Сорные травы

Дебора сожалела о её отъезде – Молли Сайкс была единственной, кого она могла про себя назвать приятельницей. Она заставила себя задержаться на этой мысли. Всегда скрупулезные, безукоризненно честные Эдвардсы не допустили бы скандал с невыплаченным жалованьем, да ещё слова Энн о больших деньгах, точнее, об их отсутствии…

– Насколько плохи дела твоего отца, Энн? – без обиняков спросила Дебора.

– О, мисс Всезнайка, прочитавшая все книги в библиотеке, не знает происходящего? Так вот: я не сильна в финансовых вопросах, но знаю, что отец крупно прогорел около года назад, рискнув состоянием матери. Все деньги Беррингтонов теперь пропали, наш кузен Беррингтон теперь не женится на Маргарет. А значит, мистер Джилсон и впрямь может выбирать – не в мою пользу.

– Маргарет не была помолвлена с кузеном Уильямом, их брак подразумевался лишь на словах старших родственников. С точки зрения закона она так же свободна, как и ты.

– Хорошо, что я не ждала от тебя добрых слов.

– Если ты видишь счастье в больших деньгах, то мистер Джилсон, вне сомнений, завидный жених. Но никто из вас – ни ты, ни Маргарет – не знает его как человека, как мужчину, с которым придется провести жизнь под одним кровом.

– В первую очередь меня интересует кров, который этот мужчина способен предоставить, – отрезала Энн, – мы все видим счастье в больших деньгах, но не всем хватает духа в этом признаться. Вот и Маргарет, которая так религиозна, так мила и милосердна, не стала отвечать отказом на предложение зваться миссис Джилсон, стать хозяйкой Хиллторпа и проводить зиму в Лондоне.

– Не стану кривить душой: вероятно, я бы тоже не отказалась, – ответила Дебора, – но мне совершенно не из чего выбирать.

– Это верно, ты и за мистера Дарри пошла бы, не задумываясь ни на миг, на чтобы вы с ним жили.

Дебора разгневанно встала.

– Я не искала твоей дружбы или твоей откровенности, кузина Энн, потому не предлагай мне первого и избавь от последнего. Меня с мистером Дарри связывает единственный подарок, сделанный в память о моем отце, который был истолкован совершенно превратно и превращен в историю любви. Могу сказать совершенно открыто: я бы вышла за мистера Дарри или любого другого мистера, с состоянием или без, только бы наконец уехать.

– Не одной тебе не терпится уехать, кузина Донован, – высокомерно ответила Энн, покидая комнату.

Дебора успокоилась не сразу. Туманные, неясные мысли одолевали её. Возможное разорение Эдвардсов было событием, несомненно, прискорбным для них самих, но, вместе с тем, открывающим новые перспективы для самой Деборы. Возможно, теперь они не станут противиться её попыткам найти собственный источник дохода.

Девять лет, проведенные под одной крышей, никак не укрепили родственные связи семьи Эдвардс и девицы Донован. Из всей семьи лишь Кэтрин была искренне расположена к Деборе, да ещё Маргарет – она была внимательна ко всем, не делая разницы. Дядюшка и тетушка полагали, что, позволив племяннице жить в своем доме, сделали все возможное. Оба кузена, Джеймс и Генри, уделяли ей внимания не более, чем горничной своей матушки. Скрепя сердце, Дебора признавала: будь она приветливее, попытайся понравиться своим родственникам, быть может, она и заняла бы в их доме подобающее место, став частью семьи, а не обузой.

Думать далее о платьях и перчатках не хотелось, и Дебора направилась в сад, желая найти успокоение среди деревьев и трав. Библиотека, к её сожалению, оказалась прочно занята Филиппом, возможным женихом Кэтрин. Любопытно, в курсе ли Филипп, что дела Эдвардсов расстроены? И это приглашение богатой родственницы, на которое с такой готовностью отозвалась миссис Эдвардс… Оно тоже пришло более, чем ко времени – должно быть, леди Фаррел и правда «знает все».

