Последнее знамение

– Ничего, если я не стану тебя отговаривать?

Кара хихикнула, соскочила со стола и поцеловала невысокого сухопарого малагорца в лоб.

– Спасибо, что не станешь. Мне хватает ненужных расшаркиваний там, в трапезном зале. Можно я не буду этого делать хотя бы с тобой?

Фатдир виновато улыбнулся.

– Значит, уйдешь сегодня ночью?

– Перед рассветом. Так будет вернее.

– Тогда сначала поспи. Много времени на сборы тебе не потребуется. И разбуди меня, когда будешь уходить. Не хочу проснуться в пустой комнате с чувством, что так и не проводил тебя по-человечески.

Кара кивнула.

– Хорошо.

Часть 2. Союзники

Глава 17

Дарн, Анкорда,

Десятый день Фертема, год 1490 с.д.п.

Дезмонд сосредоточился, и из его руки показались видимые ему одному черные нити. Связавшись с пятью неизвестными на площади, они потянули их прямиком к лавке кожевника, где было разложено множество товаров из кожи авторства Густава Грена. Хозяин так и не позвал Дезмонда работать подмастерьем, однако начал понемногу приплачивать ему за работу, видя, что на изделия поднимается спрос.

– Не знаю, кто клюет на твою кислую мину, но у тебя, похоже, есть шарм, – хохотал он, хлопая Дезмонда по плечу так, что данталли содрогался всем телом. Эти оценивающие реплики были столь же противны ему, как и пренебрежительное отношение кожевника, однако он терпел, понимая, что ничего не может с этим поделать.

Все не так плохо, – подумал он, начав получать небольшую плату за работу, – рано или поздно я накоплю достаточно, чтобы добраться до Чены и там попытаю удачу с Рерихом. Наверняка он пожалует мне жилье и работу за ценную информацию.

С каждым днем мысль о покровительстве Рериха Анкордского все сильнее грела душу Дезмонда. Совесть грызла его за то, что придется сдать местонахождение Мальстена, однако он старался не концентрироваться на этом и напоминать себе, что Мальстен обладает противоестественной силой, которой лучше не дать как следует развиться. От решительных действий Дезмонда удерживало всего два обстоятельства: отсутствие денег на нормальный ночлег и еду на постоялых дворах и сомнения в благорасположении анкордского монарха. Рерих славился непредсказуемым и крутым нравом. Он запросто мог выслушать своего посетителя, получить от него всю необходимую информацию и выставить его за дверь ни с чем. Однако работа на Густава Грена столь сильно угнетала Дезмонда, что он все больше склонялся в сторону своего рискованного решения. Он не собирался просить слишком много за свои сведения: всего лишь скромное жилье в Чене или ее пригородах и работу – желательно непыльную. В самых смелых своих фантазиях он воображал, что будет работать в замке и всегда иметь доступ к вкусной еде и теплой постели.

– Эээ… добрый день, – произнес один из покупателей, притянутых нитями.

Дезмонд встрепенулся, поняв, что держит нити уже слишком долго, и тут же их отпустил. Пока боль не спешила обрушиться на него, но он уже готовился к ней и знал, что после стольких воздействий аркала она будет сильной даже за такой пустяковый контроль.

– Доброго дня, – с натянутой улыбкой поздоровался Дезмонд. – Желаете что-нибудь приобрести? Все работы авторства чудесного мастера Густава Грена. Качество отличное, – скороговоркой произнес он заученный текст.

Покупатель, который под действием нитей простоял у прилавка слишком долго, неловко переступил с ноги на ногу и указал на лоток с кожаными браслетами.

Густав Грен в этот момент как раз вышел из мастерской и с интересом уставился на Дезмонда, который затылком ощутил на себе его взгляд.

– Эти по шесть медяков. А вон те подороже, по двенадцать, на них дополнительная вышивка… – Дезмонд осекся на полуслове и издал короткий стон, который почти сразу приглушил, стиснув зубы. Расплата с жадностью голодного зверя вгрызлась в его тело.

Покупатель изучающе склонил голову.

– С вами все в порядке?

Дезмонд почувствовал, что бледнеет, но титаническим усилием взял себя в руки. Нельзя было выдавать себя еще больше, особенно при Густаве. Он поймет! Он все поймет!

Боги, меня же тогда сразу сдадут Культу и прикончат! – в ужасе подумал Дезмонд и с огромным трудом приказал себе успокоиться.

– Д-да. Все н-нормально, – выдавил он, натянув мученическую улыбку.

