Приключения графа Жукова

– Попрошу оставить намеки, граф! – возмутился Олег. – Лучше сына вашего урезоньте, что девок дворовых потчует. Адюльтер при молодой супруге нынче не в моде.

После этих слов Олег, кратко попрощавшись с полковником, вскочил на коня и, ударив его в бока, оставил собравшихся в неудобном положении своим прямым заявлением об изменах молодого графа Засецкого.

– Я этого так не оставлю! – замахал ему вслед старикашка своей тростью.

Но Олег его возмущений уже не слышал. Он рысью пролетел до Хлебной площади, где его уже ожидали Герасим и Парамон.

Заприметив бричку, он развернулся и, спешившись, привязал Пегаса на входе в торговые ряды.

– Доброго дня, ваше сиятельство, – снял шапку Парамон, когда Олег заскочил в бричку и сел рядом с ним.

– Какие вести? – с ходу спросил Олег.

Герасим, сидя на козлах, обернулся вполоборота и довольно ответил:

– Нашли мы пацаненка, барин. Он тут в рядах частенько ошивается.

– Что же он тут делает? – спросил Олег. – Ворует?

– Не, – помотал головой Парамон, – появится, покрутится то тут, то там и тика́ть.

– На мельнице у него место, – добавил Герасим, – сынок мельника здешнего. Его тут каждая собака знает. Прошкой звать.

– Прохор, значит, – отметил себе Олег. – А где крутится? Куда заходил?

– Да вон в книжной лавке у купца Толмачева, потом у часовщика-хранцуза да в богадельне, – доложил Герасим.

Олег, немного поразмыслив, осмотрелся и так же быстро соскочил на землю.

– Ждите здесь, а я покамест полюбопытствую, что предлагают сии торговые ряды. А в особенности книжная лавка, которая для этого города место крайне редкое.

В сей ранний час в книжной лавке было безлюдно, поэтому появление Олега вызвало у человека, по-видимому, наемного работника, некую степень удивления.

Человек пожилых лет, в прошлом, вероятно, военный нижних чинов, о чем свидетельствовали выправка и награда, Георгиевский крест, приколотый на сюртуке, внимательно оценил гостя и поспешил поприветствовать столь раннего посетителя.

– Доброго дня, ваше… – замялся работник, пытаясь подобрать подходящее обращение.

– Сиятельство, – ответил Олег, бросив на работника короткий взгляд.

– Ваше сиятельство, – повторил работник, – чего изволите?

– Как тебя, милейший? – поинтересовался Олег ради того, чтобы расположить к себе работника.

– Порфирий, ваше сиятельство, – представился работник.

– Так рано, а вы уже открылись, – заметил Олег, – давно я не был в здешних краях. Скажу прямо, приятно удивлен я, Порфирий, что и сюда добрался свет просвещения.

– Чем ваше сиятельство интересуется? – спросил Порфирий.

Олег обошел полки с книгами и внимательно осмотрел имеющиеся экземпляры.

Заметив его любопытство, Порфирий решился озвучить имеющийся перечень.

– Имею предложить вам романтические новеллы Пушкина, а может, изволите новеллы Погорельского. Есть еще Шаховской, Грибоедов. А может быть, что-то из французского романа?

– Благодарю, – остановил его Олег. – Наслышан я, что здешние помещики и дворяне из прежних, которые поиздержались, отдают на продажу редкие книги из своих домашних библиотек?

Порфирий, выслушав вопрос, немного задумался и указал на полку со старыми книгами.

– Именно то, что вы ищете. Вот, к примеру, собрания из библиотеки помещика Кутейникова или вот из библиотеки покойной графини Протасовой. Очень редкие экземпляры, – он достал с полки одну из книг и, положив ее на небольшой столик, аккуратно открыл. – Вот, к примеру, «Античная история» с собственноручной нотацией матушки императрицы Екатерины.

– Откуда же это? – наигранно произнес Олег. – Поместье-то давно в запустении, там, поди, и слуг-то нет. Или же это получено при жизни покойницы?

– Ваше сиятельство, не обижайте пустыми домыслами да сплетнями, – ответил Порфирий, – мы краденого не берем. А эти экземпляры были переданы покойной графиней в оплату долга мельнику. Сынишка его Прохор приносит время от времени. А мы не обижаем. У них с хозяином все оговорено.

