Ининь и её родители

Она говорила безостановочно, предполагая разные варианты, большинство из которых сводилось к тому, что им придется быть ответственными и внимательными родителями, пусть даже их ребенком будет обычный грызун. Сергей молчал, понимая, что пройдет некоторое время и, если старик пошутил над ними, то супруге будет непросто пережить подобную насмешку. Но все же, принимая объективные факты, он упорно шагал по уже знакомой тропинке к палатке, разбитой около упавшей навзничь сосны.

Место, в котором они остановились, было крайне живописным. Справа, в десяти метрах от палатки, разливалось озеро, выходящее на пологую отмель берегом из небольших камней с гладкой и ровной поверхностью. Казалось, будто не природа, а люди выложили этот берег – настолько одинаковыми и идеально уложенными казались камни, а уровень воды, лежащий на них, едва доставал до щиколотки, и чтобы искупаться, нужно было пройти метров тридцать, где дно резко уходило вниз. С другой стороны располагался сосновый лес, удачно заслоняющий палатку от ветра, беспрестанно дующего с холмов. Деревья стояли недалеко друг от друга и, находясь на разной высоте из-за холмистого рельефа, напоминали супругам картину, что и побудило их разбить свой лагерь именно в этом месте.

Когда ноги Сергея ступили на мелкую гальку и та заскрипела под ботинками, Таня уже уснула, наговорившись вдоволь, однако собачка не спала и с интересом вглядывалась в его лицо, на котором теперь полностью отсутствовали брови. Казалось, она внимательно изучала незнакомца, чтобы запомнить его получше и потом отличать от остальных, смешно подёргивая головой в такт его шагам. Черные глазки-бусинки были блестящими и живыми. Они разглядывали его нос, руки, прическу, не желая останавливаться на чем-то одном и пристально улавливали все, даже самые незначительные черты.

Сергей находил животное очень добродушным и милым, внутри себя уже понимая, что будет любить собачку ничуть не меньше, чем свою супругу, какой бы жестокой ни была шутка Аля. Сама собачка, словно успокоившись, взялась лапками за Танин палец и попыталась накрыться ладонью девушки, потянув ее на себя. Спустя минуту ей это удалось и, почувствовав тепло женской руки, она перевернулась на спину и вновь устремила взгляд на лицо Сергея, задумчиво глядя на новоиспеченного отца снизу вверх. И он вдруг понял, шагая по гальке, смоченной разгулявшейся волной, – она ждет. Ждет истечения того времени, которое отмерил им Аль, но, не имея возможности взглянуть на часы, ей приходится лишь предполагать, сколько минут прошло с того момента, как они покинули холм.

Ветер, до этого дувший мужчине в спину, сменился на встречный и порывистый. Сергей на мгновение прикрыл глаза и вдохнул так глубоко, насколько позволяла грудная клетка. И в этот момент произошло сразу две значимых вещи. Во-первых, ветер толкнул его с утроенной силой, осыпав весь берег опавшей хвоей и прочим лесным сором, который тут же приземлился Сергею на голову. А во-вторых, раздался негромкий хлопок где-то в районе его груди, и Сергей, резко открыв глаза посмотрел вниз.

Там, где несколько мгновений назад лежала луговая собачка, мужчина увидел маленькую девочку примерно трех лет. Сергей мгновенно остановился и замер, глядя на то, во что не могли поверить его глаза. Таня проснулась от возросшего давления на живот и, не понимая, кто сейчас лежит на ней, попыталась приподнять небольшую луговую собачку. Но вместо животного ее руки обхватили небольшую детскую голову с жесткими черными волосами до плеч.

– Ой-ой-ой! – звонко воскликнула девочка и сжала руку Тани небольшими ладошками.

Танин взгляд перепрыгнул на Сергея, уже несколько минут стоящего без движений, и, уловив в его глазах подтверждение своих мыслей, она обмякла, потеряв сознание прямо на его руках. Девочка с большими темно-карими, практически черными глазами предприняла попытку спуститься на землю и, ловко свесив ноги, с легкостью приземлилась на пологие береговые камни. Сделала она это так стремительно, что Сергей, замешкавшись, даже не успел ничего сказать. Тем временем девочка оббежала вокруг него несколько раз, попутно обнимая за ноги, и, довольная, попыталась залезть обратно на руки. Сергей опустился на колено, чтобы помочь ребенку, и спокойным шагом направился к виднеющейся невдалеке палатке, не без головокружения, но все же не теряя разума.

