Третий. Второй. Первый

Должно быть, он из тех, кто выглядит старше своих лет. Полина неуверенно шла следом, обняв себя руками и вытягивая рукава свитера. Если бы она не знала, какая Сафико на самом деле, не догадалась бы о подмене – так подруга казалась даже более реальной, не такой идеальной, приземлённее. Полина робко догнала Высшего адепта, подавляя желание по привычке схватить Сафико за руку.

Спина в светло-голубом стала прямой как палка и такой же несгибаемой.

– Сильно я себя выдаю? – усмехнулся он, полуобернувшись.

Полина вздрогнула. Простая проницательность или читает мысли? Девушка сглотнула комок в горле – не говорить того, что думаешь – практика распространённая, другое дело не выдавать себя в мыслях.

– Мда, – протянул он, вздохнув, – мы всю жизнь привыкаем к своим телам, тем или иным образом вписывая их в окружающую среду, и вот уже не изжить привычку сгибаться, входя в дверь, закидывать ногу на ногу садясь или сутулиться, чтобы не зацепиться за что-нибудь…

– Это всё из-за низких люстр, высоких порогов и тесно расставленной мебели, – пробормотала Полина, глядя под ноги.

Сафико встряхнула плечами, будто бы платье тесновато, ничего подобного – тесновато тело:

– У многих одинаково низкие люстры и высокие пороги. Вот мы с тобой, к примеру, росли вместе…

Полина насторожилась.

– …и сейчас идём по одной и той же тропе в лесу… – он оборвал мысль, потеряв интерес к разговору и снова вдыхая ночной воздух.

Полина поёжилась, робко следуя за Высшим адептом в почтительных трёх шагах. Из-за поворота тропинки, вышедшей из леса на протяжённую поляну, показалась маленькое поселение, совсем небольшая деревенька. Несколько домиков, десяток от силы, на удивление справные и свежеокрашенные, возведённые на полуметровом фундаменте в окружении скромных цветников. Дома выстроились в две линии шашечным порядком. Людей видно не было. Хоть и не очень темно, но поздно. Третий прижал к губам палец, требуя тишины.

Повторился протяжный вой вдали. Сафико пригнулась, подавшись вперёд, и дала знак следовать за собой.

Обступившие садики травы росли привольно и высоко. Согнувшись пополам, Полина кралась за еле различимым голубым подолом, раздвигая ладонями шуршащие сухие стебельки. Сафико по-звериному бесшумно продвигалась вперёд, хотя напряжённо подёргивающийся нос, скупые мужские движения… это была совсем не Сафико, и Полина перестала воспринимать существо, ведущее её, как Сафико. Это был другой, чужой человек, лишённый многого человеческого. Наверное, такие, как он, должны думать, что не лишены, а избавлены.

Узкая рука неожиданно и цепко схватила за запястье, уводя из травы за серенький деревянный забор. Полина даже не вскрикнула, как тряпичная кукла смирно снося любое обращение. Третий, проволочив её до выкрашенной в красный двери, не размениваясь на слова, легонько подтолкнул внутрь. Полине показалось, что в спину ударили кочергой. Не удержавшись, она свалилась на четвереньки, в локти будто вбили две здоровые иголки – Третий, не дав опомниться, сцапал за шиворот, подняв одной рукой и водрузив на ноги. Полина обиженно шмыгнула, потерев локти под свитером.

Внутри было темнее, чем снаружи. На стене ярко проступал раздробленный квадрат окна, но свет от него не уходил вглубь комнаты. Очертания предметов были зыбкими, неясными, сливались в сплошные формы. Комнатка была в беспорядке – мебель сдвинута, посуда раскидана и побита, погребена под кипами обугленных бумаг. Многое было так или иначе подпалено, под ногами валялся пепел и зола. В пяти шагах от двери, рядом с потрёпанной ковровой дорожкой, потемневшей от жара, на дереве темнело самое глубокое прожжённое пятно, словно кто-то развёл костёр в доме, а сваленная неподалёку кипа всячины, увенчанная сорванной с потолка люстрой, была собрана на топливо для огня.

