом и след простыл.

В последней комнате, окна которой выходили как раз на дорогу, он обнаружил подсвечник, несколько свежих свечей, старые книги, сложенные стопкой на письменном столе, и портняжный манекен, на который была накинута дамская шаль. Осмотревшись, он подошел к окну и заметил своих новых знакомых, которые, сидя верхом, нерешительно переминались у ворот поместья.

– Граф! – воскликнул поручик, когда он открыл окно и помахал им.

Иван с Анной, немного побаиваясь, вошли в дом, когда Олег спустился и открыл им дверь на заднем крыльце.

– И где же этот странный юноша? – удивилась Анна.

Олег опустил пистолет.

– Как сквозь землю провалился.

– Можете не опасаться, сударыня, в доме никого нет, – пропустил ее Олег, – скорее всего, это воришка, который таскается сюда время от времени.

– Так где же он? – усмехнулся поручик, осматривая прихожую.

– Он, наверное, заметил меня и сбежал, – пожал плечами Олег, – но я уверен, что он снова придет.

– С чего вы это решили? – поинтересовалась Анна.

– В библиотеке не все книги на месте, – кивнул Олег, – часть из них я нашел наверху. Там же я обнаружил несколько вполне свежих свечей и манекен. Скорее всего, он и есть тот, кто выдает себя за призрак и распускает эти слухи, – пояснил он.

– Очень удобно, можно грабить графский особняк, а чтобы никто сюда не лез, пугать время от времени людей светом из окна и старым манекеном, укутанным в дамскую шаль. Интересно, кто этот ловкач? Он явно не из крестьян.

– Значит, он из города, – однозначно заключил поручик.

– Вероятно, – согласился Олег, – в любом случае рано или поздно он попадется, а тайну старого особняка я считаю раскрытой. Пусть ваш батюшка смело занимается этими землями, чего добру пропадать. Дом ведь еще вполне крепкий.

Побродив еще немного по особняку и не обнаружив никаких следов воришки, они покинули дом, и Олег, при помощи подвернувшегося камня, заколотил парадные двери ржавыми гвоздями, которые он вынул из покосившихся перилл.

– А вы умелец, граф, – улыбнулся поручик.

– Есть у меня плотник Парамон, – объяснил Олег, – юношей я любил слушать его рассказы о природе и заодно немного научился у него. Отец не возражал.

– Вы сегодня открылись для нас с совершенно другой стороны, граф, – похлопала ему Анна, – обычно люди вашего сословия чураются мужицкого ремесла.

– Пусть это будет нашим маленьким секретом, сударыня, – ответил Олег, – и для всех я останусь заносчивым холеным барчуком, сводящим с ума столичных красоток.

– Молва, – подметил поручик.

– От нее никуда не денешься, – улыбнулся Олег.

Расстались они на берегу озера спустя несколько часов. Солнце уже начало плавно клониться к закату, когда Олег на полном скаку влетел в ворота своего поместья и, покрасовавшись на коне, спрыгнул вниз, когда к нему подошел Герасим.

– Пегас не сильно бунтовал? – поинтересовался он. – Мы уж шибко испужались за вас, ваше сиятельство.

Олег похлопал жеребца:

– Хорош! На скаку летит будто птица. Хорош! Отведи в конюшню, пить не давайте сразу, – приказал Олег, – последнюю версту я поднял его в галоп, посмотрел, на что он годен.

Он снова похлопал коня и направился к дому.

На крыльце все так же стучал топором Парамон, и Олег остановился, глядя на работу старого плотника.

– Ну чаво глядишь? – остановился Парамон. – У меня с твоих гляделок работа не сладится.

Олег засмеялся.

– Кого другого за такие слова выпорол бы уже. А ты в своем амплуа, старик.

– Мы по-хранцузски не бельмеса, сам знаешь, – ответил Парамон, – надо ль чаво – говори прямо.