– Не желал обидеть вашего хозяина, – отступился Олег, – вы, милейший, подберите мне старые издания философов греческих, а я зайду намедни. В накладе не останетесь.

Порфирий любезно пообещал графу выполнить заказ в ближайшие дни, и Олег покинул лавку в полном удовлетворении тем, что подтвердил ему человек о сыне мельника и о книгах из библиотеки покойной графини.

Следующим заведением, куда направился граф, стала лавка французского часовщика, который, по слухам, попал в сии глухие края по пленении еще во времена Отечественной войны, да так и остался.

Поначалу служив у полковника Затолокина гувернером, Филипп Шабо смог заработать достаточно денег, чтобы заслужить отступную. Но заместо возвращения на родину осел в Рязани, женившись на дочери разорившегося помещика, и открыл небольшую лавку по изготовлению и починке часов, музыкальных шкатулок и других механических безделиц.

Колокольчик над дверью мелодично забренчал, напомнив Олегу своим перезвоном парижскую жизнь. Атмосфера лавки тоже напомнила ему все то, что он так любил во время службы в Париже.

– Чего изволит месье? – обратилась к нему девочка лет десяти, стоящая возле больших каминных часов.

Услышав ее звонкий голосок и звук колокольчика, из-за тяжелых портьер появился хозяин, слегка полноватый человек лет пятидесяти.

– Анжелика, если ты закончила, то можешь идти помочь матери, – обратился к ней по-французски отец.

– Хорошо, папа́, – ответила она и, улыбнувшись Олегу, выскользнула из торгового зала.

– Месье Шабо, – обратился к нему Олег по-французски, – мне рекомендовали вас как редкого мастера в этих местах.

– Простите, с кем имею честь? – спросил часовщик.

– Граф Жуков, – представился Олег.

– Наслышан, – кратко поклонился месье Шабо, – что у вас, граф?

Олег достал из кармана сюртука золотой бреге и картинно несколько раз попытался открыть крышку часов.

– Приобрел в Париже в прошлом году. Заедает механизм. Несколько раз уже оконфузился.

– Позвольте, – протянул руку часовщик.

Олег отстегнул часы и передал их часовщику.

Месье Шабо очень нежно принял их в открытую ладонь как будто бы что-то живое и аккуратно положил часы на мягкую бордовую подушечку, которую он достал из-под прилавка.

– Великолепная работа! – воскликнул он, внимательно осмотрев часы, – но я могу уверить вас, граф, что это не Бреге. Это очень, очень хорошая копия.

– Не может быть! – по-настоящему удивился Олег, утаив тот факт, что часы эти он выиграл у секретаря английского посла, которые тот оценил в достаточно круглую сумму.

– Я начинал подмастерьем у самого Луи Бреге и чинил часы самому маршалу Нею, – похвалился часовщик. – И я могу назвать мастерскую, где была изготовлена эта прекрасная копия, – выпрямился часовщик, – но это не Бреге.

– Значит, меня нагло обманули, – расстроился Олег.

Часовщик развел руками.

– Как говорите вы, русские, не обманешь – не проживешь. Поверьте, граф, мне бесконечно стыдно за своих соотечественников, но увы! Или продайте их, или проиграйте, на крайний случай. Но механизм я вам в любом случае исправлю. Дело пяти минут.

– Благодарю! – кивнул ему Олег.

Часовщик достал какие-то тонкие инструменты и снова склонился над часами.

– Не сочтите за навязчивость, – произнес часовщик, – долго ли вы проживали в Париже?

– Долго, – ответил Олег.

– О! Париж! – воскликнул часовщик, на секунду выпрямившись и расплывшись в ностальгически грустной улыбке. – Все могло быть иначе, если бы наши императоры договорились.

– У нас говорят – кто старое помянет, тому глаз вон, – ответил ему Олег.

– Вы правы, – извинился месье Шабо, – не стоит тревожить былое. Вуаля! – потер он рука об руку и, открыв крышку, продемонстрировал работу Олегу. – Больше не сломаются.

Олег забрал часы и, лично несколько раз проверив работу, убрал их обратно в карман.

– У вас острый глаз, месье Шабо.

– Уже не такой острый, как хотелось бы, граф, – пожаловался часовщик, – годы берут свое.

– А помощники? – поинтересовался Олег. – Подмастерья у вас есть? У нас много умелых мастеров, даже среди крепостных. Взяли бы кого-нибудь из дворовых мальчуганов. Я видел в Париже, как из таких школяров вырастают хорошие мастера.