Третий снова запретил говорить. Он с повышенным вниманием рассматривал стены, печь, комод, сдвинутый со своего места у стены, наконец обратился к куче в середине помещения. Полина исподлобья следила за ним. Комната казалась смутно знакомой…. Что-то впилось в подошву – оказалось, сплюснутая деревянная бусина. Полину осенило, и это было неприятное открытие. Прежде она видела эту комнату на невыразительном черно-белом снимке из газеты. Там ещё было сильно обгоревшее исковерканное тело. Полина завороженно посмотрела на чёрный прогал в полу – у него не было красноречивых человеческих очертаний, большой чёрный треугольник с неправильными сторонами – и в глазах потемнело. Здесь жестоко окончилась жизнь адепта Огня, Люды Стрежиной. Здесь лежало её тело, подтягивающее колени к груди…

Третий поманил Полину пальцем. В рухляди, под осколками посуды и разломанной обугленной табуреткой, лежали стопки обгоревшей бумаги. Старомодную переписку использовали, чтобы развести огонь. Третий, сморщившись, разглядывал фронт работ. Кипа ломкой почерневшей бумаги вращалась перед его глазами, расслаиваясь на отдельные листы и собираясь из пепла. Применяя силу на месте обнаруженного преступления, он рисковал обрушить себе на голову Мага. Но девчонка промолчала.

Полина вздрогнула, когда он снова дотронулся до её руки, бережно пересыпав в неё истлевшие от жара кусочки. В темноте они были совсем чёрными, прогоревшие до невразумительного состояния. Должно быть, одно из писем, которое Высший адепт почему-то посчитал важным. На некоторых листах из розжига ещё угадывались марки и цветные штемпели.

Светлый из-за светлого платья силуэт Третьего двигался в полумраке у противоположной стены. Он высматривал что-то под потолком. Полине казалось, что ончем-то недоволен. Девушка не решалась двигаться, если здесь побывали маги-следователи, они наверняка побеспокоились о том, чтобы здесь не шлялись посторонние. Третий знал об этом прекрасно. На минуту Полине представилось, как легко ей сейчас будет выдать Высшего Адепта: неаккуратный шаг, почти естественное падение, и чувствительная струнка какого-нибудь защитного механизма, амулета или заклинания, будет задета, а Третий окажется в цепких лапах Первого…

Тонкая рука Сафико поднялась вверх и сжалась в неожиданно грозный кулак, по крайней мере, так почему-то казалось. Полина подавила вздох и задумалась, почему защита не сработала, когда Третий вылавливал сожжённую бумагу, которую она теперь держала в руке.

Третий знаками велел покинуть дом. Полине в этот момент ничего больше не хотелось, чем выбраться из неприятного места, пропахшего смертью.

Уже обратно в лесу, где тем временем изрядно потемнело, Полина, мельком вспоминая разговоры со Стахием, но постоянно перемешивая их с прочими мыслями, чтобы не насторожить Третьего, читающего её мысли, как открытую книгу, решила задать свои вопросы напрямую, так как все окольные пути, очевидно, были закрыты:

– Здесь погибла Люда Стрежина, пиротехник?

Третий молчаливо шёл в глубь леса, но снизошёл до того, чтобы кивнуть в ответ.

– Я считала, она жила в магическом городе….

– Он там, – утомлённо вздохнув, сказал он. Странно было слышать, как онговорит переливчатым девичьим голосом. – Ты не увидела его.

Третий замолчал, будто устал от неё.

– Объясни, – обиженно попросила Полина. – Зачем ты таскаешь меня за собой, если ничего не хочешь объяснять?

– Чёртова усталость, – пробормотал Третий, потирая висок с действительно жалким выражением лица.

– Мне очень жаль, – холодно заметила Полина.

Он остановился, повернувшись:

– Нет. Тебе меня не жаль. Ты же не знаешь, как трудно тащить на себе тело, которое убеждено, что спит…

С этими словами он прислонился к бугристому стволу и сполз на густо посыпанную прошлогодней листвой землю. Оказалось, они уже довольно много прошли, Полина была слишком взвинчена, чтобы заметить, как долго продолжался поход.

– Ты ужасно себя ведёшь, – строго сказала девушка.

– Неужели? – Сафико, вздёрнув бровь, усмехнулась.

– Цель оправдывает средства, да? Это ты хочешь сказать своей усмешкой? – разгорячилась Полина. – Нельзя так обращаться с людьми, ни как ты поступаешь со мной, ни как с Сафико!

Он снова хмыкнул, с интересом разглядывая её снизу вверх:

– Ей нет от меня вреда, а ты… ты сама разрешила мне всё, что с тобой произошло.

Полина поражённо уставилась в уверенные честные глаза Третьего. Нет, он не врал.

