Полная версия
Нечто меньшее
Анастасия Никитина
Нечто меньшее
Глава 1. Мелочь, а (не) приятно
«Подарок, сделанный своими руками – не для всех желанный вариант и не всегда получается хорошо. Но только не для меня и моих друзей. Особенно, когда всё само идёт в руки: и материалы есть, и идея хороша, и настроение творить в наличии – почему бы не попробовать? К тому же, вот-вот наступит долгожданный отпуск, и можно будет заниматься творчеством хоть каждый день».
Знала бы я, каким именно творчеством предстоит заниматься в этом отпуске…
В безразмерной футболке с витиеватым логотипом какой-то металл-группы, в пёстрых штанах с глупыми и вообще ни к чему не подходящими в гардеробе растительными рисунками, а также с кое-как затянутыми в подобие гульки непослушными, лезущими во все стороны космами, я придирчиво осмотрела этническую маску, сотворённую не для своего интерьера, а в дар шаману чернокожего племени из иного мира Нгомо Урмису.
«Никто и не догадается, что она сделана не из солидного дерева, а всего лишь из обрывков газет и клея».
Маленькие записки от друзей, регулярно приносимые из загадочного иного пространства моим круглобоким котом, беспорядочной кучкой бересты валялись на холодильнике. Дома я теперь была не одна даже тогда, когда этот чёрный ушастый наглец растворялся в темноте, чтобы «котоходить» по другим мирам. Вот, и сейчас я знала, что где-то – либо за этим самым холодильником, либо в холодной духовке, либо на антресоли возится обретённый при странных обстоятельствах домовой в виде вечно улыбающегося своим черепом скелета в одеяниях, что плавно колышутся без ветра. Весьма ворчливого, кстати говоря.
Однако, обычных шорохов и ворчания Михаила сейчас не было слышно.
«Опять коту компанию составляет, чтобы с другими домовыми посплетничать».
Вечер в моём небольшом поселении городского типа, которых по матушке-стране тьма тьмущая, как и само лето, неспешно близился к завершению, вталкивая в открытое окно свою тягучую свежесть. Последние лучи заката пробивались сквозь листву тополей тихого дворика со стандартными площадками, танцевали на старых обоях моего скромного однокомнатного обиталища. Угол одной из стен квартирки был художественно ободран котом – мало ему, видите ли, когтеточки. К переклейке обоев, как и к другим масштабным бытовым вещам, которые предстояло сделать, нужно было морально и материально подготовиться.
Маска продолговатой формы хитро улыбалась на столе.
Под тихую мелодию из домашних колонок я фланировала туда-сюда, в который раз собирая разваливающийся лохматый пучок на голове, и думала не столько о делах материальных, сколько об эпохе романтических восьмидесятых.
«Такой мощный пласт музыки уплывает вдаль по реке времени! Приличная часть композиций настолько гармонично составлена, что они претендуют даже на какие-то шаманские, что ли. Многослойность ритмов, рифов и семплов, разнообразие, многоголосие… Почему наши родители и их родители слушали так много однообразной ерунды и так мало красоты? Что ж, о вкусах не спорят. А ещё стоит учесть отсутствие интернета в то время и рентгеновские снимки вместо пластинок…»
Я открыла холодильник, тоскливо заглянула в него, откусила сырой шампиньон (крупный был, сам напросился!) и вспомнила про остывший кофе. Отпила из кружки и откупорила новый пробник духов – люблю заказывать их наугад, так интересней. Собственные странности уже не удивляли, наоборот, я старалась давать им волю дома и заодно учиться использовать их. Чёткое понимание важности «чудизма» появилось после опыта общения с любителями в буквальном смысле помахать шашкой с последовавшим за этим пребыванием в мире глупых князей и разумных грибов.
«Аромат пробую новый – для эксперименту и настроения. А поделку доделываю – в ответ на подаренный шаманом кулон в виде круглого выпуклого зеркальца из металла, переданный через моего кота. Тоже самодельный. Мелочи… Насколько же важны мелочи! И насколько важно уметь им радоваться!»
С этими размышлениями я выглянула в окно. Хмурясь и не веря глазам своим, уставилась на небо. Затем на маску, лежащую на столе. И снова в окно.
«Спасибо Циолковскому, Вернадскому и иже с ними умным людям за гипотезы о ноосфере, информационном поле, как ни это назови… Вон, оно что вытворяет!»