– В этом я с вами согласен, граф, – закивал часовщик, – да вот, например, сын мельника Прохор. Очень умелый мальчуган, интересуется механикой. Я разрешаю ему копаться в старых механизмах, которые не подлежат ремонту. И знаете, что? Иногда он забирает их за небольшую плату, чтобы самому разобраться. Я думаю, что из него как раз могло что-то получиться.

– С чего вы так решили? – спросил Олег.

– Пару раз он приносил мне вещицы, которые собирает, – ответил часовщик, – очень занятные творения. В Париже или Петербурге из него вышел бы отличный мастер, но в здешней глуши – сами понимаете, граф.

– Прохор, значит, – задумался Олег, – интересно.

Он выдержал небольшую паузу и, надев цилиндр, положил перед мастером серебряный рубль.

– Благодарю, месье Шабо. Обязательно загляну к вам еще как-нибудь.

– О! Всегда буду рад вашему визиту, граф, – поклонился часовщик.

Вернувшись в бричку, Олег сел напротив Парамона и, наклонив голову, стал молча о чем-то размышлять.

– Ваше сиятельство? – спросил Герасим.

– Я поскачу домой, – сообщил им Олег, – а вы пока останьтесь. Разузнайте подробнее про мельника и богадельню.

– Исполним, ваше сиятельство, – ответил Герасим.

– И еще, Парамон, – указал на него Олег, – ты же с кузнецом местным в родстве?

– Ну это так, да, – подтвердил Парамон.

– Ну так останетесь на несколько дней, проследите за сыном мельника, – приказал Олег, – когда он вновь засобирается из города, дайте знать. Что-то во всей этой истории не так.

– Исполним, барин, – согласился Парамон.

Оставив город, во второй половине дня, несколько утомившись, Олег вернулся в имение и приказал истопить баню, чтобы снять усталость от долгого путешествия верхом.

Бани особенно любил отец графа и еще при жизни устроил их на свой вкус.

Большой отдельный дом стоял на берегу специально вырытого по этому поводу пруда, в который подавалась проточная вода из небольшого быстрого ручья. От дома к пруду вела вымощенная тропинка, украшенная с обеих сторон статуями купальщиц, выполненными в греческом стиле. А в конце тропинки, прямо на берегу, располагалась открытая ротонда с мраморными ступенями, уходящими в воду.

Внутри дома была устроена большая гостиная, несколько гостевых комнат, сама баня и ванны на столичный манер. Парилки и ванные комнаты были обшиты липовым деревом, а ванны из уральского камня были отделаны искусной резьбой и серебряной чеканкой. Полы в помещениях были выстланы шлифованными мраморными плитами, которые подогревались специальной системой воздушных ходков, идущих от отдельной печи, устроенной в подвале.

Кроме этого, везде стояли мраморные статуи, висели зеркала и картины, любоваться на которые хозяин и гости могли, расположившись на дорогих креслах и диванах, выписанных из столичных мастерских Гамбса.

В общем впечатлении отдельно стоящий банный дом, как называли его дворовые, ничуть не уступал по своему оснащению и убранству столичным баням.

Помимо этого, своей новизной он затмевал главный хозяйский дом усадьбы, который требовал значительного обновления.

Приняв ванну и облегчив общее состояние в парилке, граф параллельно выслушал доклад нового управляющего о делах и в полном удовлетворении устроился отужинать в ротонде на берегу пруда, когда услышал приближающийся разгневанный голос:

– А ну пошли вон! Собаки безродные!

На тропинке, идущей от хозяйского дома к пруду, показался рассерженный молодой человек с тростью, которой он размахивал, пытаясь достать бегущего перед ним привратника Фрола.

– Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! – вскрикивал Фрол, уворачиваясь от очередного удара незнакомца. – Ваше сиятельство! Спасите!

– Филимон, это что? – недоумевающе спросил Олег у управляющего.

Тот непонимающе пожал плечами и поспешил на выручку испуганному привратнику.

– А ну охолонись! – перехватил Филимон следующий удар и своей худой рукой накрепко схватил трость незнакомца, да так, что тот, пытаясь вырвать ее, ничего не смог поделать.

В результате Филимон отнял у незнакомца трость и преградил ему путь, когда до ротонды оставалось с десяток шагов.

– Это кто? – спросил Олег у привратника.

Фрол, спрятавшись за своим хозяином и потирая избитые плечи и голову, указал на незнакомца.

