Коловращения

– Ох, старый! Обода запаршивились… Да и шины. Ах, я … – сокрушался Пахом – У Аринушки новую «каретку-ландо» займу в дорогу! Славная у неё «ландау». И коняшек, тройку одолжу…

Теперь ехали «паровозиком». Впереди на фиакре ехали дед, Дэн и Игнат, а сзади потрюхивал на дедовой бричке Савелий. Ратибор и Добромир дома ждать остались.

– Я-то? К философским? Да у иного философа «пути ясны, да очи слепы». А у другого «кащея какого» наоборот. А третий, бедолага, на перепутье вечном: всё поперёк другого.– Поясни… – попросил Джеймс.

– Хоть Аристотель… Хитрован! Изгой, всё себе прибрать хотел! Один на вершине быть! Да Кащеям служить! Он-то и военных, и художников любил! Использовать любил!

– Ты про походы Александровы? Про «Веды» и «Весту»?

– Про них… Ну, агностицизм Канта уважаю, диалектику Гегеля… Из греков древних…

– А ещё? Поясни…

– Ещё? Хм… Вот славят, трубят во всю глотку об эпохе Возрождения… А это что за эпоха така? Это эпоха Возвращения к язычеству! Но особая! Свобода, вишь! А свобода человеку (нашему русскому, особенно!) не нужна! Опасна! Только Равенство и Братство! Ещё? Ну, болтуны-путанники… В логосе, как в этих трёх соснах, заблудшие… Спорят всё: что такое «смерть за Родину» или «жизнь за Отчизну»? Что правильней… Таким из ловушечек не вылезти… И в морду-то дать такие не способны! Врагу! И ни в Жизни, ни в Смерти ничего не смыслят – тут лицо деда-философа стало смятенным! Сокрушилось лицо! – Эх, нуда какая! Эх, хлуда! Бродит опять нежить по округе моей… Что ж Васятка? Не доглядывает, чтой ли?

Он смотрел на дерево по левой стороне. Листва осталась чуть на верхушке, а все ветви от земли – серые! В серой паучьей тине! Жутковатая картина!

– Кащеевы дела! Знак его… Или оборотни-слуги кащеевы побывали тут… Вынюхивают! Близко ведь! Эх, сынок, эх, Васятка! Камни-то по дороге видели?

– Даа… Красные, удивительные…

– Это Васятка… возит… Его Урок… По округе… Он – Страга! Обережник! Камни и копит тут, у дочки своей, Аринушке… И если дерево какое хворь-хирь така вот бьёт, Васятка-Богатырь рвёт с корнем, сжигает, а в корневую яму камень укладывает. Боится нежить камней этих красных… По дороге этой… хм, раз в неделю, вроде, ходить должен… Нет, вру… Реже… Один воин погиб – Васятка за двоих теперь…

Лицо Пахома стало болезненно-беспокойным:

– А парни ваши Ратибор и Добромир крепки в битве? Рядом, чтоль, лешие-упыри?

– Крепки! Не дрогнут! Смерти в глаза спокойно смотрят! – твёрдо заверил Игнат.

– Да… Да… Что я? Лихоманка позорная… Впервой, что ли? – устыдился Хранитель-Уполномоченный… – Эх, ведь… Шалят нервишки… Не за себя… За детей-внуков… А для воина это плохо! Очень плохо! Пасть в бою, в борьбе со Злом, защищая Землю Предков – это даже не жертва! Это геройство! Да хоть бы и жертва! Пусть…

Трудно человеку! Хоть воину, хоть философу, хоть… Стойкостью, стержнем ума и сердца не каждый одарён… А хорошо бы…

…Подъехали… Кругом стена из красных камней… Вдали терем. Ого – настоящий, как в сказках… С резными наличниками, карнизами, коньком, с мезонином-светёлкой вверху… Несколько крупных бородатых неясытей первыми встретили гостей… Закружили, размах крыльев под два метра… Глаза ворожеев… Клюв кащеев… И это гулкое «в-у-у-у-у», трубное…

– Здесь, на этом месте Капище наше было… До 20 века не трогали…Коммуняки добрались… Хотим возродить святилище…

– Да, вот идолы тоже – сказал Славик, напряжённо вглядываясь в ворота. Внутри него что-то шевелилось… Этим гулким «в-у-у-у».

