Коловращения

– Печка нежит, а дорожка учит… Ну, чего ты, Урал… Слёзы-то чего? Нехорошо волку так… Вернусь скоро… И вы не хлопочите крыльями так… Всех кур мне распугали… Слышь, Рафаэль и Рафаэлла! Кормёжка и догляд за вами… Васятка завтра-послезавтра… Ладно… Дорожные люди долго не спят… Всё ль готово, алтайцы? – обращался Корнеич то к волку, то к беркутам, то к витязям алтайским.

– Щас… Квасу, чаёв травяных… термосы… так, так… – вдумчиво отвечали Рат и Добр.

– Эх, голова дурная моя! Забыл! Гармошка моя-то! Хо-хо! Дорожный человек ночлега с собой не возит, а гармонь – завсегда! – он погрузил старенькую русскую гармошку – Во… Верная подруга и верная спутница… Ты чего там, Савелий Андреич, так внимательно изучаешь?

– Карты! Альбомы очень подробных карт… Мест нашего маршрута… от вояк достались! – гордо сказал «старший» из «академиков».

– «От вояк…» – передразнил Пахом – Вот тут – он хлопнул себя по голове – тут все тропинки, паря.

– Отлично! Как обоз составим? Э… – рассуждал Савик.

– Ты – первой упряжкой… Я – второй… Мне кучер не надобен. Мои коньки-горбунки мысли мои читают… Брэд и Пит бегут рядом… Ворон пужають..

– Нууу… – потянул «старшой» – вы же «калика перехожий»… И старший… Главный…

– Брось! В дороге отец сыну товарищ! Стройся, да трогай потихоньку…

– «Поехалиии!» – гаркнул-протянул Даня Брюс-Всеволжский. – Курс: Александров!

Помолчали… Дедушке Пахому долго не удавалось отогнать назад волка и беркутов… Но – у них тоже Уроки! Они теперь Страги! Понемногу Корнеич оживился-повеселел:

– Я чужие, иноземные царства не видывал… И не плачусь… Это стороннее, путанное… Диво, причуды, да своеобычаи. И тут, верста за верстой – любо-дорого странничать… – крикнул он погромче…

А на первом же привале он добавил:

– У меня тож цель невелика… У вас тож: «картинку сменить»… Ну – молодые… Ясно… А мне по холмам нашим потрястись надо… Надо! Пропердеться! Ухабы, что на душе гарью копятся, поровнять-принять. Скажу: места наши храмовые… А на месте храмов-то в язычестве наши капища были… Вот – навестить хочу… На полу полежать… Послушать голоса предков… Особливо в пещерные церкви попасть… Наши!

– Хм… И мы… останавливаемся в церквях… Или на окраинных брошенных отелях, санаториях… Там и там колодцы, скважины, автономный обогрев… И печи попадают! А людей в городах мало… По окраинам, где посеять можно, скотинку завести, печурку опять же… Города проезжаем… Да, кстати! В храмах много народу… Прямо живёт! Пригодились и тут… Беседуем… Как настроение, что в планах? И людей, и жизни поселения? Что восстанавливается? Лекарства! Мы и с собой везём… Джеймс – целитель! От Брюса Дар… И Живая вода… Ну, по мере… дети, женщины, самые необходимые специалисты… Чем можем… Госпитальеров Урок…

– Добре… Добре – дед Изосимов достал гармошку. Растянул. – Эх, гармошечка! Душа русская спрятана в складках твоих!

Нажим и размах! – запел куплет:

…Благослови, мати, Ой, мати Лада, мати!Весну закликати,Радость закликати!Удачу закликати!

На малом привале он подошёл к своим лошадкам. Шептал им:

– Сирин! Славный конь! Райская птица… Китаврас! Славный конь! И ты, Рассвет, добрый коняка! Поехали что ль…

– Красивые имена у лошадок ваших: знаковые! – заметил Всеволжский-Брюс. – А ещё?