– Он не представился, ваше сиятельство. Влетел верхом в ворота и начал всех охаживать, когда я у него спросил, кто он таков.

Олег недовольно поднялся из кресла и осмотрел разгневанного незнакомца, который, стиснув зубы, стоял напротив Филимона.

– Кто вы? И по какому праву вы вторглись на мою землю и избиваете моих людей?

– Я граф Денис Матвеевич Засецкий, коего вы, сударь, за глаза оскорбляли в присутствии моего отца и при многих свидетелях не далее как сегодня поутру, – ответил незнакомец.

– Ах вон оно как! – закивал Олег. – И что же вы, милостивый сударь, желаете?

Молодой Засецкий снял перчатку и, пытаясь отодвинуть Филимона, хотел ее бросить в Олега, но в итоге просто уронил на землю.

– Я вызываю вас!

– Не утруждайтесь, молодой человек, – ответил Олег и, подойдя к месту, где упала перчатка, поднял ее, – считайте, что вы ее бросили.

– Выбирайте место и оружие, граф! – произнес Засецкий.

– Завтра вечером в лесу у сгоревшего дуба, что у заброшенного особняка, – ответил Олег, – сабли вас устроят?

– Вполне! – ответил молодой Засецкий.

– А теперь, граф, чтобы окончательно не потерять лицо, я советую вам удалиться, – произнес Олег и, подойдя вплотную, отодвинул Филимона и забрал у него трость. – Это останется у меня, – согнул он трость и невзначай отпустил один конец так, что он слегка ударил молодого Засецкого по лицу.

Тот схватился за щеку и, немного скривив лицо, злобно посмотрел на Олега и, развернувшись, пошел прочь.

– Проводите графа, – приказал Олег слугам, – испортил такой вечер, мерзавец!

С утра Олег повелел запрячь Пегаса и отправился к полковнику Затолокину спросить совета в сей щекотливой ситуации.

Дмитрий Данилович, как обычно, пребывая в прекрасном расположении духа, но некотором удивлении, согласился его выслушать.

Приняв Олега в библиотеке, хозяин предложил ему рюмку наливки собственного приготовления и удобное кресло. Сам же расположился напротив, приготовившись слушать его.

– Простите, Дмитрий Данилович, что оторвал вас от дел, – начал Олег, – но мне хотелось спросить у вас совета и рекомендации в одном крайне щекотливом деле.

– Конечно, граф, – согласился полковник, – чем могу?

– Речь о вчерашних моих пререканиях со старым Засецким, – пояснил Олег.

Полковник засмеялся.

– Не берите в голову, граф, вы вчера сделали то, о чем я сам давно мечтал, да и не только я. Многие, знаете ли, в нашей округе недовольны проделками и, как бы сказать мягче, проступками молодого Засецкого. Но никто до сей поры не решался высказать это, тем более в лицо его отцу. Ах да, вы с ним не знакомы!

– Давеча довелось, любезный Дмитрий Данилович, – сообщил Олег. – Не далее как вчера вечером этот наглец явился ко мне в поместье, избил моего привратника и вызвал меня на дуэль.

Полковник, немного подскочив на месте от такого известия, подался вперед и залпом выпил рюмку, налив себе вторую.

– Неслыханно!

– Я принял вызов, – спокойно ответил Олег. – Собственно, по этому случаю я и приехал к вам. Не могли бы вы порекомендовать, Дмитрий Данилович, кого-нибудь в секунданты?

– Ох-ох-ох! – задумался полковник и опрокинул рюмку наливки. – Если до губернатора дойдет – всем несдобровать, – он поднял на Олега глаза и, взяв себя в руки, спросил: – Вы с ним, граф, стреляться изволите или на шпагах?

– Я выбрал сабельный бой, – уточнил Олег.

Полковник вполоборота повернулся в кресле и, зазвонив в колокольчик, стоявший на столе, позвал прислугу.

– Кондратий!

На возглас полковника в библиотеку тотчас же вошел пожилой лакей, и Дмитрий Данилович замахал рукой.

– Поди пригласи Ивана. Пусть непременно придет к нам.

Молодой Затолокин спустился через несколько минут и предстал перед отцом и его гостем.

– Рад видеть вас, Олег Владимирович, – поприветствовал графа Иван.