Сад был небольшим и довольно скучным – однообразные подстриженные кустарники, ровные прямые дорожки. После того как большинство старых деревьев было вырублено, он потерял большую часть своего очарования. Сложно было рассчитывать на уединение, оставаясь на широкой тропинке среди пышных роз, и Дебора скоро направилась к короткой аллее, предоставлявшей хоть какую-то иллюзию одиночества. Думать было не о чем. Предположение Энн касательно леди Элис вполне могло оказаться верным, затевать беседу с тетушкой до поездки было неразумно. По сути дела, жизнь в качестве компаньонки знатной дамы не будет особенно отличаться от той, которую она ведёт сейчас, с той лишь разницей, что она должна будет получать оплату – однако полно, пожелает ли леди Элис ей платить? Вполне вероятно, она посчитает, что само проживание и стол – уже оплата. «Мне ещё ничего не предложили», – с раздражением подумала Дебора, – «Я даже не знаю, зачем мы на самом деле едем к ней».

– Кэтрин тебя ищет, – уравновешенный голос Маргарет раздался рядом настолько неожиданно, что Дебора вздрогнула.

– Зачем? Мы уже выбрали для неё наряд.

Маргарет держала в руках срезанные розы.

– Хочешь поставить в своей комнате? – спросила она, протягивая кузине алый цветок. Дебора покачала головой. Она не особенно любила садовые цветы, а эта красная роза вдобавок показалась ей сгустком запекшейся крови. Маргарет убрала цветок в охапку.

– Насколько плохи дела дяди, Мэг? – спросила Дебора, отрывая взгляд от цветов.

Серые глаза Маргарет не утратили своей безмятежности.

– Странно, что ты ничего не знаешь, Дебора. Дела отца и впрямь нехороши. Он надеется в дальнейшем на помощь моего жениха, мистера Джилсона.

– И потому откупается тобой, – язвительно ответила Дебора, – наш кузен Беррингтон хотя бы хорош собой.

– Ты пытаешься задеть меня и вывести из себя, но мне известны все твои уловки. Мистер Джилсон – респектабельный человек, настоящий джентльмен. Он немолод, и характер его оставляет желать лучшего, но годы, проведенные в одиночестве, ожесточают любого. Мой долг – помочь семье, насколько это возможно. – Маргарет поправила шляпку. – Я сама написала Эдварду Беррингтону. Пусть наша помолвка не была настоящей и общепризнанной, я всё же предпочитаю, чтобы он не был связан никаким словом или обещанием касательно меня.

– Ну что ж, у тебя хотя бы есть семья, ради которой можно принести себя в жертву, – произнесла Дебора, желая немного смягчить ранее сказанное. – Итак, ты станешь миссис Джилсон, а Кэтрин – миссис Трент. Что же решено насчет Энн?

– Насчет Энн? – Маргарет явно смутилась. – Думаю, сейчас не до того, но отец что-нибудь придумает. Энн достаточно взрослая, чтобы понять – мы все, а женщины особенно, подчиняемся обстоятельствам нашей жизни и правилам, которые диктует общество.

– Похоже, у мужчин всё же есть хоть какой-то выбор, чего нельзя сказать о нас.

Маргарет бросила цветы на траву.

– Знаешь, Дебора, у тебя никогда не будет врага страшнее, чем ты сама. Никто из нас не был тебе недругом, когда ты только приехала, но и другом никто не стал, и это лишь твоя заслуга. Возможно ли полюбить девицу, колючую, как чертополох?

– У роз тоже есть шипы, однако их любят, – ответила Дебора, против воли забавляясь невиданным зрелищем в лице Маргарет, утратившей самообладание, – стало быть, красота извиняет всё.

Маргарет не слушала её.