Уложив супругу на матрас и закрыв вход в палатку москитной сеткой, новоиспеченный отец сел перед дочкой и только теперь смог ее детально рассмотреть. Помимо карих глаз и черных волос, заметно выделялось ее телосложение. Девочка была пухлой, но эта пухлость была удивительно воздушной, едва ощутимой. Ладошки, лежащие на его руке, были маленькими и одновременно невесомо-воздушными, почти не ощутимыми при легком прикосновении. Пальчики были короткими и ровными, с небольшими ямочками, и постоянно находились в движении. Недлинная шея и пухлые руки, переходящие в покатые плечи, все еще напоминали луговую собачку, однако живость движений и взгляда казались вполне человеческими.

Быстро отдернув руки, девочка перевела взгляд на озеро и попыталась убежать, высвободившись из объятий отца. Сергею с трудом удалось ее поймать, но она еще некоторое время смешно перебирала ногами в воздухе.

– Ты умеешь говорить? – спросил он, не рассчитывая на ответ.

– Конечно, умею. Это ты почему-то молчишь и молчишь. И еще: я очень хочу есть, ты сможешь меня покормить? – ответила она чистым высоким голосом, звучащим, как колокольчик, безотрывно глядя на мужчину своими выразительными глазами.

– Мы оставили немного еды в машине, пойдем туда и выберем самое вкусное, – предложил Сергей и протянул девочке руку. – Меня Сережа зовут, а как мне называть тебя?

– Я знаю, как тебя зовут, я ведь слышала, как вы обращались к друг другу там, на холме. Если мое имя сказать на человеческом языке, то получится Ининь, – живо отреагировала девочка и, повернувшись несколько раз вокруг своей оси, все-таки освободилась от объятий и поспешно побежала в сторону стоящего неподалеку автомобиля.

Сергею оставалось только развести руками. Он немного смущался, задавая этот вопрос, но теперь ему стало понятно – дочка помнит, что была луговой собачкой, а значит, ей как можно скорее необходимо объяснить, как принято общаться и вести себя среди людей. Он не спеша пошел следом, наблюдая за неудачными попытками Ининь открыть дверь, ручка которой располагалась слишком высоко даже для такой проворной девочки.

А Таня уже давно не спала и, открыв глаза, неподвижно лежала на надувном матрасе, боясь пошевелиться. Она действительно потеряла сознание в тот момент, когда Сергей нес ее на руках, но лишь на мгновение, а потом девушку попросту сковал страх, не позволяющий открыть глаза и начать диалог с ребенком.

Подумать только! Желание, которое она загадывала на все праздники, сбылось спустя восемь лет, пусть и самым необычным образом. Отныне у нее есть дочь. И теперь ее появление нужно будет объяснить многочисленным родственникам, определить девочку в детский сад и в целом исполнять те обязанности, которые возложены на любящую мать. Интересно, похожа ли она на них с Сергеем? А по характеру? Ведь Сергей очень спокойный, а Таня, наоборот, более активная и разговорчивая. Слушая многочисленные эмоциональные реплики, которые отчетливо долетали до нее даже на приличном расстоянии, Таня пришла к выводу, что дочка, скорее, в нее, и, окончательно осмелев, вышла из палатки, направившись к автомобилю.

Ининь сидела на месте водителя и трясла перед собой шоколадным печеньем. Сергей неторопливо наливал чай из термоса, ожидая, пока она примется за скромный завтрак, и терпеливо что-то рассказывал, периодически кивая головой. Таня подошла со стороны пассажирского сидения и открыла дверь, заглядывая в салон. Без сомнений, внутри действительно сидела девочка, однако она была совершенно на них не похожа. У Тани с Сергеем были широкие глаза, светлая кожа и русые волосы. Девочка же со своим восточным разрезом глаз, смуглостью и черными волосами являлась полной противоположностью супругов. Но с каким интересом эта малышка взирала на мир вокруг!

Таня, впрочем, не смогла сдержать вздох разочарования, но быстро взяв себя в руки, на длинном выдохе проговорила:

– Привет, мы с тобой еще не познакомились. Я Таня, а тебя, я слышала, зовут Ининь? – И она протянула руку для приветствия.

Девочка не растерялась и, запустив пухлые пальчики в пачку с печеньем, достала одно и вложила в протянутую ладонь.

