И теперь он вбил себе в голову, что кража лодки опозорила его настолько сильно, что даже мысли об Алисе стали причинять натуральные страдания. Глухая боль злобы и отчаяния рвалась из груди. Хотелось крушить! И враги теперь стали явными.
– Ну так что делаем-то? – переспросил Сухой.
– Я предлагаю прийти туда и начать базар, – раскрыл карты Толстый.
– Отличный план, – саркастичным тоном заметил Колян.
– А что? Мы придем к толпе, что вечно пьет на пляже у костра, и начнем разговор. Туда-сюда, что кого. Главное, мы придем вместе. Даже если не будет драки, мы покажем: не лохи, – завершил свою речь Толстый и в очередной раз толчком указательного пальца поправил очки на переносице.
– Как-то просто все! – поморщился Чиж.
Темнота снова наполнилась протяжным собачьим воем, которому вторили неожиданно громкие клики птиц. Безлунная ночь зазвенела тревогой, зашелестела листьями от беспокойного ветра.
Толстый поежился.
– Ну а чего ты ожидал? Строй черепахой, катапульты, засады, обстрелы из самодельных луков? – хмыкнул Сухой. – В целом мне нравится.
– Соглашусь, – неожиданно заявил Семен. – Мы не берем биты, не строем сразу из себя черт пойми что. Идем и разговариваем…
– Ну а если разговора не получится? Скажут: пшли отсюда. Что тогда? – не унимался Колян.
– Тогда я беру на себя первый удар, – спокойно ответил Толстый. – А дальше бог рассудит. Хотя скорее всего нас побьют.
– И мы еще больше умоемся позором! – всплеснул руками веснушчатый.
– Не может считаться позором честная драка, даже если проиграть в ней… – неуверенно начал возражать Толстый.
– Смотря как проиграешь: если в соплях и стонами, то засмеют. А если с кровью и синяками у врагов, то…
– У меня хватит сил нанести максимум урона парочке, – заявил Толстый. Неожиданно прилив храбрости придал силы в его голосе.
– Да ладно? – хмыкнул Семен.
– Тут все так себе бойцы… – сокрушенно проговорил Коля. – Но я готов.
– Тогда чего ждем? – спросил Чиж. – Сейчас они как всегда балаганят на пляже. И Алиса тоже будет там.
Толстый пропустил последние слова мимо ушей. Он смотрел в темноту, и ему казалось, что из нее кто-то смотрит на него. Обычно спокойный лес ожил, в нем что-то происходило, и это что-то пугало до дрожи.
– Идем, толстяк! Чего застрял? – окликнули его друзья. Он даже не заметил, как ребята покинули освещенный костром круг.
Толстый чуть ли не вприпрыжку побежал к своим: ночь казалось живой.
Собаки вопили в ночи.
***
Приехали. Настя с тяжелым вздохом вылезла из машины, зашуршав балетками по грунтовой дороге. Слегка мокрой после недавнего дождя.
Я медленно выбрался из кабины, потянул затекшую спину, размял руки. Справа от меня высился глухой железный забор, очертивший границы нашего дачного участка. Отец упоминал когда-то, что заменил старый, проволочный. Тогда я не обратил особого внимания на эти новости. Сейчас мне показалось, что вместе с этим… не самым важным элементом моего прошлого настоящее утратило частичку чего-то важного.
– Перенесем сумки? – спросила меня Настя.
Я рассеянно посмотрел на нее.
– Я прогуляюсь до пляжа, сходи пока к маме с бабушкой, покажись, – ответил я глубоко задумчивым голосом и медленно побрел прочь от машины. Естественно, я не стал обращать внимания на закатившиеся глаза Насти.
Мне не объяснить, а ей не понять.
Наш дачный участок располагался всего в ста метрах от берега, заросшего кустарником. Знакомая дорога под уклоном уходила вниз, по обеим сторонам высились не изменившиеся по памяти дома, в каждом из них когда-то жили друзья детства.
Деревья, кусты, вырытые по обочинам сточные канавы, полные высокой травы, водоносные трубы, тянувшиеся вдоль дороги от водокачки к садоводческим резервуарам, на самой окраине поселения. Заборы, калитки, обветшалые дома. Все казалось бы знакомо, все как семь лет назад, восемь, девять, но…
Мне на встречу из-за поворота вышла группа подростков. Два парня, три девочки. Еще совсем юные, угловатые. Будущие красавицы только стали формироваться, пацаны заполучили первые россыпи прыщей. Все как на подбор говорливые, веселые, с горящими глазами.