– Дело, по которому я позвал тебя, Иван, крайне щекотливое и не терпящее лишних ушей, – обратился к нему отец. – Не далее как как вчера вечером известный тебе Денис Засецкий вызвал его сиятельство на дуэль, и по этому случаю граф ищет секунданта.

– Я бы с удовольствием и сам вызвал Дениса, но раз случилось так, как случилось, то с радостью приму ваше приглашение стать вашим секундантом, граф, – без промедления ответил поручик.

– Ты предвидел мою просьбу, сын, – довольно покачал головой полковник. – Как видите, граф, молодой Засецкий и здесь успел набедокурить. Но я запретил Ивану вступать с ним в перепалки. Пусть вначале женится.

– Думаю, что я помогу вам, поручик, и избавлю вас от этого наглого супостата, – ответил Олег, – тем более что опыта в этом деле у меня поболе. Мне доводилось брать уроки по фехтованию у самых известных мастеров Франции.

– Решено! – ударил в ладоши полковник.

Ближе к назначенному сроку обе стороны прибыли в договоренное место.

Олег прискакал вместе с Иваном, когда противная сторона уже вовсю разминалась, ожидая их.

Молодой Засецкий в белой рубахе совершал выпады и атаки в направлении предполагаемого противника, возвращаясь после этого в исходную стойку.

Олег несколько секунд внимательно смотрел на него и затем, перекинув ногу через седло, спрыгнул на землю.

Заметив противника, Засецкий выпрямился и бросил саблю своему слуге, седому французу со шрамом через все лицо.

Дуэлянты сошлись на короткой дистанции, оценивая друг друга, и поручик задал Денису вопрос:

– Кто ваш секундант, граф?

Засецкий махнул в сторону слуги:

– Жан, мой слуга. Правилами не запрещается присутствие иностранного офицера, хоть и обедневшего.

Слуга подошел ближе и внимательно посмотрел на Олега.

– Не хотите ли примериться, господа? – спросил поручик.

– Нет! – ответил Засецкий и, не дождавшись ответа, схватился за саблю.

– Не торопитесь, граф, – обратился к нему поручик, – вначале нам надо выбрать распорядителя дуэли и определить условия. Не возражаете, если эту роль исполню я?

– Не возражаю, – согласился Засецкий.

– По правилам и договору выбор оружия за графом Жуковым, – напомнил поручик и, подойдя к лошади, отвязал от седла деревянный чемодан.

Затем он открыл его и продемонстрировал другому секунданту оружие, находящееся внутри.

Француз осмотрел два клинка и одобрительно кивнул своему господину.

– Подвижная дуэль на кривых саблях при двух секундантах, – сообщил поручик, – согласно правилам каждый из соперников может наносить только рубящие удары. Из одежды допускаются рубаха и жилет, не задерживающие удар оружия. Медали, амулеты, кресты и другие нательные вещи необходимо снять.

Олег снял цилиндр и принялся расстегивать сюртук.

– Устраивает ли вас место, господа? – спросил поручик.

– Вполне, – ответил Засецкий.

Олег кивнул и, сняв сюртук, повесил его на дерево:

– Устраивает.

– Секунданты могут осмотреть противника, – заявил поручик.

Олег поднял руки, и француз, подойдя к нему, ощупал его торс и подал знак своему хозяину.

Иван в свою очередь осмотрел Засецкого и также кивнул Олегу, что все в порядке.

– Дуэль продолжается без перерывов, до тех пор, пока один из соперников не будет обезоружен или не будет ранен, – сообщил поручик. – Господа, вам известны условия дуэли. Я напоминаю вам, что, когда я отдам вам сабли, честь обязывает вас не вступать в поединок без моей команды. Также вы должны немедленно остановиться по моему приказу. На позицию, господа!

Секунданты отошли на необходимое расстояние, и оба дуэлянта взяли оружие и, приготовившись, заняли свои места.

– Готовы, господа? – спросил поручик. – Начинайте! – дал команду поручик, увидев согласие обоих.

Несколько секунд промедления сменились быстрым выпадом со стороны графа Засецкого, но Олег, даже не сходя с места, парировал оба удара и сам перешел в атаку.

Звон стали, разносившийся по округе, сменялся возгласами молодого Засецкого, который на эмоциях грязно ругался, пытаясь вывести графа Жукова из равновесия.

Олег же в свою очередь молча пропускал мимо ушей всю грязь, исходившую из уст противника.

