Восточные нити

В соседнем номере Ватсон не спал вовсе. Он сидел у стола, сдвинув тяжёлую лампу с зелёным абажуром ближе, чтобы жёлтый круг света не выходил за границы бумаги, будто пытаясь удержать мрачные мысли в этом небольшом островке света. Перед ним лежал лист с шифром, полученным утром. Официальный, чёткий, без единой лишней запятой, каждый символ выверен, как выстрел. Каждое слово было отточено, как лезвие. Ведомство больше не нуждалось в подписях, в именах, в подробностях. Там, в Лондоне, достаточно было поставить букву «S», чтобы мир перевернулся.

«Второй. Обнаружен. Устранён. Информация утекла. Замена невозможна. Объект следует завершить. Условие «двое» – приостановлено. Решение на месте.»

Он перечитал это четыре раза. Сначала как офицер, анализируя каждое слово, пытаясь найти слабое место. Потом как врач, пытаясь найти скрытую болезнь в этих сухих строках, понять причину. И только на четвёртый – как отец, и это прочтение было самым мучительным, самым острым. Слово «устранён» казалось самым коротким, самым безжалостным диагнозом в истории, не оставляющим надежды на исцеление. Оно не оставляло следов на бумаге – но оставляло глубокие, мрачные тени в душе.

Он поднялся, прошёлся по комнате, его шаги были неслышны на толстом ковре, поставил чайник на горелку. Всё делал молча, плавно, почти механически. Будто шаги не должны были тревожить ни ковёр, ни воздух, ни хрупкое равновесие его мыслей.

«Значит, я теперь один. Значит, всё – на мне. И…» Он не мог закончить эту мысль. Она упиралась в другую, более острую и тревожную: в голос Лизи, в её взгляд за ужином, в то, как она смотрела на ту женщину из ресторана. С восхищением, но не слепым. С интересом – но с собственным суждением, которое пугало его.