Ининь и её родители

Ининь и её родители

Сергей Иванов

© Сергей Иванов, 2025

ISBN 978-5-0065-7348-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Дар

Пологие холмы выжидательно и даже несколько удивленно замерли, осторожно наклонившись над озерной гладью, отражающей безоблачный июльский закат. Небольшие желтые цветы с четырьмя лепестками, напоминающими крохотные лопасти, приветливо кивали подступающим из редкого леса сумеркам и пожилому человеку, который крайне обстоятельно собирался в путь.

Закат только-только коснулся верхушек деревьев и еще не успел опуститься на землю, лишь несколько минут назад осветив золотыми лучами соцветия, еще не дотянувшись до травы и упавших листьев. Все это за считанные секунды создало такой невероятный пейзаж, что, казалось, словно бесчисленная россыпь ярко-желтых огоньков вспыхнула на склонах и зависла над поникшей сероватой травой, с нетерпением ожидая ночи.

– Прекрасный вечер, даже немного жаль покидать эти места, – негромко проговорил старец с густой белоснежной бородой, аккуратно спадающей до самого живота.

Одет он был достаточно тепло для летнего вечера, но такие незначительные вещи, казалось, совсем не беспокоили его. Большой темно-коричневый плащ из грубого и толстого материала внешне походил на рогожу (из такого еще делали паруса для кораблей), а многочисленные украшения – не то кубики, не то костяные фигурки, – старательно прикрепленные на длинные кожаные шнурки, время от времени издавали негромкий, но хорошо различимый в тишине стук. Морщинистые руки очень осторожно, с трепетом сложили в холщовый мешок несколько одинаковых березовых поленьев, на которых старик предварительно вырезал какие-то загадочные символы. Человек не спешил, но и не мешкал, так как предстоящий путь к вершине холма, который он рассчитывал преодолеть за несколько часов, мог стать длиннее по независящим от него причинам. Уж слишком много сил отнимали сборы в дорогу.

Наконец старец перешагнул порог одноэтажного каменного дома, стоящего в уединении. Жилище располагалось вдали от построек и обитаемых поселений. Два продолговатых, но узких окна, выходящих на озеро и отражающих закатное солнце, большими недоуменными глазами-рамами взирали на решительно спускающегося по каменным ступеням путника. В этот момент стали видны причудливые остроносые тапочки старца, которые до этого надежно скрывались в широких полах его плаща. Тапочки с носками, устремленными в самое небо, несли на себе многочисленные символы, которые благодаря заходящему солнцу можно было разглядеть даже издалека. Сделанные из серого войлока, они демонстрировали причудливые фигуры из красных, зеленых и желтых нитей, которые затейливо переплетались между собой и, подхватывая свет закатного солнца, переливались разными оттенками, словно драгоценные камни, ненароком попавшие в луч фонаря.

Мешок, собранный заранее, был перекинут через плечо, а вторая рука старика по привычке обхватила узловатый кипарисовый посох, выточенный с заботой и мастерством, но так давно, что на нем без труда можно было увидеть место, за которое привык держаться его владелец (там лучше всего виднелись небольшие углубления от пальцев). Волшебник (а это был именно он) по привычке сомкнул ладонь на теплом древке и мягко улыбнулся озерной глади, словно видел ее в последний раз.

Закат опустился на землю, смело заливая пламенно-красным светом и воду, и холмы, высветив среди травы небольшую тропу, бегущую узкой лентой вдоль подножия холмов. По ней-то и пролегал намеченный заранее маршрут, однако владелец причудливых башмаков остановился в нерешительности, размышляя над чем-то важным. Его брови были угрюмо сдвинуты, а на лице застыло выражение крайней озадаченности.

Подготовка и сборы отняли слишком много сил, и постоянно идти вверх по каменистому склону было утомительно, поэтому волшебник выбрал тропу у побережья озера, планируя подняться на холм подальше, а во время ходьбы скопить силы для решающего подъема.

Последний солнечный свет упал на его лицо. На смуглой загрубевшей коже виднелись глубокие и частые морщины, паутинкой разбегающиеся от глаз и небольшого рта к вискам и подбородку. Даже солнце не могло проникнуть в глубину глаз старца – такими они были темными. Лишь небольшие черные тени непоседливо прыгали по краю его зрачков. Волшебник моргал неохотно, жмурясь от еще не зашедшего солнца, и, смотря прямо перед собой, охватывал взглядом все пространство, что отражалось огнями маленьких желтых цветов в его глазах.