– Когда в действительности переживаешь такое, знаешь ли… – оборвавшись, всхлипнула Полина, – на такое, согласиться…

Слова спутались, но он прекрасно понял, что она хотела сказать.

– Нас не заметили, – он мягко сменил тему, сложив ноги по-турецки и, видимо, не ощущая пронизывающего ветра, устроившись на вспученных старых корнях. Полина, оглядевшись, села рядом, в темноте можно было различить немногое, свет звёзд и луны не проникал сквозь кроны, и внизу, у корней, сгустилась плотная тьма. Было холодно, как кажется не может быть летом – градусов 10, не больше, девушка зябко натягивала свитер на коченеющие руки. Третий притянул её к себе, согревая.

– В домике, конечно, развесили талисманы, но слежки за ним не ведут, – прошептал оней на ухо. – Эти дома, что ты видела, стоят за пределами магической защиты, поэтому видимы. Стрежина жила на выселках Эскамеруна, высокомерные маги не пустили её под защиту, иначе бы с ней ничего не случилось. В одном из этих домов должен быть вход в город, я думаю; иначе его просто так не увидеть, нужно знать дом, пароль, возможно особый знак…

– Ты не знаешь? – искренне удивилась Полина. Во всём остальном он казался прекрасно осведомлённым.

В темноте послышался шелестящий смешок:

– Мне не нужно.

Издали донёсся тоскливый протяжный вой, так что в животе похолодело. Вой стал громче, чем прежде, с его источником совсем не хотелось встречаться.

Третий тем временем невидимыми манипуляциями поднял в воздух хрупкие чёрные кусочки, которые Полина всё ещё держала в ладони. Они зашуршали где-то на уровне лица и вдруг ярко вспыхнули в пламени – собранный лист на миг озарился красным и в черноте проступили размашистые наклонные строки, после чего бумага окончательно рассыпалась.

– Что там было? – взволнованно спросила Полина.

– Письмо. Кто-то просил её не унижаться перед магами, расхваливал таланты и предлагал приехать в орден.

– В орден? – задумчиво повторила девушка. – Уверен, что это важно? Бумагу можно было просто унести с собой…

– Всё должно было сгореть, – перебил Третий, – весь дом. Никто бы даже не удивился и на меня бы не подумали. Дерево, тряпьё и бумагу свалили в центре и подожгли, но преступник не мог ждать, когда пламя по-настоящему разойдётся – он не сомневался, что всё получится, и поспешил скрыться.

– А почему не получилось?

– Под потолком на стене прикреплено какое-то приспособление, похоже, изобретение погибшей. Недоработанное, поэтому не остановило огонь сразу.

Полина вглядывалась в темноту рядом. Вокруг было холодно, а от Третьего дышало жаром, как от камина. Хотелось закутаться в одеяло и спать, но ночные шорохи опасно окружали, не давая покоя. Третий помог девушке подняться, снова ведя куда-то в лес, в темноту. Под ногами сухо хрустело, носки обуви цеплялись за корни и упавшие ветки.

Потом без перехода посветлело. Светло было по сравнению с лесом, кусок неба заглядывал в окно, середина летней ночи. Третий всё так же придерживал девушку под руку посреди полукруглой комнаты с ручейком, бьющим из стены. На кровати валялась брошенная Полиной часов пять назад пижама.

– Увидимся завтра, – сказал он.

– Пожалуйста, не трогай больше Сафико, – попросила Полина, устало опускаясь на кровать. Это был долгий-долгий день.

– А кого ещё? – он картинно почесал затылок. – Кого не хватятся, когда тебя нет на месте? Кто пойдёт с тобой, куда бы ты ни пошла? Если вас двоих не будет на месте, найдётся уйма объяснений, если не будет тебя и кого-то другого – будет подозрительно.

Полина не нашлась, что ответить.

– До завтра, – повторил Третий, выходя за дверь.

Июль, 14

Утром Сафико поздно спустилась к завтраку. Она казалась усталой и прикрывала ладонью зевающий рот. Стараясь не привлекать внимания, что ей не удавалось, села рядом с Полиной. Горячие бутерброды успели остыть, и кто-то из дружины, не Игорь, щегольски метнул в тарелку перед ней язычок пламени, разогревая их. Почти не почернели.