– Ну, у Васятки – «Единорог», «Гамаюн» – птица вещая, «Алконост», тоже, что мой «Сирин». Ну… «Радегаст», «Ругевит», «Белобог», «Ярило», «Яровит», «Божич», «Белун»… Да много… У братьев, племяшей… Дааа – Пахом призадумался – А правда ваша: в храмах, в монастырях ночевать! В кремлях здешних… Правда: народный глас! Много гостей – много новостей! Гость немного гостит, да много видит… – поговорки-пословицы…

На другом, обеденном привале дед спросил:

– В Московии-то, небось, разнюхали чего? Новостей важных? Будут её, Москву-ту, столицей по-новой величать?

– Дааа… Четверо суток округ кружили… Там-то дела-встречи важные были… И понятно… А будут-не будут – неизвестно… Историческая столица – да! Хранимая! И Кремль, и МГУ, и Большой, и Третьяковка… Много видных, нужных государству людей там остались жить… И работать… Не уехали… С ними – координация постоянная… И помощь… Это под контролем Большого Совета… И мы кой-какие выводы, анализ привезём… Доложим… Тамошние Союзы – не командорства, не братства – другое…И сложности с ними есть… Вот побывали в одном, в Усадьбе Остафьего… Это ж уникальный памятник русской культуры, а там местные… «князьки» санаторий, прям… Римские бани… Поменяем! В работу «князьков»! У нас свои кадры выросли! Их будем ставить! Или, вот: «Дубровицы». Церковь Знамения Пресвятой Богородицы, усадьба Голицыных! Тоже редкостные объекты. Особенно церковного зодчества! И опять: высокие чинуши бывшие с семьями осели. Ни черта не делают! «Голубые воришки» с «Эмильевичами»… Гнать взашей! На скотные дворы! Своих ставить! Есть, есть проблемы… – по очереди, добавляя друг друга рассказывали «академики». – А вообще: усадьбы, санатории, базы отдыха – наши «точки опоры» и «точки роста»… Там координаторы, наблюдатели, консультанты… наши… служат… Так что и у нас строгости есть: кому-то и колодцы рыть, и за скотом ухаживать, и за землёй надо… Наш «стройбат»!

… Александров. Улицы Военная, Ленина, Советская… Мдааа… Знаки истории… Но Кремль, но монастырь-церкви. Иван Грозный уже царём прожил тут 17 лет! Вот те и столица!

Заметно, что на перекрёстках-перепутьях дорог и дорожек небольшие рыночки: сюда приходят люди, тут совершают натуральный обмен… Кто мясо на валенки, кто хлеб на сало… Денег нет, золото, серебро, драгоценные камни плохо идут… Кушать хочется, и алмаз не тулуп – зимой не спасёт… Ещё заметно, что из форточек каменных домов, трёх, пятиэтажных выставлены дымоходные трубы… «Буржуйки»…

– Нет, странники, не «буржуйки» мы используем. Другие… Дрова экономим… в основном – скупо пояснял староста Успенского монастыря. – Я и староста, и настоятель… Помогаю, размещаю… Да вот хоть – Покровская церковь… Люди живут… Простые насельники… Ну, по-армейски, ха, ну, – казарменный образ жизни… И работают все: от 10 до 70 лет повинности иноческие несут, ну и монахи, и послушники, и трудники… И там, в Успенской церкви, и во всех храмах… Тут, в монастырской слободе, за территорией тоже дружина обитает. 30 воинов в усадьбе, около храма, собора Рождества Христова… Коней, скот держим, огороды, теплицы… Пройдёмся? Обед через 2 часа… В главной трапезной, в Распятской колокольне…

Иероним – староста – экскурсовод всё рассказывал. Рад был путникам благопосланцам:

– Подвалы обширные под церквями… Со старины… И от земли тепло идёт. И печи там большие ставим… А в стенках-то – каналы! Теплом опоясываем, закружаем храмы! Ну и внутри пространство нагреваем… Печи-калориферы приобретаем загодя… Они на большой объём, ох – добрые! «Булераны», «Бренераны», ну – «рогатые» номер 5,6, большие… И сами мастерим – выкладываем из кирпича… И кирпич – сами…

Всё это было очень понятно и близко «академикам» с Волховского командорства! Всё это они «проходили»! И «проходят»!

