Где в жизни «щасте»?

– И про семью, и про дом… – продолжаю допрос.

– Послушай, ну что я лох какой-то? Как я буду выглядеть, если скажу, что у меня это есть, а потом выясниться, что ничего нет?

– Логично, – соглашаюсь, но всё равно ощущается, что кто-то ловко увильнул от допроса.

– Знаешь, я вот как с тобой познакомился, так после работы сразу домой еду. Раньше мог мотануть куда-то или в клубешнике зависнуть… А сейчас тупо прусь домой. Ничего больше не интересует, кроме вас с мелкой.

Наши взгляды встречаются. От его признания веет искренностью, которая разжигает во мне внутренний огонь. Пока слабый, но он греет моё сердце.

Эмиль поворачивается к комоду, где стоят несколько фотографий. Почти на всех я совсем мелкая, на некоторых с бабушкой. И лишь одна, где мы с Машей. Пробегает взглядом, но останавливается именно на ней.

– А это кто? – он берёт в руки рамку и рассматривает изображение.

На самом деле фотка вайбовая. Мне она дико нравится. Там не видно лиц, потому что они полностью закрыты волосами, как на затылке. И получается, что мы идём вперёд, потому что колени и грудь чётко это выдают, а наши головы повёрнуты на сто восемьдесят градусов. Неестественно, но прикольно.

– Я и Маша!

Он улыбается и ставит фотку на место.

– Ой, совсем забыла тебе сказать: Маша сегодня родила!

– Здорово! Поздравь от меня!

– Ок, передам ей! Кстати, я завтра собираюсь к ней в роддом, мож подкинешь? – с надеждой бросаю на него жалостливый взгляд.

– Без проблем! Только скажи, во сколько, чтобы я скорректировал время, – охотно соглашается Эмиль. – И беху я пока не доделал, на бусе поедем.

– Хоть в ступе! – шучу я, обрадованная, что не придётся трястись в общественном транспорте. – А по времени: ну… где-то с одинадцати и до четырёх дня.

Майя начинает кряхтеть. Эмиль делает шаг к кроватке и смотрит на малютку.

– Не думал, что смогу соскучиться, – нежно смотрит, как просыпается кроха.

– Ну всё! – я закатываю глаза. – Покой закончился!

– Да, нормуль всё, – парень выглядит счастливым. – Не всегда же ей спать.

– Ой, – ворчу я, вытаскивая дочь из кроватки. – Лучше бы спала, чем вот это всё!

Выкладываю дитё на пеленальный столик, и комната в миг заполняется плачем младенца.

– Помощь требуется? – заглядывает в дверь мама.

– Ну, если ты хочешь, – отступаю от пеленального столика, – то пожалуйста!

– С удовольствием! – мама занимает моё место и берёт внучку на руки. – Ну что опять раскричалась? Мама кашу не приготовила?

Понимаю, что это камень в мой огород. Майя не унимается и плачет. Мама повторяет ритуал с полётом. Малышка затихает, пока летает.

– Топ бабуля! – шепчет мне на ухо Эмиль, внимательно наблюдая за мамиными действиями.

– А купаться когда будем? – спрашивает мама нараспев. – Каждый день нам нужны водные процедуры.

– Может завтра? – что-то мне сегодня совсем не хочется этим заниматься.

– Никаких завтра! – строго смотрит она. – Я иду готовить ванну, а ты готовь Маюню. И сделай гостю чай!

– Я не буду чай! Я просто подожду тебя тут, – деликатно отказывается Эмиль.

Он стоит рядом, кажется, всем своим нутром впитывает процесс приготовления к купанию.

Раздев Майю, я прикрываю её полотенцем и несу маме. Она кладёт малышку в ванночку на специальную подставку, которую тоже очень кстати привёз мне Эмиль, и, зачёрпывая ладонью воду, поливает на плечики ребёнка.

– Лер, я сама тут справлюсь, а ты еду ей сделай. Пока купается, молчит, но потом такой ор поднимет.