В чистом небе висело продолговатое облако с просветами, похожими на глазницы, и, так же как сделанная маска… хитро улыбалось. Запечатлеть на фото поразительное сходство изделия и облака помешало привычное радостное «мыр-р!».
Солидное и уважаемое количество кошачьих килограммов нагло выпало из темноты коридора. Заваливаясь на чёрный лоснящийся бок прямо мне под ноги, оно, как обычно, потребовало еды.
– Эх, Иксятинка, чудище моё ушастое, ты упорно стремишься к форме шара, но этого я тебе не позволю достичь. Ладно, дам корма, но только чуть-чуть!
Икс быстро заглотил предложенное и затоптался вокруг меня, поднимая хвост и бодая ушастой головой.
– Жди гостей. А мы пошли дальше, – беззвучно, но вполне деловито донеслось из-за шкафа.
– Куда это вы собрались, уважаемый Михаил? – спросила я скелетообразного домового. – И каких ждать гостей? Ко мне разве что пожилые соседки за специями зайти могут.
Тишина была мне ответом.
Оставалось надеяться на то, что по возвращению двое моих домочадцев принесут очередное кривое и весёлое письмо от счастливых Свата с Анной, шамана, дракошек и прочих безобразников из иного мира, по которым я так скучаю. Мрачный жнец, в отличие от них всех, старался, наведываться лично, когда мог – поболтать и проверить, как я тут, в своей реальности, поживаю. И, конечно же, поиздеваться, выесть весь мозг дурацкими подкатами, опробовать на мне очередные глупые шуточки и пообещать, что тоже устроит себе отпуск. Работы у жнеца смерти было много, но мы оба не унывали и относились к занятиям друг друга с пониманием.
«Что мы будем делать на отдыхе вместе? Не представляю. Но одно знаю точно – мы обязательно навестим хитроумного казака, его хлебосольную жену-оборотня, пропадающего в дремучих лесах шамана с его сердобольными неугомонными тётушками, и всё это непременно должно произойти в чудном заведении с говорящим названием. Не «нахрючиться» от пуза в Хрючевне – себя не уважать!»
Ребята, вместе с которыми мне довелось познакомиться с этим заведением, проведя самое странное в своей жизни, но самое чудесное занятие со стальными поющими шашками и попасть в мир, где я потеряла и обрела вновь всё, они разъехались кто куда, редко поддерживали связь. И это понятно, у всех своя жизнь. Кто женился, кто детей родил, кто далеко переехал…
А я по-прежнему ходила тренироваться в лес недалеко от дома, в гордом одиночестве. Местные выпивохи шарахались, завидя меня с пакетами, убирающую после тренировки чужой мусор, животные проявляли любопытство, а деревья скрывали от лишних глаз. Я спокойно реагировала на людей, которым было любопытно посмотреть и потрогать стальную подругу шашку и проорать «ойся, ты ойся!», но когда они так подходят постоянно, просто не успеваешь сосредоточиться и позаниматься.
Сегодня, после очередного самостоятельного занятия для души и тела, я доплелась до дома с чувством удовлетворения и села с телефоном за стол посмотреть новости в интернете. И всё бы ничего, но экран вдруг начал рябить, а вместо картинок почему-то включилось приложение-переводчик.
– Что ж такое… Постоянно от меня всякая техника «виснет», – я вздохнула, и, ожидая, пока прекратится безобразие, взяла самое большое и сочное яблоко из корзинки фруктов.
В это время на экране появились витиеватые восточные надписи.
«Взломали, что ли?»
– Собираюсь к тебе, – безразлично произнёс переводчик написанную не мной фразу. Отключить приложение и телефон не получалось, и стало даже интересно, что происходит.
«Нормальные люди испугались бы. А ненормальным интересно!»
Арабские надписи продолжали непрерывный путь по экрану.
– Иду за тобой! Иду за тобой! – монотонно повторял голос-робот, этим самым контрастно подчёркивая жуткость послания.
– Что нужно? – устало произнесла я вслух. И вздрогнула, получив ответ на свой вопрос.
– Есть нужно! Пить! Мы голодны, мы идём.
– Кто такие?
– …мы не живы…
Нечто, захватившее телефон, не отвечало на требования назвать имена, высыпая на экран кучу неприглядных фактов и угроз.
«Имён не назвали. Следовательно, ничего хорошего эти товарищи не несут».
– Где ты? Мы плохо видим. О! Чуем запах. Иду-у!
На всякий случай я быстро надела шаманское зеркало. Оно звякнуло, этакая мини-версия зерцала от доспеха.