В это время другие покупатели, которых притянули нити, почувствовали удобный момент и спешно отошли от прилавка.

Проклятье, – внутренне выругался Дезмонд. Если б он не замечтался, можно было бы начать вести диалог сразу со всеми, и тогда вероятность, что они что-нибудь купят, была бы выше. А еще у него было бы больше сил изображать приветливого продавца, если б не треклятая боль…

Покупатель несколько мгновений колебался, затем все же выбрал браслет за шесть медяков, с явной неохотой заплатил и поспешил прочь от прилавка. Расплата еще не отпустила, и Дезмонд передавал ему сдачу дрожащей рукой. Очень хотелось лечь и взвыть, как раненый зверь, но об этом можно было забыть.

Сзади послышалось два медленных шага.

Дезмонд зажмурился, предчувствуя нечто недоброе.

– Тебе нездоровится? – спросил Густав. В его голосе слышались нотки подозрительности? Или так только казалось? Дезмонд почувствовал, как дрожь от боли усиливается страхом.

Пусть она пройдет… пожалуйста, пусть быстрее пройдет, – взмолился он про себя.

– Немного живот прихватило, – жалобно простонал он. – Но я буду в порядке, честное слово. В нужник можно не отпускать, скоро все пройдет. У меня… бывает.

Он, наконец, повернулся к Густаву и наткнулся на сверлящий взгляд черных глаз, смотрящих на него сверху вниз. Сглотнув подступивший к горлу ком, он почувствовал, как натянуто звучат его объяснения. Скорее всего, Густав вот-вот сложит два и два и поймет, каким образом Дезмонду удавалось слегка увеличить продажи. Возможно, он уже все понял…

– Бывает, говоришь?

Боль начала понемногу отступать, и Дезмонд задышал чуть легче.

– Да, – неловко произнес он. – Я немного нервничаю, когда приходят покупатели. И иногда у меня… кишки схватывает. Но потом проходит. Уже почти прошло.

Густав нахмурился.

– К тебе разом подошло пять покупателей. А ты обработал только одного.

– Обычно бывает больше. Просто в этот раз не повезло, – торопливо оправдался Дезмонд. – Такая работа, понимаете? Раз на раз не приходится.

– Понятно, – медленно кивнул Густав.

Он все знает, – в ужасе понял Дезмонд. – Он догадался!

Перед глазами у него замелькали образы, как жрецы Культа сегодня же посреди ночи врываются к нему в комнату и утаскивают его в темные пыточные подвалы. От страха у него перехватило дыхание.

– Ты чего так вылупился? – нервно хохотнул Густав. – Опять живот?

– Нет-нет, – спешно замотал руками Дезмонд. Ему показалось, или он заметил легкую опаску во взгляде кожевника, когда тот посмотрел на его руки? Боги, он точно все знает. – Все уже прошло. Позвольте я просто продолжу работать?

Густав еще несколько мгновений подозрительно смотрел на него, затем кивнул.

– Хорошо, продолжай. Мне нужно будет… отлучиться сегодня. Вернусь ближе к вечеру. Пока что остаешься за старшего.

Дезмонд поджал губы.

Он направится в Культ, чтобы сдать меня. Нужно бежать как можно скорее.

– Как скажете, – дрожащим голосом произнес он.

– Вот и славно.

Густав скрылся в мастерской, а Дезмонд остался стоять, как вкопанный, наедине со своими тревожными мыслями. У него не было ни единого сомнения в том, что Густав Грен догадался об истинной природе своего продавца. А значит, осталось всего несколько часов до того момента, как Дезмонда схватят и утащат в подвалы Культа.

Скользнуть в свою комнату, собрать все необходимые вещи и улизнуть, как только Густав выйдет за порог. Это мой единственный шанс выжить. И нужно бежать прочь из города. Куда?

Вывод напрашивался сам собой. Работы и прежней жизни больше нет. Остался всего один козырь, который можно разыграть – Рерих Анкордский. Дезмонд знал, что отправится к нему сегодня же. Он дал себе слово идти, пока не откажут ноги, до самой Чены. И да помогут ему Боги.

Прости, Мальстен, – подумал он и сунул остатки выручки себе в карман, понадеявшись, что Густав не сразу о ней вспомнит.

Глава 18

Сонный лес, Везер

Одиннадцатый день Фертема, год 1490 с.д.п.