Бегу на кухню и включаю подогрев. Потом в комнату, где хранятся запечатанные бутылочки с готовой смесью. Смеси у нас пока достаточно. Эмиль снабдил нас примерно на месяц.

– Долго подогревать? – слышу за спиной мужской голос и дёргаюсь.

– Блин, напугал! – рычу.

– Прости, – улыбается он. – Мне просто интересно, как всё происходит…

– Вот, выставляю температуру и жду, – развожу руками. – Может, всё-таки чай?

– Нет, спасибо, – мотает головой. – Я перед тем, как ехать к тебе, заскочил домой, там поужинал.

Мелькает мысль, кто же там его кормит. Но удерживаюсь, чтобы задать вопрос. Чувствую – не время ещё.

– Еда готова?! – перекрикивает Майю мама. – А то нам уже невтерпёжь!

Капаю несколько капель детского питания на внутреннюю часть предплечья и для верности прикладываю бутылочку к щеке.

– Да, готово! – кричу в ответ.

Майя орёт так пронзительно, что мне хочется заткнуть уши. А Эмиль только скромно улыбается. Ему, кажется, в кайф эта суета. Он старается не мешаться под ногами, но при этом запомнить всё по максимуму.

Мама уходит, деликатно оставляя нас одних.

– Можно мне её покормить? – спрашивает неуверенно, чем вызывает в очередной раз моё изумление.

Его руки немного дрожат, но постепенно обретают уверенность.

– Ты справляешься лучше, чем я в первый раз, – тихо говорю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы от умиления и облегчения.

Он поднимает на меня взгляд, и в его глазах светится нежность, которую я регулярно замечаю, и которая снова вселяет в меня уверенность в этом парне.

– Она – наша, – просто отвечает он. – Я уже решил, что одну комнату в доме сделаю детской. Для неё.

Слово «наша» разливается мёдом внутри и кружит голову так, что я едва не теряю равновесия. А вот про комнату в доме… Мозг почему-то не воспринимает.

Когда содержимое бутылочки заканчивается, и младенец погружается в сон, я аккуратно забираю Майю из мужских рук и перекладываю в кровать.

– У меня тоже сейчас глаза захлопнуться, – я опускаю веки, ощущая усталость.

Эмиль понимает всё верно.

– Я, пожалуй, пойду! Уже поздно! – говорит он, поднимаясь с места. – Завтра позвоню и отвезу тебя к твоей Маше.

– Спасибо за розы! – улыбаюсь, глядя на гигантский букет.

– Это от души! – обнимает меня парень.

Утром слышу какие-то звуки в коридоре. Вот почему, когда можно хоть чуточку поспать, обязательно кто-нибудь разбудит? В этом доме покой даже присниться не может!

Сонная выползаю на шорохи. Мама помогает раздеться старшей внучке.

– Привет, племяшка! – вяло тяну я и машу ей рукой. – Что за форс мажор?

– У них в детском саду трубу прорвало, и воды нет, – объясняет мама. – Юле на работу надо. Будем выручать.

– А я сегодня к Маше собиралась, – запускаю руку в волосы. – А как ты с ними двумя справишься?

– Так у меня помощница есть, – смеётся мама, обнимая старшую внучку. – Покачает серстрёнку. Потом на детскую площадку сходим. А ближе к вечеру Лика приедет знакомиться. Весело будет сегодня у нас.

Мама даже не спрашивает, когда я вернусь от Маши. Она просто остаётся с внучками.

– Ма, что я буду делать, когда ты уедешь? – ною я. – И когда ты ещё приедешь?

– Планируем на католическое Рождество и Новый год. Но это если машину починим. Билеты на самолёт ужасно дорогие на праздники. Я уже жалею, что купила обратный билет. Надо было на два или три месяца сразу прилетать!

– Бл-и-ин! – хнычу. – А может, ну его нафиг – этот обратный билет? Вдруг не успеете починить машину?

