Луковая ведьма

– Но я уже взрослый, пап! Я не верю в ведьм и призраков и очень тревожусь за маму. Я хочу доказать ей, что Луковая ведьма – это выдумки, и не стоит ее бояться.

– Да тут и рассказывать-то особенно нечего, ты ведь наверняка уже все знаешь. – Отец потер виски и покосился на альбом в руках сына. – Там на первой странице есть заметка. Разве ты ее не читал?

– Пятна клея уничтожили бо́льшую часть текста.

– Ну что ж, так и быть, слушай… – После недолгой паузы отец неохотно заговорил: – Это случилось в пионерлагере «Лучики». Мы с твоей мамой оказались в одном отряде, хотя и учились в разных школах. Там и познакомились.

Глава 2. Ведьма за окном

10 августа 1987 года

Девчонка, хитроглазая и остроносая, как лисичка, начала раздражать Кольку еще в автобусе. Ее было видно и слышно больше, чем всех остальных вместе взятых, а их насчитывалось двадцать семь человек. Вожатая и водитель не в счет: первый всю дорогу ехал молча, а вторая лишь изредка подавала голос, прикрикивая на самых злостных нарушителей порядка. Поэтому-то Колька и узнал, что девчонку зовут Лизой, хотя она занимала место в другом конце салона, у заднего выхода. Ее болтовня и громкий смех помешали водителю, он что-то буркнул сидевшей рядом с ним пионервожатой, и та прокричала через весь салон:

– Лиза, Лизаве-ета, все слышат твои секреты!

Девчонка с лисьими глазами испуганно притихла и прикрыла рот ладонью, но через пару минут защебетала громче прежнего и заливисто рассмеялась.

– Лиза! – снова прикрикнула на нее пионервожатая, уже строже.

– Извините, Алена Анисимовна, случайно вышло… – пролепетала та, краснея, как солнце, клонящееся к закату.

– Лиза – глаза как у киргиза! – гаркнул кто-то из мальчишек, и автобус сотрясся от дружного мальчишечьего хохота.

– Что за детсадовский юмор! – огрызнулась Лиза и возмущенно вытаращилась на них. Глаза у нее оказались неожиданно большими и яркими. Мальчишки сразу притихли, а на лицах у них отразилось нескрываемое восхищение. Колька тоже смотрел на Лизу, удивленный метаморфозой с ее глазами. Возможно, они показались ему узкими и хитрыми от того, что она все время смеялась.

– За просмотр деньги платят! – заносчиво воскликнула Лиза, задирая свой изящный «лисий» носик и отворачиваясь к окну, за которым мелькали ромашковые луга и березовые рощи. Спустя пару секунд она покосилась на Кольку и провозгласила во всеуслышание:

– Эй ты, в синей кепочке! Тебя это тоже касается!

Снова грянул дружный смех. Колька разозлился и покраснел до ушей, досадуя на то, что не решился ей ответить. Теперь все примут его за робкого тихоню, не способного постоять за себя.

– Смех без причины – признак дурачины! – прикрикнула на мальчишек Лиза и сама разразилась гомерическим хохотом, передразнивая их.

– Вот же вертихвостка! – донеслось до Кольки беззлобное ворчание пионервожатой, явно адресованное Лизе. Видимо, Алена Анисимовна рассудила, что на такую хохотунью никакие окрики не подействуют, и не стала ее одергивать.

Автобус подъехал к пионерлагерю, и едва водитель открыл двери, Лиза первой выскочила наружу. Ее пестрая панамка проплыла под окном, у которого сидел Колька, и он поймал себя на том, что не спешит к выходу, потому что ждет, когда Лиза появится в поле его зрения целиком, чтобы посмотреть ей вслед и увидеть, какая у нее походка. От этой мысли ему почему-то стало стыдно. Он хотел отвернуться, но не смог и провожал ее взглядом до тех пор, пока она не исчезла из виду. Ее белый сарафан в крупный черный горошек колыхался от стремительных движений – казалось, Лиза едва сдерживается, чтобы не побежать навстречу густому сосновому бору, под сенью которого белели стены корпусов пионерского лагеря, издали похожего на сказочное царство.

У огромных кованых ворот с прутьями-лучами, разбегавшимися от полукруга-солнца в центре, стояло несколько автобусов. Из распахнутых дверей, волоча за собой чемоданы и сумки, валили галдящие пионеры. Они пестрыми живыми ручейками вливались в собравшуюся у входа толпу, которую пытались организовать вожатые (последних легко было узнать по папкам, которые они держали в руках).