«От отца совы во мне… отзываются сейчас с этими» – просто подумал Савелий Андреевич.

Милый Савик! Да, Дар Отцов, сов стая живёт в тебе! И Визионер ты уже славный… Мужает Видение твоё! Да не только совы в груди твоей отозвались сейчас! Судьба! Её гулкое эхо!

– Аринушка! Внученька моя золотая! Серебряная! Соскучился! И гостей зазвал… Путники… Поломка у них… – Пахом прижался к высокой статной русоволосой девушке с ярко-зелёными глазами, скулами Валькирии и волевым крупным подбородком. А коса! До пят! И очелье по голове… Из серебряных плоских колечек, соединённых кожаным плетением.

«Валь… Валь… Валькирия! Наяву! Настоящая! И перстень серебряный, как у деда… И кольцо-оберег на голове… Тоже «Смотрящая»! Тоже Урок имеет. А как смотрит! И гордо, и приветливо! И нежно, и обережно-настороженно, готовая нанести удар! Неясыть села ей на плечо… Тоже ведьма, кошка летающая, ночная… Ах, как красива эта внучка! Что-то ноги… мои… ватные… И словно в кольце я… схвачен… в плену… в её плену!» – стрекотало в голове Мастера Савы.

– «Держался Авоська за небоську, да оба в воду упали» – девушка (на вид 20-25) переводила взгляд с деда на гостей.

«Тоже поговорками-пословицами напичкана» – подумал Игнат.

– Да, люблю… Как дед… Как все наши… – ведьмочка читала мысли … И улыбалась…

Эхма! Эээ.. Да не просто улыбалась… Кому-то и особенно! И это был Рыцарь Савелий. Эээ… и она, Валькирия в колечно-обруч, обручальный плен чёй-ли попала?! А что – к такому попадёшь!

– Да, грозы были… Неделю шумели… Обочь надобно чуток было… Да… Заездили Сивку крутые горки – она говорила уже одному ему, рыцарю. – Быват и помочи собирать надобно. И мои, небось, помочи надо? – она перевела взгляд на дедушку. – Что-то не так, дед? Ну, кроме аварии… Я ведь чую…

– Васька-то когда бывал у тебя?

– С полмесяца… А должен на днях быть… А что?

– Гниль… Дерево…

– Ах ты! Ах! Я ему голубиную почту отправлю! Говорила тебе, дед, восстанови голубятню… Ну, порушило ураганом… Попроси отца… Я жердей, тёсу дам… Ничего! Обойдётся! Не расстраивайся! Айда, гости дорогие, в избу! Хлеб-соль!

Когда подходили к крыльцу, слева раздался рык!

– Ааа… Не смущайтесь… Мишки мои здороваются с вами!

Боже всемилостивый! Ангелы милосердные! Три здоровенных бурых, матёрых медведя работали! Двое распиливали бревно, вдоль, в хитром высоком «козле». Третий из полученного тёса обвязывал плоты.

– Что, Аринушка, болото прибыват? – огорчённо сказал, не дожидаясь ответа, дед Пахом. И пояснил гостям. – Болото круг растёт… Тоже кащеевы дела… А мы гати сооружаем! Не дадим Капищу пропасть… На плоты по болоту камни красные крепим! Боится нечисть камней, да обручей…

– Да мне берегини и домовой опять помогать начали. И водяной… – задумчиво сказала Арина – Пару раз даже Единорог и Китоврас… А Гамаюн что-то давно молчит…

– Ты шибко-то не верь им! Вон наша-то… Преж Русалкой превратилась… Потом Бабой-Ягой, сейчас вовсе Анчуткой ходит… Бывает у тебя?

– Нет. Сама наведываюсь…

– Это мы про тётку мою… На Дальней Заимке живёт, стережёт «дома мёртвые»… Да опосля и сходим… Пара вёрст…

– Обед, обед!.. Заговорил гостей… Я такое варенье наварила! И грибовница хороша! И жарёха!

За обедом Джеймс не удержался от вопроса:

– Милая Арина Васильевна! А не страшно вам тут… Ну, одна же… Кикиморы кругом…

– Ха-ха! – расхохоталась «Валькирия» – Я – «Смотрящая»! Это долг, Урок! Какой ещё страх? Да и мишки, и совы… Стая разъярённых сов ярее своры бешенных псов… Но, конечно, от злых духов не… Ладно…

– Не очень-то и ладно… Но давай, внучка, о деле… Хочу поехать, жениха тебе пошукать! – Пахом рассказал о своих планах – тебе скоро 25! Наш обычай – в 25 назначение-посвящение давать девам!