– Никто этого не знает. Но Эдик с сыном уже нашли знакомых в автосервисе, так что осталось раздобыть коробку, чтобы поменять. В это всё упирается, – мама легонько дотрагивается до моего носа. – Не вешай нос! Всё будет так, как должно быть!

Эмиль приезжает на своём рабочем бусе. Между прочим, тоже на иностранных номерах. Я теперь научилась смотреть на номерные знаки. Без его помощи я точно не смогу забраться на сидение, поэтому парень подсаживает меня на место.

– Так высоко! – восхищаюсь я видом через лобовое стекло. – Только залезать неудобно.

– Ну, прости! – небрежно бросает он. – Не смог всего предусмотреть.

– А где Рэндж Ровер? На нём же удобнее, чем на этом, – тычу пальцем в сиденье.

– Во дворе стоит, – отвечает уверенно. – Не буду же я на нём всякий хлам возить, чтобы салон загадить! Для этого бус есть!

Ну да, я как-то не подумала о рабочих моментах. Зато вспомнила о маме.

– Эмиль, а ты больше ни у кого не спрашивал про коробку?

– Какую? – сдвигает брови.

– Ну, для моей мамы, – напоминаю я. – Для их машины.

– А! Честно говоря, забыл, – говорит виновато и улыбается. – Но я узнаю.

– Постарайся, – корчу просящую мину. – Я так хочу, чтобы мама на Новый год приехала. Она и с Майей посидит, если что…

– Я тебя услышал, солнце. Сделаю всё, что в моих силах.

Он высаживает меня около роддома.

– А обратно заберёшь? – спрашиваю.

– Ой, не знаю, где я буду. Но ты позвони. Если что, я тебе такси вызову.

Как приятно иметь дело с таким парнем. Не ноет, а просто делает. Я не испытываю к нему глубоких чувств. Но благодарность переполняет. Только чем буду его благодарить, страшно даже подумать. Ну, не могу я распахнуть настежь эту дверь души и сердца. Как ни стараюсь, не получается. Дверь натужно скрипит и сопротивляется. Появляется лишь узкая щёлочка, в которую никто не в силах протиснуться.

У Маши в палате тишина, которую нарушаю я своим появлением. Обнимаемся полноценно. Животы больше не мешают. Сразу иду смотреть на Давида.

– Ого! – изумляюсь я, глядя на карапуза. – Он такой огромный по сравнению с Майей! Щекастый такой! А волосы какие длинные! Не то что у моей мелкой! И на Артура дико похож!

– Артур вчера, как увидел мелкого, аж заплакал. Я офигела! Не ожидала даже! – рассказывает Маша. – Я так расчувствовалась, что разревелась с ним на пару.

– Почему-то у мужиков часто такая реакция, – вспоминаю, как Эмиль тоже тайком смахнул слезу. – У Эмиля было что-то подобное, но он сдержался. А вот брательник воспринял спокойно.

– Когда свой родится, тоже слезу пустит, – уверяет Маша.

Машенция пересказывает в подробностях весь вчерашний день. Обсуждаем, делимся. После техникума Ника с Алисой тоже приходят навестить Машу. Сижу с ними некоторое время. Но, как только стрелки переводятся на меня, а точнее на наши с Эмилем недоотношения, то я тупо ливаю. Подружки все в один голос нахваливают Эмиля, хотя знают о нём лишь с моих слов. Они видят внешнюю оболочку и не придают особого значения его косякам. А мои внутренние чувства отодвигают на второй план. Ну и чего зря сотрясать воздух и строить призрачные планы? Пусть лучше Машку развлекают.

Пишу сообщение Эмилю, с вопросом, где он. Перезванивает.

– Солнце, я далеко, но сейчас тебе такси закажу!

Стою на трамвайной остановке. Трамваи подходят битком набитые. Не представляю, как я выстою в такой давке, да ещё со своим животом, который постоянно тянет. Конечно, такси – это отличный вариант. Жду. Вместо сообщения о такси опять звонит Эмиль:

– Прости, я опять люто туплю, ну просто п@здец! Не могу тебе тачку заказать. На карте – ноль! Реально пусто!