Узнав о том, что Лиза оказалась в одном корпусе с ним, Колька чуть не взвыл от досады: ведь из-за такой егозы никакого покоя не будет! Сразу видно, что это еще та искательница приключений, ему и поездки в автобусе вместе с ней вполне хватило!

В ворота лагеря Колька входил с тяжелым предчувствием, и оно его не обмануло, однако в тот момент он и представить себе не мог, что ему предстоит пережить ужас, который навсегда останется в его памяти, протянувшись через всю жизнь глубоким саднящим следом.

Отогнав невеселые мысли, Колька принялся глазеть по сторонам, и вскоре калейдоскоп новых впечатлений заставил его напрочь забыть о Лизе. Щурясь от яркого солнца, пробивавшегося сквозь сосны, он то и дело вертел головой, пытаясь охватить взглядом как можно больше пространства: вокруг было столько всего интересного! Ему не раз доводилось отдыхать в пионерлагерях, но в «Лучики» он приехал впервые, и здесь все было по-другому. Во-первых, лагерь находился на острове, а острова у Кольки ассоциировались с тайнами и приключениями, и это придавало «Лучикам» особую привлекательность. Во-вторых, лагерь стоял в лесу, и сосновые кроны шелестели прямо над крышами корпусов; можно было легко представить, что ты не в лагере, а в походе, отчего предвкушение приключений многократно обострялось. Воздух хотелось пить большими глотками: он был густой, как кисель, и душистый от ароматов нагретой на солнце смолы и хвои, к которым примешивался запах речной прохлады. В глазах у Кольки быстро зарябило от мелькавших повсюду красных галстуков, а в ушах зазвенело от пронзительного звука горнов и гулкого стука барабанов, время от времени вклинивавшихся в звонкое многоголосье, создаваемое гомоном, смехом и криками вожатых. Все здесь было ярким, громким и манящим. Оглушенный и очарованный, Колька даже не обращал внимания на Лизу, когда она попадалась ему на глаза, но судьба в лице пионервожатой неумолимо свела их вместе, назначив им и еще нескольким ребятам, у которых обнаружились актерские данные, посещение театрального кружка, где планировалось поставить спектакль к окончанию сезона.

Спектакль назывался «Однажды в Лукоморье». В его сюжете было несметное количество разнообразной нечисти: лешие, русалки, кикиморы, водяные и еще какие-то диковинные фольклорные персонажи, названия которых Колька никак не мог запомнить. Репетиции проходили в небольшой комнате, заваленной коробками и мешками с театральным реквизитом. Часто Кольке приходилось стоять так близко к Лизе, что, когда она читала свой текст, ее дыхание щекотало его щеку. Из-за этого он запинался и не мог внятно произнести простейшие фразы, а Лиза то шипела, подсказывая ему забытые реплики, то, теряя терпение, начинала распекать его:

– Ну что ты едва языком ворочаешь, Коль?! На тебе лица нет, как будто ты до смерти перепуган! Какой из тебя Леший?!

– А я слышал, что Леший добрый, он просто лес охраняет, – оправдывался Колька, потея и чувствуя, как рубашка липнет к спине.

– Ну и что? Добро должно быть с кулаками! – парировала Лиза, закатывая глаза. – Как, по-твоему, Леший охраняет лес, если его никто не боится? Он – повелитель чащобы, воплощение дикой природы, созданное из древних пней, мхов и лишайников, и должен быть страшнее дикого зверя, понимаешь?! А ты сейчас – это он! Давай, соберись уже!

– Если на то пошло, ты тоже не очень-то похожа на русалку! – огрызнулся Колька в какой-то момент, не выдержав яростной критики Лизы. – Где ты видела, чтобы русалки так орали?! В сказках они обычно тихие и робкие, и очаровывают добрых молодцев красивым пением.

– Они, наверное, просто не встречали таких тормозных добрых молодцев, как ты! – съязвила Лиза, возмущенно потряхивая локонами «русалочьего» парика, напоминавшего серебристый водопад, струившийся по ее спине до самого пола. Несмотря на злость, которую Колька испытывал к Лизе, он не мог не признать, что «русалочий» парик был ей очень к лицу.

В этот момент дверь распахнулась, и между ними стремительно прошагала Алена Анисимовна, направляясь к коробкам с реквизитом. Копаясь там, она бросила им через плечо:

– Ну что, как успехи, юные дарования?

– У нас все по плану, репетируем! – голосом прилежной ученицы ответила Лиза, часто хлопая ресницами.