Они прошли мимо, едва взглянув на меня. А ведь когда-то я их видел еще детьми, смущенно прячущимися за юбки мам.
Нет, все изменилось. Природа и эта деревянная рухлядь вперемешку с железом и шифером были лишь декорациями. Реальное прошлое, оставшееся в моей памяти, формировали люди.
Я свернул у самого берега на дорогу к пляжу. До него было не больше пяти минут ходу, но путь занял у меня чуть… больше времени.
Вокруг высилась густая растительность. Кажется, в наше время она была еще сильнее и полнее. Мы в ней прятались, играли в войнушки, спустя время в первый раз пробовали пиво и сигареты, рассказывали захватывающие истории тусовок, делились первыми подробностями сексуальных опытов. В этих зарослях я почти видел призраков себя, друзей, молодых родителей… Я слышал наш веселый смех, крики, обрывки разговоров…
Не думал, что так накатит. Даже стало чуть тяжелее дышать, мысли путались.
Я остановился, закрыл глаза. Прошлое с застарелым, с едва уловимой горчинкой запахом неслось сквозь меня.
***
Дорога из леса на пляж лежала в обход основных домовладений по берегу через густые заросли. Ребята ходили по ней тысячи раз, но сегодня… шли особенно медленно, внимательно глядя под ноги. Не только Толстый испытывал тревогу: Коля, Семен да Сухой постоянно оглядывались, дергались при резких звуках. Всех беспокоили бесновавшиеся где-то за лесом собаки. Их вой был просто чудовищно невыносимым.
Спокойно себя чувствовал только Чиж – этот бесстрашный парень шел позади всех, причем не по дороге, а в кустах. Он что-то пытался отыскать в темноте.
В какой-то момент путь завернул сильно вправо и тропинкой пролег через всем известный заброшенный участок Хромого: старинный, державшийся на одному богу известно чём, дом чернел провалами покосившихся окон. Поговаривали, что жутко злой пожилой мужчина, забытый родственниками и покинутый друзьями, жил в доме несколько лет, почти не выходя на улицу. Только редкие "счастливцы" видели его среди ночи, бродящем в зарослях вокруг пляжа. И все как один утверждали, что тот постоянно что-то бормотал себе под нос из-под глубокого капюшона, наброшенного на голову. В руках он держал прямую палку… В какой-то момент он вообще исчез: соседи обшарили весь дом и участок. Старик пропал.
И теперь, когда этой странной ночью дрога вывела ребят к дому, все без исключения вспомнили эти рассказы.
– Угораздило нас тут оказаться, – пробормотал про себя Толстый, в очередной раз бросил взгляд на дом. И тут же резко замер. Его примеру последовали остальные.
В одном из окон зажегся свет. На краткий миг, затем снова угас.
– Вы видели? – едва слышно пробурчал Толстяк, когда неожиданно его кто-то ткнул в плечо.
Мурашки прошибли толстяка с головы до кончиков волос!
– Видели, – сказал в лицо ему Чиж.
– Проклятье.... Чиж! Ты сдурел? – завопил Толстый. – Я чуть концы не отдал от страха!
– Не ори. Всем не по себе сейчас. Вот, – Чиж протянул длинную палку. Толстый взял ее в руки и провел по стволу ладонью: он были идеально гладким.
Где-то совсем неподалеку заворчало небо. Тучи в какие-то полчаса заволокли стоявшее ясным весь день и вечер небо. Видимо теперь они решили излить свой гнев на землю.
– Это ты откуда раздобыл? – поинтересовался Коля.
– Нашел как-то в лесу. Их три. Возьми, – Чиж протянул еще одну палку бойцу с бинтами. Последняя лежала у него в руках.
– А нам? – Сеса явно не устраивал такой расклад. – И вроде мы собирались идти без палок.
– Вот вы и без них, – дернул плечом Чиж. – Все равно вам языками чесать – другого толка не будет. Пойдемте отсюда, не по себе мне близ логова Хромого.
Второй раз повторять не пришлось. Толстый бежал чуть ли не впереди остальных.