– Да, правильно! А ваши имена мне известны, ведь вы обращались друг к другу по дороге, я услышала и запомнила, – скороговоркой проговорила Ининь, осторожно откусывая малиновую начинку печенья.

– Ты помнишь, как была луговой собачкой? И помнишь наш путь с холма и костер? – удивилась Таня, так как сама уже стала забывать, кем была эта девочка всего несколько часов назад.

– Конечно, помню. Я даже помню свою прошлую семью, своих родителей и братьев с сестрами. Но на тот момент, когда волшебник позвал меня к огню и пообещал вам исполнение желания, я потеряла их всех, находясь в поисках более безопасного и уединенного места. Именно поэтому я решила переночевать на вершине холма, боясь оставаться внизу. Вы мне сразу понравились, поэтому я терпеливо ждала назначенного времени, решив никуда не убегать и не прятаться. Я ведь теперь ваша дочка? – спросила Ининь, не переставая жевать уже четвертое по счету печенье, крошки которого усыпали все сиденье.

– Ну конечно, наша. А я теперь твоя мама, а это твой папа, – проговорила Таня, не зная, как правильно ответить в этой ситуации, и, хлопая рукой по плечу Сергея, перевела взгляд на него.

Сам он тем временем не сводил взгляда с девочки, с трудом понимая смысл произнесенных супругой слов. На продолговатом небритом лице мужчины отражались радость и счастье, а рот растянулся в неподвижной широкой улыбке. Девочка совершенно точно стала считать его своим папой, и теперь ему явно было все равно, на кого она похожа. Как только он заговорил с ней, все остальное стало неважно.

Таня была хорошо знакома с этой особенностью мужа – видеть в человеке только одну, весьма однозначную эмоцию, позволявшей ему максимально не зависеть от мнения окружающих. Благодаря этой особенности работа, которой он занимался, всегда была сделана качественно и в срок, однако друзей, с которыми Сергей проводил бы свободное время, практически не было, за исключением ее самой и одного школьного товарища, с которым они созванивались раз в полгода. В Таниной же записной книжке, напротив, было множество номеров, и при желании она каждый день могла устраивать встречи, не испытывая трудностей или дискомфорта в общении. До этого момента.

С появлением Ининь предложения приходилось собирать в голове как замысловатый пазл, рассыпающийся по черепной коробке, а выслушав ответ на свой вопрос, осмыслить и интерпретировать его с заметным усилием. Не желая показаться Сергею смущенной или нерадостной, Таня ушла накрывать стол для полноценного завтрака и разогревать походную плиту, а он отправился за дровами для утреннего костра, посадив на плечи девочку-луговую собачку, нашедшую новый дом.

Ининь держалась за шею отца и, постукивая ногами по груди Сергея, увлеченно рассказывала об этих местах, активно жестикулируя и периодически заслоняясь руками от еловых веток, растущих слишком низко.

– Тут мы с братьями любили играть, а когда в лесу за озером созревали кедровые шишки, лакомились орехами, падающими прямо на нас. Немного выше по склону живет семья пушистых свинок, с которыми я любила играть, когда была маленькой. Они питаются корешками и смешно разрывают землю своим пяточком. – В подтверждение своих слов девочка опустила нос на макушку Сергея и провела им несколько раз, предварительно обхватив ладошками его уши. – Чуть дальше находятся гнезда птиц, я не знаю их названий, и все они слишком заняты, чтобы обращать на нас внимание, а тем более общаться или играть, но их пение меня очень радует. Ты слушаешь меня? – спросила Ининь, наконец отпустив покрасневшее ухо Сергея и для убедительности заглянула в него, смешно наклонив голову.

– Да, Ининь, конечно, я слушаю и пытаюсь понять, как нам лучше поступить. Ты говоришь, что, будучи луговой собачкой, понимала и свинок, и птиц, а теперь разговариваешь со мной на человеческом языке, который никогда не учила, и делаешь это очень хорошо. Или язык луговых собачек похож на человеческий? – спросил Сергей, старательно подбирая формулировки – неясность некоторых вопросов его сильно смущала и делала все происходящее похожим на фантастический сон.

– Ну что ты, папочка! – воскликнула Ининь. – Язык людей намного сложнее, чем любой другой! Волшебник подарил его знание одновременно с превращением, ведь вы, люди, не можете разговаривать с животными, – сказала она и в этот раз отпустила второе ухо, обхватив голову руками наподобие обруча.