– Правда? – недоверчиво усмехнулась вожатая, вываливая на пол пестрое содержимое коробок. – А мне показалось, что кто-то тут у вас мечет громы и молнии. На весь корпус было слышно!

– Да просто я помогаю Николаю войти в роль, он играет Лешего. – Лиза и бровью не повела, словно не догадывалась, что вожатая сделала ей замечание.

– И это действительно неоценимая помощь! Если я доживу до премьеры спектакля, то нас ждет триумф! – ядовитым тоном отозвался Колька, но вожатая, казалось, не заметила его иронии. Судя по всему, ее что-то беспокоило.

– Вы, случайно, не видели маску Кикиморы? – спросила она, поворачивая к ним раскрасневшееся лицо и вытирая тыльной стороной ладони струящиеся по щекам ручейки пота.

– Да тут полно всяких масок! – Лиза растерянно пожала плечами. – А какая она?

– Ну такая жуткая резиновая морда с висячим носом. На носу – большая черная бородавка, кривые зубы наружу торчат, волосы из джутовых ниток и мочала. Не видели? В прошлом сезоне я своими руками ее в эту вот коробку положила вместе с костюмом, даже подписала, что это кикимора. Но теперь здесь совсем не то! Сюда засунули костюм медведя. Куда делась «кикимора», ума не приложу! Кто-то тут похозяйничал и все перепутал!

– Но это не мы, – произнесла Лиза, провожая взглядом разлетавшиеся вокруг вожатой вещи – парики, маски, сценические костюмы и различные предметы, определить предназначение которых с первого взгляда было трудно.

– Да верю, верю, что не вы! Ну, может, позже маска сама найдется. Попробуем решить проблему с помощью грима, хотя вряд ли это поможет создать по-настоящему эффектный образ. Даже не знаю, как будем выкручиваться… – Выпрямляясь, Алена Анисимовна разочарованно выдохнула и стряхнула с себя пару прицепившихся к одежде цветных ниток. – Что ж, пойду, пожалуй, не буду вам мешать!

Запихав вещи обратно в коробки, она удалилась, оставив Колю и Лизу наедине, и лукоморские баталии вскипели между ними с новой силой. В результате Колькино самолюбие было уязвлено до такой степени, что он твердо решил больше не посещать театральный кружок. И хотя он понимал, что его отказ наверняка вызовет гнев Алены Анисимовны, это казалось ему гораздо меньшим злом.

А ночью Кольку разбудил истошный крик, доносившийся с той стороны, где находились комнаты девочек. Все мальчишки соскочили со своих кроватей и высыпали в коридор. Колька последовал за ними, но не успел выйти из комнаты: появилась Алена Анисимовна с сердитым заспанным лицом и загнала всех обратно.

– Ничего не случилось, просто кому-то из девочек приснился дурной сон, с кем не бывает! – сообщила она, отвечая на посыпавшиеся со всех сторон вопросы. Только вот при этом у нее был слишком уж встревоженный вид, Колька видел по ее глазам, что она что-то скрывает.

Наутро выяснилось, что ночной переполох устроила Лиза. Увидев ее в столовой, Колька поразился тому, насколько потухшей и бесцветной она выглядела, словно приснившийся ей кошмар все еще стоял у нее перед глазами. Она нехотя ковыряла вилкой свой омлет, методично раздирая его на мелкие кусочки, и Колька не заметил, чтобы она хоть раз поднесла вилку к губам. После завтрака он нагнал Лизу по пути к корпусу и начал болтать обо всем подряд, надеясь разговорить ее. Она перебила его и, взглянув на него покрасневшими от бессонной ночи глазами, произнесла трагическим голосом:

– Я видела ведьму! Она заглядывала в окно над моей кроватью и смеялась. Ее смех напоминал воронье карканье.

– Почему ты решила, что это ведьма? – поинтересовался Колька. Он бы подумал, что Лиза его разыгрывает, если бы не ее серьезный и встревоженный вид.

– У нее было ужасное нечеловеческое лицо, – ответила Лиза, поразмыслив немного. – У людей не бывает таких лиц.

– Ты уверена, что тебе не приснилось? Алена Анисимовна сказала, что ты видела плохой сон.

– А что еще она могла сказать?! Что по лагерю с начала лета бродит жуткая старуха, которую никак не могут поймать?!

– Как это – «с начала лета»? – Колька удивленно вскинул брови.

– А так! По всему лагерю идет слух о том, что ведьму видели и в предыдущих сменах. Говорят, что там, где она появлялась, находили рассыпанный лук.