К сожалению, злобный дух исполнил обещание – пришёл, и не один. Я не успела подбежать к окну, чтобы закрыть его.
Находящийся в это время в другом мире домовой вряд ли смог бы помочь в борьбе против лезущих в щели старенькой квартиры чёрных густых и вязких теней. Страшное удивление от скорости происходящего едва не вогнало меня в ступор, но я заставила себя сохранить чёткость мыслей. И схватила первое, что попалось под руку – шашку. Она стояла в ожидании протирки маслом, а сейчас бешено заплясала в руке. Тени отпрянули, но ненадолго. Надолго бы меня и не хватило. Пришлось завертеться волчком, рассекая воздух и боясь пропустить хоть одно прикосновение холодных, цепких и дрожащих мёртвых конечностей. Восьмёрки, перехваты и рассекающие удары получались автоматически, без участия мозга.
«Вот, почему на тренировках нужно тысячи раз повторять одно и тоже движение! Что ж это за напасть! Вот, бабули-соседки шуму «обрадуются!»
Со звоном и треском самая большая чёрная тень врезалась в приоткрытое окно, и, оказавшись в кухне, в стиральную машинку. Та пошатнулась, но устояла.
Эта высокая тень сбросила капюшон и спокойно посмотрела на мою бешеную, просто безумно исступлённую фланкировку.
– Железка – это ты верно придумала. Соль в следующий раз посыпь у окон, дверей, зеркал…
– В следующий раз?! Отман! Мне, вот, прямо сейчас твои советы нужны!
Тень, такая неестественная на моей маленькой светлых тонов кухоньке, хмыкнула, не спеша отстегнула от пояса сияющий серп, будто бы вовсе не было никакой суеты вокруг.
– Предупреждал меня домовой про гостей… Но разве про таких?! – рычала я, впадая в бешенство. – Сейчас до тебя доберусь, если не поможешь!
Пот тёк в глаза, но скоростную работу шашки нельзя было замедлить ни на миг.
– Ты это жнецу смерти сказала? – ухмылка спокойного силуэта стала, по обыкновению, хищной. – Лучше пригнись к полу, когда скажу.
– Говори уже!!!
– Ладно. Пригнись.
«Сама скромность и простота в чёрных одеяниях посетила мой дом! Ого, вот это зрелище открылось в паре метров от меня – каким неуклюжим и громоздким он показался сначала, и как сейчас ловко орудует словно улыбающимся изгибом серпа… Владельцам любого клинкового реквизита на загляденье!»
– Яська, что так смотришь на меня? – захохотал этот невыносимый человек. Человек ли?
– Хорошее у жнеца настроение, я смотрю. Цитирую раннего тебя: «Всё, что вы делаете против меня, прикалывает меня», – проговорила я, оглядывая места, где только что были жуткие чересчур плотные тени. – Но, вот, меня это как-то совсем не «прикалывает». Разбитое окно, конечно, жаль, но будем считать это мелочью жизни.
– Всё, успокойся, пожалуйста, и не шарь по полу, а то лопну от смеха, всё, я забрал несчастные души. Души убийц, что не вспомнят своих имён, даже если бы и захотели их тебе назвать. Попить бы, – буднично сказал жнец, пристёгивая серп обратно на пояс и доставая кошель с ценными старинными монетами. – Извини за окно. Починим.
Когда смогла встать на негнущихся ногах после второй, непредвиденной домашней «тренировки» и кое-как нащупать бутыль минералки, следующий вопрос жнеца чуть не ввёл меня в ступор.
– Почему у тебя эта бандура в кухне стоит?
Отман, деловито, но осторожно опираясь на стиральную машинку не первой новизны одной рукой и принимая холодный стакан другой, любопытно взирал с высоты своего роста на чудо бытовой техники и на меня. Лицо его было абсолютно спокойным и добрым, будто он сейчас не расправился с лавиной неуёмной нежити. Тёмно-каштановые, чуть вьющиеся волосы, собранные в низкий хвост, струились по плечу.
– Тебя сейчас это волнует? – я глянула на свою не первой новизны «стиралку» и поставила шашку на место. – Потому что в ванной она не помещается! Лучше ответь на нормальный вопрос. Кто были эти незваные гости и почему пришли?