Девицы в платьях в пол смерили её надменным взглядом, Алмаз усмехнулась. Со стороны, должно быть, казалось, что адептка задержалась на свидании. Хорошо, что Игорю ничего не казалось, он игнорировал все официальные завтраки, обеды и ужины, в Храме почти не появлялся, обычно останавливаясь в паре метров от моста. Ему больше нравилось на окраинах, среди четырёхэтажных домов с белыми крышами и в лесу за оградой, который он по долгу службы патрулировал. Правда, было мало надежды, что какая-нибудь птица не напоёт ему о невыспавшейся Сафико даже там, за высокой оградой.

Полину терзали муки совести. У Сафико могли появиться проблемы из-за дел Третьего, но если всё ей рассказать, она только будет переживать и нервничать, от Высшего Адепта это её не защитит. В конце концов, человек всегда может не выспаться без всяких интересных причин, для этого необязательно гулять по ночам. Есть много полезных дел: чтение, вышивание, вязание, плетение, аппликация, музицирование, мелкий бытовой ремонт, да и бессонницу никто не отменял. На этом Полина успокоилась. Её пребывание в Храме не могло продолжиться долго – оставалось несколько дней до того, как Тимур явится, чтобы забрать Полину от подруги, наставников и людей, как бы то ни было готовых помочь, в незнакомое место неведомо для чего. По крайней мере, тогда Третий оставит Сафико в покое, по своей привычке преследуя Полину. Может быть, в опасной близости к Первому ондаже её оставит в покое? Хотя что-то подсказывало девушке, что всё не может кончиться вот так.

Полина чувствовала себя вне системы координат. Мир кружился и плыл, как водные просторы в шторм за кругляшом иллюминатора. Оставаться в море было безусловно опасно, но не врал ли манящий к себе яркий маяк, не звал ли на скалы, к погибели? Да и как можно было это проверить, когда посмотреть на мир можно только через крошечный кружок стекла?

Манящим маяком был, конечно, Третий. Но Полина быстро утомлялась от подобных мыслей, приходилось выбирать, кому верить. Приходилось верить Третьему. Он был хитрец, он был актёр. Стахий мог составить ему довольно блеклую оппозицию со своими наивными идеями о покровительственной и утешительной дружбе Третьего с Полиной и Прохором. Идея в целом сама по себе была не самой наивной, на такой идее строилось немалое количество исторических союзов, но приходилось признать, что Стахий ничегошеньки не знает о Высшем Адепте. Он думал, что под напором и общим недовольством Тимура Третий присмиреет, потянется к тем, кто будет готов его поддержать. О чём говорить, Стахий даже не сомневался, что Третий убил трёх собственных адептов… А Полина представляла себе, как онлукаво потупит глазки под бешеным взглядом Тимура, с насмешкой полюбуется на старания Стахия подружить его с кем бы то ни было, посмеётся про себя и никому не скажет, что на самом деле ни у кого ничего не получилось. Его это даже не впечатлит.

День тёк со скоростью кетчупа из бутылки – сначала слишком медленно, но потом вывалился весь – наступил вечер. Захар заставил Полину час подержать навесу полтонны воды, и на этом тренировка концентрации закончилась. Теперь девушка наблюдала из полукруглого окна медного отлива на первом этаже тренировку постоянной дружины. Мужчины разошлись на вытянутые руки на площадке столь любовно ухоженной старцами, встающими ради её благополучия каждое утро с первыми лучами. Полина компактно уселась на узком подоконнике, наблюдая зрелище. Выполнялось упражнение «берёзка». Боевые нападения с использованием Стихий предполагали резкие и отточенные движения, местный вариант отделения милиции с пафосно-лубочным названием «дружина» должен был посвящать час зарядке и час боевым тренировкам, утром и вечером, итого четыре часа в день, каждый день. Полина видела тренировку в первый раз. Говорили, вчера они тоже занимались, но у девушки выдался занятой день, проглядела. Как халатность войска, так и возрождение рвения легко объяснялись. Уехал Прохор – нет зарядки, приехал Тимур – у нас всё как в аптеке, все заняты своим делом, все заняты делом, все работают, все стараются. Когда Полина спросила у помахавшего ей Стахия, почему же он не следит за ними, пока Прохора нет, он шкодливо погладил себя широкой ладонью по бритой голове, приговаривая:

– Хороооший, доообрый дедушка, никого не обижааает…

Полина от души рассмеялась и получила несколько монет на сладости.

«Берёзки» напряжённо застыли между аккуратно подстриженными бонсаями на каменных подставках в форме перевёрнутых пирамид. Упражнение было рискованным, у каждого старца был личный бонсай, порча питомца не закончилась бы малой кровью. Отвыкшие от тренировок бойцы, через пару минут опасливо отползли от карликовых деревьев, трусливо перебравшись поближе к башне Огня.