– Мистер Джилсон и впрямь подыскивал себе жену – он давно овдовел, вдобавок рассорился с сыном, и надежды на примирение у них нет. Он решил взять в жены девицу из приличной семьи. Раз уж на то пошло, изначально он сватался ко мне, но матушка сказала, что я, вероятно, скоро буду обручена с другим. Тогда мистер Джилсон решил просить руки Энн, но вскоре, – она всхлипнула, – вскоре оказалось, что из обещанных десяти тысяч фунтов отец сможет дать за ней лишь малую часть.

– Тогда достойный кавалер решил, что из двух бесприданниц лучше предпочесть ту, что хороша собой, – сказала Дебора, подбирая розы. – Не плачь Маргарет, мне совестно, что я тебя расстроила – то есть совестно в той мере, на которую я способна. Во всяком случае, каждый из вас в своем праве: мистер Джилсон вправе делать выбор, ты – отказать ему или принять предложение, Энн – обижаться на тебя или же пытаться понять. Ну, а я как всегда могу лишь молчать или язвить, и я выбираю второе, потому как молчать не умею.

Маргарет уже овладела собой.

– Не думала, что когда-нибудь ты станешь предметом моей зависти, Дебора, и не только моей. Тебя менее всех касается благополучие нашей семьи, ты просто сделаешь то, о чем давно мечтала – уедешь и начнешь жить своим умом, тогда как мне, Энн и Кэтрин придется привыкать к жизни в стесненных обстоятельствах. Потому у меня есть просьба, кузина. Первая, и, вероятно, последняя просьба за всю мою жизнь – ежели леди Элис ищет компаньонку, уступи Энн. Она несамостоятельна и не сможет позаботиться о себе.

Дебора задумчиво посмотрела вдаль. День уже начинал клониться к вечеру.

– Я пока не могу дать никакого обещания, Маргарет. Но я обещаю подумать над твоей просьбой.

К её облегчению, двоюродная сестра кивнула. Она вновь стала собой – невозмутимой красивой девушкой в аккуратном платье, с розами в руках. Деборе на миг померещилось, что розы плавятся в руках Маргарет, начиная растекаться по рукавам.

– Мы скоро расстанемся, кузина Маргарет, и навряд ли свидимся вновь, – произнесла Дебора, закрывая глаза, чтобы избавиться от наваждения. Она хотела добавить, что сожалеет о несбывшейся дружбе, но то было бы слишком очевидной ложью. Никакой дружбы меду ними не было и не могло случиться никогда, и Маргарет понимала это не хуже. – Быть может, Энн следует отправиться с тобой? Многие женщины берут с собой младших сестер в качестве наперсниц.

– Я бы взяла Кэтрин, будь она старше, – ответила Маргарет, – но не Энн. Ты права, кузина Дебора – у нас с тобой нет причин искать общества друг друга в дальнейшем.

Она энергичным шагом направилась по аллее к дому, по мере отдаления теряя очертания человека и всё больше напоминая призрак.

––

Карета медленно катилась по сельской дороге.

Дебора чинно сидела напротив тетушки Эдвардс, в своем темном облачении напоминая гувернантку юной Кэтрин, устроившейся справа. Присутствие тети Маргарет немало огорчало обеих – по правде сказать, обе кузины втайне друг от друга надеялись, что супруги Эдвардс предпочтут другой экипаж, с Маргарет и Энн в качестве попутчиц. Кэтрин не терпелось поделиться некоторыми соображениями касательно замка Уинтерволл и предполагаемых призраков, но в присутствии матери, не одобрявшей подобных суеверий, приходилось ограничиваться обозреванием бескрайних полей и серого облачного неба. Дебора была погружена в собственные мысли.