Даниэль нес найденные в лесу ветки, подходящие для костра, на просушку. Недалеко от лагеря находилась солнечная поляна, на которой он подготовил место, где можно было хорошо подсушить влажные ветки, требовавшиеся почти постоянно для поддержки лагерных костров. Обычно эту работу поручали Рану и Эрнсту, но сегодня они вместе с Конрадом и Мейзнером отправились на охоту, взяв с собой Сайена, который захотел поискать полезные материалы для своих настоек. Можно было доверить работу с костром кому-то из остальных, но Томас, Ян и Эндри сегодня тренировались на новом пойманном олене, и Даниэль не хотел их отвлекать. А просить о чем-то Деллига было вредно для здоровья: он мог заворчать кого угодно до смерти. Самому Даниэлю было решительно нечем заняться, а безделье угнетало его, посему он решил заняться кострами.

Пока он пересекал лагерь, его внимание вдруг привлек высокий голосок Цаи Дзеро, воодушевленно рассказывавшей что-то Рахиль. Последняя была занята готовкой и с удовольствием внимала рассказу девушки. Ему не хотелось прислушиваться – он чувствовал, что с недавних пор они с Цаей отдалились друг от друга, – однако он против воли навострил уши и почти сразу ощутил раздражение.

– … сложно вообразить, как у него это получается! – вдохновенно говорила Цая. Даниэль сразу понял, о ком она говорит.

Просто пройди мимо, не обращай внимания, – приказал себе Даниэль, но взгляд все равно обратился в сторону рыжеволосой девушки. Она стояла у костра рядом с Рахиль и прижимала руки к груди, ее лицо искрилось восхищением. Она выглядела счастливой. Даниэль помнил ее такой только в то время, когда они все жили в Дарне, и Жюскин регулярно веселил ее своими шутками. Удивительно, что мрачный и неразговорчивый Мальстен Ормонт вернул Цае то, чего не смогла вернуть вся группа, несмотря на приложенные старания. Это обжигало Даниэля горькой обидой, заставляло поневоле обвинять Цаю в неблагодарности. Он не хотел, чтобы Мальстен Ормонт вызывал в ней такие чувства. Почему это не мог быть кто угодно другой?

– Он немного научил меня. Но я никогда не смогу делать это так искусно, как он!

Рахиль сидела к Даниэлю спиной, но он уловил в ее голосе улыбку.

– Не нужно себя недооценивать, дитя, – сказала она. – Наверняка, если ты потренируешься еще некоторое время, у тебя будет получаться управлять чужими телами не хуже, чем у Мальстена. Ты очень талантлива.

Цая смущенно пожала плечами.

– Мне кажется, я не успею научиться, – тихо произнесла она.

– Не говори глупости. У нас есть время, – успокаивала ее Рахиль.

Время, – с тоской повторил про себя Даниэль.

Сколько они уже здесь? Около месяца. И весь месяц они лишь бессмысленно толклись на месте. Тренировки с Мальстеном давали результаты только у Цаи, у остальных и вовсе не получалось прорваться сквозь красное. Но даже не это тяготило Даниэля по-настоящему. Гораздо больше его угнетала неопределенность. Решаясь объединиться с Мальстеном Ормонтом, Даниэль ожидал, что у последнего есть какой-то план, как отстоять свою свободу и независимость. Судя по слухам (да и по неохотным демонстрациям силы), у Мальстена Ормонта была возможность подчинить себе чуть ли не весь материк. При желании он мог стереть Совет Восемнадцати с лица Арреды, захватить власть, установить господство данталли над людьми. Но на поверку выходило, что ему все это не нужно. Куда больше он хочет просто прятаться здесь в надежде, что его никто не потревожит.

От злости Даниэлю захотелось сплюнуть на землю.

– Время? – Он даже не заметил, как решил вмешаться в диалог Цаи и Рахиль. Они недоуменно посмотрели на него, и он опустил собранные ветки на сырую землю. – Считаете, у нас много времени на то, чтобы рассиживаться здесь?

Рахиль первой заметила, что он начинает выходить из себя.

– Дани, – улыбнулась она. – Не слышала, как ты подошел. Ты не в духе?

Даниэль нахмурился.

– Дело вовсе не в моем настроении. Вы так говорите, как будто у нас есть все время мира! А на деле мы не имеем права рассиживаться. За нами охотится Анкорда. Рано или поздно она выйдет на наш след.

Рахиль с Цаей переглянулись.

– Что ты предлагаешь? Сниматься с места и идти на Анкорду войной? – спросила Рахиль, в ее голосе послышались нотки скепсиса. Даниэль почувствовал еще большее раздражение.