Тропа уводила его все дальше и дальше, преследуя угасающее солнце, и постепенно превратилась в большую дорогу, усыпанную гравием и толстым слоем удушливой пыли. По ней явно ездили автомобили, и она казалась намного более востребованной, нежели те холмы, от которых старец начал свой путь, однако в быстро густеющих сумерках весь пейзаж казался одинаково безжизненным и унылым.

Ровно на половине пути, около небольшого придорожного камня, путник присел и, склонившись, бережно отряхнул необыкновенные башмаки. Те, несмотря на сумерки, не утратили яркости, а лишь немного перестали мерцать, расцвечивая нити тусклым, но равномерным светом. Опускалась ночь.

– Надо же! Я ведь планировал в это время уже быть на месте, а пройдена всего половина пути! – встревоженно сказал старец вслух и, посидев на камне буквально несколько минут, торопливо зашагал по петляющей в темноте дороге.

Первые звезды упали на небо каплями молока и призывно заблестели над вершинами засыпающих холмов. Ночь заключила в свои темные холодящие объятия летний день и планировала зажечь как можно больше ночных огоньков на безоблачном и таком близком небосводе.

Неторопливый шаг волшебника практически перешел в бег. Старик жалел, что выбрал такой долгий и продолжительный маршрут, и теперь, когда до вожделенного холма оставалось не больше километра, различил вдали человеческие голоса.

Он любил людей, но предпочитал жить уединенно, лишь намеренно и при большом желании выходя на контакт с ними. Скажем, раз или два в год ему не составляло труда перекинуться парой слов со случайно встретившимся путешественником.

«Сейчас встреча стала бы лишь досадной заминкой и тратой времени на ненужные разговоры, а его у меня практически не осталось», – думал про себя уставший путник, с грустью замечая, что от слишком быстрого шага силы начали покидать его еще быстрее, чем планировалось.

Голоса тем временем быстро приближались, изливаясь на дорогу со стороны пологого, но лесистого холма. Один голос явно был мужским – низким, временами переходящим в хрипотцу, но громким и доброжелательным, а может, даже ласковым. Второй принадлежал женщине и тоже не был звонким, но обладал удивительной переливчатостью, разной по тону и эмоциональности. У старца даже возникло ощущение, что этот голос мог бы принадлежать водному потоку или ручью, завораживающему одним лишь своим звучанием. Голоса приближались быстро, и разминуться с их владельцами не получилось бы. Ночная встреча была неизбежна.

И впрямь, свет пары мощных фонариков выхватил силуэт запыленного путника намного быстрее, чем он планировал, пытаясь миновать встречу и пройти остаток пути незамеченным. Пока старец размышлял, владельцы голосов подошли к нему практически вплотную, и теперь он смог хорошо их разглядеть.

Мужчина и женщина одними только голосами поразительно дополняли друг друга, органично вплетаясь в неподвижные ночные пейзажи. Одного роста, с одинаковым цветом волос, не считая более светлых корней у женщины и проступившую седину у мужчины. Похожее телосложение и синхронные движения наводили на мысли о долгих годах, которые они провели вместе. Но, столкнувшись на дороге с незнакомым путником, путешественники повели себя по-разному.

За многие километры грубая ткань плаща покрылась слоем серой пыли, а мешок с поленьями пришлось положить на землю и волочить за собой, оставляя неглубокую борозду на дороге. Шагая быстро, старец издалека напомнил людям причудливое насекомое.

Женщина, не ожидавшая увидеть путника, замерла несколько в отдалении, а мужчина, призывно помахав рукой, направился прямо к старцу. Стремительно теряя силы, волшебник перевел взгляд на приближающегося путника и, запнувшись о небольшой камень, начал заваливаться вперед. К счастью, падения не случилось, и ловко подхваченный под руки подоспевшим мужчиной старик остался стоять на ногах.

– Доброй ночи, дедушка! – приветливо сказал мужчина, заботливо отряхнув колени старика от дорожной пыли. – Вы так спешили, что оставили свой мешок. – Он показал на чернеющий силуэт, одиноко лежащий на дороге.