Пляжная компания сидела совсем неподалеку от страшного дома: в шагах в пятидесяти. Когда пятеро друзей вышли из зарослей на более-менее гладкую поляну, прибрежные тусовщики стали видны как на ладони.
Они сидели узким кругом вокруг костра, тесно прижавшись друг другу. Казалось, темнота обступила их со всех сторон плотной стеной: свет огня едва разгонял ее тяжелые складки.
Доносились обрывки редких разговоров, смех… нервный.
Тяжелая, безлунная ночь.
Собаки продолжали выть, а небо все больше горячилось и урчало. Толстому показалось, что пару капель упали ему… на лоб.
Когда ребята шли к сидевшей тусовке, каждый из них прокручивал в голове картину предстоящих событий. Что говорить, что делать в той или иной ситуации. Возможно, мысли были разные, но волнение – одинаковым для всех пятерых. Еще никогда их маленькая компашка не бросала вызов пляжным, казавшимся всегда наголову лучше. Ведь все они были старше, нравились девчонками и были бесконечно наглыми, раскрепощенными, свободными от обязательств и самих себя… А может все-таки нет?
Пятерых гостей заметили только когда они подошли к живому кольцу пляжных. В игре света и тени было трудно рассмотреть, кто сидел у костра, но сомнений не возникало: обычная пляжная банда была в сборе. И где-то здесь сидела Алиса. Толстый все-таки смог разглядеть ее спустя пару минут. Она обнималась с… самым главным. Артемом. Он-то первым и отреагировал на вторжение незваных.
– Опа! Вы смотрите, кто к нам пришел! – вскочил он на ноги. Высокий, гибкий, мускулистый. За несколько плавных движений он оказался рядом с Толстым. – Че надо?
– Все зависит от ответов, – неожиданно для себя спокойно ответил Толстый.
– Каких еще ответов? – в голосе главного послушались угрожающие нотки. Он резко провел правой рукой по кудрявым волосам. Обычно желтым, словно солома. Но сейчас, в темноте да в бликах огня – огненно рыжим.
– Относительно моей лодки. У меня есть подозрение, что кто-то из вас причастен к ее краже, – на одном духу выпалил Толстый. Вроде прозвучало убедительно. Кто бы знал, как долго он продумывал слова в этой фразе!
– И чем же подтверждаются твои… – Артем ехидно усмехнулся, – предположения?
– Хотел спросить у вас, – стараясь сохранить голос ровным, ответил Толстый.
Тем временем из круга пляжных поднялось на ноги не меньше восьми ребят. Все они были куда легче и менее слажены по сравнению с Артемом, но их было больше.
– И поэтому пришли с палками? – прищурился главный.
– Думаю, если б мы пришли без них, ничего бы не поменялось, – Толстый посильнее сжал свой посох в руке.
Громыхавшее в непроглядной тьме небо наконец-то обрушилось дождем. И причем сразу ливнем. Где-то вдалеке, за горизонтом, полыхнули молнии… Толстый почувствовал, что теряет терпение. Артем и его друзья обступили их маленькую группу полукругом, у всех были решительные лица… И к реальной схватке из товарищей толстяка были готовы только он, Чиж и Колян. На Сеса с Сухим полагаться не стоило.
– Коть! Что ты общаешься с этими придурками? Пошли их нафиг и иди ко мне! – донеслось неожиданно от костра. Это была Алиса. Толстый бросил на ее нежное, красивое лицо с большими круглыми глазками и пухлыми губками быстрый, мимолетный взгляд…
Толстого пробила дрожь. Коть? Придурки? Проклятье! Что он пытается доказать? Ведь… она сделала свой выбор сама и давно. Какая лодка, пропади он пропадом?!
Неожиданная мысль рассеяла внимание Толстого. Ослабила его готовность и притупила реакцию.
Это было ошибкой.
– Подожди, зайка, сейчас я кое-что улажу…
***
Волны с шумом набрасывались на песчаную проплешину среди высоких кустов и недорубленных деревьев. Неспокойный ветер в эту пасмурную погоду гнал их вперед, повелевая смыть противную природе этих мест прогалину, возникшую здесь еще задолго до моего рождения, но гораздо позже, чем штормы и ураганы.