Поговорили о хозяйственных планах, о том-сём…

– Ну что, беру я у тебя ландо твоё и трёх этих, каурых! И Васятке голубя-то зашли… Непременно!

– А мы, что, уезжаем? Так скоро?! – совершенно «убитым» голосом спросил Савелий.

– Так банька в вечер! Да сборы! С утречка – в путь! – удивился дед – ты ж, сынок, первой ведь торопился ехать!

Глаза «смотрящего» всё усмотрели. Улыбался лукаво-притворно.

– Нет! Без… без знакомства с вашей тётушкой… э… э… «Бабой-Ягой»… и домами этих… «мёртвых»… Это тоже наш… Урок.

– И то верно! Я не поеду к дуре старой! Аринушка, проводи гостей! Через два часа – обратно выезжаем!

… Чудеса чудесатые! Натуральная «избушка на курьих ножках». Высокие пни, конечно, похожие на птичьи лапы. Крыльцо из черепов человечьих…

– Предки нашего рода… Скоро я тут… Мне ведь годков 133! Страшна, небось? – «баба-яга» была озорна и остроумна. И, вестимо, опасна! – Со скрытого капища черепа… Храню вот… Ох, и скучаю тут одна! Ох, скучаю!

– Ах, бабуля, ладно… Знаем… И домовые у тебя часто, и кикиморы… Говорят: лешему в карты много проиграла… И лиху одноглазому. Ох! Смотри! Спрос у них Злой! – Арина была строга со старухой… – Я тебе варенье привезла.., да шаль новую связала…

– Ой, родная… Ой… А дурень-то наш как? Пахом-то? – недобро спросила старуха…

– Ничего! Бодр! Вот в обход, в дозор по «Кольцу» собрался! С этими рыцарями…

– Дааа…? Аааа? – что-то недоброе сверкнуло в глазу старухи.

Глаз у ней был один, да и зуб… не, зубов – четыре аж! Зубастая, да глазастая карга. Глаз один – да сглаз водим.

Пошли посмотреть стоянку древних людей – дьяковцев, тех, что жили до прихода сюда славян… Ещё 1500 лет назад…

– А славяне пришли сюда в 10 веке… Поселились рядом с дьяковцами… Ну и наблюдали обряд их… странный: сжигать умерших, а пепел помещать в такие маленькие домики, установленные на высоких пнях… Сжигание сопровождалось и специальным ритуалом… Жрица в лохмотьях как бы «облетала», кружила над домиком… И приглядывала потом за «кладбищем» сим… И сама жила…, ха, бабой-ягой в таком домике… На курьих, ха, ножках – весело болтала Аринушка…

Эх, болтала… И … лишнее бабуле-ягуле своей… о вояже Пахомовом. Не верьте, люди добрые, бабам… ягам…

Эстафету неосторожной словоохотливости подхватил Савелий:

– Понимаю… Класс! И, очевидно, славяне-язычники перенимали что-то… у этих дьяковцев… Тоже язычников… Эстафета… Эхо… поколений… Сближений! Да! «Есть странные сближенья»! Ведь так? Э… кривичи, вятичи… Я читал… – уж очень хотелось Мастеру Саве понравиться Ведунье-Валькирии… Срочно блеснуть умом, знаниями. Эх…

Эх! Осторожней! В этой Игре ты не знаешь козырей, Савик! Не утрать… облачка… сближения… с ней… Да, вот, пожалуйста: ответный взгляд холоден, высокомерен, чем-то расстроен, но твёрд:

– У Пушкина… «бывают»…, а не «есть странные сближенья»… И не всюду эту цитату употреблять возможно… Загадок в дьяковской культуре даже для нас… э… Нас – много… А уж обыкновенной культурологии… Традиционной… – она поправилась, чтоб не было обидно, но… обыкновенный «перевёртыш логоса» всё выровнял – Ха-ха! – рассмеялась Арина. – Что есть слово «традиционная». С какого времени?! А? – она уже обволакивала зеленью глаз. Топила в них… Как в болоте – И фраза эта… имеет «традицию» связи с шутливой поэмой поэта «Граф Нулин». Результат сближения – Нуль! А с экоей велеречивой важностью фразы суют в философические дискурсы… – глаза её потухли – Мы не любим случайного «знайства», зауми некстати…

Да, Савик – Урок!