Лучше уж так, чем просто ждать расправы, – подумал он, но озвучивать этого почему-то не стал.

– Ты говоришь так, будто жизнь в палаточном лагере, разбитом вокруг лесной хижины Мальстена Ормонта – это предел твоих мечтаний! – возмутился он. – Я хочу вернуть хотя бы ту жизнь, которая была у нас всех в Дарне.

Жизнь, которую мы потеряли по глупости Жюскина, – подумал Даниэль. Судя по осуждающему взгляду Цаи, она уловила его невысказанное замечание.

– А чем жизнь здесь так сильно отличается от той, что у нас была в Дарне? – спросила она, и в ее нежном голоске зазвучала непривычная сталь. – Здесь у нас есть палатки вместо крыш домов, однако здесь нет и горожан, которые могут нас выдать. На что ты так злишься, Дани?

Даниэль сдержанно выдохнул через нос, его потянуло сжать руки в кулаки, но он, напротив, раскрыл ладони, чтобы не показывать злость так наглядно.

– Мы пришли к Мальстену Ормонту, чтобы он стал нашим лидером. Учил нас, вел нас. А что в итоге? Мы просто сидим в этом лагере, ожидая, пока на наш след выйдут анкордские военные, и довольствуемся куцыми тренировками, которые не приносят никакого результата.

– Говори за себя, – огрызнулась Цая. – Мальстен отлично учит. Не он виноват в том, что у тебя не получается смотреть сквозь красное.

Даниэль почувствовал, что багровеет. Стало быть, немногословный Мальстен, который всем своим видом показывает, что на эти тренировки ему плевать, теперь считается отличным учителем?

– Все уже поняли, что ты без ума от анкордского кукловода, Цая! Но это не делает его хорошим учителем! – выпалил Даниэль.

Цая смущенно отвела взгляд. Рахиль поднялась с бревна, на котором сидела и покачала головой.

– Дани, хватит, – строго сказала она. Их с Цаей взгляды устремились куда-то за спину Даниэля, но он не придал этому значения. Его захлестнула волна, которую он был уже не в силах остановить: слишком много разочарования и нетерпения в нем накопилось за этот месяц.

– Может, это вам пора прекратить?! – возмутился Даниэль. – Никак не возьму в толк, чем вы так восхищаетесь? Ормонт ничего для нас не делает! Мы пришли к нему, как к лидеру, а он…

– Как ты верно заметил, это вы пришли ко мне, – донесся до него знакомый спокойный голос, который моментально вызвал в нем новую волну раздражения.

Мальстен Ормонт. Всегда сдержанный и… какой-то слишком медленный, нерешительный. Не такой, каким должен быть.

Даниэль обернулся и наткнулся на невозмутимый взгляд серо-голубых глаз анкордского кукловода. Сегодня его лицо было гладко выбритым, а отросшие волосы зачесаны назад. Он появился незаметно – вновь, как призрак, возник в лагере после того, как улизнул куда-то в лес. Даниэль замечал, что он часто отлучается, и ему не нравилось, что он не знал, куда. Стоило хоть раз проследить за ним, однако Ормонт всегда выбирал момент, когда остальные данталли были чем-то заняты, и ускользал от их внимания.

– Мальстен, – обратилась к нему Цая, и ее голос снова зазвучал нежно. Почти раболепно, как показалось Даниэлю. Слушать это было невыносимо. – Прошу, не обижайся на Дани. Он вечно куда-то спешит.

Мальстен учтиво кивнул Цае, давая понять, что к ней не имеет никаких претензий. Его уважительный взгляд зацепил и Рахиль, и она понимающе улыбнулась ему. Лишь когда глаза анкордского кукловода остановились на Даниэле, в их глубине запылало тихое пламя упрека. Внешне Мальстен Ормонт оставался невозмутимым. Его будто ничто не волновало – ни это затянувшееся промедление, ни неопределенность, ни даже ссора с охотницей. Даниэль так и не понял, в каких отношениях находятся эти двое, и это непонимание тоже выводило его из себя.

– Хочешь высказать какие-то претензии, высказывай. Я тебя выслушаю, – предложил Мальстен.

Даниэль втянул воздух и приподнял голову.

– Мне надоели твои недомолвки! – бросил он.

– О чем ты говоришь?