Я просто зависаю на секунду, не веря своим ушам. Это что, розыгрыш?

– Ты шутишь?

– Ну, бл@! – восклицает с досадой. – Сам в ауте! Могу через час тебя забрать. Посиди пока у своей Машки. Или возьми такси, я вечером тебе бабки отдам.

– Ладно, – шиплю я. – Разберусь сама как-нибудь!

Отключаю вызов. Мои нервы сейчас просто в хлам. Живот сводит, ноги гудят от ожидания, а он мне сообщает, что на нуле. Всё, что грело душу, в момент остывает. Сначала кинул мне спасательный круг, а потом выдернул его. Капец просто! В моих глазах из состоятельного парня он превращается в очередного балабола. Хорошо, что у меня на карте пока ещё есть деньги. Открываю приложение и вызываю такси.

Глава 50

Дома чувствую аромат салатов и жареного мяса. Также слышу переливчатый смех Лики и голос старшей сестры. Прохожу в гостиную. Там все в сборе. Племяшка собирает Лего. Майя на руках у мамы, а Лика, Юля и Игорь наворачивают обед.

Атмосфера семейная. Значит, знакомство мамы с Ликой прошло успешно. И зря девушка брата так мандражировала от предстоящей встречи. Я же её предупреждала, что наша мама совсем не монстр.

– Валери-Бэрри! –Игорь машет вилкой. – Посадка здесь.

Присоединяюсь к их компании.

– Как там Маша? – спрашивает мама.

– Стрессанула, естественно! Но сейчас всё хорошо. И Давид у неё чуть ли не в два раза больше Майи! – делюсь свежими впечатлениями.

– Майя – девочка. Ей положено быть миниатюрной! – мама целует малышку. – Тебя Эмиль привез обратно?

– Ага, щас! – закатываю глаза, развеивая её надежды. – У него денег на карте не оказалось… Пришлось самой платить за такси!

– Что за трэш? – окает языком Юля. – Он, помнится, строил из себя супер-обеспеченного золотого мальчика.

– Вот-вот, – поддакивает Лика. – Даже интересно.

– Ну, всякое случается, когда в обороте большие деньги, – мама в нейтралитете. – Может не зашли на счёт…

– Я сразу говорил, что ему стрёмно доверять! – напоминает Игорь.

– Ну, хорошо, – все замолкают, когда мама берёт слово. – Раз уж мы сейчас тут все вместе, давайте подумаем, что может быть надо богатому парню от нашей Леры? Какой смысл ему помогать ей? Он реально влюбился или всё же существуют корыстные мотивы? Какие?

– Например, – первым высказывается Игорь, – допустим, у него есть какие-либо траблы, которые он сможет решить, если у него будет семья с маленьким ребёнком. Ну, типа, послабления или освобождение от налогов. Или штрафы могут снять. На крайняк, в тюрягу не посадят…

– Ну ты загнул! – тяну я, не желая думать в таких масштабах.

– Это я просто накинул, как варик. Вместо любви, – иронизирует брат. – Желательно пробить его по этим каналам.

– Сейчас всё под жёстким грифом секретности, к сожалению, – говорит мама. – Это личная жизнь граждан, которая находится под охраной государства. Все наши каналы – это соцсети, слухи и собственные домыслы. Мы, как в калейдоскопе, прокручиваем осколки информации, и она складываются каждый раз в новые узоры. А объективных ответов, как не было, так и нет.

– А про фирму что? – вскидываю взгляд на маму.

– Моя знакомая на больничном. А все пароли у неё в рабочем компе в офисе. Как выйдет на работу, сразу посмотрит, – отчитывается мать.