… Обратно… Пора!

– Да не волнуйся, дед! Что ты как… Езжай спокойно! Мы с отцом подстрахуем! Смени «картинку»! А потом я… через год! Обожаю странствия! Хоть… не была нигде… Ну, в детстве, когда речкой была… Или облаком… Помню, как было чудесно!

– Вот! Если, внученька – чего,… ты, раз – и в «облако». Или «ветер»… Хорошо? – не унимался Пахом.

– Да! Да! Конечно! Вот, возьми… две пары носков связала тёплых, рубаху новую, ты любишь такие… Сшила тебе… Варенье… Да тёсу хоть досок 5-7 на телегу… Ничего, доедете! Ах, да… Книги! Я перечла! И Гомера, и Гёте, и Данте! Ууух! Раньше читала – половины не «видела»! Только верхний пласт… Да оставь ты свою бричку! Вот какой… А Брагу в телегу с тёсом… Вооот! Всё, всё… Долгие проводы – лишние слёзы… – она неуклюже, чтобы не показать заболоченных разлукой глаз, отвернулась… и, как-то боком-боком, обняв деда, пошла в терем, на ходу прощаясь с «академиками».

– Удачи! Мы увидимся… Да? Обязательно свидимся… – и чуть грустно, чуть улыбаясь, добавила, персонально пробросив мост-коромысло взгляда Цельнову – Бывают… хорошие, славные «сдруженья»…

– О! Да! Я… Я… – Савелий заикался. Хлюпали и глаза, и язык… и сердце… Как же ты, рыцарь? Ай, яй, яй! А вам дай полное обладание Счастьем… не пару часов… И сразу отними! Миг сближения с Радостью!

Тот же миг Аринушка исчезла. Растворилась! Как сквозь землю… про… Не вошла в терем, а… На небе появилось облачко-сердечко… Оно шепнуло земле: «Я чуть провожу… ещё чуть-чуть…»

Игнат недовольно бросал взгляды на едущего сзади Савелия. Он поворачивал назад голову, хмурился и ворчал что-то себе под нос…

– Тоже мне – старший! Старшина! Разсопливился…

Отец Савы, их Командор Андрей Петрович специально дал Урок Ответственности и долга, не Игнату, который был почти на 20 лет старше Савелия, а малоопытному пока в жизненных обстоятельствах сыну. Сердцем! Умом и Духом – всё ж Мастеру!

– Ничаво… Ничаво… – вторил мыслям Игната сидевший рядом дед Пахом – Нрав обтёсывать надо… И норов… И печаль сладка быват… Вона Савик за моей весёлой Бражкой тащит тёс. Тяжело всякому! У Бражки даже… тоже голова… обвиса… И слюни… Ха!

– А скажи, дед… – Игнат решил отвлечься. И новая тема его сильно взволновала. И не одного его! Древняя история русичей! Кто они? – Русские, славяне, дьяковцы эти… Расскажи!

Пахом неспешно повёл рассказ:

–За час-то не управлюсь… Ну, суть…– И он рассказывал.

… О древних носителях дьяковской культуры… Что они предки племён «мери» и «веси», а, например, городецкую культуру переняли «муромы», «мещеры», «мордвы»… Ассимиляция повсеместная… Ну, по ветхим русским летописным источникам… Скооолько сгорело! Ууу…

… А славяне-то выделились из большой индоевропейской общности до… нашей эры… Ну, первоначально, может и в Прикарпатье, Западный Буг, Висла… А с 5-го нашего века потянулись (шибко!) на восток, юг, северо-запад… И в Ладогу, и в Волгу… Кругом пёрли… Ах, да, на северо-восток… Урал… Дальше кто… А уж название «Русь» с Олега, да Игоря пошло… Много зёрен в наших зёрнах… И корней сплетённых… Дааа… Я-то скажу, что «русы» – это северные славяне… Это уже – воины, да охотники! Мы думаем и Рюрик из балтийских славян… Али скандинавских… Племена тамошние…

Ну что в «Повести…» этой… «Временных лет» племена славянские: поляне, древляне, вятичи, кривичи, волыняне, хорваты… Ох, и ещё там ежели в этнос залезть… Ууух… мы, наш род, себя к племени «северян» относим… А тут мы, в центральной России сейчас пошто? Так царь-Ампиратор Пётр Московию-то забросил… Уклад порушил! А мы на помочи сюда призваны. Род наш… Так-то… Чисты мы! Татары наших девок не мяли… Не было… «странных сближений». Ха! Доехали! Распрягайся, паря!