– Ты собираешься рассказать нам, какой у тебя план? Сколько еще мы будем сидеть сложа руки? За нами в любой момент могут явиться анкордцы! Думаешь нас тут так сложно заметить? Да у нас костры полыхают постоянно, наш лагерь прекрасно заметен издали по дыму!

– Как я уже не раз говорил, я вас здесь силой не держу, – покачал головой Мальстен.

Да будь ты проклят!

Даниэль всплеснул руками.

– Бесы тебя забери! Мы пришли, чтобы ты вел нас, а ты ничего не делаешь!

– А что я, по-твоему, должен делать? – без тени смущения спросил Мальстен.

– Хоть что-то! – воскликнул Даниэль. – Ты как будто просто отсиживаешься здесь и ждешь момента, когда какая-то внешняя сила сдвинет тебя с места!

Мальстен вздохнул.

– Ты прав, – ответил он. Даниэль уставился на него, ожидая объяснений, но анкордский кукловод не спешил с ними. Он все так же стоял, и его глаза казались непроницаемыми. Они словно выстраивали между ним и собеседником высокую неприступную стену. Однако за этой стеной можно было что-то рассмотреть. Даниэль не мог определить, что именно, но от этого веяло тоской.

«Просто оставь меня в покое» – вот, что говорит этот взгляд, – вдруг понял он и вытаращился на Мальстена с еще большим возмущением.

– Прав? В том, что ты сидишь на месте? – воинственно взглянув на Мальстена, спросил Даниэль.

– И в этом тоже, – ответил Мальстен. – Повторюсь: это вы пришли ко мне, а не наоборот. Не я позвал вас за собой – вы сами возложили на меня роль лидера. Решили, что у меня есть на вас какой-то план. Похоже, ты думаешь, что этот план появился в тот самый день, когда я вас увидел. Однако ты ошибаешься. – Мальстен медленно пожал плечами. – У меня нет и не было никаких планов относительно тебя и твоих людей. Я вам не лидер. Их лидер – ты. И только ты будешь решать, оставаться вам здесь или уходить. Я не гоню вас и не ухожу сам. Я пытаюсь научить вас тому, что умею, но я плохой учитель, в этом ты тоже прав. Не знаю, кем вы меня видите, вестником восстания данталли по всей Арреде, великим заговорщиком или кем-то еще, но я не тот, кто вам нужен. И никогда не был.

Цая посмотрела на Мальстена с сочувствием и покачала головой.

– Прости нас, – смиренно произнесла она.

Даниэль повернулся к ней и чуть не раскрыл рот от рвущегося наружу протеста.

– За что ты, бесы тебя забери, извиняешься?! – воскликнул он.

– Тебе через столько пришлось пройти… а тут еще мы, – с виноватой улыбкой продолжила Цая, игнорируя Даниэля.

Мальстен вздохнул, отвел взгляд и покачал головой.

– Я пытаюсь донести до вас только одно: вы напрасно ждете от меня, что в один прекрасный день я соберу вас всех посреди лагеря, подниму меч и позову вас в атаку на Анкорду или на весь мир. Я никогда не пытался добиться ничего подобного. Мне жаль, если вас это разочаровывает, но вы изначально обратились с этим не по адресу.

Даниэль поджал губы.

– Чего же ты хочешь? – спросил он. – Проторчать здесь всю жизнь? Скрываться и жить в лучах ненависти всего мира?

В ответ на эту провокацию Мальстен посмотрел ему прямо в глаза – не с ненавистью. Скорее устало.

– Хватит, Дани! – Цая подалась вперед и ткнула Даниэля в плечо.

– Я не знаю, – ответил Мальстен. – Как я уже говорил: у меня нет плана.

Даниэль не нашелся, что на это ответить. Слова Мальстена отчего-то обезоружили его. В попытках зацепиться за что-то взглядом, он посмотрел на приоткрытое окно хижины и заметил, что Аэлин Дэвери внимательно наблюдает за этой перепалкой. Однако она не выходила и не вступала в нее. Сегодня она была одета в серый костюм странноватого фасона, а не в красный наряд, поэтому можно было как следует рассмотреть ее лицо. Глаза Аэлин тоже казались пустыми. Менее непроницаемыми, чем у Мальстена, но они выражали ту же разбитость и тоску.

– Что тебя так сломало? – тихо спросил Даниэль. – Ты ведь был другим.

По лицу Мальстена пробежала едва заметная тень.

– Ты никогда меня прежде не встречал, чтобы так говорить.

Даниэль покачал головой.