– Ааа… Вон как раз развод дружины… Посмотрим! – продолжал староста – … Тааак… Дааа… Степенно… Строго… Воевода наказы даёт… В караулы им… По десятку… 10 – по Кремлю-монастырю, 10 – по рынкам… Им положена наша национальная «десятина»! Не в обиду, во благо защиты порядка! Ну, и десять круг города… Вон, слышите команды старшин десятин: «Коней под седло!», «Шашки к бёдрам!», «Луки за спину!», «Копья в кулаки!»… Дааа… Славно дело военное… Заставное! А луки-то! Ох, и луки! Мастера есть у нас! Знают секреты гуннского лука! Степняки эти гениальные луки мастерили… Сложные, слоёные, особого изгиба! Но и дальность, и убойная сила – ууух! И на скорости, с коней – эх, равных нет!

Они обходили, объезжали кремль, и городок, с людьми говорили…

– Тут мастера, хм…, всегда, видать, были – задумчиво-восхищённо высказался Джеймс Дэниэл, уставя взгляд на Тверские ворота. – Эттто золотом по меди! «Огневое золочение». Ртуть! Это вечное! Не портится, не ржавеет… Это искусство средневековых западноевропейских алхимиков! Ого!

– Да… Воевал Иванушка! Грозно воевал! Из походов много чего привозил… Это 14–16 века… И ранее есть… Кремль – резиденция Ивана IV, ныне – монастырь… Людская обитель…

… Ночевали в церкви Успения… Лилии вокруг, лилейник… Расцветает! И почему-то много камыша? Странно! Вроде не сыро… Не как в глубоких каменных погребах, что были повсюду под всеми полами храмов. Припасы еды! Но путники взяли только свежего хлеба, да чая и, наскоро позавтракав кашей, томлёной в русской печи отправились далее… Настоятель, добрая душа, ещё и горшок картошечки с маслом-укропом в одеяле лоскутном сунул.

На Переславль – Залесский!

Полюбовались в селе Новое (близ Александрова), храмом Сошествия Святого Духа. Ах, каков! И точно средь дороги, то ли с небес сошёл, то ли из земли возрос белокаменный Образ… Далее чуть проехали и вдруг совсем иной дух, Злой, Нечестивый, сошёл на побелевшего Савелия! Совы, что теснились в груди стаей, тоже загудели… Он вперил застывший, словно горем убитый, взор на красивый глубокого цвета терем с белыми резными наличниками! Это же почти точная копия Аринушкиного!!! Но! Но на наверху, над коньком крыши восседал… Дракон!

– Дракон! Дайте мне наш «Бекас»! Быстрей! – заорал чокнувшийся Мастер.

– Зачем тебе это мощное помповое ружьё? Что с тобой? – забеспокоились Ратибор и Добромир.

– Быстрей! Ну, «Ремингтон» дайте! – Орал обезумевший молодой сталкер. – Ну, «Баретту»… Давайте же! Дракон! Он полетит к Арине! Я убью его!

– Он вырезан из дерева! Безумец, прозрей! – Разозлился Игнат. – Хочешь глоток виски?

– Да… «Доктора»…

Из «НЗ» достали бутылку ирландского «Джеймса»… А «Доктором» звали в честь друга Якова Брюса, генерала Патрика Гордона, который всех, и солдат, и Петра ! лечил виски… Но … шотландским… Своим…

– Расскажи нам лучше… Об истории Переславля-Залесского… Ты же историк…

– Легко… В середине 12 го века… Заложен Юрием Долгоруким… Возле устья реки Трубеж, впадающей в Плещеево озеро… Вон, слева… Вдали… Раньше жили меря, кривичи…

– Меря, напомню, не славяне, кривичи – да! – Серьёзно подчеркнул дед Пахом. Они теперь втроём ехали в первом «дилижансе».

– Возле Киева тоже был город Переславль, так вот, чтоб не путать, добавили «Залесский» – продолжал Савик.

Он ещё с полчаса рассказывал о Всеволоде Большое Гнездо, о трусливом младшем его сыне Ярославе (вот тебе и «Ярый»…), о его, Ярослава, сыне-герое Александре Невском, о его сыне Данииле, ставшем первым московским князем. Об Андрее Боголюбском, старшем сыне Юрия Долгорукова…

– Да, не путать всё… смешение дат и имён трудно… Надо точнее… Например, Ярослав I Владимирович Мудрый… А сейчас я говорил о Ярославе II Всеволодовиче… Мдаа… – он замолчал.

