Жизнь на осколках

Теперь обрубок хвоста просто ходил ходуном, шершавый язык вылизывал человеку лицо, руки. Одна из которых вдруг ухватила ее за до сих пор сохранившуюся полоску ошейника, чтобы тот мог продеть через него ремень, делая подобие поводка. Собака напряглась, подняла к человеку морду, но тот лишь вновь потрепал ее по висячим ушам.

– Собачка.

Обманутая милой, счастливой мордочкой, Светка сделала шаг навстречу, и ночной гость подал голос, угрожающе залаяв. И не переставал рычать всякий раз, когда к нему пытался приблизиться кто-то кроме вновь обретенного хозяина, с которым их разлучил в прошлом бушующий поток.

– Одичала совсем, – вздохнула Люба, шваброй подвинув к зверю миску с тушеными овощами. Зверь, если она не ошибалась, бретонский спаниель, долго принюхивался, чтобы затем за минуту прикончить угощение. – Оголодала…

Иначе, наверное, не пошла бы к людям.

– Мы же оставим ее, правда? – спросил Степка, притащив из кладовки старый плед. На подстилку.

– Она агрессивна и опасна, – возразил Толик, не рискуя смотреть в сторону Виктора, потеряно сидящего в стороне, точно он не мог выбрать между людьми и собакой. – Более того, она – убийца!

– Да, – неожиданно встал на его сторону Алексей. – Что, если она продолжит курей красть? Не сможет остановиться.

Светка понурила голову. Все верно: и цыплят жалко, и собаку, что рискнула опустить морду на лапы и прикрыть глаза: сытая и обогретая. Не подозревая, что решается ее судьба. Собаку судили. Судили за то, что она хотела жить и делала для этого все, что оказалось по силам.

Люба решительно поднялась, приковав к себе взгляды собравшихся, обернулась к ним, демонстративно закрывая виновницу спиной:

– Я бы не стала столь поспешно вешать ярлыки, – заметила она. – Животное много пережило, оно напугано и не знает, чего ожидать от людей. Разве его агрессия не понятна? Да, Тора – убийца, потому что ела мясо, которое собирались употребить в пищу мы. Наше мясо. Только и всего. Уверена, если мы станем ее кормить, необходимость воровать наших цыплят и кроликов отпадет. В любом случае, считаю, что любое существо заслуживает второго шанса. Кто согласен, поднимите руки.

И Толик с Алексеем остались вдвоем против четверых.

– Ну, а если она его не использует?

Взгляды собравшихся устремились на собаку. И та, точно почувствовав, подняла голову. Дернула рваным ухом, по которому ее опознали, настороженно заворчав.

Виктор судорожно вздохнул, принимая не простое для себя решение, видимо, зревшее все это время:

– Тогда я ее… сам, – объявил он.

На том и порешили.

Все быстро разошлись по комнатам, и только Виктор все сидел на старом пледе рядом с собакой, доверчиво положившей голову ему на колени. Нет, она использует свой шанс. Ведь она не может подвести хозяина, дважды спасшего ей жизнь.

Прошло несколько дней

Резкий, непривычно громкий для ночного времени суток звук ворвался в чуткий сон, разбив вдребезги. Несколько секунд Толик прислушивался, а потом все же встал. Прихватив нож, бесшумно вышел в общую залу, где теплился неяркий свет.

Реагируя на его появление, глухо заворчала в своем углу Тора. И Толик убрал оружие, сунув в высокий ботинок со шнуровкой. Нет, мимо нее никто не прошмыгнет незаметно, особенно чужой. Все же, если собака приживется, от нее будет польза. Ведь по окрестностям бродят и другие хищники.

Из-за большого обеденного стола поднялась Люба с осколками битой чашки в руках. Увидев его, виновато вздохнула.

– До сих пор не вернулся? – догадался Толик.

– Нет.