– Они разве не сказали, что им нужно? – приподнял бровь ночной гость, снимая тяжёлый плащ и оставляя его стоять, именно не висеть, а стоять в коридоре. – Мёртвые, неприкаянные… Их мучает голод, изнуряющее и сводящее с ума желание побыть хоть на миг живым и что-то почувствовать, ради такого можно страшных дел натворить. Сами себя тут держат, не могут уйти, привязаны к прижизненным мелочам… Домовой же объяснял тебе когда-то, какая жуть делается с теми, кто «не уходит». Иногда, вот, прорываются к кому-нибудь. И хорошо ещё, когда к таким как ты, а не к беззащитным людям не «в теме». Но они обычно и тянутся к магическому…
– Поэтому они и явились сюда? В собственном доме расслабиться нельзя… – насупилась я, разглядывая ременную перевязь на светлой сорочке, что так здорово контрастировала с чёрными глазами и густыми тёмными бровями труженика смерти.
– Скорее всего. На свет твой зелёный, на магию идут. К тому же, ты тут творчество шаманское ваяешь, – прищурился он, и я тут же подумала об облаке и маске. – Кстати, из тебя получается неплохая приманка, чтобы я побольше за один раз их собирал.
– Приманка? Так, ты теперь на меня мертвяков беспокойных выманивать будешь? – посмотрела я вверх, на красивое бессовестное лицо.
– Такова моя работа. Не бойся, я рад защитить, и всегда буду это делать… – большая пятерня осторожно зарылась в мои волосы.
За пострадавшим окном недовольно фыркнуло, я вздрогнула и подошла высматривать, где теперь валяется оконная створка.
Под деревьями в темноте вечернего дворика, едва задеваемый светом фонарей, вырисовывался контур силуэта могучего вороного друга мрачного работника. Крупный мясистый конь как ни в чём не бывало косил красным глазом на дом, выпускал пар из ноздрей и любопытно водил ушами-локаторами. Восемь мощных копыт продавили асфальт рядом, в месте приземления этого «прекрасного» существа. Трещины и бугры было видно даже во мраке.
«Так вот оно, что с русскими дорогами на самом деле происходит…»
Рама с разбитым стеклом грустно валялась у дверей подъезда. Я вяла совок и повернулась к Отману.
– Скромные у меня жилищные условия, не ваши замки с коридорами, каминами да витыми канделябрами. Но нам с домовым и котом хватает. А шуметь – нельзя.
Отман сел на подоконник, перекинул свои длинные ноги в огромных сапогах за окно и потянулся якобы отобрать у меня инвентарь. Миг – и мы оказались в прохладе двора. Земля так быстро оказалась близко, под ногами, что я не успела зажмуриться.
«Как будто ныряешь в пруд, чтобы поближе посмотреть камешки на дне».
– Сдавил внутренности, – прохрипела я и вывернулась из-под длинной руки.
– Извини. Мышечный каркас надо бы подкачать, – нараспев ответила темнота.
– Что? Я, по-твоему, дряблая? Ах, ты, абьюзер.
– Ха. Модное словечко выучила. Ладно, можем играть в это. Тогда ты жертва с комплексами. Гляди-ка, мы просто идеальны друг для друга! – тихо засмеялся он в густеющей темноте и опьяняющей ночной свежести. – Не дряблая. М-м… плотная!
– Комплименты – не твоё. Тише! Соседи спят. Что, если кто-то увидит коня?
Я судорожно придумывала, куда можно спрятать эту любопытную тушу, обильно извергающую пар из ноздрей.
– Никто не увидит. Морок на нём мой, качественный, – проворковал тот же довольный голос совсем с другой стороны.
– Ладно, минус одна крупногабаритная проблема, – пожала плечами я. – Надеюсь, на шум разбитого окна тоже не среагируют. Да, чего я волнуюсь-то! Убивать будут, никто не вылезет из своих норок.
Смела стекла стоящим у подъезда веником и подошла к коню, который, по своему обыкновению, начал строить невообразимые морды в надежде на вкусности.
«Знает животина чудная, кому свои выкрутасы показывать».
Вынула из кармана яблоко, которое собиралась съесть до прихода незваных «гостей», и тихонько хихикнула, когда пушистые лошадиные губы щекотно взяли его с ладони.
«Адский, кощеев или инопланетный, но конь есть конь».
– Мы столько пережили, а ты так и не сказал, как зовут эту прелесть… Похоже, любить монстров мой удел.
Поджав уголок рта, я многозначительно покосилась на жнеца, пока он довольно смотрел на своё фыркающее чудовище.
– Эйрик. Столько всего мы прошли благодаря дружбе. Он много значит для меня. Не сразу, но он научился быть не просто ретивым страшилой, которого я думал, что никогда не объезжу, а соратником. Боевой товарищ. Эх… Прилично времени тратится на уход за ним.