Баню топили. Подорожье, утварь всякую и упряжь сготовили к утру. Савелий всё крутился-кручинился возле деда Пахома.

– Ты, сынок, не печалься… Ты тут – старший! Вот и держи! Докажи! «Царь да нищий – без товарищей». Урок труден сей! На юбку нет надёжи в деле походном!

– Я беспокоюсь… Что-то… Я что-то… не верю бабке этой Яге… Чую! Опасна она Арине!

– Кто знат… Кто знат…

– Ты, дед, расскажи: почему она, «Яга», ведьмой… стала?

– Не ведьмой… «Ведьма – ведающая мать»! Тут путанка есть! Именно «Бабой-Ягой»! Дааа… В сорок восьмом дело было… В окрест наших Заимок гэбисты и вояки начали лабораторию лесную, тайную затевать… Вонь стояла – ух! Биология да химия… Ну, проволоку колючую потянули… и нас-то обнаружили! Обрадовались! Любили мистику коммуняки! Искали в ней своё! Для себя! Ну, пытали-спрашивали «тётушку»… Что ты за жрица? То-сё… И надожь: влюбилась она в генерала-гэбиста! Главного! Ууу – тот ещё Кащейчик! Оборотень!

– Шибко «коммуняк» не любишь? – уверенный в ответе «да» спросил Савик.

– Почему? Вовсе нет! Идея коммунизма правильна! И вечна! И создать «советского человека» – великая задача… И ведь какие удачи были! Сколько идейных, честных трудяг, воинов и державников было… Героев! Истых стоиков! А таланту прошибло из народа сколько! Песни, фильмы! Космос! Да мало ли…

– У Игната прадед – генерал КГБ. Честнейший человек, самоотверженный…

– Вот видишь… Да много партейцев толковых… Да наивных!.. Не перешибить плетью обуха! Экзистенциальную рану человечью не излечишь словами… Хоть кракракрасивыми!

– Ого-го! Ну, дед! Вы и в экзистенциальных ловушечках сильны… Кризисы души, одиночество…

– Говорил уж: в МГУ философией увлекался… Мдааа… Кризисы, порушения, превращения! Ленин – в Гриба, Сталин – в Демона, Горбач и Ельцин – изгои… А всё потому, что нет корней! Духа Рода! Истинного Света силы! Что сталинские репрессии и наказания?! Не обороть ему суть человечью – пограничные состояния, расстройства психики! Не обороть! Не сунуть в «Прокрустово ложе» их Морального Кодекса… Как в квантовой физике… Стационарное состояние, равновесие, устойчивость иллюзорны. Раз – и уже любое другое из возможных… Фокусы-покусы… Покусывают… На краю, на обрыве стоит человек! Пограничником! Так ему и надо!

– А вы, ваша Община, старейшины как… управляются? С этими пограничными нарушениями? – Савелий не переставлял удивляться «рыбачку». Тот его крайне интересовал!

–Наши обряды священны, Уроки тяжелы, Наказания суровы. Мы уже на младенца надеваем обережные наши кольца, посвящаем отрока в воинство, юноше даём Уроки, а с мужа… спрашиваем. Строго! Мы – стоики! И мы Воспитатели! Мы – Заставники! Пограничники! – дед остро скосил глаз. Взглядец! Ой-ёй! Прокуратор Пилат! «Тухлый» глаз уставшего мудреца! – ваша Игра – культурологическая, слово у вас, звук, знак – детальки герметического корпуса, а мы… Мы выполняем Приказ! Мы – Страги! Мы – Смотрящие! И… – казнящие!.. Да!

Лицо деда стало презрительно-кислым, отчуждённым:

– Нет, Савик, не думай: Платон мне друг, и Кант, и Гегель, и Ницше, и Сартр, все оккультисты, суфии и дзен-буддисты… Все…

– Вам, наверное, Игнат наш поинтересней будет… Он и математик, и квантовой физикой увлечён.