Теперь у Сергея стало еще больше вопросов, однако задавать их мужчина не спешил, заметив вдалеке большого орла, неподвижно сидящего на сосновой ветке.

– Смотри, Ининь, это орел, – сказал он, указывая рукой направление. – Это большая и сильная птица, живущая на скалистых утесах. Ты не боишься ее или пойдём в обход? – спросил мужчина, сбавляя шаг и останавливаясь у очередного витка тропы, уходящей под уклон.

– Нет-нет, папулечка, это не орел, а человек! – авторитетно заявила Ининь, все же перекинув ноги и сползая пониже, при этом старательно держась за складки папиной куртки. Мужчина напряг зрение, но, кроме орла, никого не увидел – ни человека, ни животного.

– Моя дорогая, там нет никого, кроме птицы. Посмотри внимательнее: вот два крыла, вот хвост, а голова заканчивается клювом. Разве он похож на человека?

– Папочка, какой же ты странный! Вот скажи, а я похожа на луговую собачку? – спросила Ининь, слезая на землю, и, желая достичь максимальной схожести, сложила руки на груди, подняв вверх покатые плечи.

Ее курточка сморщилась и собралась на шее, практически полностью скрывая ее. Жесткие волосы разлетелись по ветру, как белые зонтики одуванчика, но один небольшой волосок, длиной менее сантиметра, торчал около пробора и почти не реагировал на погоду, совсем немного отклоняясь в сторону. Большие темные глаза вопросительно смотрели на мужчину, по крайней мере до этого дня, верящего в реалистичные представления об окружающем мире. Казалось, эти необыкновенные глаза полностью растворили грань между фантастикой и реальностью.

– Да, ты похожа на собачку, – не сдержав улыбки, ответил Сергей, с любовью глядя на старания девочки.

– Вот и орел похож на человека! – воскликнула она, радуясь, что смогла донести ход собственных мыслей.

– Хорошо, если орел похож на человека, перечисли, чем именно, потому что я не могу уловить этой связи, – сдался Сергей, подхватывая Ининь на руки.

– Папулечка, – сказала девочка, поглаживая небритую щеку, – я не знаю точно чем, но если я, по твоему мнению, похожа на собачку, хотя сейчас я девочка, то просто поверь, что тот орел тоже может быть человеком, просто сейчас он птица, а вечером или ночью снова превратится в человека.

Сергей допустил эту мысль лишь на мгновение и вопросительно поднял брови, глядя на орла, по-прежнему сидящего на ветке. Немного опустив голову и выражая удивление, мужчина словно спрашивал птицу: «Правда ли это?». Орел с интересом наблюдал за разыгравшейся сценой и, поймав вопросительный взгляд человека, коротко качнул головой в бок, не утверждая, но и не отрицая сказанного, продолжая смотреть на необычную девочку.

– Если так рассуждать, то тогда становятся возможны самые удивительные и непознанные вещи. Но разве мы можем заранее знать, что они возможны и вот-вот появятся перед нами? – спросил мужчина, поворачивая в обратном направлении. – Конечно, мы рады новому, но не все одинаково полезно как для людей, так и для луговых собачек. Есть вещи, о которых иногда лучше не знать и которых следует сторониться всем без исключения. Нечто лежит на поверхности и его достаточно просто увидеть, например красоту этого леса, а некоторые вещи прячутся либо внутри других вещей, либо вовсе во времени, и на их познание может уйти не один год. Поэтому я предлагаю тебе рассказывать обо всех вещах, вызывающих интерес, тревогу или любопытство, либо мне, либо твоей маме. А если что-то покажется неразрешимым или слишком таинственным, то втроём мы точно преодолеем все трудности и будем самой счастливой семьёй на свете. А давай пока договоримся никому не рассказывать про сегодняшнюю встречу с орлом, мы ведь пошли за дровами, да и каких-либо проблем эта встреча не доставила – ласково проговорил мужчина, не желая волновать и без того впечатлительную супругу.

– Ты, папочка, взрослый, но говоришь неверно, – тут же произнесла Ининь. – Если есть вещи, о которых лучше не знать и которых нужно сторониться, то как нам понять, чего бояться, если мы не захотим об этом узнать? Например, я боюсь орла, потому что он может меня утащить, как мышей или змей, но, не зная о его желании кого-нибудь схватить, я могу быть беспечной и попасться первой. Получается, мне нужно либо бояться всего, либо того, о чем мне известно заранее? Я правильно поняла? – спросила девочка, держась за край спущенной куртки.