Наш дачный пляж из мелкого песка вперемешку с окурками и даже стеклом.
Забавно, в первый день моего визита это место полностью скрывала вода: в то лето водоем особенно разлился от обильных осадков. Я помню, как маленький вместе с бабушкой плавал тут на бережку, огибая корни двух пней, торчавший перпендикулярно друг к другу. Как же это было давно!
В этом году дожди тоже шли часто. Но все было по-другому. Я был другим.
У кромки берега стоял человек. Сложив руки на груди и привычно уставившись себе под ноги, он не шевелился. Замер, словно статуя. Примерно таким я запомнил его в день отъезда. Он тогда провожал меня у входа на свой участок.
Я снова солгал. Я приезжал на дачу пару раз спустя, как решился больше тут не появляться. Приехал, потому что друг звонил в отчаянии, очень просил побыть с ним. Этот суровый, закрытый человек просил. Когда такие происходит с ему подобными, отказывать нельзя – это высшая форма экзальтации. И я, помню, сорвался, взял билет на поезд, приехал. И почти не запомнил тот день. Было много слов, странных разговоров. Но я не вернулся в это место. Нет, я лишь переместился на время, чтобы утешить старого товарища.
С тех пор прошло девять или восемь лет. А сейчас композиция была все той же. Или нет, другой – внутри себя. Я понял этого, когда подошел ближе, хрустя песком и мелкими камушками под ногами. Окончательно убедился, когда Коля поднял голову и посмотрел мне в глаза.
***
Мощный удар в челюсть отправил Толстого в нокаут. Юноша не удержался на ногах и мешком свалился на мокрый песок. Посох выпал из его рук и покатился к берегу.
Неожиданное фиаско самого массивного члена компании не смутило Коляна: тот молниеносно атаковал ближайшего к себе врага и двумя ударами своей палки заставил того сжаться на земле от боли. Второй неприятель успел увернуться от замаха Коляна и отбежать к костру. В это время Чиж столь же быстро расправился с одним и даже вторым членом пляжной компании.
Семен и Сухой продолжали стоять за спинами товарищей.
Артем тем временем отскочил от разъяренных Коли и Чижа, подхватил выроненный пухлым парнем посох и собрал вокруг себя оставшихся на ногах сторонников. Толстый тем временем пришел в себя, уселся на песке, осторожно трогая подбородок и часто моргая.
Обе противоборствующие стороны замерли друг напротив друга и перешли от действий к словам: ругательства и взаимные обещания в ужасной расправе летели гораздо легче и увереннее, чем ранее кулаки и палки. На песке между тем стонали побитые пляжные, у костра визжали девушки, им вторили завывающие где-то у кромки леса собаки и сумасшедший ветер, гнувший деревья и кусты…
Темнота тем временем начала наступать на пламя костра – тот словно сжался под ее тяжелой пятой.
Толстый кряхтя медленно встал. Для него все происходило как в тумане: в ушах звенело, виски стянуло болью, перед глазами – пелена. Но сейчас он явно ощущал, что помимо его компании и пляжных в окутанную тьмой область пришел кто-то еще…
Не обращая внимания на летевшие по его душу оскорбления, Толстый отвернулся от скалившегося Артема и посмотрел в сторону костра. Он отчетливо видел Алису. Все остальные же фигуры и лица помимо ее смешались с тьмой.
Толстый видел, как девушке стало страшно, как свело судорогой ее щеки… Толстый отчетливо видел ее глаза, от чего-то переполненные слезами. А еще Толстый заметил силуэт позади нее. Без четкий контуров и линий… Просто черное пятно на фоне беспроглядной тьмы.
Толстый в первый момент не понял: кричал ли он, или все же первой завопила Алиса. Но юноша отчетливо видел, как неестественно дернулось тело девушки, словно кукольное, а затем пропало во мгле.
Не раздумывая, Толстый выхватил посох из рук остолбеневшего Коли и ринулся следом за исчезнувшей Алисой. Ему было страшно, ноги едва слушались его – видимо поэтому он много и бессвязно ругался, кричал. Позади кто-то окрикивал его, пытался остановить, но парень уже покинул пляж и ворвался в обрамлявшие его кусты – через них пролегал отчетливый след: он вед прямо к дому Хромого.