Его клинок в очередной раз просвистел перед лицом Засецкого, отчего тот попятился назад и стал пропускать выпады, которые при этом не заканчивались финальным ударом.

Со стороны было отчетливо видно, что граф Жуков играет с ним словно кошка с мышкой, загоняя молодого графа Засецкого в сторону дороги.

Француз, секундант Засецкого, пробегая позади, что-то крикнул своему хозяину, в результате чего молодой граф Засецкий собрался и, тяжело дыша, отразил два последних удара графа Жукова.

Олег обошел его со стороны, заставив развернуться, и в этот момент Засецкий острием сабли метнул в глаза графу Жукову песок с тропинки, отчего тот на секунду потерял концентрацию.

Окрик поручика заставил его собраться и уйти с линии атаки, не глядя отражая удар противника.

Сабля Засецкого прошла вдоль его руки и порезала белоснежную рубаху и жабо.

– Стойте! – приказал поручик и, подбежав, оценил состояние своего подопечного.

– Раны нет, – произнес он, – можете продолжать.

Засецкий, тяжело дыша, довольно улыбнулся, и Олег оторвал разрезанный рукав рубахи, мешавший ему двигать рукой.

Махнув несколько раз саблей, он стал в стойку, приготовившись к продолжению, и молодой Засецкий снова пошел в атаку.

На этот раз уже он погнал Олега в сторону дороги.

Двигаясь назад, Олег зацепился за корневище дерева, торчавшее на тропинке, и на мгновение потерял концентрацию. Но в конечном итоге, парировав несколько выпадов Засецкого, он смог собраться и, увернувшись от сабли противника, подпустив его практически вплотную, совершил завершающий удар, нанеся молодому Засецкому рассечение снизу вверх от подбородка до глаза.

– А-а-а-а-а! – вскрикнул Засецкий и, схватившись за лицо, выронил клинок из рук.

– Стойте, господа! – прозвучал окрик поручика, и оба секунданта подбежали к месту схватки.

Тяжело дыша, Олег еще минуту смотрел на поверженного противника, который упал на землю, обильно поливая ее кровью.

– Вы удовлетворены, граф? – спросил его Олег, втыкая саблю в землю рядом с ним.

– Уи! – произнес его секундант по-французски, пытаясь остановить кровь шейным платком.

– Как-то так! – взмахнул руками Олег и, оторвав болтавшееся жабо, пошел в направлении сгоревшего дуба.

Сев под деревом и пытаясь отдышаться, он немного задумался, когда к нему подошел секундант графа Засецкого.

– Чего вам, сударь? – спросил Олег, подняв на него взгляд.

– Капитан гвардии его императорского величества Жан Дежон, – представился француз.

– Чего вам, месье? – еще раз спросил Олег.

– Мой наниматель приносит вам свои извинения, – ответил француз, – за свое недостойное поведение и порочащие вас слова, сказанные его отцом.

– Передайте, капитан, что я прощаю графа и его отца, – махнул Олег.

Француз поклонился и собрался было уйти, но задержался и внимательно посмотрел на графа.

– Простите, месье…

– Что еще?

– Вы не сражались под Аустерлицем? – спросил его француз. – Дело в том, что ваш последний выпад мне хорошо знаком. Именно от такого удара я получил шрам, сражаясь с русским дворянином.

Олег улыбнулся.

– Простите, месье, но в двенадцатом году мне было пятнадцать лет.

– Простите, месье, – извинился француз и удалился насовсем.

К Олегу подошел поручик и протянул ему руку.

– Как вы, граф? Лучше покинуть место дуэли побыстрей.

Олег принял руку и поднялся на ноги.

– Езжайте, Иван Дмитриевич. Я благодарен вам за ваши услуги. Помогите лучше молодому Засецкому, как бы не помер по дороге домой. Этого бы мне совсем не хотелось.

– Вы поэтому не стали стреляться, граф? – поинтересовался поручик.

– Что толку стреляться, – ответил Олег, – а так ему хоть наука будет на оставшуюся жизнь.

– Ваша правда, – согласился поручик.

– Езжайте, – повторил Олег.

Отправив раненого Засецкого домой, Олег привел себя в порядок и, распрощавшись с Иваном, взяв под уздцы коня, вышел на дорогу, идущую мимо особняка старой графини в тот момент, когда в окне первого этажа он увидел свет.

На мгновение застыв на месте, он закрыл глаза и снова открыл их. Свет переместился в соседнюю комнату и исчез.