– Добры вещи: математика, квантовая физика… Добрые… Пока не заИграешься… А всё лучше, чем филологом-«подробником» прошуршать по тёмным лесам, да заводям, да вороночкам идеализма-либерализма…

– Так… Да… Но… Иллюзии всё… И всё дуально… – блуждал умом и сердцем «старший академик»…

– Так… Да… Но… – иронично, но свысока повторил дед – и «врезал» – А отец твой – иллюзия? Родина? Совесть? Хм… – пауза – Давай-ка! Иди в баню! Я тоже возьму медовушки и приду… Кличь всех!

–… Вот и медовушка-бражка моя славная… Тааак… венички… Запарили венички-то?

Тааак, робя… – с удовольствием покряхтывал дед Пахом, сбрасывая исподнее – Ну, на полок! Кто меня поправит-постягает? – он напялил на лысоватую голову видавшую виды шапку-пирожок из каракуля. Уши, которые в парной от жара «сворачивались трубочкой» были и так прикрыты седыми и довольно густыми кудрями – Надддай-ка… Нее – не сразу! Посидеть, вспотеть дай – сказал он Игнату, взявшему с твёрдыми намерениями веник.

–… Ох, славная банька! Ох, попарил, Игнатушка… Я щас как… «кот Шрёдингера»: ни жив, ни мёртв. – Хитро лыбился в мокрую бороду «рыбачок»… – Ууух – квантовый скачок Здоровья!

«Дааа… Мутный дедок… Тот ещё «джокер» – думал запыхавшийся, упревший Игнат.

… Через полчаса, когда по большой кружке медовухи было «взято на грудь» дед снова провозгласил:

– За баньку! За хозяина её, – за банника! Туточки где-то… Бражку чуть метните на камни – он любит… И по второй!

Все сидели разомлевшие и чуть охмелевшие! Хорошо! Не обидится банник, не ошпарит кипятком, не напустит угара.

– Дедушка Пахом… Имя твоё лишь знаем… А по батюшке-то как? – спросил вежливый Дэниэл.

– Корнеич… А фамилия Рода – Изосимовы мы… С Верховажского района на Вологодчине…

– «Пахом» – «орёл», ну… «хищная птица», «Корней» – лук, что всегда натянут, всегда начеку, «Изосим» – «помощник, целитель». – Разглагольствовал оживлённо Джеймс, любивший «расшифровки» имён…

– Тоже верно! Имя – знак! И назначение… Ну и вы о себе чуть… Образование… Увлечение… Чем по жизни прельщены. В Игре вашей кто… Да не смущайтесь… Голые и так… Коротко… – попросил Корнеич.

– Да что там… Простые мы – первым начал Игнат – Игнат Саввич Черский, математик, физик… Из Одессы… Прельщён Богиней Иронии и прочим всем разноцветьем и неопределённостью Игры… По Нильсу Бору и прочим.

– В Бога-то какого веруешь? Кроме… этих «боров»? – зацеплял дед.

– Я понимаю… Начинаю уразумлять иронию твою, дедушка «целитель – беркут, живущий как стрела… в натянутом луке…, тетиве… Рода…, тетиве Уроков и Наказов, всегда готовой к Бою!» Но, поверь, и мы играем лишь Умом! Сердцем нет! Мы – свои! – прямо смотрел в глаза одессит. И без иронии. И тут же сиронизировал – в Бога? Да – Богиню Иронии. В заповеди, хм, иных пророков…? Ну, если не увижу в заповеди-проповеди… э… «замута», «запута»… Пусть попроще, посердечней… пусть… Но фанат-дурак – мимо иди! Мимо! Верю… Хм… Венечке, Ремарку, Окуджаве… Люблю сюр и абсурд… ха!

– Лады! Держи кружку! – довольно сказал старик Изосимов. – Люди умными быть должны! И беседы сурьёзные вести! Не пустословить! И шутить! Умно шутить… Ты? – он посмотрел на Дэна.