– Он научился. А ты научил. Приручить такого – дорогого стоит.
Я погладила пушистую, почти дубовую шкуру. Монстр одобрительно фыркнул и тряхнул головой. Моя ладонь смотрелась на поверхности лоснящейся шеи как мелкий листочек, который ничего не стоит сдуть выдохом мощной ноздри.
– Знаешь, Ясь, мне порой кажется, что если бы тебя схватил дракон, то ты бы летела в его когтях и вопила: «Ух, ты! Такой зверюшки у меня ещё не было!», – задумавшись, улыбнулся невозможный мужчина.
– Почему именно дракон? Ну, люблю я чудовищ, что поделать, – я по-простецки развела руками.
– Это мне и нужно, – вместо возмущения моими намёками на него самого тихо ответил жнец.
«Его ответы часто неожиданные и не понятные. Почти всегда не то, что я думаю».
– Что именно нужно? – переспросила я.
– Всё. То, что ты говоришь, делаешь, как пахнешь…
– Начинается. Не пытайся меня в очередной раз смутить, иди к лешему со своими детсадовскими шуточками, я взрослая женщина, в конце концов. Не удастся! Уже ночь, я устала, пахну клеем, потом и маслом для шашки, парфюм оказался хлипким и быстро выветрился, к сожалению. Так что…
– Химические растворы в прозрачных пробирках тут вовсе ни при чём, – не унималась тень. – М-м, лесная свежесть.
– Отстань, – я замахнулась на темноту.
– Всё-таки, удалось! Удалось смутить. А волосы – что-то домашнее… Земля. Листва. Трава.
– Я пахну землёй? Так, всё. Верни меня в квартиру, – отступая и краснея в темноте, я возмущённо указала на своё окно.
– Как же я тебя верну, если убегаешь? – сгусток мрака, играя и жутко посмеиваясь, тут же оказывался в новом месте, но всё время поблизости.
«Несносный тип. Опасный. Не хочу даже представлять, каково с таким биться. В подавляющем большинстве случаев – ни каково. Набрался полномочий и выпендривается…»
Осторожно отпуская меня, словно кота, уже на линолеум пола в родном жилье, великий охранитель вдруг возмутился.
– Что? Не может быть! Ты пьёшь растворимый?! С ума сошла, – он так же аккуратно поставил к стене выломанную и не подлежащую восстановлению створку окна. – Извини.
– Материальные вещи – это просто вещи, – вздохнула я. – Только… подушкой окно затыкать придётся. Ночами холодно бывает.
– Не переживай, ты не замёрзнешь, ведь я же здесь…
– Не начинай, а не то… – я мстительно взялась за кружку с остатками давно остывшего растворимого кофе. – Ещё одно слово…
– Стой, ладно, беру слова обратно! – он вытянул руку, останавливая перемещение ёмкости к моему лицу. – И всё починим, обещаю.
– Так, в чём проблема растворимого? – спросила я. – Иногда он даже вкуснее, чем молотый.
– Сварю сам, не издевайся, – поморщился он. – Где у тебя турка?
«Так называемая жертва с комплексами, то есть, я, становится палачом!»
– Какая ещё турка? – с садизмом продиктовала условия я. – Нетушки, вари в ковше, как тогда, в твоём мире!
– Вот и приучай людей к хорошему… – он ухмыльнулся в своей манере, и, не переставая смотреть мне в глаза, взял протянутый ему старенький, измученный жизнью железный ковш. – Костёр, стоптанные кеды, творящееся вокруг невесть что, и сплошная неизвестность впереди. Скучаешь?
Сердце защемило от воспоминаний и хитрого взгляда жнеца, но, всё же, удалось взять себя в руки. Выуживая с полки корицу, Отман искоса посмотрел на меня.
– Скучала, – кивнула я. – До сегодняшнего вечера…
Глава 2. Шаманское горе
«День предстоял обыкновенный. Кто знал, что он окажется последним островком адекватности перед бурей безумия!?»
С такими мыслями я проснулась. Вспомнить, что снилось, не удалось, но мурашки творили на коже свой флэш-моб.
Ворча и собираясь в последний рабочий день перед отпуском, вновь нигде не обнаружила кота и домового. Равно как и жнеца смерти, под шуточки которого полночи доделывала маску и потом вырубилась в одежде. А вот с кухни в комнату перенеслась явно не сама.