Бросив жертву своих тревог в мусорку, девушка взялась за швабру, да так и застыла, прислушиваясь к малоразборчивым звукам в отдалении. Интересно, если бы не Виктор, а он не вернулся домой из поиска, Люба бы так же не спала всю ночь?

– Да не переживай ты так. Скорее всего увлекся, до дома к ночи не успевал, вот и нашел себе ночлег в городе, – как можно небрежнее передернул Толик плечами, и для пущей убедительности даже зевнул.

– Возможно, – согласилась девушка, так же изо всех сил пытаясь скрыть свое беспокойство за улыбкой. – Кофе будешь?

– Давай.

Пока Люба готовила божественный напиток, который вкуснее не варил никто в их маленькой общине, Толик вышел в ночь, забравшись на обрушенную стену, чтобы посмотреть, не теплится ли где в отдалении сигнальный огонь с просьбой о помощи или предупреждением об опасности, но окружающая их тьма безмолвствовала. Лишь Луна, теперь убывающая в другую сторону, надкусанным диском висела на темном небосводе.

– Хорошо, если ночлег, – пройдя в залу с двумя чашками ароматного кофе, вернулась к прерванному разговору Люба, – а не приключения на пятую точку. Вот с тобой, например, почему-то никогда ничего не приключается. А он…

Толик усмехнулся, делая осторожный глоток, чтобы не обжечься. Все так, Виктор умел попадать, как раньше говорили, в истории.

– Сравнила…

Конечно, Виктор был "реальным пацаном", хотя каждый из них мог понимать это выражение по-своему, и бойцом не плохим, но никогда бы не стал майором, как любил говаривать отец. Слишком импульсивен, уперт, любопытен и независим. Эти же качества часто и подводили его.

– Есть такие люди, которых не удержать в рамках, не стоит и пытаться. А если давить, они просто уходят.

– Это ты к чему? – нахмурилась Люба, стискивая пальцами горячий фарфор.

Толик вздохнул, не хотел он начинать этот разговор, но раз уж пришлось к слову…

– Ты только не сердись, ладно? То, что ты неплохой психолог, никто не спорит. Вот и Светке помогла, и вообще погода в нашей общине на тебе держится. Однако ты порой забываешься и начинаешь учить жизни, навязывая другим собственное мнение. Не сомневаюсь, что из лучших побуждений, но… люди то разные.

Девушка открыла было рот, чтобы возразить, но благоразумно промолчала, признавая за собой подобный грешок. Опустив взгляд в чашку, точно хотела прочитать предсказание по оставшейся на стенках гуще, сделала задумчивый глоток.

– Достала всех?

– Нет, – заверил Толик, набравшись наглости, взяв ее за руку, согревая в горячей ладони ледяные пальцы. – Мы относимся к этому… спокойно, промолчим, уйдем от темы, ну огрызнемся иногда. А вот Виктор, он терпеть не будет. И молчать.

– Думаешь, он мог уйти? Совсем…

Без личных вещей, припасов и запаса патронов? Вряд ли. Толик даже качнул головой, отрицая подобную вероятность. Виктор был слишком умен и рационален для такого шага. И слишком честен, чтобы свалить никому ничего не сказав, подготовив заранее схроны. Слишком прям, чтобы таиться.

Взгляд Любы упал на собаку, точно почувствовав, приподнявшую голову.

– Да нет, – улыбнулась она, смутившись собственных мыслей. – Тору он не бросит. В любом случае. Правда, девочка?

Реагируя на ласковый тембр голоса, животное сдержанно вильнуло обрубком хвоста, тихо гавкнув. Улыбнувшись шире, Люба оставила на столе недопитый напиток и подошла к собаке, почесав ее за ухом.

– Ты единственная, помимо Виктора, кого она признала.

Девушка улыбнулась:

– Нет, еще она благосклонна к Свете. Только она побаивается собаки, и Тора это знает… Но мы ведь ее кормим, чему тут удивляться?..