Два дня, предшествующие поездке, прошли для неё безо всяких событий, разве что внимания на неё обращали ещё меньше. Маргарет и Энн почти не разговаривали, более того, старательно избегали общества друг друга. Кэтрин успела взволнованно шепнуть, что её помолвка с Филиппом, этим скучным книгочеем, под вопросом. Мистер Трент полагает, что младшая мисс Эдвардс слишком молода, да и Филиппу спешить незачем. «А он хорошо воспитан, этот мистер Трент», – размышляла Дебора, – «хотя дядюшка, несомненно, понял истинную причину его действий».

Две горничные собрались уходить и попросили рекомендации. В дальнейшем у Кэтрин и Энн будет одна горничная на двоих. Миссис Эдвардс заговорила о продаже одного их двух экипажей, благо у неё был на примете покупатель. «Меня это не касается», – в очередной раз сказала себе Дебора, одновременно подумав, что стоит написать кузине отца в Дублин. Конечно, она стеснена в средствах, имеет семерых детей, но, по крайней мере, была довольно дружелюбна в письмах. Быть может, получится ненадолго побыть под её кровом, пока не найдется место. В нынешней ситуации Эдвардсы не откажутся оплатить дорогу до Ирландии –она обойдется явно дешевле дальнейшего содержания бедной родственницы. Дебора решила сосредоточиться на предстоящем визите. К счастью, ехать уже оставалось недолго. Путешественники несколько оживились.

– Поправь шляпку, Кэтрин,– сказала миссис Эдвардс, выглядывая в окошко, – держись Деборы и не задавай глупых вопросов.

– Хорошо, матушка, – ответила Кэтрин, опуская глаза.

Замечания для Деборы не последовало.

––

Сам замок оказался разочарованием для прибывших. Часть парка, которую они успели увидеть, казалась неухоженной. Старинное здание явно нуждалось в ремонте. Миссис Эдвардс поджала губы, неодобрительно осматривая замок. Энн выглядела разочарованной.

– Похоже, слухи о богатстве леди Элис сильно преувеличены, – вполголоса произнес мистер Эдвардс.

Однако слухи не солгали. Обстановка в доме оказалась весьма впечатляющей, хотя и не совсем уместной; вдобавок ко всему гостей донимал холод.

Леди Фаррел приняла родственников в гостиной. Дебора ошеломленно смотрела на неё: представшая перед её взором дама выглядела явно моложе своих лет и казалась весьма экстравагантной. Она была в черном, но траурным это платье назвать было нельзя даже с большой натяжкой. Шею украшало ожерелье из бриллиантов и жемчуга, на темных волосах покоилась серебряная диадема. С первых же минут явно не заладившейся беседы Дебора поняла, с некоторой досадой на себя саму, что леди Элис ей не нравится. Высокородная дама не пыталась скрыть привычную ей надменность: она небрежно поздоровалась с родственниками, не дала себе труда задать обычные для любой светской встречи вопросы, и даже не подумала принести извинения за трехлетнее молчание. Мистер Эдвардс неубедительно восхитился замком и парком. Леди Элис прищурилась.

– Если вам и впрямь нравится это строение, которое давно не заслуживает называться замком, я могу лишь сожалеть о вашем дурном вкусе, кузен Эдвардс, – раздраженно и зло сказала она, – что касается парка, то я не вижу смысла обезображивать прекрасную в своей дикости природу личными предпочтениями.

– Лучший художник, несомненно, Господь, – поспешно вмешалась любезная Маргарет, стараясь направить беседу в другое русло.

– Ваш жених, мистер Джилсон, так не считает. В Хиллторпе сады разбивал не иначе как учитель геометрии.

– Вы были в Хиллторпе, леди Фаррел? – удивилась Маргарет.

– Да, раза два или три. Не сказать, что я впечатлена мистером Джилсоном, но, коль скоро юная мисс выходит замуж за поместье, цвет глаз жениха должен беспокоить её куда меньше, чем число комнат в доме.

Маргарет едва не ахнула. Энн с трудом сдержала усмешку, что не укрылось от леди Элис.