– Должно быть, услышав голоса, я потерял концентрацию и расслабил руки, – смутившись ответил старец. – Понимаете, сейчас мне необходимо попасть на холм, который как раз лежит перед нами, и я никак не могу тратить время на разговоры. Прошу меня простить!

Сказав это, он торопливо засеменил в обратном направлении к мешку, лежащему посреди дороги. В это время женщина приблизилась к своему спутнику и, бережно обняв его за плечи, стала наблюдать за происходящим. Дойдя до мешка и подняв его с земли, волшебник упустил из виду торчащий камень, о который в тот же момент споткнулся и все-таки упал, пребольно приземлившись на левое плечо.

– Ну что же вы, дедушка, так торопитесь? – удивился мужчина, спеша на помощь.

Теперь стало понятно, что сил на подъем не осталось – все они были давно потрачены, а их остатки взяты взаймы у пламенного заката и холодящего спину ветра, но теперь закончились и эти крохи. Пожилой человек неуклюже сел на дорогу, и крупные блестящие слезы покатились из его глаз. Он не успевал, никак не успевал подняться на холм и разжечь костер в назначенное время. Все, что он делал до этого, было лишь пустой тратой времени, которого в конце пути не осталось на самое важное. Слезы полились сильнее, и он нехотя вытер запыленное лицо грязными морщинистыми руками.

Теперь мужчину опередила спешащая на помощь женщина, что, подбежав, изящно и заботливо склонилась над старцем.

– Скажите, мы можем вам чем-нибудь помочь? Почему вы идете один ночью на холм, и что будет, если не успеть подняться?

Множество вопросов, как симфония неизведанного музыкального инструмента, укрепили мужество путника. Благодаря ее словам, напоминающим чистый поток горной реки, уносящий сомнения прочь по течению, он поднял голову и сказал:

– От того, окажусь ли я на холме этой ночью, зависит начало моего нового путешествия, которое никак не может начаться здесь, на пыльной дороге, но теперь времени не осталось.

– Подождите, как не осталось? – С недоумением возразил мужчина. – Сейчас только половина двенадцатого, вся ночь впереди!

– Это не так, молодой человек, у меня осталось меньше часа, чтобы преодолеть подъем на холм, а я едва осилил прямую дорогу, кроме того, на холме необходимо разжечь костер. Теперь никак не успеть, даже если бежать бегом, – пробормотал старец, принимая неизбежную данность и не делая попыток подняться с дороги.

– Ну, думаю, мы можем вас проводить… – задумчиво сказала женщина, придерживая старца за пыльную жесткую ткань плаща, собравшуюся на плече в небольшую складку. – А вы нам расскажите, зачем нужно разжигать костер посреди ночи на холме совершенно одному, да еще и в строго установленное время. – Она мягко улыбнулась, подняв вверх уголки пухлых губ.

Только теперь старец обратил внимание на то, что ей было не больше тридцати лет, а карие глаза напоминали бусины янтаря, ловящие и преломляющие яркий свет фонаря, отчего казалась, что он смотрит в причудливый хрустально-янтарный калейдоскоп. Ее длинные волосы, достающие до локтей, ниспадали на изящное лицо и, как рамка, обрамляющая картину, создавали эффект ненастоящего, иллюзорного, но вместе с тем очень красивого полуночного зрелища, освещенного луной и двумя незабываемыми глазами.

Пожилой человек вполне явственно почувствовал, что усталость постепенно отступает. Казалось, будто он, искупавшись в чистейшем озере, специально намочил полотенце, а сам, успев высохнуть, наслаждался бархатистой прохладой пушистой ткани, приятно холодящей кожу. Казалось, будто ночной ветер касался его загорелых щек сквозь это воображаемое полотенце, и он резко зажмурился от удовольствия.

– Что ж, буду рад, если окажите мне помощь. Как вас зовут, милая девушка? – собравшись с духом, произнес старец, уверенно вставая на ноги.

– Меня Татьяна, а его Сергей, это мой муж, мы прогуливались у озера, планируя обойти холм, но зашли дальше, чем планировали, и пришлось возвращаться ночью. Как хорошо, что мы встретились, теперь у нас настоящее приключение, а для вас – возможность исполнить свое намерение.

Говоря это, Таня отряхивала путешественника, который стал понимать, что эта встреча явно не была простой случайностью.