– Лук? – недоверчиво фыркнул Колька. – При чем здесь лук?

– При том, что это Луковая ведьма. Какие-то малолетние дурочки из первой смены вызвали ее, а обратно не отправили, и теперь она бродит здесь по ночам и заглядывает в окна.

– В каком смысле «вызвали»? – Насмешливо хмыкнув, Колька поскреб затылок и добавил шутливым тоном: – С докладом о проделанной работе, что ли?

– Ты с Луны упал, да?! – Лиза возмущенно сверкнула глазами. – Ну вызвали, как Пиковую даму вызывают или, там, духа какого-нибудь! В лагерях девчонки вечно кого-нибудь вызывают, традиция такая.

– А зачем?

– Ну ты странный, правда! Как «зачем»?! Чтобы будущее узнать или попросить духа желание исполнить. Да и просто из интереса.

– А бывали случаи, что тот, кого вызывали, приходил и все исполнял?

– Нет, конечно! Это же понарошку. То есть… – Замявшись на мгновение, Лиза опасливо огляделась и продолжила: – Вообще-то я никогда в такое не верила, а теперь… Теперь я очень боюсь!

Мимо них, яростно стуча каблуками по асфальту, как солдат на плацу, прошагала какая-то женщина с бульдожьим выражением лица. За ней семенил перепуганный мальчишка лет восьми, которого она тянула за руку. Лиза проводила их любопытным взглядом и усмехнулась.

– Попался, голубчик!

– Он что-то натворил? – поинтересовался Колька, мгновенно проникаясь к мальчишке сочувствием.

– Да что он только не творил сегодня за завтраком! – презрительно фыркнула Лиза. – Кидался омлетом, опрокидывал стулья и корчил рожи всем, кто делал ему замечание. Сейчас Добрая Федора его пропесочит!

– А кто она?

– Повариха из столовой. «Добрая» – это в кавычках, чтоб ты знал, а на самом деле она очень злая. Все ее боятся!

– Что, и отлупить может? – Колька поежился, глядя вслед удалявшемуся проказнику.

– Отлупить-то вряд ли: за такое ее, скорее всего, с работы уволят. Но я слышала, что провинившихся детей она запирает в овощехранилище и не выпускает до тех пор, пока они не перечистят гору овощей. Хитрый способ переложить свою работу на других, прикрываясь воспитательными целями!

– Что ж, хулиганам такое только на пользу! – заметил Колька и мысленно порадовался, что трепка пареньку не грозит.

– Может, и так, но мне бы не хотелось испытать на себе «воспитательные меры» Доброй Федоры, уж очень у нее взгляд злобный, как у бешеной собаки! К такой и подойти-то страшно, а если бы она меня за руку схватила и потащила в овощехранилище, я бы, наверное, умерла от страха еще по дороге.

– А я думал, ты смелая! В автобусе, вон, мигом всех нахалов на место поставила! – не без ехидства заметил Колька.

– Я тоже думала, что я смелая, пока не встретилась с ведьмой и с Доброй Федорой. – Лиза улыбнулась и вновь напомнила Кольке хитрую лисичку, как в момент их первой встречи. – Но ведьма и правда выглядела очень жутко. Любой бы на моем месте испугался.

Лиза вдруг прищурилась и, прикрывая ладонью глаза от солнца, шагнула с тропинки в траву. Нагнувшись, она подняла с земли что-то круглое, но тотчас выронила с таким видом, словно схватила ядовитую змею.

Оказалось, что это обычная луковица. Колька отыскал ее в траве и поддел ногой, отшвыривая подальше.

– Там, где прошла Луковая ведьма, остается рассыпанный лук, – пробормотала Лиза, побледневшая до фарфоровой белизны.

– Хорошо, что не жабы или пауки! – иронично ответил Колька и добавил более серьезным тоном: – Выбрось ты эту ерунду из головы! Не бывает ни Луковых ведьм, ни Пиковых дам, все это выдумки!

Глава 3. Зловещий лик

15 августа 1987 года

Наступивший день сулил Кольке небывалое приключение: рано утром Алена Анисимовна намекнула, что сегодня после обеда их отряд должен отправиться на речную прогулку вдоль берегов острова. Кольку потряхивало от нетерпения, он буквально считал минуты в ожидании этого события. На лодке по реке он еще ни разу не катался – на настоящей лодке, а не на пластмассовом катамаране в парке, на котором они с мамой кружили по искусственному озеру размером со средний бассейн. Правда, речную прогулку еще должен был одобрить директор – так сказала Алена Анисимовна, но она заверила всех, что это чистая формальность; гораздо сложнее было договориться с мотористом, который не соглашался отправляться в плавание, ссылаясь на перебои в работе лодочного двигателя, и уступил лишь с условием, что во время прогулки они не будут отходить далеко от берега.