– Будем надеяться, мисс Энн, что вам недолго придется отчаиваться или злорадствовать – не знаю, что из предложенного вы предпочтете – вероятно, какой-нибудь другой джентльмен не откажется от вас так легко, как предыдущий.

Миссис Эдвардс встала. Дебора с удивлением взглянула на неё: гнев сделал чопорную тетушку почти красивой.

– Мы приехали сюда по вашему приглашению, кузина Элис, невзирая на то, что предыдущие наши предложения поддержки и дружбы остались без ответа. Я не позволю вам оскорблять моих дочерей – они ничем не заслужили ваших упреков, как и любой из нас.

Мистер Эдвардс, тоже поднявшийся, смотрел на жену едва ли не с восхищением. На леди Фаррел, впрочем, гневная отповедь не произвела ни малейшего впечатления.

– Я не нуждаюсь в вашей дружбе – что вы, кузина Маргарет, наверняка уже уразумели. В том же, что касается поддержки… Это вам нужна моя поддержка, а не наоборот. Затем, собственно, вы и приехали. Я наслышана о том, что дела ваши хуже некуда. И потому могу предложить их поправить.

Мистер Эдвардс сел, делая знак жене. Та, мгновение помедлив, подчинилась.

– Перейдем к делу, – леди Элис встала с кушетки и принялась прохаживаться по залу. – Итак, Беррингтон- Холл был унаследован мисс Маргарет Беррингтон, в то время как её сестра Фрэнсис была вычеркнута из семьи самым решительным образом. Мисс Донован, разумеется, претендовать ни на что не может, так что решение касательно поместья принимать только вам, кузина. Я могу купить имение за хорошую цену – готова поспорить, я буду самым выгодным покупателем.

– Продать Беррингтон-Холл? – ахнула миссис Эдвардс. – Это серьезное решение. Я не могу принять его единолично.

– Отчего же? Мы говорим сейчас о собственности семьи Эдвардс. Что до ваших многочисленных кузенов, им, разумеется, придется покинуть дом. Я не нуждаюсь в их обществе.

– Мы обсудим ваше предложение, кузина, – поспешил сообщить мистер Эдвардс, – но предварительно я должен посоветоваться со своим стряпчим. И оговорить стоимость. Но позвольте узнать, зачем вам покупать это поместье?

– Затем, что Хиллторп не продается. Он мне понравился больше, разве что парк я нахожу чрезмерно скучным. В моем же нынешнем жилище мне не особенно нравится.

– Понимаю вас, – тут же согласился мистер Эдвардс, – воспоминания о муже..

– О муже? Нет. Лучшим событием нашего брака стали похороны лорда Фаррела. Наконец-то мы с ним окончательно и бесповоротно оказались на разных берегах.

Леди Элис улыбнулась и поинтересовалась, желают ли гости чаю. Кэтрин, позабыв наставления матери, дала согласие за всех.

– Второй вопрос, – невозмутимо продолжила дама, – ваша племянница. Её присутствие в вашем доме все эти годы немало обескураживает.

– Дебора – дочь моей единственной сестры, – начала было миссис Эдвардс, – у меня и в мыслях не было пренебречь девочкой, потерявшей родителей, да ещё при таких обстоятельствах. Это варварская страна.

– Варварская? – перебила леди Элис, – Индия древнее нас. Лишь в крайней степени высокомерия и невежества можно полагать эту страну варварской. Что до восстания – узурпаторы никогда не были в чести.

Дебора решила, что терять ей уже нечего.

– Я благодарна вам за приглашение, леди Фаррел, – отважно начала она, – но я хотела бы знать, отчего вы мной интересуетесь.

Леди Элис повернулась к ней. Дебора невольно съежилась под её взглядом – холодным, расчетливым, без малейшей искорки в глубине.