– Привал! – скомандовал дед Пахом – Оправиться!

Все рассмеялись… И… «оправились»… Поодаль, в кустиках.

За чаем, разлитым из термосов, да ещё под картошечку, ещё горячую (вполне!) и хлеб (тёплый, пахнущий невероятно!) поговорили о природе этих мест, о вкусной монастырской еде.

– Вот план города… – раздумчиво развернул карту Савелий – Мы проехали Ярославское шоссе, сейчас Московская улица… Ну, Советская…, вестимо, и на Ростовскую… Вон Успенский монастырь – он показал рукой – а вот на карте обведены Никольский, Фёдоровский, Данилов, Никитский… Вот Кремль, Красная Площадь… Где остановимся?

– А почему?.. – Джеймс уставился в красные круги, следы от фломастера, которым были обведены все эти «огороды».

– Интееереесно… Круги! Кольцевая планировка! Аркаим! Эти города… Второй век до нашей Эры… Индоевропейцы… Первые! Яков… мой Яков Брюс так предлагал и Москву перестраивать, и ходы подземные… Ну, метро… И у себя в Глинках… Кольцево-радиальное… отражение Космоса! Мандалы!

– А как же… По нашим чертежам тут славяне обживались! – гордо и важно заявил Корнеич. – Сюда с Аркаима древние двинулись! И до 10-го века… Раааньше! – он потрепал бороду и пригладил кустистые брови. – Предлагаю постой… на Красной Площади… Там и церкви , и собор… Спасо-Преображенский… Это… по моим ха…, «картам»… – главное место! Место Силы! А обойти – всё обойдём, объедем…

Да, дед, прав! Большая площадь внутри Земляного вала… Церкви, особняки, усадьба… И белокаменный Собор! Надежда на Спасение и Преображение! 900 лет стоит… Собор Надежды… Завет от Юрия Долгорукого! «Долгая рука ожидания»…

– А чего опять в церкви? – артачился Игнат – Вон и особняк, и Усадьба есть…

– Ну, ещё разок… Может… – Пахом не закончил…

Навстречу гостям вышел благообразный старец. Белый весь. И власы, и борода, и брови, и одеяние до пола.

– Здравствуй, брат Пахом Корнеич! И все люди добрые! Прошу! – искрился радостью старец. – Узнал, чай?

– Доброго здравия и тебе, Зосима! Узнал, как не узнать. Спаситель, чай, мой – и Пахом пояснил своим спутникам. – 2028. Ты иноком тут был?

– Нет, поди уже иеромонахом… – улыбнулся Зосима. – Сейчас вот архимандрит тут…

– Едрит-мандрит! – не очень любезно для священника сострил «рыбачок». Но тот не реагировал… Как будто… – Так вот… Буча в городе была… Смута… Гражданской войной запахло… Ну я замирял русичей… Пытался образумить… Да куды там: и либералы, и наци бросились на меня! Чуть не забили – Зосима забрал меня… Спас… Хм, вот тебе и «Спас»…

Обустроились… Опять та же история: при храмах людно… Ну и хорошо… Что-то люди и сыщут тут… Хоть кров, покой и хлеб…

– А как сыновья твои, отец Зосима? – спросил Пахом.

– При деле… Один, Фёдор, ферму держит, другой, Потап, муку делает, третий, Клим, плотничает, столярничает… Все люди при работах… Твои?

– И дружина есть? – спросил Пахом, ответив про своих.

– А как без неё?! И врачи, и учителя! Кто не производит товару, ну…, для обмену, я (Я старостой тут ещё) талон особый выдаю… По нему продукты и прочее… Или в частном порядке доктора, да лекторы-учителя робят… Честность, да порядок в почёте… А буде вор, или неработь какая – в «капкан», и на самую чёрную работу… Рыть землю, камни дробить, лес валить, канавы-колодцы копать… Таких в Никитском монастыре держим… Ну, где обитал страстотерпец Никита Столпник… На столпе и жил, и молился… На голове каменную шапку носил, а на теле тяжёлые цепи-вериги… Мнооогим это в пример!

… Потрапезничали и пошли в обзор-дозор по городу. Подъехали к Фёдоровскому монастырю.