– Попробуй взять нечто среднее между орлом и свинкой, с которой ты играла. Помимо орла есть много других птиц, например те, гнезда которых ты видела. Присущие птицам черты помогут тебе отличить тех, кто летает, от тех, кто ходит по земле. Скажем, свинка —однозначно твой друг, а орел опасен для вас обеих. Как ты отнесешься к небольшой птице, например синице или скворцу? – спросил Сергей, собирая лежащий валежник.

– Ну, я, наверное, не буду бояться их, ведь эти птички совсем маленькие, не то что орел, – подернув плечами, ответила Ининь, помогая собирать сухие ветки в развернутый мешок.

– Вот видишь, теперь твоя оценка окружающего мира строится на предположении, что скворец, даже желая тебя унести, не сможет поднять такой вес, как и синица, и прочие небольшие птицы. Впоследствии ты можешь спросить у взрослых, какое поведение свойственно скворцу или орлу, ведь всегда можно спросить того, кто видел этих двух птиц, так что совсем не обязательно пробовать некоторые вещи на себе, – ответил Сергей, набрав полный мешок хвороста, который теперь приходилось волочь по земле. – Пойдем обратно к палатке, ведь мама наверняка приготовила нам много вкусностей, которые ты до этого не пробовала.

И Сергей с дочерью направились обратно по тропе, а орел все так же пристально смотрел на удаляющиеся силуэты и думал о чем-то своем, изредка моргая большими янтарными глазами.

***

После ухода Сергея и Ининь в лес Таня принялась тушить овощи. Поставив кастрюлю на огонь, девушка поняла, что окончательно запуталась в собственных мыслях. Ожидания, что девочка будет похожа на нее или Сергея, рухнули чуть ниже желудка, вызвав в животе неприятные колики. Ининь была очень самобытной, активной и разговорчивой. Не то что они с мужем. И с одной стороны, это очень расстраивало новоиспеченную мать. Но с другой, ровно день назад Таня готова была отдать все, что у нее есть, лишь бы хоть кто-то назвал ее мамой.

Буквально несколько недель назад, обессилев от многочленных неудачных попыток забеременеть, она вышла с очередного врачебного приема, не имея в голове ничего, кроме боли и разочарования. На выходе из больницы девушка заметила небольшой цветной стенд, внешне напоминающий гигантское соцветие ромашки. С каждого лепестка ей улыбались дети. Все они были разных возрастов, а под фотографией внизу, в ярких цветных рамках, содержалась информация об имени, возрасте и увлечениях каждого ребенка. В центре цветка крупными буквами был указан адрес и название детского дома, где эти дети временно пребывали, в ожидании когда им найдут новые семьи.

Таня не смогла пройти мимо и, записав адрес, незамедлительно отправилась в детский дом, сама не понимая своих спонтанных действий. Вскоре автомобиль свернул в небольшой двор с высокой кованной оградой, открывающей вид на просторную детскую площадку, на которой играло множество ребят разных возрастов. Не выходя из машины, Таня поравнялась с забором и смогла получше разглядеть малышей.

В ближайшей к ней группе были ребята не старше пяти лет. Разбежавшись по своим делам, дети бросились кто куда, а двое из них подошли вплотную к забору, с противоположной стороны от которого стоял ее автомобиль. Малое расстояние и отсутствие ветра позволило Тане услышать, о чем говорили мальчик с девочкой, смотрящие на машину с опаской и некоторым интересом.

– Знаешь, мне сегодня приснилась красная машина, а в ней большая золотистая собака, за рулем папа в кепочке матроса, и мама рядом с ним открывает мне ванильное мороженое, – проговорила девочка, глядя на Танин автомобиль.

– Постой! Эта же сцена из фильма, который мы смотрели вчера перед обедом! Ты всего лишь фантазируешь про фильм, а вот я вижу сны, где мы с папой строим большой корабль, на котором мы все, – мальчик многозначительно обвел рукой играющих детей, – сможем отправиться на песчаные острова, плавать с дельфинами и есть много-много бананов! Все мы! – подчеркнул мальчик, выпрямив спину и широко раскинув руки, наглядно показывая, насколько большой корабль они построят с папой.