– Вы меня заинтриговали, мисс Донован. Я не услышала о вас ни одного хорошего слова, в лучшем случае о вас отзываются равнодушно и пренебрежительно, в худшем – весьма оскорбительно, как о злобной, высокомерной девице, доставляющей своим родичам одни лишь хлопоты и решительно неспособной на благодарность. Обычно о всех молодых леди говорят, что они милы, благонравны, хорошо образованны. Что касается вас – даже ваши кузены из Беррингтон-Холла зовут вас «мисс Чертополох».

– Мне нравится чертополох, – ответила Дебора, – весьма выносливое растение, способное себя защитить. Так что я готова принять это прозвище как комплимент.

– За неимением других комплиментов у вас и выбора-то нет, – леди Элис наконец села, – но мне нравится то, как вы принимаете своё положение.

Дебора не нашлась с ответом. Появление горничных с чайной посудой принесло ей облегчение.

– У меня будет к вам деловое предложение, мисс Донован, – сообщила леди Элис, взяв чашку, – я не думаю, что вы от него откажетесь. Принято считать, что одиночество тяготит человека, но немногим известно, что оно может приносить немало радости. И всё же наше общество беспощадно в соблюдении внешних приличий: женщина моего сословия не может обойтись без сопровождения. У вас будет жалованье. Полагаю, пятьдесят фунтов в год вас устроит?

– Вполне, – ответила Дебора, стараясь скрыть радость. Доход мисс Сайкс составлял тридцать фунтов годовых. Энн, вероятно, расстроится. Или наоборот, сочтет эту сумму недостаточной?

– Наша племянница не нуждается, – чопорно ответила миссис Эдвардс, – каковы бы не были наши обстоятельства, Деборе нет нужды зарабатывать себе на жизнь, равно как и любой из моих дочерей.

– Мисс Донован вправе решить за себя, – отрезала леди Элис, – кроме того, если говорить искренне, ни одна из ваших дочерей, за исключением мисс Маргарет, не отказалась бы составить мне компанию. Но моё предложение адресовано не им. Я жду вашего ответа, мисс Донован.

– Я согласна, – ответила Дебора.

– Хорошо. Я пришлю за вами экипаж в пятницу.

Слабые возражения Эдвардсов не возымели ни малейшего действия. Леди Фаррел довольно скоро и бесцеремонно завершила церемонию чаепития и дала понять, что желает остаться в привычном ей одиночестве.

––

Все, за исключением Деборы, полагали себя незаслуженно оскорбленными. В карете бушевала потерявшая выдержку миссис Эдвардс, ничуть не стесняясь присутствия дочери и племянницы.

– Продать Беррингтон-Холл! Да как она посмела даже подумать о подобном! Нет, я этого не допущу. Что угодно, но не дом моей семьи. И уж подавно не этой спесивой, дурно воспитанной женщине!

Мистер Эдвардс выглядел более спокойным.

– По правде сказать, дорогая Маргарет, у нас нет другого выхода. Сейчас вы взбудоражены и оттого не способны рассуждать здраво. Но кто, как не ваши кузены, поспособствовал нашему разорению? И за одного из них вы вдобавок планировали выдать дочь. Нет, я рад, что Мэгги составит хорошую партию – она благоразумна и не упустит шанс.

– Мистер Эдвардс, не смейте обвинять моих родственником в наших бедах! Если кто и виноват в случившемся, так это вы. И почему бы нам в таком случае не продать ваши земли?

– Это несложно объяснить. На мои земли, кои, признаться, невелики и не столь привлекательны, не претендует богатая покупательница. А вот за Беррингтон-Холл, уверен, она готова выложить приличную сумму. Подумайте о детях, Маргарет. Ежели вы не хотите, чтобы Энн осталась при вас до конца ваших дней, ей следует обеспечить приданое.

– А ты, Дебора,– миссис Эдвардс явно не слушала мужа, – ты вела себя непозволительно, дерзко! На твоем месте я бы сгорела со стыда!

– Оставьте, Маргарет, – раздраженно проговорил мистер Эдвардс, – нам стоит радоваться, что дражайшая Дебора наконец-то пристроена. Одной заботой меньше.