–Я? – как-то чуть растерялся Дэниэл – Я – потомок великого Якова Вилимовича Брюса! – уже гордо, привстав, представился «голый потомок королей» – И имя моё означает «следующий по пятам»… И, играя, прельщаясь и химией, и биологией, и… верю… Э… Агриппе, Бёме, Блаватской… Символы, знаки… Булгаков, Чехов… И я – лютеранин! Но… и я… – опять запнулся – эзотерик-оккультист… в моей Игре много ролей! – закончил он опять высокопарно…

– Да, да, хорошо! Заметно… Полотенце-то не урони… с… Пусть один конец прикрывает… «конец», а другой, на манер Нерона, на плечо забрось! Вот и театр… Времён Нерона и Сенеки… Тоже парни роли исполняли… Неее… Хорошо… Хорошо… Брюс-то тоже… «лавировал»… Держи кружку! – и дед с манерой Петра Великого сунул кружку «своему птенцу». – Ты? – он посмотрел на Савелия. Как-то особенно по-доброму глянул! Хм…

– Я всё ж добавлю… Ну, может, и повторюсь… за всех… Мы – Мастера Игры из Командорства на Волхове… Фамильное Командорство Мальтийских рыцарей-госпитальеров. Рода Богдановичей и Цельновых. Наша миссия…, Командорства – э…, главные… э, гуманитарные: целительство, просвещение, обережение идеалов национальной культуры и державности… Рыцари – Савик волновался и даже употребил для чего-то это «обережение» вместо привычного «сбережение», «защита». – Командорство – светского толка… Разные насельники… И таких «командорств-братств-союзов-академгородков» сейчас по России… более пятидесяти. Это – наше Собрание! Руководство – Большой Совет! И собираем единомышленников… Забыл… И поездка эта не очень ответственная, обременительно-официальная. Свежий, внимательный взгляд трёх пар глаз на этот уголок России… Серьёзные аналитические доклады отсюда тоже поступают… В Большой Совет… Долго, да?… Извините… Мой отец, Командор, Андрей Петрович Цельнов… Историк, визионер… И я… историк… И умею… (чуть)… видеть сокрытое… Мне 27. Ах, да… потом… Игнату – 51. Джеймсу – 39. Путаюсь… Исповедаю пантеизм… Как Эйнштейн, Джордано Бруно… Спиноза… У матери учусь культурологии… Семиотике, Герметике… – Молодой мужчина, видимо, впервые так серьёзно представлялся (представительствовал и за других, то есть посольствовал от Командорства). В его взволнованном образе сейчас так резко, выпукло и амбивалентно проявилась сначала мать: глаза ярко горели, губы… целовали мир (вытягивались для поцелуя), затем (резко) отец: глаза холодные, пустого серо-ледяного цвета, губы брезгливые, равнодушные… Прельщаюсь… Пушкиным…, Пастернаком… Верю… в свой Род и в Собирание Игры!

– Понимаю… Да… Понимаю… Один лишь пока вопросик: а заставы имеете… И воинов? – спросил «рыбачок»-воин.

– Да… Ратибор и Добромир – из Белого Братства Витязей.

– Славно! Это очень достойно! Кружка! Будем здраве, бояре! За «нестранное сближение»… Братьев!

–Смущает одно…. – протянул Игнат… Порой его шуточки с издёвочкой, да насмешкой трудно было раскусить-распознать сразу – Шапка-пирожок! Такие… бааальшие начальники-чины-чинуши носили… Ей, поди, лет… э… 70?

– Угадал! Да не всё… Говорю: ну, ушёл я из Университета, эх, с 5-го курса… Надо было… Да и диплом по той скучной теме не хотел писать… А главное: Надо! 21 год! Урок получил! Должность малая, но… ходкая… Молодой нужен! Каликой перехожим назначен! По кругу – кольцу этому… Ну… устроился (я ж филолог-баснослов был!) В одну газету… Московскую, потом в другую-третью, тут штатный корреспондент, тут внештатный,… Главное – «заштатный»! Командировочные! Пять-шесть «корочек» журналистских! И разъезды, разъезды, пути-дорожки… 6 лет бродил-колесил! Опыт бродяги не заменит ничто, ни библиотека, ни целый университет… «Мои университеты» – помните?.. Ах,да… Шапка-пирожок-то… А для важности! Заходишь куда, хоть в райком партии, хоть… ха-ха! «Пирожок» на башке, папка-портфель под мышкой – всё! Кошки-мышки разговорчивее, доверчивее… – он вспоминал что-то и сам себе что-то «ёкал-чмокал» – Ну, паря, лады! Ходок пять, поди, в парную сделали, а? Ну, вот… На покой… Спать будем крепко… Айда, помаленьку…

Глава 2

Александров – Переславль

… Восемь утра. Всё готово в дорогу.