– Ты тут в округе всех знаешь, не припомнишь, есть ли у кого парнишка от роду годов пятнадцати? Стриженный под горшок. Одет в красную рубаху и темные шаровары на пример казачьих, без лампасов. Обут в обрезанные французские ботфорты. И жилетка на нем еще кожаная.

Плотник внимательно выслушал барина и, почесав редкую седую бородку, многозначительно покрутил глазами, прикидывая что-то на ум.

– По округе не видал такого, – задумался Парамон, – а вот седьмого дня в Рязани на новом торговище, что на Хлебной площади, кажись, видал такого паренька. Да, точно видал! Он еще на Герасима налетел да книжицы разбросал. Герасим ему с бечевкой подсобил. Меня еще диво взяло, чаво этот неотесанный чурбан с книгами делать вознамерился, – засмеялся Парамон, – никак прибрал чужое.

– А ты не спутал, старик? – переспросил Олег.

– Вот те крест! – побожился Парамон, – Герасим не даст соврать.

– А в Рязань почто ездил? – спросил Олег.

– Так за гвоздями, – ответил Парамон, – чем я тебе крыльцо подправлю, старые-то сгнили, а Федот-кузнец занемог.

– Ладно, спасибо тебе.

Олег поднялся по ступеням, и Парамон вслед ему прокашлял.

– Что-то еще припомнил? – обернулся Олег.

– Не серчай, ваше сиятельство, – скривился старик, понимая, что за следующие слова ему может светить барский кнут, – не заглядывался бы ты, барин, на Прасковью. Девка на выданье, сам понимаешь.

– Ты чего, старый дурак, удумал? – удивился Олег.

– Глаза-то у меня еще видят, – ответил Парамон, – а как у соседа вашего Засецкого сынок старшой попортил девку, так та и утопилася с горя. Не надо, ваше сиятельство, – попросил Парамон, – одна она у меня внучка-то осталася.

– Ты с чего это все себе придумал? – спросил Олег.

– Так к себе ее зазывал, ваше сиятельство.

– Ой, ты совсем из ума выжил, старик, – всплеснул руками Олег, – приходи через часок в зал, глядишь, поумнеешь.

Через час Олег позвал к себе нового управляющего Филимона, кучера Герасима, Прасковью и ее деда плотника Парамона.

Олег устроился в большом кресле возле камина и указующим перстом приказал:

– Пиши, Филимон, волю мою!

Филимон быстро занял место и приготовил все необходимое.

– Пиши! «Мы, Его сиятельство граф Олег Владимирович Жуков, в здравом уме и твердой памяти повелеваем! Даровать Герасиму Молчанинову, Прасковье Толмачевой и ее деду Парамону Толмачеву свободу под условием, нисколько для них не стеснительным, принять от меня по наделу земли в пять тысяч квадратных аршин и двадцать рублей и, как прежде, служить мне в срок пяти лет. По истечении срока и во исполнение цели оставить им дарованные земли в вечное пользование с правом наследования. А помимо сказанного дарую двадцать рублей Прасковье Толмачевой на приданое при условии, что Герасим Молчанинов возьмет оную девицу в жены по благословению ее родственника Парамона Толмачева. Во удостоверение чего писана сия отпускная за подписанием моим, с удостоверением герба моего, печати и собственноручной подписью». Написал? Поставь число и год.

Филимон все исполнил, и Олег, поднявшись, достал из кармана сюртука гербовую печать и выполнил ее оттиск на листе написанной бумаги, после чего собственноручно расписался.

Первым после всего сказанного отмер Герасим:

– Это чо, барин?

– Свободны! – махнул рукой Олег.

При этих словах Прасковья, несмотря на свой крутой характер, разомлела, и Олег, заметив это, прикрикнул на Герасима и Парамона:

– Ну ловите девку-то!

Прасковья, не веря своему счастью, хлопнулась в обморок, а ее дед и суженый так и остались стоять как два остолопа, не понимая, что сейчас произошло.