Полина обернулась – от входа на мост Воды вышла Сафико в белом платье без бретелек. Выглядела даже сказочней, чем обычно, и Полина знала, как называется эта сказка – Спящая красавица. У девушки слипались глаза. Она хлопала себя по щекам, приближаясь к подруге.

– Как я выгляжу?

– Прекрасно, но устало.

Белая ткань плотно обхватывала грудь и тонкую талию, перебиралась на бёдра и расходилась в свободную юбку с отглаженными складками. Кольнула зависть, но Полина слишком хорошо относилась к Сафико, чтобы её развивать.

Приоткрыв массивную дверь, внутрь тревожно заглянул Игорь.

«Чёрт, – подумала Полина, – они же хотели встретиться!».

Девушка представила, как во время свидания в Сафико, словно бес, вселяется Третий, цинично ухмыляется, отстраняет рукой Игоря и говорит что-то вроде «Мне не нравятся мальчики» или «Прости, старик, у нас с тобой ничего не получится» и беззаботно уходит, усмехнувшись, помахав рукой.

Игорь жадно рассматривал Сафико. Полина заметила букет цветов, который он держал за спиной. Мужчина всё же зашёл внутрь. Красавица в белом пыталась проснуться, ничего вокруг не замечая, и он мягко коснулся её спины над платьем.

Сафико дёрнулась от неожиданности.

– Прости, – извинился Игорь, когда она повернула к нему распахнутые чёрные глаза и улыбнулась.

Зато проснулась.

Пара вышла из Храма. У Полины не было другого выхода – пошла следом. Игорь был занят разговором и не оборачивался, но это ничего не значило, он мог просто не подавать вида, что заметил сопровождающую.

Через полтора часа в уединённом сквере на качелях, Сафико сонно опустила голову на плечо спутнику, он приобнял её, продолжая что-то говорить. Полина подглядывала, а не подслушивала. Но минут через десять он растерянно всмотрелся в черноволосую голову у себя на плече.

Полина неловко выступила из зелени. Мужчина удивлённо оглянулся за спину.

– Она сегодня плохо спала, – смущённо улыбнувшись, пояснила девушка. – Думаю, стоит отвести её в комнату.

Полина потянулась, чтобы аккуратно разбудить подругу, но Игорь жестом остановил её и поднял Сафико на руки, прижимая к себе и заботливо уложив на плечо голову. Полине осталось нести букет белых роз.

На них любопытно косились, но лицо Игоря было невозмутимым. Оставалось только завидовать его выносливости, он так ни разу и не остановился, чтобы отдохнуть, и выпустил Сафико из рук только в её комнате. Он замер на минуту у кровати, любуясь рассыпавшимися по подушке шёлковыми прядями, по-детски приоткрытыми во сне розовыми губами и длинными дрожащими ресницами. Полина тем временем изображала занятость, ища по комнате, обвешанной по всему периметру яркими шторами, подходящую вазу, наливая воду и расставляя цветы. Игорь наконец неохотно вышел, кивнув ей на прощание.

С кровати донеслось жутковатое придушенное шипение. Полина в ужасе прыжком повернулась – Сафико, раскрасневшись, хохотала в подушку.

– Это ты, – поняла Полина, не собираясь спрашивать, что его так развеселило.

– Ты придумала для меня интересный сценарий, – одобрил он. – Есть ещё идея. Позови-ка его обратно.

Он, выгнув руку, провёл по спине, лёгким движением избавляясь от платья. У Полины глаза полезли на лоб, и отвисла челюсть. Третий нежился в кровати и разглядывал, приподнявшись, в узком зеркале на стене грудь Сафико.

– Прекрати!!! – гневно зашипела Полина. – Оденься сейчас же!!!

– Что такого? – невинно осведомился бессовестный Адепт.

– Это уже слишком!!! – Злость душила и разгоняла кровь, Полина покраснела с ног до головы и задыхалась.

Он и не думал слушать её, будто её вообще не было в комнате. Динамично встал с постели, чуть наклонился влево-вправо, постоял у зеркала:

– Нравится… только как будто не сидит…

И посмотрел не более как на костюм, оценивающе. Это каким характером надо обладать? Полина обмерла от наглости.

– Не на твою душонку! – в ярости выдохнули губы.

– Я здесь не духовно, а умственно…

Наглец двинулся к шкафу.