– Эй, старый ублюдок, я иду! – вырвалась, наконец, у Толстого связанная фраза. Он до боли в пальцах сжал посох, и бесстрашно вступил на участок Хромого, но смелость постепенно оставляла его.
Уверенности придали возникшие рядом друзья – Коля и Чиж. Присоединились и Артем с компанией. Позабыв недавние распри, молодые люди двинулись в зловещее логово. Хотя вокруг стояла непроглядная тьма и бушевал ураган, ребята чувствовали обязанность сплотиться. Но всех до костей пробирал дикий, первородный страх. У костра кто-то плакал навзрыд.
***
– Привет, – сконфуженно поздоровался я.
– Здорово, здорова – пробормотал в ответ товарищ детства, снова потупив взгляд. Он словно боялся смотреть мне в глаза. Или не хотел…
– Думал, ты приедешь через пару дней, – пытался я как-то наладить разговор.
– Приехал сейчас, – обрубил мои попытки тот.
Я растерялся. Вроде не чужой человек стоял передо мной, столь многое связывало нас… в прошлом. Но сейчас это был кто-то другой. Совсем не тот, кого я знал. Хотя внешне повадки оставались теми же самыми – я не чувствовал связи, я не…
– Они нашли ее, – неожиданно сказал он и резко вскинул голову, посмотрев мне в глаза.
Я почувствовал, как у меня подкашиваются ноги, дыхание перехватывает, а в глазах становится темно: я падал в обморок.
***
Сначала поиски активно развернулись на участке Хромого. Толстый вместе с друзьями и пляжными обшарили все заросли и ближайшие к дому сотки – ничего. Стали вызванивать старших, кто-то побежал за родителями Алисы. Появились фонарики, подружки пропавшей девочки привели собак.
Толстый метался из стороны в сторону, определенно не зная, где искать. В какой-то момент он столкнулся в зарослях с Артемом. Тот недобро посмотрел на него, но промолчал, только многозначительно тряхнув посохом в руках. Толстый не обратил на это никакого внимания – уж слишком он был поглощен процессом.
Недавние странные ощущения нахлынули на юношу снова – он снова взволнованно стал чувствовать воздух и темноту, теряя ощущение остального мира. И в этот момент он напал на след: совершенно свежий из сломанных сучьев и примятой травы, ведший через участок Хромого к давнишним зарослям, через которые пришли Толстый вместе с товарищами с другой стороны садоводства, что располагалось у леса.
Подозвав к себе Коляна и Чижа, Толстый ринулся по одному ему известному пути. Друзья кричали, требовали объяснений, но парень действовал как заговоренный – он видел нить, шел по ней, боясь ступить в сторону.
След четко вел сквозь заросли по берегу. Через триста метров они должны были вывести к дороге, которая затем огибала несколько десятков домов и уходила в хвойную пущу.
Где-то впереди раздался гром выстрелов. Ребята замерли как вкопанные.
Раз, второй, третий… Спустя некоторое время еще два.
Кто додумался среди ночи стрелять прямо в садоводстве?! Пьяные?
Некоторое время юноши неподвижно стояли на месте, сбитые с толку, ошарашенные, напуганные до полусмерти.
Первым пришел в себя Чиж. Хлопнув Толстого по плечу, он уверенно побежал вперед, на звук предположительных выстрелов. Толстый сам не веря себе, помчался следом.
– Скорее, – крикнул Чиж. – Может, кто-то подстрелил гада или ведет бой. Успеем!
Толстый бежал, что было сил. Но постепенно начинал уставать. Его сначала обогнал Колян, затем Артем.
Выбежав на дорогу, спасатели буквально через пару десятков шагов наткнулись на лежавшего на обочине дороги человека. Привалившись спиной к дереву, расставив ноги и безвольно опустив руки, он мотал головой из стороны в сторону и что-то бормотал. Глаза его были широко раскрыты, на груди зияли кровавые порезы.
В стороне лежало ружье. Гладкоствольное, пятизарядное. Толстый заметил его первым, так уж вышло: остальные с ужасом смотрели на раненного и не знали, что делать. Кто-то даже с воплями бросился обратно к пляжу.
Не обращая внимания на безумное состояние человека, Толстый попытался снять с ремня несчастного подсумок с патронами, затем начал дергать его, рвать… В итоге просто выхватил несколько патронов из него, зарядил в ружье – у отца было такое же, он показывал как обращаться с ним. Покончив с делом, несмотря на протесты товарищей, он бросился дальше по следу.