– Что это? Звуки бубна… Горловое пение… Что за?… – крайне удивлённо спрашивал Дэн.

– Рядом тут… в парке-саду… Лагерь… Палатки…. Мы разрешили… Наш один краевед, Илларион Сильвестрович (почётный человек!), ну… хм, рериховец… Его вера! Пусть! Он вот привёл буддистов, евреев, мусульман..

– Ха! У вас тут Малый Иерусалим значит! – рассмеялся Пахом Корнеич – А мы, язычники-славяне обретаемся?

– Есть! Дружно живут! Монастырю помогают, сад в порядке содержат… И им воду, да хлеб даём… Пусть живут! Толковые, образованные все… Инженеры есть… Очень нужны! Ну, и агроном, Феофан, путный есть у них – сад-то знаменитый – 600 видов растений! Хоть Америка – Япония – Китай! И история наша богата! Детям передать необходимо!

– Это точно! Очень нужно! Крайне важно! – подтвердил Савелий Андреич.

– Синий Камень! – воскликнул Даня. – Ишь, каков!

– Да! Это от нашего Капища! В честь Бога Солнца Ярило. Знатно… А мы «красные» таперя… Против Кащеев…

– Дааа… Хотели этот камень в фундамент церкви покласть… Лет 500 назад… Ну повезли через озеро, по льду…Лёд-то провалился, а камень на дно ушёл… А опосля, лет через 40 вылез! И на прежнее место отправился, на Капище твоё, Пахом! Даа… Но и наши «капища» чудны! Вот хоть Никольская церковь… Её в другом месте хотели соорудить. Да куды! Завезли камень-кирпич, много тонн… А они… «переехали» туда, где должно быть храму.

– Где предками заповедано! – добавил строгий дед Изосимов.

За ужином отведали знаменитой ряпушки из Плещеева озера! Вкусна зело! И с собой взяли… И по зорьке утренней собираться бы в дорогу, да Игнат вдруг впал в сентиментальное настроение. Ну, прям – в меланхолию! Странно! Чего с ним? Не острит, не ёрничает…

– Что-то, братцы, плещется в душе… Ха! Ряпушка из Плещеева озера, чой ли – ну, не шутить вовсе он не мог – Давайте напоследок,… на колокольню хочу… Знаменской церкви! На самый верх! Посмотреть… И на город, и на… храмы, и на озеро, и на речку Трубеж… Да, братцы, города эти… э… они…э… – Божедом…, Божьи дома… Даа… Что-то я… Прям «голубиная душа»… Тот «голубь – святой дух»?

– Ничаво… Это хороший камертон в тебе зазвучал… Проняло… Треснуло… Ничаво, полезно… Из трещин этих не бесы – поэты просачиваются… Пограничное состояние психики человека хоть и подмучивает, подмутивает, вроде ослабляет человека, да человеком делает… Мдаа… – задумчиво, глядя внутрь «вещей в себе» и внутрь себя, бубнил дед Пахом, чему-то очень радуясь в глубине души…

А ещё эта «глубина души» прозрела (Инсайт! Визионерство!) Встречу! С таким вот Поэтом! Встретят скоро человека утомлённого, смятённого, сокрушённого… Такого монашествующего поэта-одиночку. Отчуждённого экзистенцией длительного этого «пограничного состояния». Может, такому инсайту сопутствовало (вспомоществовало?!) и то, что буквально через три часа пути, как они двинутся по Ростовской улице на Ростов Великий им попадётся не только поэт, но и ещё колокольня, и ещё речка, и ещё озеро.

Да! Точно! Вот речка Сара, вот место её впадения её в озеро Неро. Ну, «рыбачок»-ведун промашек не даёт! И вот колокольня! И какая!

Ты, читатель, скажешь: любишь ты, писака, каляка-маляка, всё подряд мистифицировать, чудесность да гораздость во всякой вещице узревать. Может с претензией ишо: – прозревать. Под язычника-колдуна Пахома подкосить! А всё же просто, бумагу лишка не марай – он, Пахом, тут каликом всё исходил-переходил! Получил? То-то!

Что ответить тебе, розовощёкий читатель мой? Подождём… Поэта! Не будет – бей меня по моим брылям морщинистым.