Однако прогулка чуть не сорвалась: оказалось, что директор отлучился в город по каким-то срочным делам. Когда Алена Анисимовна сообщила ребятам, что речную прогулку придется перенести на другой день, лица у всех вытянулись, а несколько мальчишек налетели на нее с просьбами обойтись без разрешения директора. Вначале Алена Анисимовна ничего и слышать об этом не хотела, сердито отмахивалась и даже негодовала, но потом сжалилась, назвала их назойливыми воробушками и велела всем собраться через час у входа в корпус.

– Не забудьте надеть головные уборы, чтобы солнечный удар не хватил! – предупредила она, и ее голос потонул в гомоне ликующих воплей.

Колька тоже обрадовался, но смутная тревога не позволила ему присоединиться к всеобщему безудержному веселью. Без видимой причины на душе у него заскребли кошки, да еще Лиза подлила масла в огонь: когда всем отрядом они шли через лес к реке, она рассказала ему о том, что минувшей ночью Луковая ведьма снова заглядывала в ее окно.

– На этот раз я не пряталась под одеялом и хорошо ее разглядела, хотя чуть не умерла от ужаса! – прошептала ему на ухо Лиза, косясь на идущих рядом ребят – не подслушивают ли? Кольке было приятно, что она делится с ним своими страхами, которые скрывает от остальных: значит, доверяет ему и не боится, что он поднимет ее на смех.

– И какая она, эта ведьма? – спросил Колька, поежившись от неприятного холодка, скользнувшего по спине.

– Ужасная! Лицо похоже на высохшую луковицу, коричневое и сморщенное, как у тысячелетней мумии! – выдохнула Лиза, крепче сжимая его руку, которую держала в своей.

Колька почувствовал, как страх мохноногим пауком зашевелился где-то под сердцем, добавившись к скребущим на душе кошкам. Ему стоило немалых усилий сохранять невозмутимый вид: он не хотел, чтобы Лиза заметила его тревогу, иначе ей станет еще страшнее. Когда он был совсем маленьким и ему казалось, что по ночам из темных углов выбираются монстры, а рядом со шторами колышутся призраки, его мама так убедительно уверяла его, что их не существует, что он сразу успокаивался, пусть и ненадолго. Он запомнил, как спокойствие мамы передавалось ему, и сейчас пытался таким же образом повлиять на Лизу.

– Знаешь, у меня не раз бывало: увижу какой-нибудь сон, а наутро мне кажется, будто это произошло на самом деле. И только позже я понимал, что ошибся. Может, и у тебя то же самое?

– Да не-ет… – Обиженно поджав губы, Лиза отрицательно помотала головой. – Я уверена, что не спала! Ведьма царапала ногтями стекло и смеялась скрипучим смехом, от которого мороз по коже… А потом у нее в руке появилась луковица, и она сказала: «Ешь лук, дрянная девчонка, или умрешь!» Тут я не выдержала и зажмурилась, а когда открыла глаза, ее за окном уже не было.

– Никогда не слышал о том, чтобы ведьмы заставляли кого-то есть лук! Такого даже в сказках не бывает! – усмехнулся Колька. – Не представляю, зачем это нужно было твоей ведьме.

– Ясно, зачем: чтобы помучить! – воскликнула Лиза таким тоном, каким говорят с людьми, не понимающими элементарных вещей. – Ты когда-нибудь ел сырой лук? Я даже чистить его не могу – сразу слезы ручьем…

– Как-то мелко для ведьмы! – насмешливо фыркнул Колька. – Подумаешь, лук! Вот если бы она потребовала съесть дохлую крысу или, скажем, жабу – другое дело…

– А ты сперва попробуй, съешь, а потом говори! Лук – это тебе не яблоки! – Лиза уставилась себе под ноги и буркнула: – Может, ты думаешь, что я ненормальная?

– Нет, конечно! – Колька легонько ткнул ее локтем в бок. – Давай я подежурю сегодня ночью под твоим окном? Пусть только эта ведьма попробует к тебе сунуться! Я скручу ее в бараний рог и заставлю съесть весь лук, который она принесет с собой!