– Да нет, думаю, она тянется к вам за доброту и заботу. Звери очень тонко чувствуют людей и их к ним отношение.

Допив кофе, Толик поднялся и приблизился, на настороженное ворчание, протянув к собаке открытую ладонь, демонстрируя дружественные намерения и позволяя себя внимательно обнюхать. После чего животное снова заворчало, но вместо агрессии, которой от него ждали первые дни, лишь отодвинулось, вновь устраивая морду на лапах.

– Тора чувствует наше недоверие, нежелание сближаться, чтобы не было больно, если… – Толик осекся, все же надеясь, что до этого не дойдет. В конце концов, пока, собака ничем не заслужила. – Словом, у нее есть причины не верить нам.

– Да, пожалуй.

Где-то совсем рядом закричала хищная птица, и Тора тихо зарычала, впрочем, тут же забыв о нарушительнице покоя.

Посидели, подождали. Чего только? Все одно раньше утра Виктор уже не вернется. Он же не идиот ноги в темноте по развалинам ломать и хищников дразнить? Да, сбежавших из зоопарка кошачьих да волков было не так много, зато одичавших псов, сбившихся в стаи, предостаточно.

– Люб, иди спать, а? – предложил Толик, когда девушка начала конкретно клевать носом. – Я покараулю. Да и Тора его загодя почует, даст знать, если что.

Подтверждая его слова, собака утвердительно гавкнула. И хранительница очага их общины, наконец, сдалась, удалившись в комнату. Толик качнул головой, усмехнувшись – эти двое стоили друг друга.

Проснулся он уже утром от громкого лая Торы, заходящейся от радости и отчаянно вертящей купированным хвостом. Если бы не ремень, которым ее привязали к крюку, торчащему из стены, точно ринулась бы наружу.

Вернулся.

Скинув плед, которым укрыли уснувшего на посту прямо за столом часового, Толик потянулся и вышел на двор.

– Это все козел виноват, – оправдывался Виктор, выставляя впереди себя облезлое однорогое животное. – Упрямый, скотина, как и ты. Но может от нашей скромницы козлята сговорчивее пойдут.

– Шутишь? – спросила Люба, подпирая бока, что торговка на рынке. – Это же дикий баран! Совершенно другой вид!

– Подумаешь. Наши-то от негров рожали и ничего…

Справа послышался задушенный, почти истерический смех. Держась за живот, по стене медленно сполз Степка. Вот, сразу видно, что человек на уроках зоологии не ворон за окном считал. Однако все грозило перерасти в конфликт – одно неверное слово любой из сторон и не избежать обид. Обнаруживая свое присутствие, Толик поспешил вмешаться, ухватив животное за не сломанный рог.

– Какой красавец! Тоже успел хлебнуть… На самом деле, в истории генетики случались удачные гибриды, так что, кто знает. А нет, раздобудем ему где-нибудь овцу, – предложил он. – Мы ведь давно хотели расширить хозяйство.

– Тогда нам надо возвести нормальные пристройки и расширить пастбище, – добавил Степка.

– Более того, – подхватил Виктор, что с Нового года смотрел только вперед. – Пора уже завязывать жить во временной норе. Найти место, где мы сможем основательно обосноваться, наладить быт и какие-то ремесла. Пройдет еще несколько лет, и плоды почившей цивилизации совсем придут в негодность. Собрать библиотеку полезной литературы, каждой твари по паре, пока окончательно не одичали…

Люба коротко рассмеялась:

– Прямо как Ной.

Затем неожиданно повисла напряженная тишина. Виктор подобрался, точно готовящийся к прыжку зверь, но неожиданно и сам засмеялся, подхватив на руки и закружив Леночку:

– Ну зачем же, у каждого апокалипсиса свои герои.

– От скромности ты не умрешь, – фыркнула Люба, забирая ребенка. – Ладно, пошли в дом, герои. Кормить буду.