– Давайте привалить чуток. Он, вишь, колокольня кака знатная! – предложил Корнеич – Как тебе, Игнатушка, колоколенка? Влезешь? Божий Дом высок…

– Читал про это село… И колокольню… – вспоминал Савелий – Село Поречье-Рыбное. Вотчина графа Григория Орлова… Катька 2-я пожаловала! Тут разное вспоминается… Ну, вот: о колокольне… Колокольня Ивана Великого в Кремле – 81,5м. Выше строить нельзя, запрещает церковь… А эта? Сколько?

– Ну… 80… – нехотя ответил Игнат…

– 92 метра! – рассмеялся Савик – да в земле ещё два метра…

– Возомнил Гришка! Ивана Грозного обойти захотел! Взалкал гордости!

Савик хмуро посмотрел на своего друга (и вечного оппонента-задиру!) Игната Саввича:

– Хм… Метры считать в небо – не кванты в ускорителе… А ты, Игнат, про какого сейчас царя Ивана думал?

– Ясно какого… Ивана Грозного – физик почувствовал подковыку историка… Но какую?

– Так два их Ивана…. Васильевича…. И Грозными оба прозваны – прилип историк.

– Да? Хм… Четвёртый, что ль? – с сомнением выдавил Игнат.

– Нет – Третий! Тоже Великий! Тоже Собиратель земли русской. Дед Ивана 4. Не тушуйся… Многие так… В этом мы, историки, виноваты отчасти… Мало об Иване 3 говорили…

– А ведь ещё… Ведь как похожа эта колокольня на Петропавловский собор в Ленинграде… Э… Санкт-Петербурге – проговорил дед Пахом. – Почто та, Савик?

– Хм… Ну, тут и Петропавловская церковь недалече, в Петровске… Петром 1 попахивает, хочешь сказать? Он ведь набросок в Питере рисовал… И тут бывал… Вот и «Ботик» его мы вчера видели… Что Григорий Орлов так этим сказать хотел?.. Что внука, Петра 3 убил?.. Извинение?.. Поклонение? И уж не гордыня точно: собор в Питере 122,5м. Можно порыться-покопаться… Может и «нарыть» что можно… Многое мы «проходим»… В школе «проходили»… Тут проскочили… Вот дачу Коровина… А подумать-погрузиться в дух… В их разговоры с другом Шаляпиным… – рассуждал Цельнов. – Или… СПб… Санкт-Петербург…Спасо-Преображение Божье… – Дух… Эх, всуе-невсуе? И мы… – «покопаться, да и нарыть»… А если – пшик один выйдет? А? Легенды! Хороши они? Вот, Коровин, говорят, любил рыбачить всё… В тишине… А Фёдор-то – он всё пел. Громко! Константин всё обижался: «Не ори! Рыбу всю испугал!»

– Нет, друзья – Пахом Корнеич был очень серьёзен. И хотел быть убедительным. И очень хотел быть понятым. Правильно. – Всё «нарыть» нельзя! Ни историкам, ни археологам, ни… Поэтам… И физикам… Уж точно… Вы, робя, правильно меня поймите… Ни в коей мере не отрицаю устремлений! Дерзновений! Но – Мера! Всему голова! Самоирония – тоже штуковина полезная! Историки, учёные, музейщики… все – работают беззаветно… С самоотдачей, то бишь до самозабвения, да за малую толику… Хе-хе… Э-хе-хе… И ЗАВЕТ их людям важен. Но знания человечьи, их выводы – легенды – ещё не тот ЗАВЕТ! Не высший!

Глава 3

Ростов

– Искупаемся? В озере Неро! Тут близко! – предложил Савик. – Почистим перья…

– И коням – добавил Джеймс Дэниэл – и собакам…

– И «Мере» – подбросил ехидно-едкий ёрник Игнат. – Нее, не в обиду… Я всегда говорил, что логос лукав! И время лукаво… Да и всё на свете…

Когда они, вволю наплескавшись и поплавав, уже «сушили вёсла» (и «перья», и «хвосты») на берегу, послышался далёкий лай собак. Брэд и Пит встали в боевые стойки, но не «брехали», а выжидали. Перестали лаять и «чужаки». Они брели возле хозяина, крутясь возле него и жалобно поскуливая. Для двух легавых «брести» было не по нутру, но судя по его сильной хромоте и по столь преданным и жалостливым взглядам собак в лицо хозяина, случилась травма. Да, видимо, так. Когда группа подошла ближе, на перекошенном лице человека была сильно заметна мучающая его боль.