Окно было заботливо и плотно прикрыто выломанной створкой с какой-то найденной фанерой вместо стекла.
«М-да».
Частенько для себя я разделяла «человеческие» дни, и такие, когда творится что-то необычное – «шаманские». Но очень скоро мне стало понятно, что обычное и необычное – суть одно и то же. Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Чудеса обычно объяснимы, но от этого они для меня не становились менее чудными. А обычные вещи запросто могут быть чудом. Просто ко многим чудесам мы привыкли… Доказанное и неизведанное для меня не разделялись, а дополняли и подкрепляли друг друга: наука не отменяла шаманский «чудизм», медицина не отменяла полезных растений, физкультура не отменяла танец души.
Этот день, действительно, был самым обыкновенным. Серый, дождливый, он был пережит с нетерпением добраться до дома, высушиться и, наконец, завернуться в тёплый плед. Рабочий коллектив мой, зная о моих пожелал мне отдохнуть, нигде не заплутать и не убиться шашкой.
Сквозь стену воды, шмыгая носом и держа полный пакет с ярким логотипом «1,5» из любимого местным населением магазина «Полторашечка», мокрой мышью я плелась домой. Вот и они, старые-добрые пятиэтажки среди частного сектора, рядом с любимым, исхоженным вдоль и поперёк лесом. Тихие дворики с лавочками и сиренью, подъезды со старыми почтовыми ящиками и комнатными растениями на подоконниках…
Чёрный рюкзак, лежащий в полутьме коридора на тумбочке, протянул ко мне лапки с когтями на коротких растопыренных пальцах с чёрными подушечками, открыл круглые глаза и зевнул розовой пастью.
– И где тебя носило, котяра? – прыгая на одной ноге, я пыталась стянуть со второй напрочь мокрый кроссовок.
Вошла в кухню, оставляя следы мокрыми пятками носков и не сразу сообразила, что именно изменилось в моём скромном интерьере.
– Разговариваешь с котом. И как, отвечает? – раздалось этнически бархатистое с кухонного дивана.
– Мр-ряу! – раздалось возмущённое из коридора.
– Как видишь, отвечает, – прогудела я, не веря своим глазам. – Нгомо Урмис?
Шаман чернокожего племени из иного мира как ни в чём ни бывало сидел в потрёпанной пёстрой рубахе и потёртых и запылённых обычных портках, повязанных верёвкой, за моим кухонным столом и разглядывал листочки, навек замершие в эпоксидной столешнице, задумчиво потирал широкий нос и хлюпал моим недопитым утренним чаем из кружки.
«Так вот, про каких «гостей» предупреждал домовой. Нгомо Урмис и его бессменная шапка-ушанка!»
– Кто это у тебя тут буянил? – он недовольно кивнул на фанеру в окне, не переставая жевать печенье из корзинки на столе.
– Сказать, или сам догадаешься, кто? – вздохнула я, намыливая руки и тем самым пытаясь совладать с удивлением и любопытством. Одно дело записками через кота обмениваться, другое – явиться лично!
«Значит, дело важное. Понятно, где вчера кота с домовым носило… Там же, где можно было встретить колдуна».
– Развлекаетесь тут со смертельником, значит, пока я в лесах обитаю, – шаман, вспоминая жнеца, поморщился и перевёл строгий взгляд с окна на меня. Бессменная ушанка с растрёпанными перьями взмахнула «крыльями» – ушами. Урмис снял её и с почтением водрузил на стол.
– Почему чай не солёный?
Я проводила удивлённым взглядом кусок масла, который он отрезал своим ножом, деловито и быстро бросил в кружку.
«Раскомандовался. Я, видите ли, ношусь туда-сюда, а он пьёт мой чай, и ещё недоволен. Но сейчас не до возмущений – не терпится узнать, отчего он оказался аж здесь, в другой реальности!»
– Понравился подарок? – кивнул он на мою безразмерную футболку, под которой висело никому не видное зеркальце, и хохотнул. – Чую, помог вчера продержаться против мелкой нежити. То ли ещё будет!
– Благодарю. И не только подарок помог… Как тебе моё творение? – я вспомнила о жнеце и своей необычной интерьерной поделке.
Шаман одобрительно кивнул.
– Дай-ка, предположу. Ты пришёл не потому, что наглый, и не потому, что чая у тебя нет, – рассуждая, я поставила полный чайник кипятиться и разогрела нормальную еду. Она, естественно, тут же исчезла в ненасытной утробе колдовского организма.