– А может, это мама приехала за мной, и сейчас ее не пускают, ведь взрослые приходят в понедельник и четверг, – рассудительно заметила девочка, по-прежнему глядя на Танину машину. – Может, мама заберет нас вдвоем прямо сейчас? – спросила она, повернувшись к мальчику.

– Но эта машина не красная, и внутри может не быть собаки, – отметил мальчик, пытаясь увидеть сквозь затонированное стекло мужчину, даже встав для этого на небольшие ажурные дуги, украшающие забор.

– Я думаю, у этой семьи несколько машин. Красная – папина, а вот эта синяя наверняка мамина, да и собаку незачем возить с собой постоянно, она наверняка осталась дома, – убедительно произнесла девочка. – Я точно знаю, мама приехала за мной, ведь не может быть такого, чтобы я была никому не нужна.

– О! Это ты точно сказала, и папа как раз достраивает корабль, поэтому она приехала одна, – домыслил мальчик предположение подруги и попробовал дотянуться до двери.

– Давай позовем маму, чтобы никто не слышал, пусть она увезет нас еще до ужина, я так не хочу есть перловую кашу, – брезгливо произнесла девочка и тихонько позвала: – Мама! Мама!

Таня, слышавшая весь этот диалог, не смогла сдержать слез и, предварительно наклонившись, чтобы ее нельзя было увидеть снаружи, постаралась плакать не слишком громко, ведь ребята могли ее услышать из-за приоткрытого бокового стекла. Место для стаканов, над которым расположилась Танина голова, наполнялось слезами так быстро, что, казалось, пошел небольшой дождь. Слезы стремительно скапливались в уголках ее глаз и, рисуя причудливые узоры на румяных щеках, ненадолго задерживались на подбородке, чтобы с отчетливым шлепком отвесно упасть вниз крупными каплями.

«Что же я, взрослая, тридцатилетняя женщина с собой делаю?» – спросила она себя, когда очередная порция слез сбилась с пути к подбородку и ненароком затекла в рот, который временно выполнял функцию носа, вбирая в себя воздух. Взрослая, но не бесчувственная, пронеслось в голове, и слезы полились с удвоенной силой. Только после того так воспитательница позвала детей, Таня подняла голову и смогла покинуть двор, чувствуя сильное эмоциональное напряжение. Множество мыслей перескакивали друг через друга, не желая уступать место никаким другим размышлениям, и указывали на этот весьма и весьма приемлемый вариант. Конечно, все это необходимо было обсудить и с мужем, и с мамой, взвесить все аргументы, и только потом прийти и забрать этих детей домой.

«Надо же, а ведь я никогда до этого даже не думала о таком варианте!» – Такой была мысль, которую первой уловила Таня, и она сразу понравилась ей.

«Действительно, я бы могла посадить этих детей в автомобиль и увезти домой. Там нас ждал бы сытный ужин, а собаку можно приобрести со временем или поиграть с ней у соседей, а вместо корабля сгодится наша лодка, она не очень большая, но зато быстрая и маневренная. А что касается красной машины… Это большой вопрос, но не такой существенный, как все остальные».

Радостные мысли не покидали ее всю дорогу до дома и, заехав в магазин, Таня совершенно спонтанно решила приготовить сытный семейный ужин, а вечером поговорить с Сергеем на тему усыновления, высказав свои мысли и смелые предложения.

С мужем Таня жила уже восемь лет, хотя знакомы они были более десяти. Его реакция на предложение усыновить и мальчика, и девочку могла быть неоднозначной. Сергей был человеком, плохо понимающим намеки, говорить что-либо требовалось прямо и, желательно, коротко, сидя перед ним и проникновенно глядя в задумчивые зеленые глаза. Муж не мог похвастаться красноречием, был немногословен и неболтлив, как любил повторять его товарищ. Слыша предложение или вопрос, Сергей мог отделаться коротким кивком и тут же отправиться заниматься своими делами. Однако на ее памяти бывали моменты, когда его речь из небольших фраз превращалась в стройные предложения, и тогда она чувствовала себя самой счастливой на свете. Все, что Сергей говорил или делал, было во имя нее, и Таня понимала это, осознавая свою значимость в глазах супруга. Даря ей подарок, в нём неожиданно просыпалось красноречие, благодаря которому он описывал его так полно и разносторонне, и говоря так ласково, обнимал ее за плечи так доверительно, что предмет, находящийся в яркой обертке, становился чем-то поистине волшебным. Совсем как тогда, в далеком, но без труда припоминаемом детстве.