– Кадо! Фёкла! Рядом! Тихо! Здравствуйте – обратился сначала к собакам, а затем к людям подошедший хромец. – Ногу вот… Подвернул… Вывих?

– Здравствуйте! Давайте поможем доехать до врача! Мы не местные, путешествуем, но, если вы… – поздоровались «не местные».

– Да нет… Может … потом… Есть врач, да… пока не нужно… А вот до дому… Я тут в лесу, по тропинке от озера километра три будет… Но «тройки» не пройдут… Цепочкой… Если в гости… Милости прошу! А если нет желания или времени, то одной бричкой меня… И обратно… Или я сам доковыляю… – хромец говорил спокойно, и с тем особым мягким и одновременно стальным достоинством, какое встречалось раньше у родовых дворян, и теперь редко и каким-то окольным путём, всё же просочившимся в «народные массы». В людей-отдельностей! А это был «отдельный человек». Экземпляр! Его харизма была отпечатана на всём: на твёрдом взгляде аквамариновых глаз, в орлином носе, в стати крепкого, жилистого тела, костисто-худого, благородного даже в малом движении. Острая бородка делала его похожим то ли на Дон Кихота, то ли на Робинзона Крузо, то ли на… ещё кого-то неуловимого пока… Но очень щекочещего память… Нет, не ясно… пока… Но… Хм… лет, на вид … 70-75…

– Какие у вас чудесные собаки!.. Редкие! Порода, да? Охотничьи? Борзые? Гончие? – восхищённо спросил Джеймс.

– Легавые… Охотничьи… Не борзые… Стиль работы иной… – вежливо ответил хозяин – Кадо – испанская легавая, Фёкла – чёрный пойнтер… Да, породистые… Род держим в строгости… Лет 200 уже…

– Имена… Что-то у меня крутится в голове… В «матрице» моей… – мучился Сава.

Следует сказать, что замечательный Савелий Андреич был замечателен не только тем, что унаследовал от отца, историка Андрея Петровича Цельнова, «нутряную стаю сов» и способность «видеть непроявленное», и не только тем, что от матери, Веры Яновны Богданович, доктора наук, культуролога, архивиста, семиотика и герметика, невероятного объёма Матрицу сведений, имён, дат и пр., но и тем замечательным свойством, что ЗАМЕЧАЛ замечательное, в частности замечательных, «отдельных» людей! И тогда, как легавая, не упускал из виду!

– Довезём… Что вы… Обязат… Стоп! – встал в «стойку» «пойнтер Савич». Напряг «ноздри». Втянул аромат истории. И «матрица» выдохнула – Вот! Поймал! Тут недалеко Карабиха! Некрасов! Поэт! Ваши… Ваш облик… Фёкла – последняя муза Николая Алексеевича… э…, Кадо – любимый пойнтер! Что, взял я след? – насмешливо спросил Савелий хромца, лицо которого на миг забыло о боли, и походило на лицо ребёнка в цирке, во время выступления иллюзиониста. – Как вас звать-величать, уважаемый?..

– Лев… Бор..рисыч… Дааа… Ну, вы … Поразили… Да, угадали, я потомок Фёклы и Поэта…

– Отлично! Здорово! А… в карты вы, Лев Борисыч, не играете ль? Удачливый игрок?! Вот вы поразились моим… способностям… А мы удивляемся, насколько Николай Алексеич был удачлив в карты! Выигрывал! И собственную систему имел! Анализировал! Подсчитывал! Для образного мышления… Хм…

– Я не играю… Рыбачу… Охочусь… Так как? – лицо опять сковала боль…

– Едем! К вам! В гости! До утра! Можно? – решил «старший», проявив свойственную ему прыть, упрямство и любознательность. – Он спросил и хозяина, и своих товарищей. Все были согласны.

… Добротное хозяйство в лесу. Дом, подворье, хлев, другие хозпостройки… Огородец славный, теплички… Колодец опять же…