– А я, когда разговаривала с ним, об угонах и о доме, то заметила одну особенность, – вдумчиво рассуждает Юля. – Он, когда ведёт диалог, смотрит прямо в глаза. Не отводит взгляда ни на секунду. Будто гипнотизирует. Ну прям скважину в тебе бурит и вместе с тем прикидывает, сколько ещё лжи можно залить в уши собеседника. Типа, измеряет, как в пробирке, достаточно или добавить до краёв. Чтобы клиент повёлся, и переборщить нельзя, и недолить тоже плохо. Должно быть точно, как в аптеке. Так что, Лера, ты не торопись. Хорошо бы его ещё подержать на расстоянии с полгодика…

– Да, лёгко! – отмахиваюсь я, потому что такая отсрочка меня устраивает более чем.

– А мне вообще кажется, что тот дом не его, – добавляет сомнений Лика.

Итак, моё окружение разделилось на два лагеря. В одном – подружки, которые обеими руками за Эмиля. Им главное, чтоб лаве текло, а в остальном – стерпиться-слюбиться. В другом – родня, включая Лику. Эти хоть и желают для меня безбедной жизни, но, и тупо выдать меня замуж за мутного типа, они не готовы. Сама я пока балансирую на грани. Мне бы гармонии – и деньги нужны дозарезу, и любви обоюдной хочется.

Зато Эмиль, кажется, вообще не парится. После того, как моя мама включила ему зелёный свет в нашу квартиру, для него стало абсолютной нормой приезжать ко мне после работы. И всё идёт к тому, что он в этом видит наше неминуемое сближение.

И с Маей он обращается, как с родной. Мне нравится смотреть, как он укладывает кроху к себе на грудь и прикрывает широкой ладонью её спинку. Она засыпает, и он поглаживает ею по головке. Они могут так по часу лежать на моей кровати. У них свой уютный мирок. Я даже делаю несколько фотографий и видео, чтобы запечатлеть эти трогательные моменты.

Маюня подаёт первые сигналы, что приближается время кормления. В ответ на её кряхтение в моей груди начинается своеобразное покалывание.

– Нам пора кушать! – объявляю я Эмилю.

– Кушайте, – соглашается он и улыбается с обожанием.

Забираю дочурку с его груди. Эмиль поднимается и тут же присаживается рядом. Он с умилением смотрит на Майю. Она губки сложила, ротиком двигает – ищет еду. У младенцев это всегда смешно: хотят есть, но ещё не понимают, что надо повернуть голову в нужную сторону.

– Она такая классная, – шёпотом произносит Эмиль и нежно проводит указательным пальцем по детской щеке.

Ребенок мгновенно реагирует и, шире открывая рот, пытается ухватить мужской палец. Но Эмиль не даёт ей это сделать.

– Не дразни ребёнка! – я немного отворачиваюсь в сторону. – Она и без того голодная. Сейчас раскричится.

Малютка словно слышит мои слова и начинает недовольно плакать, обиженная тем, что её обманули с едой.

Раздеваю её, меняю подгузник, несу в ванную – Эмиль хвостиком за мной. После умывания она совсем недовольна – ей холодно, она требует тепла и молока. Я начинаю готовиться к кормлению.

Кормление – процесс интимный. Присутствие третьего допускается, но этот третий должен быть… ну, близким. А вот разрешить Эмилю просто пялиться я пока не могу.

– Отвернись! – тихо, но настойчиво велю я, доставая грудь.

– Что, я сисек не видел, что ли? – не желая отводить взгляд с ноткой обиды произносит Эмиль.

– Моих не видел! – отвечаю с укоризной и добавляю: – И вообще, сейчас это не сиськи, а источник питания!

Эмиль ухмыляется и неохотно пересаживается на диван. Майя хватает грудь – и первые секунды, как всегда, адские. Малышка – маленькая, но дёсна стальные. Боль делает из меня каменную статую. Слёзы выступают сами. Вырывается сдавленный стон.

– Что с тобой? – парень поворачивается за звук.

– Больно-о-о-о! – тихонько вою я, запрокидывая голову вверх.

– Серьёзно? – не верит он.

Мимикой и свободной рукой транслирую парню все свои эмоции с просьбой заткнуться.