«Так вот как ты выглядишь в мире людей!» – с трепетом подумал старик, а Сергей тем временем, не говоря ни слова, склонился и, ловко подхватив путника на руки, уверенно направился к утопающему в звездах холму.

Подъем занял буквально пятнадцать минут и, миновав небольшой подлесок, все трое оказались на пологой вершине самого высокого холма в округе. Таня, несшая мешок, с удивлением обнаружила, что он легок: получалось, пожилого незнакомца утомили два небольших полена и коробок спичек? За время подъема дыхание девушки сбилось, она едва успевала за ускорившимся мужем, однако теперь намеревалась наверстать упущенное. Присев рядом с путником, она собралась расспросить его поподробнее обо всех произошедших странностях.

– Скажите, дедушка, а как вас зовут? Мы до сих пор не знаем вашего имени, – произнесла она вкрадчивым голосом, немного наклонив голову на бок.

– Меня зовут Аль. Это необычное имя, но все же оно встречается в некоторых глухих местах, – ответил пожилой мужчина, разжигая костер из запасенных поленьев. – С вашей помощью я все же успел сюда, за что чрезвычайно благодарен и с радостью отвечу на некоторые вопросы. – Аль выжидающе посмотрел на девушку.

– Почему этот холм и почему ночью? – не задумываясь, выпалила Таня и подсела еще ближе, стараясь не пропустить ни единого слова. – Если это очень секретно, можете рассказать хотя бы в общих чертах, чтобы мы уловили смысл? Но если говорить об этом нельзя, то можете промолчать, мы поймем! – дополнила она торопливо.

– О! Милая Таня, это долгий рассказ, утомительный для двух молодых людей. Говоря коротко и просто, сегодня мне предстоит увидеть свой новый дом на далекой звезде, отправиться на которую мне поможет разожжённый костер. Эта звезда видна лишь в обозначенное время и буквально пару минут, вот к чему была такая спешка, – ответил Аль, протянув озябшие руки к разгорающемуся костру.

– Подождите, то есть вы не планируете спускаться обратно? – настороженно спросила Таня, еще шире раскрывая глаза и разводя белоснежные, немного пухловатые ладони в удивлении.

– Нет, не планирую, как и не планирую оставаться на холме. Звезда выбрана мной заранее, и на ней даже есть некоторые мои знакомые, ушедшие ранее. Думаю, мы будем рады друг друга видеть.

Сказав это, старик заулыбался, еще больше углубив собственные морщины в свете неожиданно вспыхнувшего костра, из-за чего стал похож на диковинного, испещренного трещинами человека. Его голос сливался с потрескиванием разгоревшихся поленьев, и казалось, что ему вторят и порывистый ветер, налетевший с севера, и сам огонь. Все это напоминало хоровое пение, откликающееся в тишине ночи отголосками едва различимого эха.

Пламя, разгоревшись от спичек, вскоре утратило свою обыкновенность. Таня заметила, что языки огня не склоняются на ветру, а температура возросла до такой степени, что подойти к костру ближе, чем на два метра, не представлялось возможным. И наконец символы, засиявшие на горящем дереве, начали переливаться беловато-оранжевым светом, таинственно мерцая у самой земли.

Аль отвечал на вопрос Сергея, на какую именно звезду он хочет отправиться, а Таня тем временем быстро и аккуратно, чтобы не смутить пожилого человека, пересела поближе к мужу, устроившись так, чтобы он заслонил ее от удивительного старика, который нравился ей все меньше и меньше. Через десять минут огонь мог похвастаться настолько огромными языками, что они поднимались на десяток метров вверх и, приобретая розоватый оттенок, сами начали склоняться в сторону Аля, по-прежнему неподвижно сидящему на своем месте. Старик явно предвкушал значимое событие, общаясь бодро и весело. Морщины на его лице немного разгладились, а руки перестали трястись от надоедливого холода.