– Но я слышал о тебе. Ты воевал на Войне Королевств, ты сам пришел к Рериху. Ты противостоял Бенедикту Колеру, заключил союз с аркалом…

Мальстен поднял на него взгляд, заставивший его осечься на полуслове.

– И что из всего этого вышло?

Даниэль опешил перед этим вопросом, даже отступив от Мальстена на шаг. Казалось, что вокруг анкордского кукловода заклубились тени – настолько тяжеловесным сделался его взгляд.

– Мою родину захватили и искупали в крови за одно то, что я родился, – начал Мальстен. Он по-прежнему говорил негромко, но что-то в его голосе тянуло Даниэля попросить его замолчать. Он с трудом не поддался этому порыву: его удержало только любопытство. Впервые несловоохотливый Мальстен Ормонт говорил что-то о себе. И его слова пудовыми кулаками пригвождали Даниэля к земле.

– Хоттмар превратили в обитель Красного Культа и убили всех, кто имел отношение ко мне. После того, как я вступил в анкордскую армию, в Чене показательно казнили сотню человек. В Олсаде мне пришлось прокладывать себе путь по трупам пятнадцати жрецов Культа. И я сомневаюсь, что за мое пребывание там поплатились только они. После того, как я обрел дом в Малагории, на нее ополчился весь мир и пошел на нее войной. Целый отряд кхалагари был уничтожен, потому что напал на нас с Аэлин, а, возможно, он мог бы переломить ход бойни в Грате. Женщина, которой я доверился, провела вражеских солдат в гратский дворец из одной только ненависти ко мне. Все, кто был мне хоть немного дорог, погибли. Выжить смогла только Аэлин. Но и ей пришлось пройти через сущий кошмар. – Мальстен глубоко вздохнул и снова пристально посмотрел на Даниэля. – Как видишь, как только я где-нибудь появляюсь, я делаю хуже. Поэтому нет. – Он кивнул, запечатывая свои слова жирной точкой. – У меня нет плана.

Даниэль стоял, не в силах пошевелиться. Он слышал немало тяжелых историй – взять хотя бы жизнь любого из его друзей-данталли. Однако история Мальстена Ормонта, нарисованная крупными мазками в этой перепалке, потрясла его. Даниэль слышал часть из того, о чем рассказывал анкордский кукловод, но никогда не задумывался, каково должно быть существу, чья жизнь сопровождается непрерывной чередой смертей. А ведь Мальстен наверняка рассказал далеко не все. Он ни словом не обмолвился о том, каково приходится ему самому – например, после многократного воздействия аркала.

Даниэль беспомощно посмотрел на Аэлин Дэвери, которая все так же смотрела на них из приоткрытого окна. По ее щекам текли слезы, которые она не утирала.

Мальстен проследил за его взглядом и несколько мгновений смотрел на Аэлин, однако ничего не говорил. В том, как он держался, ощущался почти осязаемый неподъемный груз вины.

– Но… нужно ведь как-то жить дальше, – неуверенно произнес Даниэль. – Нужно думать, что теперь делать…

Мальстен покачал головой, вновь посмотрев в глаза Даниэлю. Это был взгляд смертника, который давно готов к казни и ждет, что она положит всему конец.

– Мне жаль, что я вообще появился на свет, – сказал Мальстен. Даниэль опешил. Он не впервые слышал такие слова, ему на пути встречались и люди, и данталли, которые говорили подобное. Однако это был первый раз в его жизни, когда кто-то произносил это с такой убийственной честностью. – И мне жаль, что я слишком слаб, чтобы оборвать свою жизнь самостоятельно.

Даниэль невольно опустил взгляд на меч, закрепленный у себя на поясе. Он был уверен, что предложи он сейчас убить анкордского кукловода, он получил бы безоговорочное согласие.

– Бедный мальчик, – надтреснутым голосом сказала Рахиль, прижав к себе всхлипнувшую Цаю. – Нельзя так корить себя за все, что происходит в мире.

– Я являюсь причиной слишком многих бед, чтобы закрыть на это глаза, – сухо ответил Мальстен. Он заметил, что Даниэль положил руку на эфес меча, и его уголки губ вдруг подернулись вверх в тени улыбки. Он кивнул Даниэлю. – Действуй, если считаешь нужным, – сказал он.

Даниэль прерывисто вздохнул, сжав эфес меча крепче. Его внимание привлекла Аэлин Дэвери, положившая руку на стекло окна. Когда их взгляды столкнулись, она едва заметно качнула головой.