– Окей, – выставляет ладони вперёд. – Можно я пока фотки с твоего айфона к себе перекину?

Я согласно киваю. Пусть занимается чем угодно, лишь бы отстал от на нас время кормления.

Маюня насытилась и снова уснула. Я запахиваю на себе одежду и укладываю дочку в её кокон в кроватке. Эмиль опять рядом. Включаю мишку с белым шумом.

Светодиодная лента, приклеенная по периметру потолка, освещает наши лица. Парень обнимает меня за плечо и прижимает к себе. Мы стоим несколько секунд в тишине. Я смотрю на дочь, и чувствую, что Эмиль хочет что-то сказать. Он поглядывает то на меня, то на малышку.

– Ты красивая, – шепчет мне в волосы. – Только не запускаяй себя! Если нужны деньги на ногти, ресницы, брови, то я дам, сколько надо.

– Спасибо, но у меня свои есть, – вежливо отказываюсь, чтобы не показаться алчной.

– Ну, окей! – хитро прищуривается. – Подожду, пока твои закончатся.

– Долго ждать придётся, – парирую я.

– Поверь, я дождусь, – уверяет меня он. – И знаешь, даже если наши берега не сойдутся, и мы не будем вместе, я всё равно буду тебе помогать.

– Зачем ты обещаешь то, чего не выполнишь? Зачем тебе это?

– Ты плохо меня знаешь, – его голос слишком уверенный.

– Это точно, – отвечаю двусмысленно, но, кажется, Эмиль не обращает на это внимание.

Я отстраняюсь от него и усаживаюсь на диван, поджимая под себя одну ногу. Парень садится рядом и снова обнимает. Кладу голову на его плечо.

Меня гнетёт неопределённость, которая витает в воздухе. Я устала качаться на волнах эмоций, которые меняются слишком часто. И я не знаю, как прекратить эту бесконечную качку. Она порой выворачивает меня на изнанку. Хочу стабильности, а не чего-то зыбкого под ногами. Эмиль, Эмиль! Кто же ты?

– Лер, – ощущаю его дыхание совсем близко, – роди мне сына…

Я замираю от его просьбы, потому что в данный момент она абсурдна. И вообще, я пока даже и близко не задумывалась о подобном. Однако, его слова цепляют меня. Глубоко. Эмиль, горячий, живой, крепкий рядом. Он соскальзывает с дивана и присаживается у моих ног. Его руки на моих коленях такие уверенные, будто он знает, что делает. А вот я – нет.

Эти слова падают на меня тяжёлым, но тёплым грузом, от которого внутри сразу всё путается. В голове – как будто много дверей открываются одновременно, и я не успеваю даже в одну заглянуть.

Как он это сказал… без пафоса, без выпендрёжа, тихо, почти шёпотом. Будто это не просьба, а мечта, которую он боится озвучить громче.

Несмотря на здравый смысл, внутри что-то откликается. Маленькая, глупая, но такая сильная мысль: а что, если?.. Ещё одного. Его.

Мне хочется тряхнуть головой, чтобы сбросить этот морок. Сглатываю, приходя в себя.

– Прикалываешься? Прямо сейчас? – впяливаю в него взгляд.

– Можно и прямо сейчас… начать, – слышу прежнего Эмиля с его шутливой интонацией.

– Ты дурак? – опускаю вторую ногу на пол и поднимаюсь во весь рост.

Парень снова садится на диван. А я стою напротив, опершись попой на комод.

– А чё тут такого? – смотрит пристально.

– Ничего, – шиплю недовольно. – У тебя все мысли в одну сторону.

– В нормальную сторону, между прочим, – выгибает свои чёрные брови. – Во-первых, это нормас, что люди рожают детей. А, во-вторых, я мужчина, который готов создать семью. И моё предложение вполне серьёзное. Естественно, не прямо сию минуту. Это был прикол про «сейчас». Но… – он делает паузу. – Когда переедешь ко мне и… Через годика два, например…

– Эмиль, – вздыхаю. – Я пока даже не представляю, что буду делать одна с ребёнком в твоём доме. Здесь у меня всё рядом – магазины, аптеки… Машка вот родила. С ней гулять будем. А там? Никого. Поликлиника в конце-концов…

– Я могу тебя отвозить, куда захочешь! Или на такси будешь ездить в свою поликлинику.