– Не поймали, дурни, – довольно улыбнулся Олег.

Глава 2. Прошка

Слухи о неслыханной щедрости графа Жукова распространились по окрестным весям с молниеносной скоростью и к концу следующей недели докатились до Рязани, где стали предметом горячих обсуждений в среде поместной аристократии и духовенства.

– Неслыханно! – произнес пожилой старикашка, похожий на сухой пень, обращаясь к окружающим его людям, выходящим из храма.

– Да-с, господа, – согласился с ним поджарый майор лет сорока, поглаживая длинные усы, – последний раз такое безрассудство случалось в окрестностях целых двадцать годов назад, когда помещик Кулюкин из соседнего уезда в пьяном забытье отписал вольную всем своим людишкам.

– Ну да! То дело я помню, – ответил ему седовласый помещик, в дорогом сюртуке, с виду походивший на купца первой гильдии. – Кулюкин-то от горячки помер через месяц, а его наследники решение-то обжаловали. Правда, людишки к тому времени разбежались кто куда. Кои в городе осели, тех словили, а которые и в разбойники подались. Дело громкое было.

– А вы что, Дмитрий Данилович, думаете по этому? – поинтересовался старикашка у полковника. – Молодой граф, чай, ваш сосед.

– Слышал я, что граф последнее время по заграницам разъезжал, – заметил купец, – а вдруг как в столицах иностранных понабрался смутьянского духа? Там, давеча сказывают, чернь все бунтует.

– Бросьте, Гаврила Севастьянович! – остановил его полковник, – граф Олег Владимирович, скажу я вам, отличного ума человек! Заезжал он ко мне давеча, делился историями о своих путешествиях и о том, что в заграницах службу держал при нашей миссии. А то, что вольную отписал троим крепостным, так-то его личное дело. И негоже, господа, право, из-за троих людишек поднимать такой переполох. Чай, не в разбойники они пойдут, – усмехнулся полковник.

– А не потому ли вы его облагораживаете, Дмитрий Данилович, что молодой граф помог вам поместье сгинувшей графини Протасовой к рукам прибрать? – спросил его старикашка, поднимая в его сторону свою старую позолоченную трость.

– Право, Матвей Кириллович, – хитро улыбнулся полковник, – сии земли я давно хотел выкупить, да случая все не находил. А тут как раз Ивана женю, так подумалось, подарок молодым будет, свое гнездо совьют рядом с отцовским.

Полковник посмотрел на сына, который шел позади, держа под руку свою невесту.

– А граф меня только утвердил в мыслях. А что это вы, Матвей Кириллович, никак расстроились? – спросил полковник старого графа Засецкого. – Земли покойной графини никаким образом к вашим не отнесть.

Старый граф отвел взгляд и недовольно стал бурчать что-то себе под нос.

Вся процессия, не торопясь, вышла за ворота храма, где стояли многочисленные брички и кареты, когда, поднимая клубы пыли на своем резвом скакуне, к ним подлетел лихой всадник.

– А вот и сам, будь неладен, – заметил старый граф Засецкий.

– А ну Пегас, стоять! – прикрикнул Олег на своего жеребца. – Доброго здравия, Дмитрий Данилович, – поприветствовал полковника Олег, – господа.

– Что-то я не видел вас на службе, граф, – заметил старикашка.

Олег спешился с коня.

– Простите, не припомню, чтобы нас представляли.

– Граф Матвей Кириллович Засецкий, – представил полковник старикашку.

– Я, граф, давно не бывал в этих краях и не представлял, где нынче по большим праздникам собирается благородное собрание, – ответил Олег, – к тому же считаю, что мысли о божественном следует творить в месте уединенном и способствующем к отрешению от мирской суеты, таком как монастырь.

– На Невском все ваши монастыри! – прищурился граф Засецкий. – Наслышаны о ваших похождениях в Петербурге!