– Помоги найти брюки, – как ни в чём не бывало распорядился он.

Полина холодно швырнула в него сложенными джинсами. Третий осуждающе посмотрел исподлобья и покачал головой, дескать, как так можно:

– Ты ударила собственную подругу.

Он так и стоял с голой грудью в одних джинсах, не торопясь одеваться.

– Ну же, помоги мне! – потребовал Адепт, указав рукой на шкаф. – Бить менябесполезно, – предупредил он, возвращаясь к зеркалу.

Полина, бормоча под нос ругательства, быстро застегнула на неловко повёрнутом торсе бюстгальтер и натянула плотную толстовку с длинными рукавами. Пока онобувался, девушка собрала длинные чёрные волосы в пучок на затылке. Даже так Сафико не утратила привлекательности.

Через минуту две девушки стояли в пустом неуютном дворе, у криво висящей мутно-зелёной, много раз крашеной двери. По запаху можно было догадаться, что за ней мусоропровод. В паре шагов была ещё одна дверь, железная, серая, поновей.

– Здесь можно разговаривать? – ледяным тоном спросила Полина.

– Посмотрим, – пожал плечами Третий.

Оглядевшись в квартире на восьмом этаже, он кивнул.

– Как ты смеешь так обращаться с моей подругой? – сразу отреагировала девушка.

Он удивлённо посмотрел на неё, как незаслуженно оскорблённый человек:

– Здесь живёт семья, не было смысла развешивать амулеты.

– Как так можно обращаться с девушкой? – продолжила Полина.

Он вздохнул и, махнув рукой, ушёл в другую комнату.

– Если ты утверждаешь, что мы были знакомы раньше, как тебе не стыдно поступать так на моих глазах?! – добавила Полина вдогонку.

Двухкомнатная квартира была самой обычной – загромождённая мебелью, тёмная, с бежевыми обоями, тесной кухонькой и обилием подсохших растений на подоконниках. Когда Полина хотела набрать воды, чтобы полить их, Третий безапелляционно это запретил.

Девушка догадалась, что здесь погиб Урф Кристоф, адепт Воздуха и любитель поживиться в чужих домах. Третий какое-то время проторчал над выжженным пятном в центре ковра, потом задумчиво постукивая пальцем по подбородку, стал разглядывать обстановку.

– Что тыищешь? – раздражённо спросила Полина.

– То, чего здесь не было до Урфа.

– Я думала, он вор.

– Семья уехала в продолжительный отпуск, он здесь жил, а не крал.

Полина оставила его, ушла в спальню. Тяжёлые шторы, немытое окно, занимающая большую часть комнаты кровать. В этой семье ещё или уже не было детей. Массивный старый шкаф. Судя по вещам, дети уже повзрослели и уехали. Над кроватью огромный сувенирный веер, бежевое полотно и тонкая изогнутая ветка сакуры с распустившимися цветами на нём. Комод у кровати, бельевая корзина в противоположном углу.

– Веер, – сказал Третий, опёршись плечом о косяк. – Символика Воздуха.

Вдвоём они сняли его со стены. С обратной стороны он был небесно голубой. На ней прятались крепежи с зафиксированной верёвкой и сложенный длинный хвост из соединённых ромбов того же голубого цвета.

– Что это? – заинтересовалась Полина.

– Аппарат для близких полётов.

– Здорово, – оценила Полина. – Модель запатентована?

– Урф сам его собрал. Летать на нём сможет не каждый, веер скорее для того, чтобы немного помочь, он недоработан и не складывается, но Урфу был дорог. Он даже продумал, как спрятать его.

– И… мы тут ради веера?

Третий в обличье Сафи задумчиво покрутил веер, взвесил его в руке, повернул в кисти, словно собирался обмахнуться. Веер был тяжёл. Если его собственная рука могла выдержать такой вес, то тонкие пальцы Сафи не справились. Веер неловко вывалился. Третий не дал упасть – рефлекторно подхватил до падения на пол, но бумага с одной стороны отстала от крепления.

– Хрупкая конструкция… – вздохнул Третий. Губы Сафи разочаровано надулись. Аккуратная голова ещё раз повернулась влево-вправо, оглядывая содержимое комнаты. Зацепиться не за что. Ни фотографий, ни записок, ни безделиц, кроме веера, замаскированного под часть интерьера. Урф вёл себя как вор, уничтожающий улики пребывания, даже в квартире, которую снимал, или…