– Что ж! Теперь, думаю, необходимо поблагодарить вас за помощь. Скажите, пожалуйста, какой подарок вам двоим хочется получить больше всего на свете? Ответ должен быть одним и совпасть как с желанием Тани, – старик указал на съежившуюся девушку, – так и с желанием Сергея. – Теперь небольшой узловатый палец показывал прямо в грудь молодого мужчины. – Думайте быстро и отвечайте правдиво. Если ответа не будет, то я сам выполню ваше общее сокровенное желание, то, которое уже восемь лет не может осуществиться, то, которое вы загадываете каждый год и не теряете надежды на его исполнение. НО! – Аль поднял указательный палец вверх. – Если тот дар, который я вручу, не будет воспринят вами должным образом, вас ждет некоторое… м-м-м… – Старик замолчал, подбирая подходящие слова. – Скажем так, наказание, но весьма своеобразное и достаточно суровое даже для магов. – И он рассмеялся сухим хриплым смехом, а костер торопливо захрустел деревом, словно хохоча вместе с ним.

Таня, услышав про восемь лет, вновь затаила дыхание и так сильно сжала пальцы на плече Сергея, что тому пришлось приложить усилия, чтобы разжать их и заботливо накрыть своими ладонями. Закашлявшись от нарастающего жара и неожиданных слов, девушка будто забыла, как вдыхать и выдыхать воздух, ставший горячим даже на приличном расстоянии от пылающего жаром огня. Таня не могла сформулировать ни единой мысли, кроме одной – откуда старику все известно? Не успевая за своими мыслями, разбежавшимися в разные стороны, она жаждала немедленного ответа, но муж опередил ее.

– Откуда вам известно про восемь лет? – спросил Сергей, пристально глядя в глаза Алю. – Это наша тайна, и никто, кроме нас двоих, не знает о ней, я полностью уверен в этом. – Голос с хрипотцой стал ниже обычного и, помимо густого баса, в нем стали угадываться холодяще-бархатистые нотки, будто некто иной говорил через Сергея, вплетая свое намерение в его речь.

Старик хитро улыбнулся во весь рот и ответил:

– Мне не нужны вопросы, мне нужен лишь ответ! Времени осталось совсем мало, и я считаю верным исполнить желание по собственному разумению, но помните про наказание за его непринятие!

Он провел над травой морщинистой рукой, увлекая вслед за ней немногочисленные растения, торопливо прильнувшие к согревшимся пальцам. Тане стало страшно и за себя, и за Сергея. Она уже много раз пожалела, что они не прошли мимо нелепого старика и не вернулись в свою уютную палатку, стоящую на берегу озера. Она боялась поднять глаза и признаться вслух, что рождение дочери и есть ее самое сокровенное желание, на достижение которого было потрачено восемь лет, но которое так и не сбылось на сегодняшний день.

Поженившись восемь лет назад, Таня и Сергей очень хотели стать родителями. В то время супруг мечтал, чтобы первым на свет появился мальчик, а потом девочка, а Таня, наоборот, хотела сперва дочку и лишь через пару лет сына. Но спустя пару месяцев супружества молодожены сошлись во мнении, что были бы рады любому ребенку, и обсуждения перешли к более общим темам, например к выбору коляски, обустройству детской, покупке игрушек. Томительное ожидание длилось два года, но ни мальчик, ни девочка так и не появились в их семье. Все, к кому они обращались, разводили руками: оба супруга были здоровы и полны сил, однако планы по увеличению семьи пришлось отложить на неопределенный срок. И вот теперь старик, чья обувь начала слабо тлеть в подступающих волнах жара, ничего о них не зная, вдруг угадывает их желание и обещает его исполнить!

– Да, конечно, мы согласны на его исполнение! – воскликнула Таня, собравшись с духом и подумав, что если есть хоть малейший шанс на осуществление их общей мечты, то упустить его было бы непозволительно. – Исполняйте, раз обещали, – сказала она чуть тише, и ее голос, потерявшийся в треске костра, совершенно сошел на нет.

– Исполняйте! Хоть с наказанием, хоть без. Если это то, о чем мы действительно мечтали, мы не можем не принять этого, – глухо проговорил Сергей.

Вдруг из ближайших кустов шиповника к ним проворно подбежала весьма упитанная луговая собачка. Смешно подергивая хвостом, она замерла, глядя на старика черными глазами-бусинками. Аль бережно взял ее в руки и поспешно отошел от костра. Обогнув камни, старик присел напротив супругов, не сводя глаз с замершей в ожидании луговой собачки, размер которой едва превышал размеры обычного хомяка. Глаза мага, как самая темная ночь, вбирали в себя свет костра, неторопливо разливая тени по вековым морщинам. Эти два темных омута казались загадочными и бездонными, как колодцы, не имеющие дна. Одежда старика задымилась и, осевшая на ней дорожная пыль, которую огонь невольно разогрел своими языками, заставила луговую собачку несколько раз чихнуть. Старик бережно погладил животное и протянул Тане со словами:

– Она та, кого вы ждали так долго. Ей суждено воплотить в себе те эмоции, которые и объединяют вас двоих, и одновременно с этим делают непохожими друг на друга. Этой луговой собачке около трех с половиной лет по человеческим меркам, и буквально пару недель назад она осталась совсем одна, без родителей. Теперь некому позаботиться о ней в предстоящую зиму, кроме вас, поэтому ей так нужны забота и внимание.