– Интересно, когда ты собираешься меня возить, если тебя до самого вечера не бывает дома? А твои командировки неделями?

– Когда вы с Майей поселитесь у меня в доме, то свой график работы поменяется. Отвечаю! После пяти вечера или раньше я с вами, как настоящий отец семейства. С командировками тоже решу.

– Ну, хорошо, – я уже полностью отошла от шока. – А если родится не сын, а дочка?

– Значит, будет вас у меня трое. Буду всех своих девчонок баловать.

Задумаюсь над его предложением. Заманчиво всё это. Семья с двумя детьми. Достаток. Свой дом в престижном месте. Белый джип… Конечно, при таком раскладе я готова родить ему сына через пару лет.

– Правда? – грустно улыбаюсь. – Почему бы и нет? Только пока тут мама, я никуда не переезжаю!

– Добро! Топ-бабуля, кстати, тоже может жить у нас, когда прилетать будет.

После полуночи Эмиль уезжает от меня к себе домой, оставляя меня наедине с моими мыслями. Они жужжат, как пчёлы. Навязчиво и громко.

Когда приходит сообщение с пожеланиями спокойной ночи от Эмиля, я замечаю существенные изменения в своём айфоне. Теперь его контакт записан не «Эмиль», а «Любимый». Вот, значит, как! Это такой своеобразный способ зафиксировать свой статус. Он не стал говорить это вслух, он закрепил это в телефоне. Ну что ж! теперь буду получать смс от Любимого.

Ночью мне снится что-то про детей, как я не могу выбрать имя для сына. А он – совсем младенец, но уже сам себе придумал имя, но не может озвучить и плачет.

Естественно, это всего лишь сон, из которого меня выводит крик Майи. Кормлю грудью, чтобы уснуть ещё на чуть-чуть рядом с ней на моей кровати. И так начинается наш следующий день.

В комнату заглядывает мама, когда Майя снова требует еду.

– Доброе утро! Она давно кушала?

– Недавно. Только мне кажется, что она мало поела. Опять надо кормить.

Мама забирает внучку, чтобы переодеть и умыть. А я иду готовить смесь.

– Как дела с Эмилем? – интересуется она, занимаясь Маюней.

– Да, так себе, – усмехаюсь. – Хочет, чтобы я ему сына родила и к нему переехала.

– Прямо сейчас? – округляет глаза мама.

Я начинаю хохотать.

– Вот я точно также спросила! – давлюсь от смеха. – Ну нет, конечно. Через два-три года.

– Хм, – хмыкает мать. – Интересно, в качестве кого он предлагает тебе переехать в его дом: подруги, любовницы, уборщицы, содержанки?..

– Вообще-то он свадьбу предлагал сыграть пятого мая, – вспоминаю то расплывчатое предложение. – Типа дата прикольная.

– Но официального предложения ведь не поступало? И что ты сама об этом думаешь?

– Я не знаю, – перехожу на серьёзный тон. – Перспектива привлекательная, но…

– Сомневаешься?

Киваю часто.

– В нём или в себе?

– В нас! Мам, я ведь не люблю Эмиля! И не знаю, смогу ли полюбить! – признаюсь честно в первую очередь сама себе.

– Любовь… – качает головой мама. – Любовь – это прекрасно! Только она, как правило, испаряется, если её не подпитывать. Изречение: «С милым рай в шалаше» – оно несколько ошибочно, потому что этот рай очень быстро превращается в ад, если вы постоянно голодные и нет средств к существованию. Зато благодарность человеку, который оберегает и защищает тебя с ребёнком, вполне способна перерасти в любовь. Но это тоже не факт. Если нет «химии», то тут уж ничем не помочь.