Лиза рассмеялась – тихо и неуверенно, но это было уже что-то. Колька был доволен тем, что ему удалось ее немного развеселить.

Вскоре лес расступился, и они вышли на берег реки, залитый полуденным солнцем. Река серебристой змейкой вилась меж зеленых берегов, маня в неведомые дали. При виде лодки, пришвартованной у пирса, Кольку охватил такой безудержный восторг, словно перед ним был настоящий корабль, галеон из книг о морских приключениях, груженный сокровищами.

Моторист поджидал их, сидя на рассохшемся дощатом настиле, выбеленном солнечными лучами. Обернувшись на звук голосов, он отыскал взглядом Алену Анисимовну и помахал ей, а затем спустился с пирса в лодку и помог перебраться туда всем остальным.

– Не вставать и не пересаживаться, каждый сидит на своем месте! – с суровым видом предупредил он, прежде чем отчалить.

Мотор застрекотал, и лодка двинулась вдоль берега. Алена Анисимовна начала рассказывать, как в стародавние времена по этой реке ходили торговые суда, доставлявшие на рынок различные товары, которые впоследствии развозились по всей стране сухопутным транспортом; как на корабли и обозы нападали разбойники, но купцы, зная об этой опасности, продолжали везти сюда свой товар и постепенно основали здесь крупный торговый узел, быстро разросшийся до масштабов крупного по тем меркам города. Поначалу Колька с интересом слушал, но слова вожатой то и дело тонули в шуме лодочного двигателя, а потом кто-то из мальчишек начал травить анекдоты, девчонки принялись шушукаться о чем-то своем, и вожатая вскоре замолчала. Обозревая ивовые кущи, тянувшиеся вдоль берега пышной каймой, Колька заскучал, разочарованный тем, что речная прогулка оказалась не такой уж и увлекательной, как ему представлялось. К тому моменту, как лодка обошла половину острова, ничего интересного так и не произошло и, судя по всему, в дальнейшем тоже не предвиделось.

Переключив внимание на цветастое пятно, образованное из косынок и панамок на склонившихся друг к другу девчоночьих головах, он взглядом отыскал среди них косынку Лизы, розовую, в мелкий синий горошек, и поймал себя на том, что смотреть на Лизу ему нравится куда больше, чем на ивы и реку. Ее волосы, выбившиеся из-под вздувшейся от ветра косынки, сверкали на солнце так, что ему приходилось щуриться, и в этот момент Лиза казалась ему не обычной девчонкой, а сказочной Златовлаской, чудом проникшей в реальный мир. Пожалуй, если бы не она, ему было бы совсем скучно.

Лиза вдруг подняла голову и посмотрела на берег, а потом тревожно вскрикнула, указывая рукой в сторону ивовых зарослей:

– Кажется, там кто-то есть!

Проследив за ее взглядом, Колька заметил человеческую фигуру, скользившую среди деревьев параллельно движению лодки. Судя по силуэту (покатые плечи, длинные волосы и платье-балахон до пят), фигура принадлежала женщине. Она продиралась сквозь заросли, ломая ветки, и постепенно приближалась к лодке, медленно двигавшейся вдоль берега.

Одна из девочек вскрикнула и схватилась за щеку. В тот же миг рядом с лодкой раздался всплеск. Обернувшись, Колька увидел всплывшую на воде луковицу. В следующую секунду неподалеку плюхнулась еще одна.

– Это Луковая ведьма! – Пронзительный возглас Лизы разнесся далеко над рекой. Где-то в зарослях хрипло закаркала ворона.

Все разом соскочили со своих мест и загалдели: девчонки обеспокоенно озирались, мальчишки зубоскалили, потешаясь над ними, Алена Анисимовна призывала всех к порядку и размахивала руками, как заправский дирижер, а моторист, бросивший руль, рычал, гневно сверкая глазами:

– Вы офонарели, что ли?! А ну-ка быстро все расселись по местам! Лодку ведь перевернете, черти!

Его никто не слушал.

– Смотрите, там и правда какое-то страшилище! – закричал кто-то из мальчишек, привлекая всеобщее внимание.

– Тебе померещилось, Петя! – возразила Алена Анисимовна, и в этот момент ивовые ветви, свисавшие до самой воды рядом с лодкой, зашуршали и раздвинулись. Оттуда выглянула косматая старуха настолько отталкивающего вида, что у Кольки от ужаса перехватило дыхание: он хотел закричать, но не смог, лишь таращился на странное, пугающе безжизненное лицо, на котором глубокими дырами темнели злые глаза.