С этими словами старик бережно переложил в руки Тани удивительно спокойную луговую собачку и, погладив ее лапки, пошел в сторону костра.

– Вы что, шутите? Мы хотели мальчика или девочку, а это всего лишь полевой грызун! – крикнул вслед магу Сергей, чей голос стал нетерпимее и громче. – Как нам это понимать?!

– О, я знаю, вы ждали так долго! Дайте себе совсем немного времени, примерно четыре часа, и вернувшись на берег озера вы обязательно поймете смысл моего подарка, а теперь прошу оставить меня в одиночестве, – сказал Аль, шагая спиной к огню.

Посмотрев на пламя, заслонившее собой даже выглянувшую из-за облаков луну, Таня заметила в нем силуэты птиц, животных и даже людей, танцующих диковинные танцы. Дыма, которого раньше почти не было, стало так много, что даже при всем желании она не смогла бы найти спуск и самостоятельно покинуть холм. И потому девушка лишь завороженно смотрела на буйство огня, бережно прижимая к себе крохотную, но удивительно пушистую и достаточно тяжёлую собачку.

– Нет, объясните подробнее! – потребовал Сергей и шагнул к старику, на одежде которого уже занялось небольшое пламя.

Но вдруг часть огня резко отклонилась в сторону мужчины, тем самым опалив ему брови.

– Уходите! – властно приказал Аль, смещаясь к центру костра.

Таня без каких-либо сомнений увидела, как поток огня принимает форму кошачьей лапы, мазнув по воздуху сверху вниз и отгоняя Сергея от волшебника. А тем временем дым на поляне стал напомнить жидкую манную кашу, от которого девушка зашлась в громком кашле. Осознав серьезность ситуации и понимая состояние супруги, Сергей подхватил ее на руки и, бережно прижимая к груди, бросился под уклон холма, туда, откуда они пришли менее часа назад.

Повернувшись в сторону старика, Таня успела заметить, что образы птиц и животных стали отчетливее. Они буквально выходили из костра причудливыми силуэтами, а старик лишь смотрел в след супругам и улыбался, мгновенно растратив прежний пыл и невольно сгорбился, не найдя опоры в любимом посохе.

– Ну кому же, кому, как не тебе? – прошептал Аль и, заметив призывно машущий силуэт старого друга, радостно шагнул ему на встречу.

Глава 2. Лагерь

Сергей быстро сбежал вниз по холму, заботливо неся на руках Таню и луговую собачку и желая поскорее добраться до лагеря и лечь спать, чтобы после как следует осмыслить приключившуюся с ними историю. Ноги, казалось, сами несли его по тропе, петляющей меж раскидистых сосен вниз, к реке, с таинственно журчащим водным потоком, различимым лишь по слабым отблескам полуночной луны.

Таня, держась за шею мужа, беззвучно плакала, думая о случившемся, как о неудачной шутке, ведь луговая собачка никогда не сможет заменить ей ребенка.

– Как думаешь, почему он сказал про четыре часа? – спросила Таня супруга, задумчиво поглаживая уснувшую собачку.

– За четыре часа любой костёр прогорит, после чего Аль без спешки покинет холм, а вернувшись мы обнаружим лишь остывшие угли – Предположил Сергей заботливо прижимая супругу к груди.

– Может, мы будем любить ее, как собственного ребенка, а она окажется так умна, что сможет понимать нас? – задавалась вопросами Таня, не желая чувствовать себя обманутой. – Я думаю, что мы сможем вынести что-то хорошее из случившегося и обязательно получим свой шанс. – Эти слова она говорила не для Сергея, а для себя, успокаивая разыгравшееся воображение, в котором собачка сидела в детской коляске или играла с игрушками.