– Я бы давно могла устроиться компаньонкой или гувернанткой, если бы мне это было позволено, – вступила в беседу Дебора. – Или я бы уехала в Ирландию.

– В Ирландию? – дядюшка усмехнулся. – Милая мисс Чертополох, да они желали тебя видеть не больше нашего. Я, видишь ли, интересовался мнением твоей тетушки на сей счёт. Она дала понять, что ей и без тебя хлопот хватает. Несложно быть дружелюбным в переписке и великодушным на расстоянии.

Дебора едва не ахнула.

– Поэтому, собственно, я и не считал нужным оплачивать твоё путешествие. Душевно рад тому, что ты нашла себе покровительницу. Постарайся у неё задержаться. Я был бы счастлив, ежели б леди Фаррел взяла в свою свиту ещё и Энн, хотя держать двух склочных девиц под одной крышей небезопасно.

Миссис Эдвардс уже овладела собой.

– Вы наговорили немало резкостей, мистер Эдвардс. В первую очередь – в том, что касается Энн.

– Я оцениваю любого из наших детей рассудком, а вы – сердцем. Для матери это простительно. Маргарет разумна и сдержанна, Кэтрин, – он улыбнулся младшей дочке, забившейся в угол кареты, – хороша собой и покладиста, а вот Энн у нас счастливая обладательница заурядной внешности и дурного характера. Вы понимаете это не хуже меня. Следует решить, как быть теперь с Джеймсом и Генри.

Никто не ответил. Остаток пути каждый провел наедине со своими мыслями, что, на взгляд Деборы, было наилучшим вариантом. Сама она, по обыкновению быстро успокоившись, принялась размышлять о произошедшем.

Разумеется, леди Фаррел весьма оригинальна. Не похоже, что ей вообще нужна компаньонка, но, вероятно, даже эта независимая дама устала жить сама по себе. Обязанности вряд ли будут особо обременительными. Замок расположен довольно уединенно, так что на частый обмен визитами с кем бы то ни было рассчитывать не стоит, но Дебора не была избалована выездами, общество соседей её чаще тяготило, чем радовало. Кроме того, в её распоряжении наконец появятся собственные средства. Наиболее огорчительным моментом сегодняшнего дня оказалось сделанное мистером Эдвардсом замечание касательно отцовской родни. Что до родни со стороны матери, расставание явно принесёт взаимное облегчение обеим сторонам. Разве что Кэтрин… Кэтрин. Дебора украдкой посмотрела на младшую из своих кузин. Ей будет не хватать этой милой, непосредственной девочки, но у той очень скоро должна начаться насыщенная светская жизнь, так что некогда будет скучать.

По приезде домой Дебора сразу же направилась в свою комнату. Багаж её определенно будет невелик. Немного поразмыслив, она всё же отправилась к Энн, сама толком не зная, о чем будет с ней разговаривать. Энн нашлась внизу, в малой гостиной, в обществе Маргарет.

– Не изволь переживать, Дебора, – тут же произнесла средняя кузина, – я не настолько низко ценю себя, чтобы согласиться прислуживать этой ведьме даже за тысячу фунтов в год. Уверена, она пригласила тебя лишь с целью оскорбить мою мать.

– Ты преувеличиваешь, Энн, – спокойно возразила Маргарет, – леди Элис, очевидно, обладает сложным характером, но она достаточно богата, чтобы позволить себе подобное поведение. Должна сказать, теперь я рада, что она предпочла тебе Дебору. Твоей выдержки не хватит на то, чтобы терпеть её нрав.

– О да, я недостаточно хороша для замужества и не слишком плоха для вздорной дамочки, – резко произнесла Энн, взяв начатое и брошенное Кэтрин вышивание, – Дебора может хотя бы рассчитывать на сочувствие окружающих, как девица, оставшаяся без родителей.