Он еще чувствовал… её. Она была где-то рядом.
Когда Толстый добежал до кромки леса, начинавшейся от пригорка, лысевшего голым камнем, то понял, что оказался один. Наличие в руках ружья совсем не подбадривало. Наоборот азартная пелена наконец-то спала, и Толстый понял, что стоит посреди ночи, один, в окружении темноты и ужаса, затаившегося совсем рядом.
Отчетливое осознание опасности пришло неожиданно, резко и фатально для сознания. Прямо среди зарослей Толстый снова увидел знакомый черный силуэт. Он словно замер, разглядывая свою очередную жертву. Рефлекторно вскинув ружье, юноша нажал на спусковой крючок раз, затем два, три. Грохот выстрелов заложил уши, по голове садануло болью, и парнишка даже не запомнил, как тьма поглотила его.
***
Когда я пришел в себя, то понял: лежу на песке, мою спину и голову поддерживает друг. Надо мной – его обеспокоенное лицо и серые глаза.
– Нашли Алису? – первым делом вырвалось у меня.
Товарищ поджал губы, его лицо помрачнело.
– Вставай давай, – проворчал он. Я послушался, быстро поднялся, начал машинально оттряхиваться. Внутри я ощущал некоторую неловкость за свою особенную чувственность. Однако накатило, а теперь еще это известие…
– Нет. Нашли мою, – рублено пояснил друг детства и отвел взгляд.
Фраза короткая, емкая и столь много говорящая. Сначала я испытал разочарование, затем пустоту, следом грусть, а в конечном итоге… некоторое непонятное чувство – смесь надежды и азарта.
Вместо слов я схватил друга за локоть. Тот посмотрел на меня, и мы поняли друг друга без дополнительных пояснений.
Глава 2. Призраки прошлого
Стук колес, ночью и днем… сон, не закрывая глаз.
– Вы будете кофе, чай? – раздался чей-то навязчивый голос прямо над ухом. Тимур дернулся, спросонья не понимая, что происходит, но затем сознание прояснилось, перед глазами возник темно-синий китель с начищенными петлицами проводницы электрички, ее распухшее, покрытое капиллярами лицо… Молодой человек без лишних слов отмахнулся от нее, снова прислонился к окну, попытался вернуться в дрём, но… не получилось. Неприятные мысли слова полезли в голову.
Тогда Тимур сел в кресле, выпрямил спину. Просидел так пять минут. Встал, вышел в проход между сидениями, осмотрелся. В вагоне было всего несколько человек, в основном тихих стариков. Только рядом с дальним от Тимура выходом сидела парочка девушек, о чем-то переговаривались, смеялись. Почему-то их смех особенно раздражал слух Тимура. Вроде бы они были так далеко, но… голоса были такими громкими. Как он уснул?
Развернувшись на каблуках, молодой человек направился к двери, ведшей в тамбур. По пути он раскрывал свежую пачку сигарет. Хруст полиэтилена и свежей фольги разбудили что-то хорошее в душе. Хотя бы на секунду.
Тамбур был пуст. Это очень обрадовало Тимура. И почему-то опечалило.
Достав сигарету из пачки, молодой человек облокотился на стену, чиркнул зажигалкой, закурил. Дым рваными клубами окутал его лицо. Веки сразу же налились тяжестью, Тимур склонил голову на грудь, медленно сел на корточки. Тяжело.
За последние три месяца он постоянно находился в разъездах. Был на Дальнем Востоке, в Сибири, на Урале. Везде один, везде в делах.
Как же он устал!
И в чем же смысл? Зачем ему это все? Разве он мечтал остаться покинутым друзьями, без домашнего тепла, без любви, чтобы там не понимали под этим словом?
У него не было дома, а вернее очага… и с каждым днем становилось все меньше смысла в том, что он делал. А ведь когда-то форма! Звания! Награды! Десятки раскрытых дел.
Вкус сигареты стал неожиданно отвратительно мерзким. Тимур скривился, посмотрел на обугленный фильтр, отбросил его в сторону. Сочно сплюнул прямо под ноги. Во рту была горечь – но еще одна сигарета лишней ему не показалась.
